***

                Психологический  автопортрет Наталии Павловой.


      Все мы родом из детства. Да-да, и я, разумеется, тоже. Знаете, кого я очень боялась, когда была  девочкой? У-у-у, Бармалея! Почему? Он обижает маленьких детей! Мне довелось встретиться однажды с этаким Бармалеем - дядей Федей. И что? Всю мою последующую жизнь этот страшный дед преследует меня. Поступки, поведение и даже чувства, рождаемые моей душой, подчиняются страху разоблачения, отравляются отторжением самой себя.
 
     И только творчество приносит отдушину, залечивает раны. Я с неистовым отчаянием бросаюсь во все его ипостаси, оно накрывает волной вдохновения и уносит в мир гармонии и мечты.
 
     Серебристые волосинки в моей голове – ниточки, связующие с мерзким стариком. Они назойливо напоминают мне седые виски деда, и перед глазами чётко вырисовывается его устрашающая лысина, сощуренные глаза. Добавить к этому жуткий самцовый шёпот,- и мороз по коже. От этого вечного холода я вся какая-то скукоженная…

     Чрезмерная строгость к себе, постоянный контроль чувств, да и всей жизни проявились морщинками на лбу. Мой лоб, что лысина того старика,- верх мыслей над чувствами.   Природная же эмоциональность скрылась за створками очков, пусть слегка гламурных, но всё же весьма умудренных. Вместо блеска глаз - переливающийся отблеск добротного пластика глазных футляров. Очки мне идут! Я как- будто вся прячусь в них, в  особу серьёзную и неприступную, эдакую библиотекаршу, уткнувшуюся в чужие печатные миры, дабы не впустить дыхание собственной жизни, наполненной яркими переживаниями любви, счастья, творчества, бытия.

     Нос - самое ужасное, что досталось мне от моих родителей, хотя, право, не ясно от кого именно. Какой-то он слишком тонкий, да к тому же изломан внутренне перегородкой. Диссонанс женского и мужского слышится в нем, вопреки естественной гармонии этих двух противоположных и вместе с тем единых начал. Вдыхать жизнь таким носом сложно. Как- будто левая ноздря наполняет внутренность за двоих, бесцеремонно лишая правую жизни.

     За свой нос я получила во дворе кличку – Чёрная. А, таких  ужасно не любили остальные, Не черные. В моих жилах, действительно, течёт не только русская - мамина кровь, но и северная – папина. Вот только объяснить этого я никому не могла. Меня автоматически принимали за грузинку и смеялись, задевая физиологию моего лица.  Ощущение второсортности сопровождало  меня  долгие годы, выражаясь в бесконечных сомнениях и нерешительности. Мне проще было оставаться незаметной, даже когда страсть жизни наполняла мою сущность целиком, отрывая от условностей.
 
     То ли из- за носа, либо – это происки Бармалея- дяди Феди, но внутренний мой конфликт стал главной сущностью меня.

     Я стою в углу зала, скрестив руки внизу живота. Моя внутренняя застенчивость, продиктованная страхом быть отвергнутой обществом, требует определённых поз и поведения. Вместе с тем, буйный конфликт составляющих моей сущности выпрямляет время от времени мою гибкую спину и нервно задирает подбородок. Хочется спрятаться и окутать своё тело руками – плетьми,  и душу укрыть  дружелюбной искренней улыбкой. Улыбка готовится всегда и для всех. Даже, если человек вызывает у меня крайне неприятные ощущения.

     Тонкие изломанные пальцы вечно барабанят ритм или перебирают визуально струны гитары. Это придаёт уверенность и приносит облегчение голове. Тогда возникает другая параллельная реальность, где я вижу себя музыкантом во всём изяществе и грациозности. Нотки души оживают в приятном внутреннем гармоническом строе, отражаясь внешне, в общем, вполне в адекватном поведении. Можно подумать, что перед вами и в действительности музыкант с ясным осознанием своего места, своего предназначения.

     Речь льётся песней, глаза горят, губы кокетливо задают главное движение всего образа. Да, да, именно губы – они дверца во внутренний мир меня. Они отражают ежемоментное состояние души, то сжимаясь, то вырисовывая причудливые формы, слегка маня и приглашая заглянуть внутрь, или опять стыдливо напрягаясь, как – будто дверца захлопывается на замок. Я всегда как – будто пою: молча, глазами, ушами и даже ногами….  Это мой способ взаимодействия с миром, с людьми. Странно, что не глаза, как принято считать, - зеркало моей души. Губы, именно они.  Для глаз есть защита – очки.  Возможно, для того, чтобы дать волю губам.

     Микрофон чудится потусторонней субстанцией, пугающей меня до дрожи. Кажется, я забыла его предназначение. Смогу ли, будут ли послушны губы, отзовется ли душа, вспомню ли нужные слова?
 
     Да, старик Федя  - он бы сейчас на ура! С ним бы запели все вокруг. Его волшебный баян увлекал присутствующих в особый мир, принадлежащий только ему, Федору Ильичу, где он господствовал над нашими душами, завораживая народными мотивами и внутренней мощью творческой личности.

     Голос мой рвется изнутри, но связки, напрягаясь,  создают сопротивление. Предательский кашель с хрипотой – мои первые ноты. Боже! Какой ужас! Ещё мгновение, и, кажется, вечность проглотила меня в бездну небытия. В глазах радужно - перламутровые переливы. Так со мной бывает. Это внутреннее сопротивление успеху, новому серьезному шагу к себе, к своей мечте.

     Когда я осознаю это, паника отпускает, и родной теплый свет наполняет изнутри силой и решительностью. Я отпускаю себя в этот мир, отражаясь доверием к нему…Всю себя, своё творчество,свою сексуальную женственность, свою свободу с открытым ртом несу вам! Чувство невесомости растворяет напряжение. Я – лечу! Или мне показалось? Я – пою! До - нота отсчета моего пути...