Африканские колдуны - почти притча

Опубликовано в межавторском сборнике «Яблоки Идунн»

Вождь племени бусанго-габро отличался столь жестоким нравом, что даже близкая родня, не говоря уже о советниках и приближенных, только и думала о том, чтобы отправить его в путешествие без возврата.
Сколько жертвенных животных было убито, сколько магических ритуалов совершено под покровом африканской ночи! И все напрасно! Вождь продолжал сеять ужас в сердцах своих подданных, из коих каждый, засыпая, не был уверен, что встретит утро живой или в добром здравии. Наконец, Салако-мбенбе, главный колдун племени, тайком повидался с Кубулу-фуфу, главным колдуном соседнего племени и попросил о помощи. Несмотря на молодость, Кубулу-фуфу был искусен в своем деле и пользовался безмерным уважением соплеменников. Он долго возражал, зная, что раскрытие заговора может принести всем многие беды и несчастья, но старый колдун пал в ноги молодому и со слезами на глазах умолил его навести на вождя какую-нибудь страшную порчу.

- Наши боги глухи к моим жалким попыткам, - смиренно сказал старик, - пойми же, как свиреп наш повелитель, если я не убоялся их гнева и обратился к твоим родовым богам!
Тогда соседский колдун сам залился слезами. И, вытерев покрытое ритуальными шрамами и магической раскраской лицо, он провел старика к заповедной пальме в глубине Черного леса. Достав из дупла щепотку черного порошка, Кубулу-фуфу пошептал над ним, завернул в пальмовый лист и подал старому колдуну.
- Подсыпь этот порошок в пищу злодею, прочитав при этом любое проклятье, и наутро он не проснется. На его лице будет сиять улыбка, поэтому никто не заподозрит, что он умер не своей смертью.

Старик горячо поблагодарил Кубулу-фуфу и поплелся в деревню. Там, улучив момент, когда старшая жена вождя пошла в хижину, он подсыпал порошок в любимую грозным вождем похлебку из песчаниковых пружинников. Пробормотав самое страшное заклинание, Салако-мбенбе собирался было скрыться, но внезапное сомнение овладело его душой. А что если Кубулу-фуфу посмеялся над ним или задумал еще что-то более недоброе? Варево в котелке уже начало закипать, и Салако-мбенбе, проявив необыкновенное для его возраста проворство, сунул руку в набедренную повязку и достал оттуда кусочек ритуальной пальмовой гнили, чтобы отвести от себя порчу. Прошептав нужное заклинание, он кинул комочек в котелок. Старик еле успел завернуть за угол хижины, как услышал шаги главной жены и ее голос, сообщающий младшим женам, что похлебка из пружинников готова и пора отнести ее повелителю.
На следующее утро Салако-мбенбе на подгибающихся ногах бродил вокруг жилища вождя. Он ждал, что кто-то из жен в ужасе позовет его, увидев улыбку смерти на ледяном лице мужа. Но вместо этого, откинув полог из пальмовых листьев, на свет вышел, жмурясь, сам грозный вождь. Но в одном Кубулу-фуфу не солгал. Улыбка на его лице была. Вождь только что придушил старшую жену за то, что она недостаточно быстро подала ему калебас с пальмовым вином.
Старик дрожащим голосом поприветствовал властелина и бросился в соседнюю деревню, горько сожалея, что он никому не сможет рассказать о подлости молодого колдуна. Кубулу-фуфу встретил его по дороге (он сам ожидал новостей) и с удивлением выслушал старика, который набросился на него с упреками, перемежая их проклятиями и горестными вздохами.
- Я не понимаю, - задумчиво протянул молодой колдун, - черная пальмовая пыль и слова проклятия всегда действуют безотказно. Не скажешь ли, что еще было в котелке?
Старик перечислил. Сначала ему не хотелось говорить Кубулу-фуфу, что он не до конца доверился ему, но молодой колдун выказывал такое огорчение, что старик признался во всем.
- О, почтенный Салако-мбенбе! – воскликнул Кубулу-фуфу и в великой скорби, как женщина, закрыл руками лицо. – Против черной пальмовой пыли есть единственное противоядие – пальмовая гниль! Если ты еще при этом произнес слова отведения порчи, то тот, кто попробовал это, будет неуязвим для самого мощного колдовства!
В печали распрощались оба колдуна и отправились по домам. Салако-мбенбе тащился к деревне, охваченный безграничным ужасом. Вот что делает с человеком недоверие! Теперь и чужие боги будут гневаться на него!

Впрочем, уже у самой деревни он был встречен ликующими соплеменниками, которые сообщили, что брат старшей жены вождя отомстил за сестру, проткнув повелителя любимым копьем, с которым частенько хаживал на львиную охоту. И, что интересно, при этом не было произнесено ни одного заклинания!
Но на всякий случай Салако-мбенбе придал себе загадочный вид и позволил народу чествовать себя как избавителя. Ближайшей ночью он тайком отнес Кубулу-фуфу накидку из меха пальмовых пиарщиков, не переставая возносить хвалу своим и чужим богам, наконец-то снизошедших к его мольбам.