2-XVI Озорная Вера

                XVI

  – Просто великолепно! Рада за вас, Парис и Елена! Сколь восхитительно начался праздничный день, клянусь Кипридой! Но ещё не хватает…

  Геллия удивлённо:

  – Как?! Разве ещё чего-то не хватает?! Что до меня – клянусь Вестой, я уже блаженствую! Любимая, ты рядом – как хорошо…

  – Бесценная моя, не забывай: кроме того, что сейчас с нами миленькая маленькая Марция…

  – Не маленькая я! Ребилия, Геллия, посмотрите – какая же я маленькая?! – младшая Фабия легла на живот и взглядом показывает на свою действительно уже немаленькую грудь, которую, кроме полупрозрачной туники, ничто не прикрывает и совсем ничего не сдерживает.

  – Сестрёнка, нехорошо перебивать, – выговаривает ей по-родственному старшая. – Однако бюст и попка у тебя действительно пышненькие. Правда, подруги?

  – Конечно, Присцилла, твоя сестра так повзрослела. Приятно посмотреть, – соглашается Клементина.

  – И не только посмотреть, уважаемые! – возражает Марция.

  – Клянусь Марсом, это просто милашка!.. Так вот, – возвращается к своей мысли Парис, – кроме этой очаровашки, кто обычно собирается, а, Елена? Мы с тобой, Муция и …

  – Госпожа, – появляется номенклатор, – к вам…

  – Вера!! – закричала Геллия. – О Венера! О Мнемосина! Как я могла так потерять память?! Своей красотой помогаю другим вспоминать, а сама элементарное забываю! Это всё ты, Ребилия Фелиция – я всё готова забыть, когда ты со мной!

  – Моя домина, к вам пожаловала госпожа Секстия Вера.

  – Сколько раз тебе говорить, Гренка?! Не докладывай... Шрамик! – кричит Муция. – Иди сюда, в перистиль!

  – Фиалковенчанная! – присоединяется Терция. – Скорее к нам! Клянусь Эниалием, ты права, Фабия! Восхитительное начало дня!

  Действительно, подруги не ждали так рано Веру. После всегда бурных ночей она обычно выбирается из дома лишь к вечеру. И вот она подходит:

  – Не вставайте, подружки. Не ожидали? – с этими словами Шрамик ложится к Ребилии, удивляя двух последовательниц Сафо, да и хозяйку, ещё больше; они целуются. – Не против, я останусь лежать с тобой, храбрая Пентесилея?

  И Вера, чуть высунув язычок, тянется к губам амазонки. Поражённая Фелиция застывает с открытым ртом. Растерянная Клементина замирает в своём движении снова поцеловать щёчку пришедшей подруги. Шалунья, быстро припав устами и язычком к нижней губке Парис, вскакивает, задевая столик:

  – Сестрёнки, видели бы вы себя в зеркало! Скучно вас приветствовать, клянусь Вакхом! А это что за прелестное сокровище?! О Геба! Вот свежая, самая соблазнительная девичья краса! – Вера присела на ложе к Марциане и почти легла на неё саму. – Здравствуй, персик! – и направляет, рассчитывая смутить девочку, свои губы к её рту.

  Но та, обняв Секстию за талию и шею, сама лобзает её не торопясь и всерьёз; после чего отвечает:

                – Здравствуй, слива!
                И ты очень красива!

  Подруги смеются, а Шрамик не растерялась:

  – Я же говорю, с вами скучно здороваться! Берите пример с юных дарований! Кто ты, милая?

  – Вера! Она тебя сейчас, как в детстве, тётей назовёт, если глазки свои красивые не раскроешь!

  – Муция! Я ещё с тобой не поздоровалась! – гостья пересаживается на ложе к старшей Фабии. – Нет, ты видела, как я их разыграла?! Здорово, правда?! А ведь у меня в запасе ещё сюрприз! Но молчу, молчу.

  Присцилла, дождавшись конца словесного потока подруги, горячо обнимает её и лобзает; сквозь аромат её притирания ясно чувствуя запах вина, выпитого не только утром, но и ранее.

  – Только без язычков, – подначивает Ребилия.

  – Что ты, Пентесилея?! С язычком я только тебя!

  – Негодница! Развратница! – ругает Веру Елена. – Почему меня так не поцеловала?!

  – А здорово тебе ответила моя сестричка, а, сестрёнка?

  – Муция, так это…

  – А ты думала!

  – Так это Фабия Секунда! О Киферея! Как здорово!

  – Да, это я! Только моё имя Фабия Марция. Привет, Вера! С праздником!

  – Спасибо! Как выросла! Тебя тоже… – и она возвращается к девочке, снова обнимает и целует, но уже просто в ланиты, затем опять любуется юной чаровницей. – Ух, какая! И тебя, бесподобная, с праздником… А с каким?

  – Подруга, ты с утра закусывай или ночью хотя бы! – поражается Присцилла. – В такую рань успела куда-то заехать – кстати, куда, Шрамик? – успела отметить, а что за праздник – ни сном, ни духом!

  – Утром я скушала яблоко, а ночью, выпив вина, вместо закуски брала в рот…

  Но тут Секстия обращает внимание на Марциану, на ложе которой сидит, и у которой, между прочим, держит, забывшись, ладонь на груди. Это она убеждалась в том, как девочка выросла.

  – О Киферея! Ты ж ещё дитя! Тебе нельзя такое слышать… Или можно?

  – Мне уже можно, Вера. И нужно. Так что говори.

  – Правда, Муция?

  – Да, сестрёнка, продолжай. Считай, что это вторая Фабия, ты же сама её так назвала.

  – Да, верно. Так вот, ночью вместо закуски я, – она таки убирает руку с груди девочки, чтобы жестами показать, что же именно она делала. – И ты знаешь, никакой еды не надо: пЦс – вот лучшая закуска хорошему вину! Клянусь Кифереей!

  – О Афродита! Вера, как ты права! – Марциана изображает, что берёт из руки сидящей подле неё только что жестикулировавшей девушки некий предмет и показывает то же, что и та, менее искусно, конечно.

  – Подруги, не портите нам аппетит! – морщит носик Геллия.

  – А вы отвернитесь тогда. И вообще, для вас можно поправочку сделать. Для хорошего вина лучшая закуска – девичья киска!

  – Вера! Шрамик! – дёргает её за локоток Марциана. – Или так:

                Выпив с Лесбоса вина,
                Закуски ж нету ни хрена –
                Ни острой и ни приторной –
                Тогда целуешь кЦр ты!

  – Неплохо, Марция! Грубовато несколько и вульгарненько… Но для экспромта ничего! – критикует амазонка.

  – Что за настрой здесь? Не зря, оказывается, я так шутила, как только пришла, – рассуждает Секстия. – У вас, значит, это в воздухе витает. Вино вроде фалернское, а то бы я подумала, что вместе с лесбосским воздух с этого острова сюда проник. Или ныне новый праздник какой – Лесбии называется?.. Кто-то интересовался, куда я успела зайти. Сейчас расскажу. Но сначала ты, Муция, не хочешь ли узнать городские новости? А кто тебе их обычно передаёт? Верно, я, прелестная Шрамик!.. Отец Либер! Я вижу, вы совсем трезвые! А не то, Парис и Елена, не упустили бы вы случай обратить… то есть, совратить… или умчать на Лесбос свою подружку-красавицу Шрамика, правильно?! Значит, только что пришли к тебе, миленькая, бесподобная моя Фабия, наши… Фабия старшая, я имею в виду…

  – Пожалуйста, не зови меня так! Получается, будто мне лет сорок.

  – О Киферея! Прости. Ты будешь тогда Фабия младшая, а сестричка твоя, персик, будет Фабия самая младшая… Да, значит, только что к тебе, Присцилла Младшая, – говорящая выделила интонацией имя «Младшая», – пришли наши красотулечки-для-мужчин-недотрожечки…

  – А вы, ты и Муция, уже сколько времени прелестницы-для-женщин-недотрожечки! – перебивая, адекватно отвечает Парис.

  – Не будем сейчас об этом спорить, – говорит Фабия младшая.

  – Об этом? – снова показывает рукой «закуску» Фабия самая младшая.

  – Совершенно верно! – вскакивает Вера и принимается, пошатываясь, ходить туда-сюда. – Об этом великолепном предмете, миленькая прелестная Марция! О котором не хотят даже слышать наши лесбияночки!


Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2011/11/29/222


-------------------
1) Секунда – лат. secunda – вторая (secundus – второй).
2) Большой Цирк – Цирки отличались от совр. Цирки, как и театры, амфитеатры, были открытыми (без крыш), не круглыми (цирки), а вытянутыми, и более вместительными. Грандиозный Большой Цирк, Циркус Максимус, был сооружён в VI в. до н.э., позднее реконструировался, в ч., расширялся в 54-46 гг. до н.э. Он тянулся в длину ок. 600 метров и вмещал прибл. 250 тысяч зрителей.
3) олимпиада – античные олимпийские игры; там, как и на многих других ристалищах (конских бегах), победителем в соревнованиях колесниц (парных и четвёрок) считался не возница, а владелец (коней и колесницы); последняя олимпиада – 211-я олимпиада в 65 г.