2-XIX Объятия незнакомца и Пирр за обедом

                XIX

  Слуги переносят ложа и столы в тень – день жаркий. Присцилла отвлекается, давая им указания, от беседы гостей, в которой они горячо обсуждают, накинуть ли пеплумы сёстрам Фабиям с Парис и Еленой или раздеть новых гостей. Вопрос разрешается, когда Сиг и Гопломах, уставившись на Присциллу и Фелицию, снимают свои тоги, подав этим самым пример остальным. За всем этим хозяйка не заметила, что не вошёл Ноний Мем. Спохватившись и любопытствуя, сама идёт в атриум и в коридоре неожиданно попадает в объятия мужчины, схватившего её сзади; он прятался за завесой. Девушка растеряна, ей и боязно, и приятно, из-за этого она путает слова:

  – Ах, что... О Киприда!.. Кто вы?.. Вы Мем Ноний?

  – Естественно, Мемнон!

  Скорее по голосу, чем по смыслу, она наконец узнаёт.

  – Квинт!!

  Присцилла разворачивается в объятии и прыгает на него, обвивает ногами поясницу, а руками шею, расцеловывает всё лицо, задерживается на дорогих устах, задыхается от радости.

  – Квинт!.. Братик!.. Любимый!.. Дорогой!.. Милый!.. Люблю... больше... всех!.. С праздником!..

  – Я тоже очень рад, сестричка! – он целует её в ланиты.

  Фабия откидывает голову от нахлынувшего чувства и чуть не падает, так как брат ставит её на ноги, которые в этот миг совсем не держат молодую патрицианку.

  – Квинт, отнеси меня, пожалуйста, к столу.

  Любимый вносит её в перистиль, подруги аплодируют, она блаженствует и неохотно, когда он положил её на ложе, отпускает его руки, задержав и наслаждаясь их запахом. Напоследок, в знак благодарности – так думают остальные, любящая же просто не в силах оторваться – целует нежную кожу запястья.

  – Чудесно! – произносит она, когда брат наконец выпрямляется.

  – Прошу прощения, что не представился сразу, – говорит он гостям. – Квинт Торкват. Поздравляю всех собравшихся со старым добрым праздником Робигалий!.. Сестра, какое восхитительное благоухание у тебя здесь! А! Это ещё и весенние цветы! Такие же свежие и прекрасные, как твои гостьи!.. И ты сама... А не рано нашей сестричке лежать за столом, да ещё с кубком?

  – Брат, сегодня же праздник, - отвечает Присцилла, – потом ещё поговорим.

  Двое всадников восклицают: «Рады знакомству!» Младшая Юния: «Ещё раз выражу, что очень довольна знакомством с вами!» Братик Фелиции тоже спешит вставить слово, пока брат Муции подходит, чтобы почти без слов – столь давно они друг друга знают – обменяться приветствиями с Еленой и Парис:

  – Я так рад! Сестра много рассказывала о вас. Арулена, помнишь, я тебе говорил о крепости Борах в Мавритании, о Фабии Торквате, о его награждении зубчатым венком?

  Та, к которой обратился Феликс, всё это время глядела на Квинта и будто не слышала вопроса. Но, когда он повернулся в её сторону, быстро потупила взор.

  – Что, Марк?.. Ах, да, я... веником, ой, извините, венком... Да, да, за подвиг, – она совсем застеснялась, но через миг решилась. – Ты герой, Квинт!.. Ой, простите. Вы... Фабий... – девушка залилась краской смущения и замолчала.

  – Во-первых, это было давно, и я поражён, действительно поражён, что кто-то ещё помнит мои скромные заслуги в той маленькой кампании. В Британии пришлось куда тяжелее! – Торкват ложится на ложе по соседству с красной как неразбавленное вино старшей Юнией. – А во-вторых, ты, Арулена, права. Квириты, давайте уже перейдём на «ты».

  – А не то вы совсем-совсем стариком выставляете моего любимого брата, – вступается Присцилла. – К тому же это великолепный повод поднять кубки! Брат, скажи тост.

  – Избавь, сестрёнка. Предоставляю это тебе как хозяйке.

  – Благодарю! Давайте в честь праздника совершим возлияние Блаженным, дабы они хранили посевы! – Муция, подавая пример, проливает немного из своего бокала. – И выпьем за приятное и чудесное знакомство, за то, чтобы оно принесло всходы радости и... удовольствий от новых встреч!

  Увидев, что Юнии, едва пригубив, хотят поставить чаши на стол, Квинт знаком показывает Марку Феликсу делать так же, как он, и придерживает кубок у рта Арулены, заставляя её почти осушить его. Все остальные сами с удовольствием пьют до дна.

  – Дева, опасайся гнева Либера за пренебрежение к его божественному дару! – громко сказала Парис.

  – Истина в вине! – поддерживает её Марциана.

  – Верно, сестричка! Кстати об истине. Прекрасная Пентесилея, сёстры, вы, конечно, помните Деметрия и знаете Стабилия?

  – Естественно, Торкват. Это твои преподаватели философии.

  – Стабилий меня сейчас учит.

  – И мы с Фелицией немного их слушали, – говорит Муция, – сам Стабилий тоже занимался у Деметрия, пока не вернулся к Корнуту.

  – Всё верно. И вот именно Корнута, пока вас не было в Городе, изгнал наш «великий» арт-... то есть Цезарь.

  – Жаль, конечно, – сочувствует Присцилла Риму. – Но вот что я попытаюсь припомнить, милый брат и дражайшие мои гости. Однажды в эпирском городке Амбракии некто ругал, поносил Пирра, и все приближённые царя советовали отправить виновного в изгнание, но Пирр сказал: «Пусть лучше остаётся здесь и бранит нас перед немногими, чем, странствуя, позорит перед всем светом».

  Все рассмеялись. А Маппалий спросил:

  – А кто такой Пирр?

  – Если хочешь, я тебе расскажу, - отвечает ему Марциана. Но эфеб не обратил внимания на девочку.

  – Присцилла, скажи, пожалуйста, что это за царь? Эпирский? Что-то я запамятовал. Впрочем, глядя на нашу хозяйку, прелестную и бесподобную, позабудешь всё на свете!

  – И не говори, друг, – поддерживает и подначивает его товарищ. – Трудно вспомнить, особенно когда не знаешь. Но когда я смотрю на прелестную Канинию Ребилию, я вполне тебя понимаю.

  – Юноши, – возражает Парис, – я вас, конечно, тоже понимаю, а потому сочувствую. Поскольку добиться моего и Фабии расположения практически невозможно.

  – Но это ни в коем случае, – смягчает ответ Фелиции Присцилла, – не мешает вам пытаться. Я вот вспомнила ещё анекдот. Тот же Пирр как-то спросил у юношей, уличённых в том, что они поносили его во время попойки, правда ли, что они вели такие разговоры. Один из них ответил: «Всё правда, царь. Мы бы ещё наговорили, будь у нас побольше вина». Пирр расхохотался и всех отпустил.

  Все снова засмеялись, а Марциана, немного хмельная, подсела к Елене, пошепталась с ней и вернулась на своё ложе. Её старшая сестра, к которой через некоторое время тоже подходила девочка, решила не останавливать младшую, чтобы та сама испытала последствия излишней выпивки и затем не повторяла этого.

  – Я хочу всё-таки узнать, что это за Пирр, – проявляет настойчивость Сиг. – Ты расскажешь мне, бесподобная Фабия?

  – Сестрёнка, нужно, чтобы молодёжь знала историю.

  – Твоё желание, брат, закон для меня, ты прекрасно знаешь, – тоже шутливо, но и покорно отвечает Муция. – Тебе повезло, Сиг. Ради благого дела патриотического воспитания юношества ты как-нибудь узнаешь от Фабии о Пирре.

  – О Аполлон! Как бы я хотел, чтобы ради меня самого, прелестная Фабия! – смело дополняет эфеб.

  Он несколько худощав, но строен, симпатичен, длинные чёрные волосы красиво вьются. Скромность голубых глаз не соответствует дерзости речей. Рост высокий. А его товарища, Гая Гопломаха, чуть ниже среднего. Это рыжий, полноватый, но с развитыми мускулами, зеленоглазый эфеб, тоже длинноволосый, с бородкой. Знаки внимания, оказываемые им Фелиции, совершенно игнорируются, но молодой человек, видимо, не привык так просто сдаваться.

  – Квириты! – вдруг обращается он. – Прелестные девушки! Я прошу прощения у бесподобной хозяйки, но, с вашего милостивого позволения, я хочу поднять кубок за Ребилию, завладевшую моим сердцем одним своим взглядом. Поднимем кубки за прелестную Ребилию, повелительницу моего сердца!

  – Отлично, дружище! Выпьем за Фелицию! – поддерживает друга, проливая капли вина, новоиспечённый ухажёр Муции. – Но это возлияние – Бессмертным Богам, дабы они покровительствовали хозяйке этого дома!

  На этот раз постеснявшись выделиться, Юнии пьют, как все, до дна. Арулена пытается отказаться от следующих чаш:

  – Извините, нам, кажется, пора. Сестра, Феликс, вы должны помнить: отец настаивал, чтобы мы отправлялись домой не позднее начала первой стражи.

  – Зануда какая-то! – без обиняков заявляет самая младшая Фабия; Присцилла взглядом даёт ей понять, что так нельзя.

  – Что вы, девушки? Ещё рано. Оставайтесь, пожалуйста!

  – Или вам скучно? – присоединяется к Елене Муция. – Прошу, не покидайте мой дом. Действительно, ещё довольно много времени до вечера.

  – Большое спасибо, но...

  – Но, – перебивает её Квинт, беря за руку, – как только наступит первая стража, вы, очаровательные юные домины, пригубив последние глотки этого чудного напитка, сможете покинуть нас, лишив своим тем самым этот дворик самых прекрасных и лучших цветов.

  Вполне вероятно, не столько эта речь, сколько то, кем она была произнесена, заставило Арулену, в рассеянии всё не отнимавшую руки, поменять своё намерение.

  – Марк, сестра, как вы думаете, останемся ещё?

  – Конечно-конечно! – хором отвечает влюблённая пара.

  – Вот и превосходно, дорогие гости! Всех прошу не забывать о закуске. Пробуйте, пожалуйста, печенье...

  Через какое-то время возлюбленный Присциллы, сославшись на срочное дело, собрался уходить. Обняв и поцеловав её на прощание, он уже идёт к выходу, но тут Геллия, поговорив с каким-то пришедшим слугой, останавливает его.

  – Погоди, будь добр, Торкват! Меня отец сейчас зовёт домой. Тебе не в ту сторону? Я же без носилок.

  – Клементина, я тороплюсь, пойми, и мне действительно в другую сторону, к Ватикану, - кричит уже из коридора Квинт.

  – Елена, милая, – удерживает за руку вставшую любовницу Парис, – здесь же рядом, успеешь к родителю, да и пешком можно дойти.

  Геллия живёт в паре стадиев от Фабии, но капризничает, не желая утруждать свои нежные ножки. Марция предлагает:

  – Клементина, я провожу тебя. Поедешь в моём паланкине. Согласна?

  – О Грации! Ах ты, добрая девочка! Едем, конечно.

  Елена встаёт, прощается с другими гостями. Присцилла двигается к Парис, чтобы кое-что тихонько сказать ей. Амазонка тоже поднимается:

  – А мне захотелось пройтись немного. Я вас пешком провожу, ладно? – и уходит, быстро сказав «Всем пока!», вслед за Геллией и Марцианой.


Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2011/11/29/1525


---------------------
1) Корнут – Луций Анней Корнут – ф-ф-стоик, вольноотпущенник Сенеки.
2) Эпир – р. провинция на западе Балканского полуострова (Греции), до того – маленькое государство по соседству с Македонией.
3) Пирр – в начале III в. до н.э. – царь Эпира и некоторое время, ок. полутора лет (287-285 гг.) – Македонии, талантливый полководец. По приглашению гр. города (на юге Италии) Тарента прибыл с войском в Италию – помочь тарентинцам отстоять свою независимость в борьбе с Римом, распространившим своё господство почти на всю Италию. В 280 г. до н.э. в первом сражении, при Гераклее, Пирр победил. Во втором тоже: при Аускуле, в 279 г. до н.э. – вошло в историю как пиррова победа – ценой огромных потерь, так что сам Пирр воскликнул: «Ещё одна такая победа, и мы окончательно проиграем!» Третье, окончательное и решающее сражение состоялось в 275 г. до н.э. при городе Малевент («дурной, плохой воздух»). Р-не под командованием консула Мания Курия Дентата разбили войско Пирра. (В честь победы город переименовали в Беневент – «хороший, благоприятный воздух».) Также с Пирром сражался, в ч., полководец Гай (или Квинт) Фабриций Лусцин (консул 282 и 278 гг. до н.э.). В качестве посла он встречался с Пирром и поразил его своими достоинствами, в ч., неподкупностью. Курий Дентат и Фабриций Лусцин – образцы староримской доблести и высокой добродетели.
4) Ватикан – холм за городской чертой, к северо-западу от Рима, на другом берегу Тибра.