Миннур

        Что-то рано я сегодня проснулась. Пытаюсь заставить себя отключиться, но, как всегда безуспешно. Лежу и жду, когда зарозовеет угол окна в дальнем углу казармы, по которому можно узнать будут сегодня прыжки или нет. Начинается новый день-рядовой день парашютиста, еще не спортсмена, но уже и не новичка перворазника. Мы с Таней уже привыкли к аэродромной жизни. А  для кого-то этот день будет далеко не рядовым. Сегодня прыгают перворазники, и мы должны будем им помогать морально и физически. Мы уже знаем ,что ничего с нами случиться не может ни на земле ни в воздухе. Жизнь прекрасна! Ну, вот и дождалась, сегодня нас будит инструктор Муравьев. Он  почему-то осторожно открывает дверь, чтоб не скрипнула и неожиданно громким голосом: «Девчата, вставайте, пора!» Все приходит в движение: кто с радостью открывает глаза и быстренько встает, как Таня. А кто-то вообще не хочет просыпаться, но это только сначала, зато потом носится как угорелая в поисках то зубной пасты, то полотенца, то ботинка, как соседка Надька. Я лучше себя чувствую, когда недосыпаю-становлюсь собранной, голова ясная, бодрость необыкновенная. Если пересплю, то голова болит, шевелиться не хочется, так бы и дальше лежала и лежала. Сейчас все на автомате. Быстро одеться, заправить койку, сбегать в туалет, умыться и бегом в парашютный класс. Там фельдшер измеряет давление, погрузка парашютов вместо зарядки, стартовый  завтрак на ходу, и в машину.
         Команда, наши мастера, нас не замечают, мы их тоже сторонимся. Там люди взрослые, в основном, работающие, а мы мелочь, которая путается под ногами. Неизвестно еще что с нами будет. Мы можем завтра здесь не появиться, а можем и совсем бросить это занятие, прыжки с парашютом. Стоит ли на нас внимание обращать?
         А утро какое-то беспокойное. Солнце должно вот-вот появиться, но нет  трепета ожидания первого луча, потому что облака закрывают полнеба. Видно, что на высоте ветер, а на земле штиль. Колдун повис и не шевелится. Колдун-это что-то вроде сочка без дна на длинном шесте. Колдун показывает скорость и направление ветра. При малейшем ветерке конец его приподнимается, а так как кольцо не закреплено, то хвост колдуна всегда показывает, в какую сторону дует ветер. Ветра нет. Машина разгружена. Теперь сидим, лежим, стоим, и пялимся на спортсменов, которые готовятся на первый взлет. Потом будет второй, третий, пока хорошая погода им надо тренироваться, у них соревнования скоро. А на нас всем плевать, лишь бы не мешали. Вот и балдеем. Удобнее всего лежать на спине и наблюдать за облаками, они, то складываются в разные фигуры, то разваливаются, то одно большое облако вдруг тает на глазах, будто испаряется. Ждем, вдруг о нас вспомнят, слышно, что нас боятся выпускать, так как ветер неустойчивый с порывами, а мы еще глупые. Колдун дергается и одновременно поворачивается то в одну сторону, то в другую.
          Вот и машина с перворазниками приехала. Их немного. Три девчонки и два пацана. Птушники- совсем дети. Мы почти все студенты, ненамного старше, но у нас уже по двадцать, а у кого и по тридцать прыжков. Чувствуем себя как наши спортсмены перед нами. Мне понравилась одна девушка, настоящая башкирская красавица. Крепкая, щечки румяные, глаза черные, ротик маленький, губки яркие, цветочек, одним словом. Остальные были настоящие птушники. Девушку звали Миннур. Я сколько живу, такого имени не слышала. Слышала не раз имена не русские Маркс, Брильянт, даже  Ибет и Иблей , а Миннур, ни разу. Общаться было некогда. Вавилов объявил наш взлет. И пригрозил: « быстрее, а то вообще не дам прыгнуть» Мы с перворазниками быстренько оделись и на проверку. Все нормально и в самолет. Тут кто-то из отстраненных фельдшером птушников стал фотографировать своих, а те вовсю позировать. Вавилов быстро пресек такое безобразие, при этом ворча вслух: « придурки, нельзя фотографироваться перед взлетом - плохая примета» Заметила я , что до того, как зайти в самолет все веселые, глаза горят, и куда все девается, когда закрывается дверь самолета. Здесь никогда не бывает суеты, все садятся в том порядке, в котором поставил тебя инструктор. С кем в одном заходе ты будешь прыгать, знаешь заранее-с ним рядом и садишься. Я буду прыгать с Миннур - она рядом. Смотрю на нее почти в упор. Самолет взлетает. Хоть бы какая реакция на лице, никакой. Сосредоточенная,  будто задачки решает в уме. О чем, интересно,  она тогда думала? Наверное о том , что впереди лето и каникулы только начались, что папа обещал их с братиком отвезти к бабушке в деревню. Наверное, думала, как сегодня придет домой и расскажет папе, маме, братишке, всем своим друзьям и подружкам, что прыгнула с парашютом и что это совсем и не страшно даже! Наверняка, даже хвалила себя за то, что никто не знает, что никому не сказала, куда так рано сегодня убежала из дома, только маме махнула рукой и пообещала вечером все рассказать.
         Миннур тяжелее, так решил Вавилов, поэтому я прыгаю за ней. Взлет 12 человек, мы последние. Миннур прыгает, через 7-8 секунд, я. Все в порядке, выдергиваю шпильку прибора запасного парашюта, чтоб он не сработал, у меня же все хорошо. Осматриваюсь. Пока радовалась жизни, крутила головой, соображала куда рулить, вдруг поняла, что несет меня совсем не туда, куда надо. А где Миннур? Миннур несет в озеро, она и не думает сопротивляться. Внизу все бегут- бегут в одном направлении. Вот и машина наша туда же несется. Я совсем одна, забытая всеми, лечу в том же направлении. И чего я буду упираться, я по воздуху, туда же. Пусть они бегут, я долечу. В озеро я не попаду, это видно. А вот Миннур! Ничего себе первый прыжок, и сразу приключение! Сверху видно, что за ней следят и уже машина с ребятами на берегу. Да и рыбаки рядом, машут приветливо руками и гребут на своей лодке поближе к ней, чтоб, как я понимаю, помочь.
       Приземляюсь недалеко от озера, всего метров 500 до воды. Кое- как сумела погасить купол. Все свое хозяйство свернула, как положено, стропы в косичку заплела, чтоб не запутались, сбросила подвесную систему с запасным парашютом, все в кучку сложила. Раз здесь машина, то все равно довезут, слишком далеко меня унесло. Бегу на берег, что там с Миннур? Здесь все, начиная от перворазников и заканчивая руководителем полетов. Лодки уже у берега. Кто- то пытался шутить, но тревога росла. Странно, девушка как кукла, без движения, без признаков жизни. Ребята вынесли ее, положили на траву. Что с ней? Неужели утонула? Ребята, молча, отступили к лодкам, недоуменно втянув плечи с удивленными глазами. Они тоже видно ничего не понимали. Вавилов, подняв ее веко, заглянул в глаз  и вдруг рванул на ней одежду, приложил ухо к груди девушки. Вавилов устал делать искусственное дыхание, его сменили, но она, по прежднему, не реагировала. Все молчали, просто стояли, молча, и смотрели. Мы ждали, что как в кино, сейчас   она вздрогнет, откроет глаза и недоуменно, со стыдливой улыбкой прикроет свою наготу.
         Скорая из города приехала минут через тридцать, нам казалось, прошла вечность. Мы надеялись на скорую. Врач вышел из машины, небрежной походкой подошел к девушке, заглянул в глаз, взял руку, что- то там еще сделал. Вдруг он махнул рукой и заявил  «Бесполезно, ребята, она давно уже мертвая!» Никто такого не ожидал. У всех вытянулись лица в недоумении. Как мертвая? Не может такого быть! Вот ведь только что, буквально минуты назад она веселая позировала у самолета. И солнце светит, и ветер успокоился, птички так же поют. До нас не доходило что смерть так близко. Скорая забрала Миннур, а мы в машину, ребята, молча, подобрали мой парашют. Никого не хотелось ни видеть, ни слышать, язык прилип к горлу. У всех  в глазах один вопрос « неужели это правда?»
          На третий день, после прыжков нас, не говоря ни слова, погрузили всех в машину и повезли на похороны. Жила, когда была жива Миннур в частном доме, на окраине города. Ворота с вертушком, крыльцо, темные сени, две комнаты. В большой передней комнате гроб. Вокруг родственники. И вдруг мы! Уже почти забывшие ее, еще бодрые после прыжков, загорелые, сильные, цветущие. А вокруг горе! Я вдруг почувствовала даже запах горя. Мама все причитает « вот  лето ведь, подружки разъехались и не знают они, что случилось с моей доченькой!» Мама плакала и все причитала, братишка сидел на стуле и , не моргая смотрел на сестренку, наверное, хотел запомнить ее на всю свою жизнь. Папа все время суетился, кого-то провожал, встречал, с кем-то разговаривал. Мы забились в сенцах, грязные, в спортивных костюмах и молчали. Неожиданно перед нами возник отец Миннур. Он смерил нас прищуренным взглядом и вдруг закричал с отчаянием « ну почему вы все живы, а моей дочки больше нет!» Столько ненависти, злобы и отчаяния было в нем, что мы сжались. Я почувствовала мороз по коже и вину, будто  виновата в том,  что не я оказалась на ее месте. Этот взгляд и эти слова я запомнила навсегда.
          Похоронили девочку. Вавилов не забыл взять с собой на кладбище сверло и к железной пирамидке со звездочкой прикрепил значек парашютиста.
          Жизнь продолжалась. Мы теперь знали, как прыгать на воду. Оказывается здесь свои правила. Перед приводнением нужно отстегнуться от подвесной системы, нырнуть в воду и быстро- быстро уплывать, так как купол может тебя накрыть, и попробуй тогда, выберись из - под него! Миннур, как нам сказали, умерла еще в воздухе. У нее от страха видимо, перекрыло дыхание.
        Вавилов съездил на разборку и привез штук тридцать спасательных жилетов. Новые, красные, с надписями, с кармашками, с трубочками, на все случаи жизни. Сам он прыгнул на воду и испытал сигнальный порошок. Вся поверхность озера почти неделю была ярко красного цвета. Наверное, с самолетов и даже со спутников видно было наше красное озеро.  На одном из кармашков была надпись « противоакульный порошок». Нам строго запрещено было что-либо дергать, открывать кармашки, только один раз, на свой страх и риск, мы попробовали дернуть за веревочку. Мгновенно жилет стал из плоского - надутым мячиком. На вопли Вавилова, сказали, что нечаянно задели.
         Тяжело было прыгать в спасательном  жилете, особенно в жару. Это касалось всех, кто прыгал на не спортивных парашютах. Так продолжалось много лет, хотя больше никогда никто в озеро не попадал. Это, видимо была мера, принятая в связи с несчастным случаем на нашем аэродроме. Следующие новички даже знать не знали, зачем нужен спас жилет, они и про озеро не слышали, не видели его, но без спасательного жилета прыгать им было запрещено.
         И всю свою жизнь теперь при виде даже работающих на дороге таджиков в оранжевых жилетах я вспоминаю красивую девочку Миннур и отчаянные, злые слова ее папы.