Скорлупа

«Зато я нюхаю и слышу хорошо!»
Детский садистский стишок

1. Мальчик.
- Быстрее ходули переставляй!
Веревка резко дернулась вперед, потянув за собой руку. Запястье отозвалось резкой болью, когда грубая петля провезла по стертой коже, мальчик ойкнул, в который раз пожалев, что не перевязал больное место платком. Барыга, кажется, произведенным эффектом остался не доволен и дернул снова. В этот раз мальчик чуть не упал, с трудом удержав равновесие, и засеменил быстрее, думая только о том, как не споткнуться о невидимые шпалы. Казалось, что стоит только оступиться и рухнуть на пол, внушительных размеров баул, всю дорогу оттягивающий плечи, придавит сверху и встать будет уже невозможно. Как ни старался мальчик сосредоточиться на ходьбе, звуки туннеля упорно отвлекали внимание, звали, просили прислушаться. Музыкальным ритмом бились в пол капли воды, сочащейся из какой-то трещины, шуршали крысы, суетливо перебегая по крошечным, одним им известным лазейкам, неслышно для обычного человеческого уха гудел бетон, удерживая неподъемную массу земли, сосредоточившись, можно было уловить еще десятки и сотни звуков, происхождение которых оставалось загадкой. Громче, на другом уровне слышимости, отскакивал от стен дробный грохот шагов, мальчик насчитал троих челноков, идущих сзади, впереди был только барыга-поводырь, грохающий подошвами как-то особенно четко и зло. Где-то впереди разноголосо шумело, будто там собралось много людей, занятых множеством разных дел. «Станция близко!» - догадался мальчик. Пребывая в своем мире, он совсем забыл о реальности и не заметил, как натяжение веревки ослабло, сделал еще пару шажочков и с размаху влетел в баул шедшему впереди мужику. Тот качнулся, но на ногах устоял, вдобавок резко развернулся и влепил пацану такую затрещину, что тот отлетел в сторону. За спиной кто-то громко хохотнул. Петля снова обожгла запястье, мальчик, внутренне поджавшись, пододвинулся ближе к своему поводырю, готовясь к продолжению взбучки, но тот уже не обращал на него внимания – челноки пристроились в очередь перед блокпостом.
Дозорный придирчиво осмотрел сваленные перед бруствером рюкзаки и тюки, скользнул взглядом по кучке челноков, задержавшись взглядом на невысоком щуплом пареньке, лицо которого прикрывал обширный капюшон куртки.
 - Эй, ты! – рука в засаленной перчатке указала в сторону мальчика. – Что морду прячешь?
Стоявший рядом с мальчиком здоровенный детина, по лицу сразу видно – головорез остепенившийся – заметно заволновался, переступил с ноги на ногу, осторожно спросил:
- Начальник, а может, ну его? Ишак он обыкновенный, вещи таскает.
- А ты заткнись! – перебил его дозорный. – Ну? Я же и сам посмотреть могу, потом не жалуйся!
Мальчик осторожно, будто обдумывая каждый шаг, подошел к бойцу, отодвинул край ткани, поднял голову к свету. На блокпосту кто-то тихо ахнул. Дозорный на миг переменился в лице, взглянул в сторону челноков.
- Что за гадость?
- Не заразно это, и ладно, – ответил все тот же широкоплечий барыга, – Такой и был, когда брали.
Торговцы свалили тюки в проходе между палатками и, оставив одного следить, завалились отдохнуть в местную забегаловку. Предоставленный сам себе, мальчик на ощупь залез на какой-то мешок, свернулся калачиком и мгновенно уснул – впереди была пара часов отдыха и переход до следующей станции. Во сне его не беспокоили ни подорванная спина, ни саднящая кожа на стертом запястье.

2. Бездна.
Когда звуки, сопутствующие всем бурлящим жизнью местам, затихли вдалеке, мальчик начал ощущать смутное беспокойство. Вокруг было очень тихо. Это была не та тишина, которую он знал, когда еще мог видеть окружающий мир, это было полное отсутствие звуков. Да, барабанная дробь шагов продолжала эхом скакать по тюбингам, но окружающее пространство молчало, будто затаилось, боясь неосторожным шорохом выдать свое присутствие. Мальчик знал, что мир вокруг никуда не исчез, хоть он и не видит его, зато чувствовать научился лучше любого другого человека. Но теперь происходило нечто совсем иное, с чем не доводилось встречаться раньше, звуки затаились, а значит, ждут чего-то. Что-то должно произойти… Предупредить челноков? Они и не подумают его слушать, еще на смех поднимут, как обычно.
Где-то совсем рядом навязчиво зажужжало, но мальчик не заострил внимания на этом звуке – у кого-то в фонарике батарейки садятся, вот и вся недолга. Но через мгновение появился еще один источник жужжания, а потом и еще один…  Челноки замедлили ход, кто-то вполголоса выругался, стукнув по корпусу своего фонаря кулаком – не помогло. Жужжание оборвалось в один момент, судя по удивленным возгласам мужчин, группа осталась в полной темноте. Мальчик старался дышать как можно тише, концентрируясь только на слухе – невероятная тишина будто увеличивалась в объеме, давила на барабанные перепонки, закладывая уши неощутимой ватой.
Челноки ругались, кто-то шарил в своем рюкзаке, пытаясь отыскать на дне запасные батарейки. Поводырь подтащил мальчика ближе к себе, буркнул что-то, но тот не обращал внимания. Где-то на самой грани слышимости мир пришел в движение, сначала нехотя, потом – со все возрастающей энергией, что-то приближалось к остановившейся в темноте группе. Природу звука понять было не возможно, но весь туннель вторил ему, еле ощутимо содрогаясь от неведомой силы. Вибрация нарастала, ее источник стремительно несся вперед, колебания воздуха усиливались. Мальчик рванулся назад, в сторону станции. Бежать прочь, куда угодно, только подальше от этого неизвестного… У него и слов не было, описать то, что происходило, но и одних ощущений хватало, чтобы понять – приближающееся нечто было неизъяснимо страшно и опасно. Оно источало только пустоту и мертвенный холод.
Что-то больно дернуло за руку, в плече хрустнуло, но мальчик не обратил на это внимания, он сожалел только об одном – поводырь не давал ему бежать. Что-то кричал, бил по щекам, пытаясь привести в чувства, он ничего не почувствовал! Уши резал пронзительный крик, и пока челнок не зажал рот мальчика рукой, тот не мог понять, что кричит сам. Все отдалилось и стало не важным, по сравнению с несущейся на встречу вибрирующей бездной.
- Заткнись, оглашенный!
- Что там случилось? Что с малым?
- Крыша едет что ли?
Мальчик обеими руками вцепился в куртку челнока и потянул поводыря за собой, но тот не двигался с места – не понимал, что происходит. Тем временем гул окружил людей, воздух содрогался, теперь это чувствовали и мужчины. К вибрации примешивалось еще что-то, пронзительный свист, заставлявший сердце замирать от ужаса. Челноки бессмысленно топтались, не зная, чего ждать от окружающей темноты, движение воздуха становилось все сильней, стало очень холодно.
- Что за хре…
Голос торговца оборвался и через мгновение раздался жуткий вопль, который, казалось, просто не могла издать человеческая глотка. Поводырь прижал к себе мальчика, отступил назад, к стене туннеля. Воздух крутился страшным вихрем, движение приближалось. Послышался еще один вопль, на этот раз – чуть ближе, челнок завозился, пытаясь одной рукой вынуть из кобуры оружие, а второй двигая оцепеневшего от ужаса ребенка себе за спину. Гул и свист становились не переносимыми, мальчик вжимался в стену, понимая, что скрыться некуда – через считанные мгновения страшное нечто настигнет его и все закончится. Но спасительная темнота надвинулась раньше, сознание отключилось.

3. Скорлупа.
- Эй!
В ответ – тишина. Теперь уже, самая обыкновенная, привычная туннельная тишина, состоящая их множества шорохов. Не было в ней только главного – звуков, которые бы напомнили мальчику о присутствии людей. Он ухватился за веревку обеими руками, дернул.
- Эй, дядя!
Никакой реакции. Наверное, мальчик был бы рад даже затрещину получить за подобную наглость, только бы почувствовать, что он здесь не один… Держась за веревку он пополз вперед, пока пальцы не нащупали знакомую куртку, поводырь лежал неподвижно. Он принялся ощупывать его, нашел руку – твердую и холодную, добрался до лица и отпрянул – мокро. Понюхал ладони и понял, что это кровь. От безысходности захотелось завыть, но мальчик сдержался. Нащупал на поясе мужчины ножны, перерезал веревку ножом, сбросил со спины рюкзак, пошатываясь, поднялся на ноги. Стоять вот так, без всякой поддержки, было очень страшно, пришлось ощупью добраться до стены. Вдоль нее он медленно пошел, не зная толком, куда направляется. О том, что будет дальше, мальчик и не думал, он хотел только поскорее уйти от страшного места, где непонятная сила убила всех его попутчиков. Идя вдоль стены, он когда-нибудь обязательно выберется к станции. Какой? Не важно, лишь бы там были люди…
Мальчик осторожно выбирал место для каждого шага, несколько раз вытянутая вперед рука наталкивалась на торчащие из стен или пола куски железа, споткнешься, упадешь на такое, и – конец. Время будто остановилось, мальчик даже приблизительно не мог сказать, сколько минут или часов длился его путь, страх одиночества и беспомощности вытеснил из головы все лишние мысли. Целенаправленно шагая вперед, он перестал обращать внимание на окружающую действительность, а потому поздно заметил, что звуки вновь притихли, а потом и вовсе исчезли. Воздух быстро холодел, морозные иголки кололи пальцы и нос. Мальчик встрепенулся, зашагал быстрее, потом и вовсе попытался бежать, но через считанные секунды споткнулся и полетел на пол, в кровь разбив колени. Воздух пришел в движение от уже знакомой вибрации, окружающее пространство бурлило и пульсировало. Ползком достигнув стены, и привалившись к ней спиной, мальчик достал из-за пазухи нож челнока, выставил его перед собой, хоть и понимал, что бессмысленный кусок железа не в силах помочь – бездну невозможно напугать ни чем человеческим. Свист приближался, воздух крутился в ледяном танце у самого лица, мальчик несколько раз взмахнул своим нехитрым оружием, рассекая его, но - тщетно. Неожиданно свист оборвался на самой высокой ноте, воздух замер.
- Да это же ребенок! Ты потерялся?
В мертвой тишине голос прозвучал, будто раскат грома. Мальчик мог поклясться, что не слышал человеческих шагов, а значит, говорящему просто неоткуда было взяться в туннеле. К тому же, он так и не смог понять, принадлежит голос мужчине или женщине, он звучал так, будто не имел отношения к обычному миру.
- Почему ты молчишь? Ты немой?
Мальчик собрался с духом и помотал головой, но собеседник, кажется, его жеста не увидел, а может, просто не обратил внимания.
- Нет, он слепой!
Второй голос почти ничем не отличался от первого, такой же чужой и отстраненный.
- Слепой! Прелестно!
Голос стал ближе, говоривший будто склонился над мальчиком, но тот не слышал никакого движения, не ощущал ни чьего дыхания.  Ребенок отпрянул, пополз вдоль стены, пока не уткнулся спиной в тюбинг.
- Чего ты боишься? Мы похожи на тебя, мы тоже слепые!
Звуки голоса теперь раздавались совсем близко, холод почти обжигал щеки, казалось, говорящий теперь заглядывает мальчику в лицо.
- Это очень интересно!
- Мне в детстве дядя выжег глазки, чтоб я по карте схронку не нашел, я не смотрю на мир и не читаю книжек, зато я нюхаю и слышу хорошо! – неожиданно продекламировал второй голос и тихо рассмеялся.
Мальчик вздрогнул – откуда собеседникам знать, что произошло на самом деле? Этого не знали даже челноки… Тем временем, в воздухе чувствовалось какое-то движение, ледяные спирали снова закручивались, пока еще медленно, но скорость постепенно нарастала. Ужас таял в потоке холодного воздуха, оставляя за собой только пустоту и безмолвие.
- Чего же ты молчишь? – спрашивал один из голосов. – Ты сожалеешь о случившемся? В наших силах помочь тебе. Соглашайся! Мы потребуем взамен самую малость...
Ледяной воздух будто вспыхнул, синим пламенем опаляя кожу. Мальчик с визгом завалился на бок, корчась от боли, хватаясь руками за объятое огнем лицо. Воздух вокруг бурлил и вибрировал, в такт ему дрожали металл и бетон. Дозорные по обоим концам туннеля вскакивали, беспокойно вглядываясь во мрак и чувствуя, что происходит нечто необъяснимое, в своих крошечных норах бесновались крысы, пытаясь забиться как можно глубже, все живое инстинктивно бежало, пряталось от разбушевавшейся потусторонней силы.
Прошло бесконечно много времени, прежде чем невысокая фигурка, лежавшая у стены туннеля, зашевелилась. Мальчик приподнялся, хватаясь за стену, стал ровно, ощущая легкое головокружение. Он провел ладонями по лицу – на коже больше не ощущалось ставшей привычной коросты, веки свободно двигались, ожившие глаза наполнялись влагой. Пошарив руками по бетону, мальчик нашел в панике брошенный нож, сунул его за пазуху и неторопливой походкой направился в сторону ближайшей станции. Воздух за его плечами едва заметно вибрировал, издали заметив идущего, крысы разбегались прочь, и даже самые крошечные букашки забивались в щели и трещины.

4. Всходы.
- Ну, расскажи еще что-нибудь, дед!
- А спать вам еще не пора? Ну ладно, ладно, еще одна байка и будет вам! – старик улыбнулся, глядя на сидящих вокруг детишек, все они моментально притихли, ожидая новой истории. – Про духов, живущих в трубах, вы все, небось слышали, а я вам поинтереснее расскажу. Живет нечто такое, в некоторых туннелях – вроде и не видное с первого взгляда, но очень опасное. Можно и духами, наверное, назвать – своего имени эти существа не имеют. Обитают только в полной темноте, там же и убивать могут, от света – дохнут, потому не слишком-то и опасны. Но все меняется, если они себе переносчика найдут – в человеческом теле могут существовать, развиваться, будто детеныши ящеров в яйцах. Это для них, что скорлупа, от всего защищающая. А что особенно страшно – не отличишь ее от обычного человека, да и, что нужно им на самом деле – не понятно.  Вот так вот…
Дети уставились на старика разочарованно.
- Что же это за история такая короткая дед. Да и – непонятно ничего.
- Ну, за что купил, за то и продаю! Я ее не сам сочинил, чудак какой-то рассказал. А вам уж точно спать пора.
Старик еще раз обвел глазами детей и вздрогнул, встретившись взглядом с одним из мальчиков. Тот смотрел на рассказчика не по-детски, холодно и сосредоточенно.
- Ты что, пацан? – старик широко улыбнулся, но мальчик на улыбку не ответил, все так же, оценивающе разглядывая рассказчика.
- Глупая у вас история, дедушка.
- От чего же? – насторожился дед. Остальные дети уже поднимались со своих мест, собираясь уходить.
- Не дохнут они от света, он им только неприятен немного… - мальчик откинул полог и выскользнул на платформу. Старик хотел, было, окликнуть его, но в глазах потемнело, и он всего лишь безвольно откинулся на спинку стула.
- Дедушка, вам плохо?
Но старик уже не отвечал.