Дневник IV-41 Пришли ли они на землю снова и кем

Дневник IV-41  Пришли ли они на землю снова и кем были?

Германия

24 августа 1999 г. Ближе к Голландии поля немецкие похорошели, краски стали более разнообразными.

Без остановки переехали границу, мы в Голландии. Дороги здесь шикарные, автобан, можно спокойно писать в автобусе. В городке недалеко от Амстердама нас встретила пожилая монахиня прямо на улице. Нас хорошо устроили.

25 августа. Доброе утро! Ты, Галя, проснулась в голландском парадизе. Встали в 9 утра. Всё вокруг сияет чистотой, очень уютно. У меня было одеяло изумительного цвета. Я радуюсь жизни в этом доме, у меня чувство счастья. Нас замечательно покормила монахиня. Она была с нами приветлива. Здесь очень тепло, как на юге.

Мы едем в Амстердам. За окном я вижу прелестную страну, часто попадаются костёлы. Круглые деревца выстраиваются по диагонали к шоссе. Но здесь злоупотребляют наркотиками, первую сигарету дают бесплатно.

С моей новой знакомой по автобусу Наташей мы не поехали на пароходике по каналу, а весь день гуляли по городу. На мои жалкие гульдены нельзя было ничего купить. Всё дорого.

С Наташей было трудно. Она занята только собой, невнимательна к тому, кто с ней рядом, не реагирует на мои вопросы, временами кричит на меня, искажает мои слова. Почему так устроены люди, что с ними очень трудно общаться?

Наташа вечером рвалась на улицу Красных фонарей, где женщины лёгкого поведения стоят в витринах, привлекая мужчин. Не знаю, права ли я, но я еле отговорила её туда идти. Почему людей так привлекает порок и грех?

Во время прогулки я увидела на скамье фигуру, решила, что это мужчина. Наташа попросила меня поговорить с этим человеком. Я обратилась к этому человеку по-немецки, и завязался разговор. Мужчина оказался женщиной по имени Татьяна,  врачом-психиатром из Берлина. Мы беседовали примерно полчаса.

Таня подарила нам карту Амстердама. Наташа тотчас завладела ею. Говорить мне с Татьяной было трудно, я забывала грамматику и слова. От неё шла очень сильная незнакомая энергия. Мне казалось, что я сижу рядом с юношей. У неё крупные черты лица, длинные тёмные волосы, мужские ухватки.

Наташа совершенно бесчувственно относится к находящемуся рядом человеку. Я терпеливо ждала, когда она купит себе продукты. Но когда надо было мне помочь в чём-либо, мне приходилось долго ждать её помощи.

В одном из кафе на полу на подушках сидели люди и курили, вероятно, травку. На улице мы видели бомжей. От них не пахло дурно. Они ночуют в спальниках на улицах. Два раза я слышала на улице милые звуки шарманки. На площади шло представление. Это мне немного напомнило жизнь на Арбате. Мне хотелось за 11 гульденов покататься в старинной карете, запряжённой белой лошадкой, но Наташа отказалась. Так же не удалось нам покататься на маленьком судёнышке по каналу.

26 августа. Встали в 8 утра. Посетили костёл. Очень благодатно было в храме. Он построен в конце 14 века. В окнах витражи, в алтаре большая икона Спасителя.

Люди в храме вели себя очень по-светски, стояли спиной к алтарю, разговаривали так, будто они у себя дома.

В монастыре, где мы ночевали, нам предложили выбрать новую одежду на память. Мне достались, как всегда, остатки. Всё лучшее быстро разобрали мои спутницы.

В автобусе одна пожилая женщина, извинившись, сказала нам, что мы едем в святые места, а ведём себя, как сброд. Было предложено проводить совместные молитвы.  Но стоило мне заикнуться о молитве святому Николаю Чудотворцу, как Катя категорически изрекла: «Тропари мы оставим». Кто мы?

Я заметила, что это нетерпимость к инославным и тотчас была резко осажена Катей. Она заявила, что я её обижаю. На это я сказала, что пора покончить с религиозными войнами, мы не в Средневековье живём. Я процитировала слова Христа: «Да будут все едины». Катя ходит в костёл, работает на стройке. У неё тонкие губы, полуседая голова.

Я молилась за Катю и позже она попросила у меня прощения, но не стала меня слушать, тотчас ушла в свой угол. Другой женщине, которая мне объяснила свои страхи и прочие проявления, я сказала, что мы можем мирно решить все вопросы. А если в нас нет ни терпимости, ни любви, то какие же мы христиане... Она со мной согласилась. По мере того, как я ласково говорила с ней, она всё смягчалась, раздражение её ушло, «зверь», сидящий в каждом из нас, ушёл внутрь её существа, спрятав свои рожки и копытца.

Здесь тьма велосипедов, для них есть специальные розовые дорожки.

Приехали в Антверпен. Он теплее и уютнее Амстердама. У дверей невыразимо-красивого храма играли музыканты. Я написала стихи об этом.

У входа в храм ансамбль играет:
Виолончель, две скрипки, альт.
Звук, расширяясь, улетает,
Толпа и я - мы вдоль шагаем
Изысканных церковных врат.

Четыре музыканта дышат
Одним дыханьем, и волна
Crescendo* улицу колышет.
И эхо отзовётся в крышах,
И уступает тишина,

Давая музыке продлиться,
Старинным мастерам звучать,
Бессонным голосом струится...

Но невозможно благодать
Умом рассеянным держать.

И невозможно отражать
В стихах всё то, что отзвучало,
И жизнь начать опять сначала,
С другим сознанием начать...

* постепенно усиливая звук

Брюссель. Этот город показался мне холодным. В центре города было теплее, но мне всё становилось безразличным оттого, что города были во многом подобны друг другу. Четыре часа мы гуляли по Брюсселю.

Вечером мы приехали в отель под Парижем. Наши люди сняли с себя все маски, кидались друг на друга. Никто не хотел помогать тому, кто был в другом стане. Я с тихим ужасом наблюдала людей. Невозможно было достать горячей воды для чая. Одна из женщин помогла мне — самая пожилая, та же самая, которая в автобусе призывала нас вести себя хорошо, ибо мы едем в Лурд, где было явление Божией Матери святой Бернадетте.

27 августа. Париж! Аэропорт Шарль де Голль. Над нами могут оказаться самолёты.

Нас было четверо в двухместном номере. Три кровати, стульев нет, два кусочка мыла, две шампуньки. Раздражение людей продолжилось и сегодня. Одна женщина, та, что помогла мне с чаем, вышла к микрофону и стала молиться по-польски. Во вступительном слове она сказала: «Никто никому ничем не обязан». Это покоробило меня. Я сомневаюсь, чтобы на проповеди ксёнзы этому учили...

«Мне было сказано: «Галя, я не хочу Вас обидеть, но Вы всё время просите прощения». Я сказала, что так меня воспитали православные монастыри и храмы.

Не следует мне ни с кем из них разговаривать. Надо молчать. Я раздражаю людей, они не устают колотить меня. Общаться не с кем.

Я потом сказала той женщине, что мне стало страшно от её фразы. Она осеклась,  обратившись ко мне за помощью и вспомнив свои слова, что я не обязана ей ничем.

На автобусе нас повозили по левой стороне Сены. Мы побывали в новой части города, где получили кусочек нуги от рекламного агента.

Париж, конечно, хорош. Я пошла с группой людей гулять, но была удручена сварами между людьми, ничто меня не радовало, настроение было испорчено соседками.

Мы приближались к Нотр-Даму. Я шла, закинув голову и любуясь парижским небом. Вдруг чувствую резкую боль — я не заметила, как врезалась со всего маху в столбик, стоящий на дороге.

Зашли в собор, кое-что осмотрели. Почитали надписи, я помолилась святой Терезе из Лизье, увидев её скульптуру.

Хелену обманули на 78 франков. Мы стали выяснять обстоятельства, часть денег со словами «компромисс, пардон, мерси...» Хелене вернули, я бросилась ей на шею, радуясь за неё, в ответ услышала холодное: «Эта экзальтация не нужна».

Долго шли мы вдоль Сены. Я любовалась Сеной и небом. Обратно шли в сумерках. Подходили к Эёфелевой башне.

28 августа. Успение Божией Матери. Наша гостинница находится в центре Парижа.  Можно зайти в отель, выпить чай, отдохнуть, переодеться - удобно. На рынке купили невкусных фруктов, кислых слив. На каждом шагу на улицах и в сутолоке приходиться говорить парижанам «пардон».

Вечером Париж прекрасен. Я одна тихо шла по Парижу, стараясь не заблудиться. В руках у меня была карта Парижа. Люди стоят в ожидании атракционов. На лицах пустота. Очень небрежно одетые француженки, лица грубоватые, много попадается негров. На каждом углу кафе, наполненные людьми.

Наш вожак Армен поселил меня с молодыми девушками, чему я очень рада. С Любой, (ей 15 лет), мы чудесно поговорили. Она развита не по возрасту, наблюдательна, говорит очень быстро. Мы мирно беседовали, отдыхая, потом пошли гулять, не отходя далеко от отеля. Посидели на бульваре на скамье.

29 августа. Встали рано, в 7 утра. Полтора часа шли пешком к автобусу, спрашивая у прохожих, где мост Ponte Nove. Я пошла к лавочникам на берегу Сены, у них всех одинаковые зелёного цвета ящики, где они хранят под замком свои сокровища — картины, браслеты, сувениры et caetera. Я купила шесть небольшого размера репродукций Ван-Гога, браслет с Эйфелевой башней с разноцветными камешками.

Отъехали в Версаль. В зале, где были батальные сцены, меня поразили скульптурные головы знаменитых людей и фигуры королей. Лица были столь выразительны, что казались живыми. Характер каждого героя занимал моё воображение. Некоторые лица были очень красивы, некоторые спесивы. Возвышенных лиц было немного. Одно лицо очень сильно напомнило мне лицо актёра Михаила Боярского.

Роскошь гобеленов, опочивален, дивные росписи на стенах и потолках. Портреты королей, королев и инфант, потрясающие одеяния. Выражения лиц царственные. И где теперь эти Луи, Франсуа, Генрихи и их жёны?  Пришли ли они на землю снова и кем были?