Глава 15. Справка о болезни с подробностями

Тонечка не подготовилась к зачёту по физколлоидной химии и подумала –«Не стоит осложнять себе жизнь такими пустяками». И просто не пошла на занятия. А чтобы избежать ненужных объяснений с преподавателем решила запастись справочкой о том, что она, дескать, болела. Для этого пошла Тоня в здравпункт, на приём к врачу. Настоящего имени доктора не знал никто. Сколько десятков лет отработал старый Айболит в здравпункте мединститута, не помнил даже он сам. Ему  было лет семьдесят минимум и уже несколько поколений студентов знали его как Глянс Пенис.(в переводе с латыни – головка члена) Дело в том, что лысая его голова по форме и даже цвету была сильно похоже на эту важную анатомическую деталь.
Тоня намазала себе под глазами и под носом едким вьетнамским бальзамом и как агонирующий лебедь буквально вползла к доктору в кабинет. Биологическая жидкость в виде слёз и соплей фонтанировала, как гейзер на Камчатке. Глянс Пенис предусмотрительно отодвинулся от неизвестной заразы и уже хотел, не спрашивая выписать заветную справку о болезни, освобождающую от занятий минимум на три дня. Но потом, подчиняясь полувековой привычке, решил сделать всё как положено, то есть собрать полный анамнез, включающий, как известно условия проживания.   
--Где вы живёте? –вежливо поинтересовался Глянс Пенис.
-- В общежитии. На Лермонтова 28 – послушно ответила Тоня.
--Сколько человек в комнате? – доктор педантично заполнял все пункты медицинской карты.
-- Значит так -- я, Софья Ковалевская, потом… Пожарская Таня – Тонька подсчитывала, загибая пальцы.
--Прошу прощения... Вы сказали -- Софья Ковалевская? – доктор был стар, страдал  склерозом в лёгкой форме, но маразма у него не было. Он точно знал, что Софья Ковалевская давно умерла. И даже если бы воскресла, никогда бы стала жить в общежитии на улице Лермонтова за номером 28. Не то чтобы остальные общежития намного лучше… но всё-таки…
-- Я вот вам тут направленьице выписал – после небольшой паузы сказал Глянс Пенис. Пусть Вас доктор Краснов посмотрит.
--Какой-какой доктор? – переспросила Тоня. Она ведь точно знала, что у неё кроме зачёта по биохимии никаких проблем нет. Глянс Пенис замялся:
-- Ну-у, это наш психиатр… Хотелось бы исключить… -- но Тоня не дала ему закончить.
-- Что исключить?—воскликнула студентка. Говорите! Я все болезни знаю! – и тут Тонька вспомнила, что всегда, когда говорила что живёт с  Софьей Ковалевской все сильно удивлялись и приходилось долго объяснять, что это соседка просто тёзка великой женщины.  А родители её неудачно пошутили, выбрав дочери такое громкое имя. Тоня с облегчением вздохнула и сказала:
-- Да всё нормально… Моя подруга-- не та-а знаменитая Софья Ковалевская, не та-- известная всему миру учёная, а просто однофамилица и одноимённица. Глянс Пенис задумался, снял очки, подозрительно посмотрел на Эллу и снова одел:
-- Так чего же вы, голубушка, хотите?
Дело в том что эффект вьетнамского бальзама сильно впечатляющий, но очень быстро преходящий. Насморк исчез абсолютно. Глаза, промытые слезой сверкали как два бриллианта в ясный солнечный день. Да и студентка, забыв о том, что она должна просто излучать страдания, являла собой символ здоровья и была агрессивной до неприличия.
«Я себя очень плохо чувствую» -- хотела жалобно сказать она, но не сумела.  Встала и, не прощаясь, направилась к двери.
-- Давайте, я вас всё-таки на учёт поставлю…
-- Поставь себе клизму из битого стекла! – негромко, но зло ответила Тоня и пулей вылетела из кабинета.
-- Ну что справку дал?--раздались заинтересованные голоса. Студенты, ожидающие своей очереди, все  как на подбор, выглядели здоровыми до неприличия. «Симулянты хреновы! Из-за таких в трудную минуту справку не выпросишь» – с раздражением подумала Тоня и отрицательно покачала головой.
-- А чё долго так? –недовольно спросил рыжий высокий очкарик с упрёком  в глазах и скрытой обидой в голосе.
-- Чтоб такие дураки как ты спрашивали! – бросила Тоня и ушла, не дожидаясь ответа. Она медленно брела по Ленинградской, абсолютно без удовольствия ела любимый пломбир, абслолютно не ощущая его вкуса. Страшно подумать! – чуть психбольной не сделали! В голове зарождалась предательская мысль – лучше бы я биохимию выучила. Она хотела сходить в кино. Просто так, чтобы развеяться. Но как назло все последние фильмы уже видела. Да и мысли о прогулянном зачёте не давали покоя. Тоня решила вернуться в общагу и посоветоваться с подругами.

-- Лен, я на зачёт по физколлоидной химии не пошла… И самое страшное -- справки нет… Что делать? Лена на три курса старше её. Однако выяснилось, будучи прилежной студенткой  занятий не пропускает. Так что необходимого опыта у неё нет.
-- А ты знаешь, со мной учится Слуцкий. Пропускает много и часто, выкручивается как-то… Может с ним посоветуйся. Скажи что от меня…


Тоня постучала и услышав – «Заходи не бойся, выходи не плачь!» слегка удивилась, но толкнула незапертую дверь. В углу комнаты на не расстеленной кровати лежал парень в одежде. И  ни чего не делал. Ни читал, не спал, а просто лежал. Тут она удивилась во второй раз.
--Ты Валера? И после того как он кивнул на всякий случай спросила -- Я не помешала? Парень сел и оглядел девушку внимательным взглядом с головы до ног. У Тони был старший брат, который иногда делился с ней жизненным опытом. «Когда мужчина смотрит на другого мужчину—объяснил братан-- он подсознательно решая, сможет ли вырубить. А когда на девушку  оценивает её как потенциальную любовницу и одновременно взвешивает свои шансы». Тоня была не дура и легко прочла в глазах – экзамен успешно пройден.
--Тоня – представилась она. Меня к тебе Лена Лефтова направила – уже более уверенно сказала девушка и рассказала о своей беде.
-- Я помогу тебе – без паузы ответил Валера и достал из тумбочки старую папку для канцелярских бумаг.
-- Ну давай посмотрим, что у нас есть… Так, справка что ты была в милиции в качестве свидетеля происшествия. Вот что была в приёмном покое…  -- Скажем-- острое отравление. Повестка в военкомат – это тебе не подходит…
В этот раз Тоня удивилась по-настоящему и с уважением посмотрела на Валеру.
--Где ты это всё раздобыл?
-- Места надо знать – уклончиво сказал  Бродяга. Тоня выбрала справку о нахождении в приёмном покое.
--Спасибо большое… Даже не знаю, как тебя благодарить…. сказала она,  искренне гадая, что можно предложить взамен. «Может бутылку вина»--подумалось ей… но в это время услышала:
--Есть только один способ, которым женщина может отблагодарить мужчину – Валера и многозначительно посмотрел на девушку.
-- Размечтался! -- возмутилась Тоня.
--Шучу, шучу. Бери, мне не жалко… Оба чувствовали симпатию. Ей не хотелось уходить, а он не хотел, чтобы она уходила. Как назло никакого мало-мальски уважительного предлога для того чтобы остаться в голову не приходило. И Тоня направилась к двери.
– Если что обращайся —только и нашёлся что сказать Валера.
--Ты тоже… Я в 242 живу… может конспект какой-нибудь понадобится… А что ты делал когда я пришла? вдруг вспомнила Тоня.
-- Да так ничего… думал. Тогда Тоня не придала этому странному факту особого значения. Лично она, например, думала когда ехала в автобусе, в душе, за едой. То есть между делом. Странный конечно парень. Но есть в нём что-то. Что именно она затруднилась сказать. Но это и не важно. Столь необходимая справка с настоящей печатью у неё в руках. Правда, вместо врача Валера поставил свой автограф. Ну да кто это будет проверять. Короче Тоня спасена.

…Валера точно знал, что конспект ему не понадобится никогда. Но номер комнаты запомнил. И вечером пришёл и пригласил Тоню в кино, на последний ряд. Так начался их студенческий роман. Который был бурным, счастливым и скоротечным. Прошли годы и горечь расставания стёрлась из памяти. Осталось лишь воспоминание – лёгкое, светлое и даже не столько о любви, сколько о юности…Но всё это будет потом, а пока…

Тоня вернулась к Ленке. Поблагодарить, а заодно спросить про Валеру. Что он за парень по жизни и вообще. Лена услышав, о чём речь встала, прошлась по комнате, подошла к окну как бы колеблясь рассказывать или нет. Лежащая на кровати Жанка или как она звала себя Жанет, встрепенулась, села и воскликнула:
-- Да чего ты мнешься – рассказывай. Это ж песня!
-- Кому песня, а кому головная боль и муки сердешные… Ну, ладно… Когда-то давно… Мы с Валеркой встречались месяца три… Такая любовь… как в кино…
-- А потом? – спросила Тоня.
-- Что потом… ничего… слишком разные мы…-- задумчиво сказала Лена.
--Да расскажи как человек. С подробностями, с конкретными примерами из личной жизни! Да  без дурацких комментариев, как ты любишь – снова вмешалась Жанет. А Тонька уже сама решит, подходит он ей или нет… Давай, про свадьбу расскажи… Лена вздохнула, открыла форточку и закурила тонкую сигарету.
-- Пригласили нас как-то, на свадьбу. Вышли мы из общаги. Темнота. Холод страшный. Ветер, снег. Естественно на такси денег нет. Тут Бродяга огляделся и говорит:
--  Вон менты. Может они подбросят. Я посмотрела на него как на сумашедшего.
--Идём!-- говорит. Делай расстроенное лицо!
-- Помогите, люди добрые!— метров за десять начал кричать он. Менты насторожились.
--Брат, выручай, на свадьбу опаздываем— взмолился Валера. Тоня, я тебе сразу скажу - я лично никогда закон не нарушала. Но милиции всегда, если не боялась, а как бы это поточнее выразиться – опасалась. А этот придурок сам на рожон лезет. Один из них недовольным голосом сказал:
--Так такси бери! А второй как бы извиняясь, добавил:
--Мы ж на посту… Короче, прореагировали на удивление довольно спокойно.
-- Откуда у студента деньги на такси – искренне удивился Валера. Еле на подарок наскребли. А тут как назло-- моя дура два часа собирается. Самое интересное пропустим... Дура –это я! – чтоб ты понимала. Учусь на одни пятёрки… Ну не важно. Мент-водитель ему говорит:
-- Скажи ты пьяный или дурной? С каких пор милиция извозом занимается?
-- Ну нельзя, так нельзя… покорно вздохнул Валера. А я бы тебя подвёз, честное слово… И сделал такое лицо как будто лучший друг, его раненого на поле боя под огнём бросил.
-- Пошли на автобус! –сказал он мне сердито и потянул за руку. Отошли мы метров двадцать, не больше – слышу рядом тормозит машина, один из ментов кричит: «Залезай, студент. Куда тебе?» Мы сели, и Валера сразу позабыв все обиды, быстро сообщил, что жениху восемнадцать лет и женится он по залёту. Но девка хорошая – так что ничего страшного. Минут через десять менты были нашими лучшими друзьями. Меня немного смущало, что всё это не правда. Никто не залетел, да восемнадцать лет им было лет пять назад. Но Валера потом объяснил, что мой правдивый рассказ кроме скуки и зубной боли никаких чувств ни вызовет. «Поверь мне, после этой весёлой слегка приукрашенной истории остаток смены они будут ностальгировать и вспоминать свои любовные приключения, свадьбы и разводы. Не знаю что там у них…» И тут он конечно прав.
Когда мы подъезжали к ресторану Бродяга ненавязчиво так спрашивает: «А можно мигалку включить? Вся свадьба  будет просто в шоке!» Водила посмотрел на напарника, тот покачал головой: «Дескать, во студент даёт!», но разрешил. И мы с сиреной и мигалкой подлетаем к ресторану. Толстый старлей чинно выходит, открывает нам двери, берёт под козырёк. А Валерка ему так важно кивает, жмёт руку. Студенческая свадьба, понимаешь… Половина приглашённых– наши, если не друзья -- то хорошие знакомые. Короче эффект был ещё тот.
-- Ну и что… Что тут такого? – удивилась  Тоня.
--  Не для меня это… Сейчас я относительно спокойно и с удовольствием рассказываю. А тогда когда он к ментам подошёл-- я чуть не умерла со страху. Когда услышала, что он им говорит – думала, умру от стыда. А когда подъехали к ресторану – и все на нас разглядывали как кишечную палочку под микроскопом, то была готова провалиться сквозь землю. Нет, не для меня этот экстрим… Я конечно сильно изменилась за последнее время. И намного  проще смотрю на жизнь – но не настолько. Кстати, его привычка пошалить не всегда заканчивалась так удачно и благополучно.

Жанет молчавшая до сих пор  сказала:
-- А как по мне Валерины шутки очень остроумны и безобидны. Вот у меня был на втором курсе был парниша! Ленка ты Мухолова помнишь? Вот это настоящий – monstro rumartifex (латынь --мастер кошмаров).По ужасу, отразившемуся в глазах подруги Тоня поняла, что экс бой-фрэнд был по меньшей мере вампиром средней руки. Расскажи, расскажи – Что было-- то было!—нетерпеливо воскликнула Жанет.
На лице у Лены появилось стойкое выражение отвращения брезгливости. Говорить на эту тему она категорически отказалась.
--Ладно, так и быть я поведаю тебе эту жуткую историю. У тебя в роду сердечники есть? Нет? – Ну и отлично!Тогда поехали… Только сильно не пугайся…
… На втором курсе к в нашу группу поступил новенький. Перевёлся откуда-то… Я уж и не помню. Обыкновенный такой улыбчивый парнишка. Даже немного стеснительный. Пригласил меня в кино, в кафе. И всё бы хорошо пока он шутить не начал. Помнится, принёс на занятия конфеты. Ну, такие с повидлом внутри. Начал есть. Генка говорит, угостил бы одногруппников. А тот отвечает --всем не хватит. Только для девчат. И раздал нам по конфетке. Через пару минут у всех полный рот чернил. Оказывается, этот урод откачал шприцом начинку, заправил чернилами и заклеил. Хлопцев, естественно, угостить побоялся. А ещё аммиак в автобусе в час пик разлил и тут же выскочил. Потом ещё что-то… В  том же поганом, садистком духе. Я сразу поняла, что он сумашедший и послала его на хутор бабочек ловить. 

В общагу Мухолова подсели в комнату, где жили Валерка, Поручик и Генка Астроном. Нет, Астроном не фамилия. Гена -- такой интеллигентный, не от мира сего мальчик. Ходячая энциклопедия. Всё на свете знает кроме того,  где он в данный момент находится. У него такое выражение лица, словно постоянно размышляет о чём-то неземном. О звёздах, например. Поэтому Генка -- Астроном. Но вернёмся к Мухолову. Дальше-- со слов Поручика, от первого лица – так мне проще рассказывать будет.
…Представь себе тихий субботний вечер. Всё чин чинарём. Бродяга варит борщ, Астроном пошёл за живой водой в гастроном. А я  убираю комнату. Мухолов как бы мне помогает. Когда всё было готово и налито и выпито по первому разу ребята хлебнули борщика и почти тут же выплюнули. В тарелках, и как выяснилось чуть позже в кастрюле, было полно мух. Я знаю, что для Валеры – закуска это святое. Он на такие шутки не способен. Астроном при всём желании муху не поймает, а поймает-- не обидит. Себя я естественно не подозреваю. Валера, однако, опередил меня и говорит этому придурку – «Если хочешь большие неприятности-- всегда так делай». Спокойно так говорит. А это значит, что сильно его достал этот уродец. Потому что если кто-то слегка заденет то Валерка отматерит его, может даже наорать. Но как говориться для порядка. Я знаю, что там внутри он спокоен. И ругается просто в воспитательных целях.  А тут голос ледяной такой – добра не жди! Но на шутника это дипломатичная речь не произвела никакого  впечатления. Сидит и улыбается как глухонемой-- типа ничего не понимаю. Если бы он хоть словом, хоть взглядом как-то дал понять что сожалеет о содеянном мы бы со скрипом но проехали этот вираж. Хотя пойми – субботняя пьянка это святая традиция, ритуал. Мы всю неделю утешаем себя мыслью об этой отдушине. А этот Мухолов сидит и искренне наслаждается при виде нашего горя. Валера говорит:  «Пора переходить а verbis ad verbera!»(От слов к побоям). Это наш латинский пароль такой. Он вдарил ему  пару раз, ни и я естестенно -- приложился. Так чтобы слегка компенсировать моральный ущерб, и для снятия незаслуженно полученного стресса. Астроном—миротворец, естественно воздержался. Но, правда и не возражал. После этого кошмарного случая весь курс стал звать его Мухолов.
Дальше – больше… Гена дружил тогда с Милой. Такая же слегка отмороженная, как и он. Мамина дочка. Матом не ругается. Естественно не пьёт и не курит. Даже по таким большим праздникам как новый год и день рождения. Но безвредная. Списать, всегда – пожалуйста. И не шестёрка. И вот повадилась она к нам в комнату ходить. Мы с Валеркой, как настоящие друзья-джентльмены при виде леди молча встаём, и освобождаем территорию для маневра. А Мухолов говорит: «Да ради бога!  Вы не стесняйтесь. Трахайтесь потихоньку. Мне не мешает».  Я естественно вытолкал его на коридор и предупредил по-хорошему –«Парниша, веди себя прилично, если не хочешь новую красивую, вставную челюсть». Так что этот гад удумал. В следующий раз вышел вместе с нами как порядочный. Мы пошли с Валеркой к Борщу телик смотреть. А он вернулся, тихо открыл своим ключом дверь, снял штаны и вставил себе в задницу тюльпан. Честно говоря, до сих пор не знаю, чем там занималась наша парочка. Я не удивлюсь, если они как дети малые сидели, взяв друг друга за руки и просто смотрели в глаза словно в индийском фильме. А тут вдруг такой сюрреалистический  натюрморт в стиле Сальвадора Дали –красный тюльпан в белой заднице. Асторонавт-- в шоке. Милка --в шоке. А этот идиот с голым задом прыгает и хохочет как безумный. Милка тут же убежала, Генка за ней. А мы с Валеркой как раз покурить вышли. Видим Генадий весь белый в красных пятнах в состоянии крайнего психо-моторного возбуждения (Острая реакция на стресс у психически здоровых лиц при экстремальных ситуациях. Возникает сразу же после психической травмы или последствий угрожающих жизни ситуаций (автокатастрофа, землетрясение и т.п.). Выражается двигательным беспокойством разной степени выраженности (от однообразного монотонного возбуждения с нечленораздельными звуками до картины бессмысленного возбуждения с паническим бегством, нанесением самоповреждений, суицидом). Нередко возбуждение сменяется ступором).

Я его тормознул, похлопал по щекам и кое-как привёл в чувство. Запинаясь на каждом слове, Астроном поведал нам эту жуткую, останавливающую дыхание историю. Честно сказать тут были варианты. Если бы Мухолов выкинул такой трюк любой другой парочке – посмеялись и разошлись. Но гад знал, где и у кого больное место.  Если ли бы он до этого не достал всех вообще и каждого в частности тоже ничего бы не случилось. Но он своими шуточками забодал до  упора. Знаешь, курочка по зернышку клюет, да весь двор в дерьме.
-- Casus belli! – радостно закричал Валера.(Casus belli (лат.)—формальный повод для объявления войны)
-- Отличный Casus belli! Выходим на тропу войны--согласился я. Мы с Валерой ринулись в комнату. Мухолов лежал на кровати и делал вид, что читает газету.
--А ну-ка месье изобразите,пожалуйста,нокаут!—вежливо попросил меня Валера. И тут же уточнил. Глубокий желательно. Ну, меня уговаривать не надо. Я этого случая давно ждал. Поднял его за шиворот и с большим удовольствием вдарил ему по печени. Он даже не дёрнулся, и как тряпка повис у меня на кулаке.
-- Ну что дальше?—спрашиваю. Честно говоря, бить уже некого, а чувство справедливого возмездия не удовлетворено совершенно. А Валерка не отвечает, быстро вытащил у Мухолова брючный ремень и связал ему руки. Потом снял носки, чем удивил меня ещё больше. К этому времени Муха стал приходить в себя и начал потихоньку материться. Валерка тут же вставил ему носки в рот и сказал:
-- Это тебе за борщ. Мухолов попытался вытолкнуть их языком.  Но Валера уже обернул бинт вокруг головы так чтобы тот проходил через открытый рот и не позволял вытолкнуть кляп. Потом достал из-под кровати мой спальный мешок.
-- Помоги запихнуть труп негодяя. Будем приводить в исполнение Poenacullei (Poenacullei  -- римская казнь, заключалась в зашивании казнимого в кожаный мешок с последующим утоплением мешка в водоёме.
 -- Какой труп? – не понял я.
-- А вот этот. Я маленько напрягся, но помог затолкать Муху в мешок. Валера уселся на него и говорит:
-- Значит, так. Выносим его на балкон – на полчасика-час. Он подморозится, окоченеет. Потом на такси и в анатомичку. Там ванны с формалином  -- на пятнадцать человек каждая. «Отряд не заметит потери бойца». Одним студентом больше, одним меньше. Через неделю почернеет, будет как настоящий! Клянусь я  почувствовал как по комнате разлился оdor mortis (Запах смерти.) и  кричу в отчаянии:
-- Валер, да ты не далеко от него ушёл!  А он как обидится, как заорёт:
-- Ты чо! Он злой гений, а я добрый. Я же добро защищаю! Мне стало, мягко говоря, дурно. А Муха тем временем всё слышит и с ума сходит. Такую бурную деятельность развил что того и гляди спальный мешок разорвёт.
 -- Давай вынесем Мухолова на балкон, а потом обсудим все дела в спокойной обстановке—говорит Валера. Я уже не в себе – перешёл на визг:
-- Категорически возражаю – это убийство!
--Ты же доктор! – возмутился Валера. Должен спокойно относиться к смерти. И вообще когда-то же надо начинать. Ещё Пирогов говорил – у каждого хорошего хирурга за спиной должно быть большое кладбище. Тут видно Валерка понял, что у меня сейчас крыша поедет, подмигнул мне и показал глазами на мешок. Тот, словно ртуть на ладони, был в постоянном хаотическом движении. Я понял, что весь этот монолог Валера говорит не для меня, а для Мухи. Тут же успокоился и подыграл ему:
– Ну ладно, уговорил, Бродяга. Собаке собачья смерть…
Мы вынесли его на балкон. Стоим -- курим. Минут через десять пришёл сердитый Генка и голосом театрального убийцы воскликнул:
-- Где этот мерзавец! Где этот низкий и подлый ублюдок! Я убью его!
-- Закаляется—говорю. И объяснил ситуацию. Гена, святая душа, побежал на кухню и стал набирать воду в ведро для мытья полов. И прежде чем мы поняли, что происходит с криком «Переходим к водным процедурам!» не замедлил внести свою скромную лепту в общее дело. Он вылил воду аккуратно распределив её по всей длине спального мешка. Мухолов выгнулся словно триумфальная арка и замер, не подавая признаков жизни. Валера посмотрел на меня и говорит:
-- Чистый садизм… Не ожидал, по правде говоря… и обращаясь к  Генке – Я понимаю, Ромео…У вас моральная травма, это многое объясняет но всё-таки… и забрал ведро. Гена вдруг осознал, что натворил и по глазам его было видно-- парень сам не верит, что это его рук дело.
-- Ну что выпустим джина из мешка?—спросил Валерка.
-- Честно говоря-- сказал Гена -- я с ним в одной комнате теперь спать боюсь.
--Это пусть он боится… ответил Валера.  Когда мы вытащили Муху на свет божий его колотило крупной дрожью, словно шахтёрский отбойный молоток. А взгляду позавидовал бы любой буйно помешанный. Валера освободил ему рот и спросил:
-- Желаете сказать пару слов для свободной прессы? Муха,заикаясь, стал материться. Валера удивлённо покачал головой, снова взял носки и со словами: «Человек упорно не учится на своих ошибках» стал запихивать их назад.Sittibi terralevis — по привычке щегольнул он латинским выражением (пусть будет тебе легка земля; напутствие умершим, употребляется в надгробных речах и некрологах) И тут Муха замычал, отчаянно завертел головой, глаза его и так раскрытые до предела казалось выскочат из орбит. Стало очевидно, что в последнее мгновенье он всё-таки  кое-что усвоил. Валера снова вынул носки и Мухолов задыхаясь, сказал:
--Я больше не буду!
-- Громче! Я слуховой аппарат дома на рояле забыл! – закричал Валера.  И Мухолов сломался. Он истошно завопил:
-- Простите, я никогда больше не буду!!!
-- Чего не будешь, урод! – вмешался Гена.
 -- Ничего… ничего не буду… устало сказал Муха и потерял сознание…

На следующий день мы с Бродягой пошли в «Подстам». День выдался морозный, но солнечный. Валера заказал водки, и в ожидании закуски мы как обычно выпили полбутылки просто с хлебом и солью.
--Вот она шоковая терапия. Во всей своей силе и эффективности, простоте и дешевизне. – Сказал Валера. Грамотное сочетание болевого, термического, и психологического воздействия.
-- И всё-таки ты меня сильно вчера напряг… -- говорю. В какой-то момент я действительно поверил, что ты хочешь его убить..
-- Глупости, ситуация была полностью под контролем… сказал Валера и хотел развить эту мысль. Но я перебил:
-- Не хочется портить хороший вечер разговором о дерьме. Валерка согласился. Тут принесли закуску, мы снова выпили… Вообщем, нормально пообщались…
В общагу вернулись поздно. В комнате нас ждал сюрприз. На стуле возле входа дремал алкаш. Одежда его представляла что-то среднее между костюмом профессионального нищего и беженца времён гражданской войны. Она издавала стойкий запах пота и мочи, явно высохшими прямо на теле. Генка тут же объяснил:
-- Да вот часа два назад пришёл. Вас ищет, хочет записку передать. Сказал, вы за неё любые деньги заплатите. Но ему хватит пять рублей. Алкаш к этому времени проснулся, зевнул не прикрывая беззубой чёрной дыры и тут же вступил в разговор:
-- Тут, понимаешь вот какое дело. Парнишка один с крыши сиганул. Убился на смерть, ясное дело… -- А я это… как раз рядом проходил… И обследовал его на предмет денежных знаков. Ему-то уже ни к чему… Короче, вот тут записочка… Только попрошу деньги вперёд… Я дал пять рублей и взял мятый листок. Там была всего одна строчка:
«В смерти моей никого не винить! Кроме Бродяги и Поручика, которые проживают по адресу и подробный адрес».
Я бросился к Бродяге и стал его трясти.
-- А чем мы от него отличаемся? Ты, добрый гений, скажи мне! Ни до, ни после этого я в жизни никогда не плакал. А тут истерика. Ору, слёзы градом и сделать ничего с собой не могу. Вдруг дверь медленно отворяется  и заходит Мухолов. Со своей проституирующей улыбкой и невинно так говорит:
--Так, так, так…Локти кусаем, крокодиловы слёзы льём, рвём парадные одежды и обильно посыпаемся пеплом… Горе наше не знает границ и пределов… В тот вечер я понял, что такое настоящий шок. Потому как дальнейшее я помню довольно смутно и отрывочно. Валерка рассказывал, что думал--Поручик рехнулся, потому что прыгнул на Муху и бил, что называется на поражение. Просто  превзошёл себя. Если бы был бой не на жизнь, а на смерть –даже тогда --добавить уже нечего. Остановить меня было невозможно. Да Валерка и не пытался. Проще тормознуть поезд, летящий под откос. Потом он, кстати, сказал, что лучше бы Мухолов с крыши прыгнул. Валера вышел на кухню набрал ведро холодной воды и вернулся в комнату. На полу без признаков жизни лежал Муха. Я  стоял у окна и пытался прикурить. Руки дрожали и мне это никак не удавалось. Валера раскурил и дал мне сигарету.
-- К вопросу о добре и зле-- как ни в чём не бывало, спокойно сказал он. Мухолов  неисправим. Поверь мне на слово и успокой свою чувствительную, как свежая рана совесть. Я ничего не ответил, молча взял ведро и вылил на Муху. Тот открыл глаза и прошептал разбитыми губами:
– Пройдут годы, вы забудете всех ваших лучших друзей-- он улыбнулся выплюнул обломок зуба и продолжил-- а меня – никогда….
-- Прям Герострат какой-то—удивился Валера.
-- Послушай клоун! – говорю. У меня в классе был мудак-- на стол училке насрал. Я его помню. А ты в душу насрал. Понятно? Ты достиг своей цели -- я лично тебя не забуду! Ты счастлив?!  А теперь – вон отсюда! Можешь в деканат жаловаться, идти в ментовку, можешь прыгать в окно. Я в эту богадельню тяжело поступал, медучилище, ВДВ, ПО (подготовительное отделение), и если я вылечу отсюда – причиной этому будешь ты! Я понятно объясняю?...


-- И это всё было в нашем медицинском институте? – изумлённо спросила Тоня. Будущие врачи, интеллегенты…
-- Ну как говорится – в семье не без урода – сказала Жанет. Да ты не переживай. Кроме Мухолова в нашем институте нормальный народ собрался. В основном.  А вообще многое бывало в этих стенах, да не всё тебе знать надобно… -- многозначительно сказала девушка. Потом посмотрела на Ленку и вдруг вспомнила:

-- Ленка, лучше стих ей почитай, что тебе Валерка написал!
-- Это очень личное…– возразила подруга. Но видно было, что она очень даже хочет его прочесть.
-- Да ладно тебе ломаться. Его в своё время пол курса как минимум, цитировало…
Лена сказала:
-- Ну, ладно! Слушай … и начала читать наизусть…

Поцелую любимые очи...

Свет луны... ты сидишь на окошке
И в глазах отражаются звёзды
Грациозно, как дикая кошка
Принимаешь забавные позы...

То прильнёшь ты ко мне осторожно
Обовьёшь мою шею руками
То отпрянешь, колдуя тревожно
О любви размышляя стихами...

Я к тебе наклонюсь и признаюсь—
Что от страсти сгораю, как порох
И груди твоей нежно касаясь
Задыхаюсь от сладкой истомы...

В нетерпеньи одежды срывая
На руках донесу до кровати
Поцелуями всю осыпая...
Я не дам ускользнуть от объятий...

А потом после бешеной ночи
Ранним утром счастливый, влюблённый
Поцелую любимые очи...
Добровольно тобою пленённый...

-- Это когда у нас ещё всё хорошо было… -- объяснила Лена. Потом встала, подошла к тумбочке, быстро нашла среди толстых книг тетрадный листок и протянула Тоне.
-- Это последнее, прощальное стихотворение… – читай сама…
Тоня осторожно взяла письмо и начала читать.
-- Вслух давай! – требовательно сказала Жанет. И Тоня, немного стесняясь, начала:

Я проснулся, вспомнив неспешно
Прошлый вечер, бурную ночь
На подушке со мной безгрешна
Ты спала... как мадонна вточь...

Хорошо... то, что было—было...
Пусть повторим это не раз
Только сердце молчит... остыло
И не может петь на заказ

Я тобою не захмелею
Не прощаясь, скоро уйду
И солгать тебе не сумею
Ведь любви в душе не найду...

Я не вру... я искал в потёмках
В глубине, в уголках, везде
Но нашёл лишь любви обломки
Понял сразу, что быть беде...

Я уйду... пока не привыкла
Ты ко мне и к моим рукам
Это была моя ошибка...
И исправить я должен сам...

Я тобою не захмелею
Не прощаясь, скоро уйду
И солгать тебе не сумею
Ведь любви в душе не найду...

 Бесконечной тоской и безнадёжностью повеяло  от стиха. Тоне стало так грустно, что захотелось плакать… Она посмотрела на Лену. Та поняла её без слов и задумчиво сказала:
-- Всё проходит…А тогда, конечно… Чуть с ума не сошла…
Жанет закурила и с лёгким разочарованием в голосе сказала:
-- А мне, блин, никто не пишет… Что за дела? Не понимаю…Или у них чернила кончились? Потом выпустив струйку дыма в направлении Тоньки подъитожила.--Так что насчёт Валеры можешь не сомневаться – это добрый гений…И уже обращаясь к Ленке добавила:
--Вот молодёжь пошла --справки наводит, интересуется. А где страсть к приключениям и риску? А? Я вас спрашиваю…Она говорила словно прошедшая тяжёлый жизненный путь, умудрённая жизнью старуха. А было ей двадцать три года от роду.  Правда училась она на шестом курсе мединститута и имела ярко выраженную авантюристическую жилку…
О том, что она в своё время встречалась с Валеркой, задолго до Ленки Жанет благоразумно промолчала. Не смотря на природную болтливость, она хорошо знала, что можно говорить, а что не категорически не рекомендуется…

Продолжение следует...