***

Он сидит на крыше моей машины и курит. Я заметил его еще издалека - сгорбленная фигурка на фоне заката. Я забираюсь к нему, оставляя чистые следы на грязном металле, и плюхаю свой зад рядом с его. Солнце светит прямо в глаза, красное, как на флаге Японии.
- Где был вчера? Я материл твой автоответчик, - поворачиваю к нему свое лицо с закрытыми глазами. И знаю, даже не глядя, что он продолжает смотреть перед собой, хотя ничего не видно из-за гребаного солнца.
- Я пытался покончить с собой, - отвечает тихим виноватым голосом. Я открываю глаза и смотрю на него, он выбрасывает окурок в сторону и не поворачивается ко мне.
- Тогда почему ты сидишь на крыше моей машины? - может быть, в моем голосе чувствуется раздражение, но в этом нет моей вины. Мой голос ведет отдельную жизнь и звучит так, как ему заблагорассудится.
Молчание.
- Я проебал свой лотерейный билет, - разглядываю свои грязные ногти, - триста тысяч мне бы не помешало. Очень хочется денег, а тебе?
Молчание. Снова поворачиваюсь к нему и начинаю пристально разглядывать.
Он обнимает свои колени, хочет что-то сказать и вдруг начинает рыдать.
Кривая усмешка опережает сочувственное выражение. Наклоняюсь вбок и плюю вниз на землю. Наверное, со стороны это выглядит романтично - два человека сидят на фоне заката. Если бы нас кто-то видел.
А солнце уже начинает меня заебывать.
- У меня очки в бардачке, - моя рука почти ложится на его плечо. Она не касается ткани его уродливой синей куртки, а нависает в паре миллиметров над ней.
Он всхлипывает. Я глажу его, не касаясь.
- Я ведь даже позвонить тебе не могу, - слова мои слишком тяжелые и вязкие, я с трудом выплевываю их, но у меня остается ощущение, что они остались размазаны вокруг моего рта, жалкие, как желе.
Он ежится. До него долетает взрыв моей сентиментальности.
- Не надо, - он, всхлипывая, утыкается головой в свои колени. Я смотрю на его растрепанные волосы, вижу парочку аккуратных завитков, выбивающихся из-под общего хаоса, которые хочется непременно намотать на палец. Я тяну к ним руку.
Он поворачивается ко мне и повторяет свое "не надо". Я одергиваю руку.
- Я не понимаю, почему я все еще здесь, - в его глазах блестят слезы.
Я придвигаюсь ближе. Я вздыхаю.
- Я хочу умереть, - стонет он. Его зрачки такие огромные, что я не вижу, какого цвета его глаза, - Почему я здесь?
- Почему ты здесь? - эхом повторяю я. Впереди горит закат, сзади проигрывается вся моя жизнь.
Он царапает свои джинсы. Я смотрю на завитки в его волосах. Я смотрю на его скрюченные пальцы. Я смотрю на закат. Мне хочется его потрогать. Я протягиваю к нему руки. Он слишком занят своими рыданиями.
- Как тебя зовут? - спрашиваю я, проводя по нему пальцами. Я трогаю его волосы, его плечи, провожу по спине. Меня ударяет током. Меня отбрасывает в сторону. Я падаю на землю и продолжаю дергаться. Я знаю, что могу прокусить свой язык, и что некому вставить ложку мне в рот.
Он сидит и смотрит на меня сверху.
- Я хочу положить цветы на твою могилу, - говорю я мысленно.
- Это меня не спасет, - отвечает он. А сзади него догорает закат, - Что, если в следующий раз ты умрешь?
Он поднимается на ноги, загораживая собой свет.
- Что, если ты сейчас умрешь? - теперь я сосем не вижу его глаз. Зрачки заполнили все пространство.
- Это стоит того, - говорю я. Вру я. Я ведь ни разу ничего не почувствовал. И каждый раз мне кажется, что вот сейчас, вот сейчас точно будет.
- Я останусь здесь один. Что я буду делать? - он спрыгивает на землю рядом со мной. Небо становится темнее.
- Каково это - умереть? - спрашиваю я вслух. Мое тело будто запихали в гигантский миксер. Слова разлетаются в разные стороны. Он слегка улыбается.
- Это чудесно. Это как нырнуть в глубину. Как прыгнуть с парашютом. Ты прыгал с парашютом?
- Нет, - мой череп сдавливает так, что я откусываю себе кончик языка. Тоже, впрочем необычное ощущение. Мое тело бьется в конвульсиях. И я понимаю, что я не хочу, - Я хочу остаться здесь!
Он зажмуривается.
- Я не хочу умирать! Я хочу остаться! Я хочу жить! Я хочу выиграть в лотерею! Заняться дайвингом! Прыгнуть, мать твою, с парашютом! - меня рвет мной. Я ползу по скользкому пищеводу, сопротивляясь чудовищной силе, что тащит меня наружу, я кричу, я оставляю слезы и слюни внутри самого себя.
- Это бесполезно, - я слышу его голос. - Ты умираешь. Умираешь.
Я сворачиваюсь на земле, как эмбрион. Вспоминаю, как мы с ним познакомились. Он подошел ко мне, ему понравилась моя машина. С тех пор я каждый раз встречал его возле своей машины. А однажды даже внутри нее. В первый раз, когда до него дотронулся, меня лишь слегка тряхнуло. Я взял у него номер, звонил ему, но он был отключен, я разговаривал с автоответчиком, который даже не думал сообщать, что он давно погиб. Он мне потом сам рассказал, что я сшиб его на той самой машине и умчался прочь, даже не заметив.
- Дай руку, - я испуганно отшатнулся от протянутой руки. Я видел свое тело, расслабленно развалившееся на траве. Я был жалок и гол. Хотя на мне была моя прежняя одежда, - Дай руку.
Я взял его руку. Я почувствовал его. Как прыгнуть с парашютом. Только круче. Самое время обнявшись уйти в закат. Жаль, что никто не увидит.