Треугольник вторичностей - 3

 
               
читайте с первой главы - всё будет яснее ...

                3
                КРАСНОЕ … И ЧЁРНОЕ …               
                НО СТЕНДАЛЬ ПУСТЬ ОТДЫХАЕТ ...

        … Теперь уже не Борька Монов, а Лёвка Парамонов прижился в одном из ленинабадских детдомов, если и убегая, как многие, ради свободной жизни в разгульных кодлах, то всегда возвращаясь к худосочной жратве, теплу постели и крыше над головой. А какая она, эта житуха в бегах, была пёстрая да яркая, да со своим кодексом чести, где чтился только коллектив и ради него же совершались набеги на базары и сады!!!

        По малолетству он ещё не понимал, что влекло-то его в родной детдом далеко не жратва да крыша над головой. Оказывается, он всегда возвращался, сам того не понимая, к строгим глазам Милки Петлёвой и вздрагивающим, когда от гнева, когда от веселья, её пухлым губам … Да-да, волей судьбы Милка Петлёва оказалась в этом же детдоме, а соль её губ, их податливость и нежность он возьмёт потом. А пока агалец, не имея в своём лексиконе этого слова, был её рыцарем, всегда из бегов принося Милке ворованный жмых и пропитанные патокой куски хлеба. Она же принесённый деликатес всегда деловито делила поровну, и он, не оставляя времени на удовольствие посмаковать, тут же с жадностью с её рук и съедал свою долю.

        А время, тем не менее, шло своим чередом …
         
        … Лёвка окончил уже четвёртый класс, когда летом, оказавшись в городе и промышляя по своим воровским делам, вдруг лицом к лицу столкнулся с явлением, которое сразу же окрестил «маленьким ментом». Это явление было чуть старше Лёвки, одетое в красивую чёрную военную форму. Околышек фуражки был ярко алым. Такого же цвета, окантованные белым, вшитые в топорчащуюся шерстяную гимнастёрку, погоны, алые же лампасы, шириной наверное в полтора пальца, сверкающая на ремне бляха со звездой, золотистые пуговицы на гимнастёрке – всё это до того ошеломило Лёвку, что он застыл в оцепенении, выронив в пыль только что украденный кусок жмыха, и так стоял с отвалившейся челюстью, пока явление не скрылось за углом.

        Но такое, в характере пацана, продолжаться долго не может, и уже через минуту, агалец, придя в себя и почуяв, что это шанс, и дающийся судьбой раз в жизни, кинулся за поворот, вслед явлению. И тут же, за дувалом, Лёвка, вдруг, столкнулся уже с тремя такими же «явлениями», но поскольку мозги совершили полный оборот в мышлении, пацаном уже было понято, что это не менты – у тех синяя форма, а здесь – чёрная с красными погонами, да и возраст этих трёх, даже с большим гаком, никак не тянул на ментовский.

        Поскольку столкновение произошло нос к носу, между двумя сторонами произошёл короткий, но банальный в таких случаях, разговор типа: «Куда прёшь?!!! Скопец!...» и «… А вы какого хрена стоите на дороге?!!!...» После верительных, в таком случае, фраз, закантачили потеснее – на кулаках ... пустили друг другу кровь и, когда наконец-то разобрались, что с обеих сторон трусость отсутствует, прониклись взаимным уважением и поэтому сели в тени карагачей и акаций, у арыка, замочить синяки и дождаться вечера, чтобы благополучно уйти домой … И правильно! А куда же ты пойдёшь в такой красивой форме при свете дня с фонарями на роже?...

        ... У арыка же, возле запруды и завязалась доверительная беседа, где на суд компании были вынесены все четыре «одиссеи», не уступающие друг другу ни красочностью, ни богатством содержания. Кулачные оппоненты оказались кадетами, а на государственном языке – суворовцами. Лёвка, нутром сообразив, что сегодня, этой стычкой, он ухватил удачу за хвост, с показным безразличием в своих репликах и вопросах напористо старался выведать у кадетов где оно, это Сталинградское Суворовское Военное Училище, почему оно в Чкалове, почему по своему названию не в Сталинграде и как они туда вляпались …
         
        … Конечно же, то, о чём три кадета ещё не знали, да в то время мало кто об этом задумывался, а сейчас и тем более, автор в этом отступлении собирается поведать …
         
        … Вспомните Гражданскую войну и в чём была одета Красная Гвардия – будёновки … галуны на гимнастёрках … и сопоставьте-ка разруху в стране и новую форму красногвардейцев – не состыковывается? А мы сейчас состыкуем.
         
        Года за два до государственного переворота в семнадцатом году, задумав военную реорганизацию, Николаю II надоела старая форма его армии и он только и успел, что пошить новое обмундирование своим военным верноподданным, но тут, как раз, подоспели большевики, оказались расторопнее царя, вырвали у него власть, его самого сослали в Екатеринбург, с грандиозным масштабом по всей стране насадили кризис и разруху,а царской новой формой обеспечили всю Красную Гвардию. Но какое же отношение это имеет к настоящей повести? А вот какое.

        Николай II не был амбициозным, прислушивался к мнению специалистов ... и реорганизация армии была им задумана в несколько этапов, где царским кадетским училищам, с пошивом новой формы, отводилась вторая очередь. К тому же старая кадетская форма, скопившаяся на царских складах, была малого размера (в кадеты-то отдавали с 10 лет) и красным дылдам она не подходила. Ладно, хоть у Ленина хватило ума законсервировать её на складах и не трогать до поры, до времени.

        А пора-время настали, кстати, у Сталина … в 1943 году … когда он решил переобмундировать Красную Армию и переодеть её в традиционную форму николаевской, царской армии – заменив петлицы на погоны. Вот тут-то и всплыл вторично вопрос с кадетской формой, которую ещё чуть-чуть и можно будет уже выбрасывать – ведь истлеет одежонка или моль пожрёт.

        Вопрос возник, вопрос надо решать и решать пока он тёпленький. На это существовало умное и расторопное сталинское окружение, которое и подсказало ему решение с открытием кадетских училищ. Но смысл слова «кадет» был «испачкан» в Гражданскую войну партией «Конституционные Демократы», возглавившей белое контрреволюционное движение в России. Тогда нашли исторически подходящее имя – Суворов, и его именем назвали эти училища, поскольку назвать их сталинскими – себялюбие, шитое белыми нитками. Кстати, память народная оказалась ой как живучей и суворовцы, в обыденной жизни, не умаляя, не гнушаясь и уважая официальное название, называли себя кадетами.
         
        Сталин не был бы Сталиным, если бы не расширил функции таких училищ – подготовка высших командных кадров для Советской Армии. Он, ещё свято, памятуя мысль Ленина о том, что грош цена революции, которая не умеет защищаться, мудро заботился о безопасности советского строя, тем более, что за Цербера в этом плане он держал Лаврентия Павловича, которым мамки пугали грудных детей. Вот в рамках НКВД синими лампасами (не голубыми) с синими же погонами и щеголяли суворовцы Московского и Ташкентского училищ, готовясь в янычары к Берии. Но хватит об этом, иначе мы свернём с дороги повествования – нам бы с красными лампасами разобраться.
         
        Конечно, суворовские училища – сталинское детище, но один, из близкого окружения Сталина, сумел всё-таки и здесь прогнуться, лизнув задницу вождя – предложив одно из училищ обосновать в богатом боевыми традициями многострадальном Сталинграде, руины которого ещё дымились после жестокой битвы.

        Училище-то будет носить имя вождя – вот чего добивался лизнувший. Там и собралась вся компания первых суворовцев – около сотни десятилетних, строптиво удержавшихся на бешеных поворотах паскудной судьбы – кто из партизан, кто из воинских частей, имея боевые награды, кто из глубокого тыла – безотцовщина да круглое сиротство.
         
        Одеть-обуть суворовцев постарался, сам того не зная, ещё Николай II. Напоить-накормить – Сталин распорядился о выделении средств. А вот за крышу над головой расстрельно ответил тот – «лизнувший» – во всём Сталинграде «уцелел» только остов  трёхэтажного «Дома Павлова» c обвалившимися перекрытиями и пустыми оконными глазницами, да подвал Центрального универмага, где располагался штаб командующего фашистской группировкой войск Сталинградской битвы фельдмаршала фон Паулюса.

        Но согласитесь, начало такого дела с гитлеровского  штаба – дурно пахнет. Чтобы не комкать первый блин, срочно всех будущих суворовцев на пароходе отправили вниз по Волге – в Астрахань, где с грехом пополам квартирьеры их и расселили.
         
        Всё бы ничего. К концу войны училищное начальство стало, и не без основания, даже  поговаривать о строительстве своего учебного и жилого корпусов в Сталинграде, но судьба без пакостей – не судьба, а проститутка …

        ... В начале лета, в год победы над Германией, случилось событие если и не приближающее наш конец отступлениям, то конечно же не уводящее в сторону, и сыгравшее немалую роль в судьбе астраханских кадетов Cталинградского училища. А случилось ни много, ни мало, вот что …
         
        … Городские власти в честь радостного победного в войне события нашли возможность выделить недельки на две всем кадетам двухпалубный прогулочный пароход под громким названием «Социалистическая Революция» для круиза по Волге …
         
        И вот она – первая остановка в живописнейшем местечке «Красный Кут» … Погода жаркая, на небе ни облачка, вода – вот она – купайся!!!... И всё училище, включая медиков и поваров, раздетое до безобразия (синие казённые до колен трусы с задним  карманом) высаживается на берег и, дрожа от нетерпения, ускоренным маршем, почти бегом – на пляж … Веселись кадетская душа!!! Купайся!!! Загорай!!!
         
        Десятком строчек назад читатель был предупреждён, что судьба всегда вооружена законом подлости. Нет, она им ещё и пакостно вооружена … Вот и на этот раз – на пароходе осталось человек десять – дневальные, наказанные, старшина Черемис – легендарная личность, добрейшей души человек, богатырского телосложения, выжимавший двухпудовую гирю мизинцем левой руки сорок раз и в это же время вальяжно, всухомятку, жуя корку хлеба ... попробуйте эти два дела одновременно ...

        ... Он был из той драгоценной россыпи гренадёров, коими славилась русская армия с петровских времён. Должность-то его была каптенармус, но учил он  кадетов всему – от подшивания подворотничков до нераспускания соплей в мужских делах … А не тот ли это гренадёр, что снял Милку Петлёву с виселицы да выволокший контуженного Борьку из вагона?...
         
        … Правда, на корабле остались ещё двое – генерал (согласитесь – не генеральское дело дефилировать по пляжу без штанов) и доктор – майор Катеринский (приболел майор – медики всегда обнаруживают в себе какие-нибудь болезни) … Солнце вышло уже в зенит, когда к борту кадетского парохода подошёл тоже двухпалубный … «Октябрь» …
         
        … И тут кто-то душераздирающе крикнул: «… Пожа-а-ар!!!...»
         
        … Наверно здесь крылся тайный смысл кадетской шутки, потом долгое время ходившей в училище на что-нибудь неожиданное: «… ну вот, подошёл «Октябрь» и загорелась «Социалистическая Революция»!!!...» …
         
        … Деловито горела нижняя палуба суворовского парохода … С «Октября» и берега помочь было нечем – помпы ни там и ни там не работали … Огонь с весёлым  равнодушием подбирался ко второй палубе. Все действия десяти заложников свелись к лихорадочному выбрасыванию в воду училищного и личного имущества. За борт суматошно летели офицерские чемоданы, кадетские мундиры, бочонки с селёдкой, коробки с провизией. Что-то падало на пристань, раскрываясь, разбиваясь, кособочась, превращая пристань в барахолку, что-то промахиваясь, падало в воду, и там, величественно, с обидой, что потревожили, и потому оскорбившись, прощальным гуськом, уплывало вниз по течению.

        Из провизии спасли только селёдку и мексиканский шоколад. Старшина, майор и генерал, с окровавленными от порезов руками, разухабисто, по хулигански, били стёкла в окнах кают, а дневальные выбрасывали в них всё, что попадалось под руку. Но вы сами знаете, что в такие моменты под руку лезет всегда не то, что нужно, конечно кроме знамени, его спасли в первую очередь, и если бы не так, то автору дальше не о чем было бы сейчас писать, а боевой генерал – начальник училища подытожил бы свою жизнь расстрелом …
         
        … Солнце и огонь, сговорившись, поджаривали спасателей добра с двух сторон, и когда огонь предъявил свои претензии уже к их душам, все благополучно сиганули в воду. Последними, сперва вежливо пропуская друг друга впереди себя (но огонь уже неделикатно лизал и гренадёрские и генеральские пятки), а поэтому, плюнув на субординацию и дружно обнявшись, прыгнули старшина с генералом ... Жертв не было ... Вечером, всё училище, пестро одетое, а в основном без штанов, позорно двинулось из круиза домой своим ходом …
         
        … В каждом деле должен быть «стрелочник», и для этого пожара его нашли – майор Катеринский. На фронте, как медик, он спас не одну сотню бойцов, но здесь, при спасении добра ему не повезло – иногда и последний блин бывает комом. Его полдня продержали в чулане возле училищной парикмахерской под замком и караулом – какое унижение для боевого офицера, а потом приехала почему-то хлебовозка, которая и увезла майора, все догадались куда …

        ... А училище ещё долго питалось спасённой селёдкой, заедая её мексиканским шоколадом и всё это, изрядно надоевшее однообразие, жадно запивая простой водой, но завидя в столовой старшину Черемис, начинали дружно, в такт, лупить ложками по столу, скандируя: «Спа-си-бо-за-се-лё-дку-с-шо-ко-ла-дом!!!» – повторяя эту фразу до тех пор, пока гренадёр, подняв руки в приветствии, не скрывался из столовой …
         
        … После пожара высшее начальство серьёзно занялось судьбой училища и уже к сентябрю оно было отправлено в Чкалов. Там, в Чкалове, в здании бывшего Неплюевского казачьего кадетского корпуса на проспекте Сталина, что ведёт от вокзала к центру, и поселили погорельцев, ускорив перспективу пересыльным, бывшим военнопленным фашистских концлагерей. Оказывается, в этом здании НКВД интенсивно селекционировал «освобождённых», и доставленных сюда, узников немецкого плена по трём направлениям – на свободу (таких был ручеёк), в расход (таких были реки) и в остроги (таких был океан – ой как нужна была рабсила на восстановление народного хозяйства после войны). А на счёт «ручейка» и «океана», цинично прав был товарищ Сталин – чем тратить сыск в ловле немецких шпионов на свободе, а их среди военнопленных было как вшей на голове, проще держать этот «секретный контингент» за колючей проволокой.  И вред от них советскому народу минимальный, и польза от дармовых рабочих рук максимальная, и энквэдэшным операм выявлять их на зоне лучше и проще – а то, поди, поймай их на просторах родины Советской. Одним выстрелом сразу убиты три зайца!!! Ай да Сталин!!!...
         
        …Так, через двадцать шесть лет без малого, после семнадцатого года, кадеты (но уже под советским соусом) вернулись на своё законное место …
         
        … Для наиболее любознательных автор может рассказать историю возникновения этого (Оренбургского) кадетского корпуса … А было это так.

        На деньги сенатора Неплюева –внука первого военного губернатора Оренбургской губернии, собранные вкупе с оренбургским дворянством в 1824 году, было построено военное казачье училище, а 2 января 1825 года, высочайшим повелением Российского императора Александра I военному губернатору Оренбургской губернии генералу от инфантерии Петру Кирилловичу Эссену, был дан указ  учредить в этом здании Казачье военное училище. Сенатор Неплюев не был бы сенатором, если б это училище не назвали именем его деда –  именем «птенца из  гнезда петрова», тайного советника, контр-адмирала, первого губернатора Оренбургской губернии Ивана Ивановича Неплюева (два года на это положил внук).

        Далее, в 1843 году, указом следующего императора, уже Николая I, оно было преобразовано в кадетский корпус с европейским и восточным отделениями и, до 1917 года, называлось Неплюевским казачьим кадетским корпусом. Но и это ещё не всё, в дело вмешался третий император – Александр II. Его указом, в 1867 году начат, и через пять лет к северу от реки Яик, которую Екатерина II назвала Уралом (чтобы начисто уничтожить в народе  память о Емельке Пугачёве), за Оренбургом, в шикарном лесу (это по тем временам за городом, а сейчас это – центр), для этого училища был построен новый трёхэтажный корпус, в память о Екатерине II в форме буквы «Е». Построен со знанием дела и с царским размахом – с ипподромом для вольтижировки на лошадях, приусадебным подсобным хозяйством, способным накормить до тысячи кадетов и стометровым стрелковым тиром, в этот комплекс кадетский корпус тут же и переселился.

        В задачу кадетского корпуса, куда принимали с 10 лет дворянских детей,  входила подготовка военного и гражданского чиновничества для Оренбургского Края, да и для всей России … Уникальность, как вы догадываетесь, здесь была самая кондовая – с нуля в судьбу этого заведения обстоятельно вмешались три российских императора, да косвенно императрица Екатерина II, своей титульной буквой, увековечившей красивую форму этого здания, да Сталин, давший училищу своё имя. Роскошный подарок, не догадываясь о том, но как сговорившись, сделали российские императоры и богатое оренбургское дворянство питомцам этого училища – будущим офицерам Советской Армии – ничего не скажешь!...
         
        … Менять название училищу со Сталинградского на Чкаловское (тогда так назывался Оренбург) строго-настрого запретили – видимо вмешался Сталин. Вот так создавалась легенда Сталинградского СВУ …
         
        В это-то училище (без знакомства с пересыльными из фашистских концлагерей) милостью божьей Российскими императорами да Оренбургскими губернаторами, и задумал поступить Лёвка. Его принцип «Если показал кулак, то бей им в морду!!!», сработал блестяще – ни слова не сказав Милке, а такое у него бывало часто, в начале июля, он пропал из детдома для того, чтобы вынырнуть на улицах Чкалова и …
         
        … и с первого сентября, уже в форме суворовца четвёртого взвода, он сидел за партой с двадцатью пятью кадетами самой младшей седьмой роты и разочарованно слушал старшего лейтенанта - преподавательницу, объяснявшую им ненавистные правила знаков препинания в русском языке – военным де можно стать и не зная грамматики …
         
        … Как он поступил туда без документов, оставим на совести Советской власти и приёмной комиссии ...