Цап - царап

Я работал шофером, и в гараж, по многолетней привычке, приехал с первой развозкой. Дело было в начале зимы и,  выбравшись из автобуса,  я сразу же пошагал к трубе обогрева, где как лошадь на привязи, стоял мой верный ЗИЛ. Бросив тормозок с немудреной едой на пассажирское сиденье, я под капотом довольно быстро нашел фиксатор, клацнул им, и капот под действием пружины распахнул свою пасть как крокодил на берегу озера. Я довольно ловко запрыгнул на ребристую поверхность переднего бампера, сунул свою руку к гнезду со щупом, чтобы проверить уровень масла в картере. Щуп отсутствовал.
- Кто - то в моей машине лазил – поздоровавшись, сказал только что подошедшему соседу Косте.
- Бывает, - философски заметил Костя. - У меня три дня назад пытались взломать замок на бензобаке. Не забудь у себя бензин проверить.
- Ладно, - недовольно буркнул я. Удачно начавшийся день был безнадежно испорчен. Пропажа щупа до глубины души взволновала меня. В двигателе это незаменимая вещь.
Без щупа работать просто нельзя. Масло - это кровь двигателя и желательно, чтобы она была в норме. Придется просить у соседей, чтобы они одолжили тонкую металлическую линейку с рисками на конце, чтобы проверить уровень. А потом придется делать все равно самодельный щуп. Без него как без глаз.
Сунув резиновый шланг в горловину радиатора, я открыл кран с горячей водой и зашагал к топливному баку, чтобы проверить наличие бензина. Увидев свежие царапины на винтах бензинозаборника, у меня похолодело сердце.
- И сюда забрались, гады! – обожгла, как молния, мое сознание мысль.
Для подтверждения своей догадки я постучал по баку. Ответом мне было гулкое эхо, свидетельствующее о том, что емкость абсолютно пуста.
- Что делать? - лихорадочно стал соображать я. - Механику жаловаться бесполезно. Он тут же украденный  бензин спишет на меня, напишет докладную и с меня в день зарплаты вычтут энную сумму. Я, как на грех, взял и заправил машину вечером.
- Что же мне делать? - думал и думал я.
Единственным человеком, кто мог мне действительно помочь, это был Сергей Смольников, работавший на заказе в службе снабжения, у которого можно было всегда достать любую запчасть, начиная с крышки трамблера, кончая свечами зажигания.
Сергей уже завел свой автомобиль, и он у него негромко урчал. Я залез к нему в машину и в двух словах рассказал о своей беде.
- Сколько бензина тебе надо? - спросил Смольников.
- Сто литров, - тяжело вздохнув, ответил я.
- Ладно, сегодня я тебя выручу - сказал Сергей. - Ты сильно не горюй. Как говорил один персонаж в фильме: - Выше голову, товарищ!
- Спасибо за помощь! - сказал я.
Родился я в середине пятидесятых в глухой сибирской деревушке, где о воровстве говорили с глубоким призрением и старались жить открыто и честно. Помню, что входная дверь у нас всегда закрывалась на палочку.
- А не боитесь так дом оставлять? - спрашивал у моего отца прижимистый сосед Матвей Никандрыч, когда мы всей семьей выезжали из дома на телеге на сенокос.
- А чего мне бояться - резонно отвечал мой отец, Михаил Данилович. - У меня шесть сберкнижек, так они все при мне.
Сберкнижками отец называл нас, своих детей, которые ему были незаменимыми помощниками при заготовке сена.
Удивительное было время! Особенно врезалось в мою память на всю жизнь одно обстоятельство, что все вокруг пели. Ехали на работу – пели, возвращались с полей - сыпали как горохом частушками, выводили песни своими голосами парни и девушки, когда возвращались домой с танцев.
Праздники революционные и православные деревня всегда отмечала вместе. Происходило все это действо в красивой березовой роще за околицей. Больше других праздников почему - то почиталась Пасха, которой радовались и стар, и млад. Как сейчас, перед глазами вижу картину - здоровенные мужики, скинув с плеч солидные пиджаки, наперегонки гоняются, как озорные сорванцы, друг за другом. А сколько было игр и забав? Да не пересчитать.
Вышибалы, городки, лапта... Всего и не припомнишь. А что самое удивительное - в то время я совсем не видел пьяных. Выпивших видел, а пьяных нет. Выпивали для куража, озорства, веселья. Каждый стремился продемонстрировать самые лучшие черты своего характера. Несмотря на материальные трудности, почему - то духовная жизнь била ключом.
Жили весело и дружно. Вся деревня была как одна семья. Каждый старался, чем мог, помочь друг другу.
С первым фактом воровства я столкнулся в армии на втором году службы, когда был заместителем командира взвода в учебном батальоне. У курсантов ночью стали пропадать деньги. Причем происходило это с завидной регулярностью, когда в наряд заступал сержант Евсеев из Дубны, довольно одутловатый и неприятный парень, у которого поговаривали, папаша был каким-то важным шишкой, и он пристроил своего сынка служить в Риге. Как командир, Евсеев был никакой. Он не мог выполнить на турнике элементарный подъем переворотом.
Посовещавшись в Ленинской комнате, мы, сержанты – старослужащие, решили во время дежурства Евсеева не поспать ночь, чтобы поймать прохиндея с поличным. Моим напарником оказался Гена Балясов, бывший футболист из Куляба, который был очень сильный, так как мог на одной руке подтянуться на перекладине. И бегал он быстрее всех!
Если бы невесть откуда взявшийся майор Мельник, то Балясов своими ручищами точно бы свернул Евсееву шею. Мы кое - как вдвоем оторвали Балясова от Евсеева, которого он застукал в тот самый момент, когда он потрошил очередную курсантскую гимнастерку.
История не получила широкую огласку. Батальон был на отличном счету в части и отцы - командиры перевели Евсеева в Елгаву в отдельную роту.
На строящуюся установку я приехал только после обеда. На объекте меня ждал мой старый знакомый Николай Токарев, который сразу же подошел к машине и протянул пропуск для въезда на площадку.
- Может, пообедаешь в нашей столовой? - спросил он меня.
- У меня еда с  собой, - ответил я, кивнув на тормозок.
- Тогда отвези задвижки немцам, - сказал Токарев. - Тебя там кран давно дожидается.
Немцы... Мне почему-то сразу вспомнились кадры черно - белого кино, на которых русские чудо – богатыри, топили в озере чудовищ, одетые в рогатые каски. В армии я служил вместе с немцами из Омска и Кустанайской области. Все они как на подбор, были отличные и трудолюбивые парни. А вот иностранцев мне ни разу в жизни видеть не приходилось.
Строящаяся площадка установки напоминала развороченный улей - звонкие трели выводили болгарки, сухо потрескивала электрическая сварка, ослепительно сверкали на солнце сигарообразные сепараторы. И вдруг я увидел среди высоких и крепких мужчин, одетых в красивые яркие куртки, своего соседа по общежитию в Буруктале,  куда меня в прошлом году посылали на уборку урожая, Сергея Морозова.
- Здорово Сергей! - окликнул я его из кабины. - Каким ветром тебя сюда занесло?
- Привет! - откликнулся Сергей.- Я переводчиком работаю.
Я поставил машину под разгрузку и вылез из кабины. Подошел к Сергею и поздоровался с ним по ручке.
- И давно ты тут с ними шпрехаешь?
- Да сегодня будет ровно две недели.
- Ну и как они тебе?
- Работяги высшего класса.
И вдруг мне почему - то сильно захотелось узнать, что думают про нас, русских, эти трудолюбивые парни с Рейна. Своим желанием я тут же поделился с Сергеем.
- Это не проблема. Сейчас спросим, - ответил он.
В это время от сепараторов в нашу сторону зашагал высокий рыжеволосый немец. Он хотел обратиться с каким- то  своим вопросом, но Сергей на какую -то секунду опередил его и задал на немецком мой вопрос.
- О, русский! - воскликнул немец. - Цап - царап...
И было в его возгласе столько недоумения и боли, что мне невольно стало стыдно за свою нацию, в которой искусство воровства стало основной определяющей чертой. За каких -то четырнадцать дней простой немецкий парень разобрался, что мы за люди.
- У него вчера наши прохиндеи на вагончике замок сломали, видеомагнитофон с кассетами утащили. Вот он до сих пор сердитый ходит, - прокомментировал слова немца Сергей.
Машину разгрузили. Надо было ехать в обратный путь. Высоко в небо улетал звук работающей болгарки, который выводил одно - единственное слово: - Цап - царап!