Мерседес для сумасшедших

(Глава из романа «Беглецы» – заключительной книги фантастической дилогии «Неоконченное следствие»)

…У московской шоферни загородные поездки — вроде отпуска за свой счет.
Пусть и отдохнешь от столичного дорожного столпотворении, понимают водители, но при все этом личного навара не получишь абсолютно никакого. Километраж один в активе. Но и тот – совершенно одинаков по спидометру, хоть по Тверскому проспекту мчись, как волк за «флажками» – ограничительных знаков и разметки, хоть за МКАД трясись, со всеми прелестями ухабов подступающих к этой московской кольцевой автодороге. Зато не столь напряжены руки за баранкой, да и глаза отдыхают на отдельных пейзажах лесистых холмов и взгорков.
Но шофер первого класса Виктор Иванович Бунеев – вроде исключения. Да и то, лишь подтверждая своим примером вышепровозглашенное правило. Ведь, лично ему выезд из центра «Первопрестольной» не просто совершенно бесполезное занятие, но и воспринимается им как личное оскорбление.
Все потому, что рядом с водительскими правами во внутреннем кармане модной кожаной куртки, лежат у него еще одни «корочки», куда как более солидные! С тисненными золотом буквами по малиновому коленкору «Федеральная Службы Контрразведки»
Вот эта, как раз, его принадлежность к солиднейшему в стране учреждению отбивает у секретного сотрудника – капитана Бунеева, как значится он в штатном кадровом расписании, всякую охоту загородных вояжей. Вроде того, что время от времени совершает в ближнее Подмосковье его нынешняя подопечная баронесса Клостер-Фейн.
Все за ней подмечает водитель-сексот. И его блокнот не остаётся без записей убористым мелким почерком. Часто приходится браться за авторучку и отмечать адреса и время стоянки. В самой-то столице за день, где только она не побывает!
Потому в обязательной вечерней процедуре отчёта перед начальством Бунеева значится чуть ли не писательский профессиональный труд. Правда, творчество не поощряется. Зато без усидчивости не обойтись, перенося черновые блокнотные пометки в официальный рапорт о проведённом дне. Вот капитан солидно и тратит только на перечень, посещенных ею, мест, два-три листа чистого машинописного текста.
Зато вот после психбольницы и писать нечего. Нет никаких иных, кроме этого, адресов. Не говоря уже об особых подробностях.
Больше календарного квартала прошло, как закрепили в автохозяйстве Министерства Иностранных Дел за водителем Бунеевым приметный синий «Мерседес», обслуживающий знатную гостью из дальнего, как теперь говорят, зарубежья. По сути, время не большое, но что называется «до чёртиков» уже обрыдла ему такая служба. Хотя поначалу, конечно, строил планы насчет возможных успехов на служебном поприще. Как-никак, сама баронесса оказалась по мнению Бунеева, той еще штучкой! От которой можно было ждать всего возможного и невозможного на российской территории.
Еще на предварительном инструктаже перед заданием, капитан Бунеев узнал из, доверенной ему части, секретного персонального досье на баронессу, что на самом деле, никакая это не швейцарская аристократка.
Все было гораздо проще с этой, как не утерпел заметить про себя персональный водитель лимузина, простой русской вертихвосткой. Ловкой искательницы выгодного брака, удачно выскочившей замуж за престарелого швейцарского магната. Не без помощи, впрочем, своего же папаши – старого партийного «бонзы» Георгия Дуганова.
Тот, свое право на завидную «дипломатическую старость» в ранге советника в одном из европейских посольств, честно заслужил рвением на структцрных постах КПСС от районного до краевого уровня. Такой бы дочке дипломата, как мыслил в долгих ожиданиях пассажирки, Бунеева, сподручнее «прожигать» дуром досташвшиеся франки на модных западных курортах.
Но все оказалось совсем на так, что особенно и бесило таких как капитан Бунеев, когда с тихой ненавистью приходилось изо дня в день, наблюдать, как мотается так не в благополучном центре мегаполиса, а по злосчастным подмосковным психушкам в каком-то романтическом порыве. Том самом, так свойственном всем ранним вдовушкам, что добившись, казалось бы , всего на свете, вдруг воспылали страстью к первым своим, таким любимым, но совершенно невыгодным когда-то женихам.
Который месяц пристального изучения «подшефной» сформулировали у Бунеева твердое убеждение, что как ни профессионально выслеживая таких дамочек, даже самым пристальным образом следя за подобными сомнительными «шишками», всё одно – долгожданных майорских звезд на погонах не заработать.
И всё же вначале тёплилась надежда на лучшее. Буквально трепетала Бунеевская душа, на первых порах предвкушая, разоблачение им, новоявленной баронессы? Особенно в попытке пропагандистской акции против прежних российских медиков в их психотропном преследовании сограждан.
Да только все зря!
Оказалось, что вовсе не диссиденты интересовали дамочку, а какой-то придурок по кличке Экскаватор. В прошлом юрист, а ныне – рядовой безнадёжный психохроник. Умалишённый, почти двадцать лет назад, при весьма сомнительных обстоятельствах, скинутый кем-то с поезда. Всеми забытый изгой общества, теперь доживающий в «областной заштатной психиатрической лечебнице» свои дни.
К тому же не в самом выгодном обличии, помыкаемого всеми, дурочка. Существует как трава на обочине. Исправно трудится, пускает слюну, преданно глядя в глаза санитарам. И не ведает ни сном, ни духом, что, вдруг, вернулась к нему «прежняя любовь», готовая окружить непонятным состраданием.
Вот и сегодня такую даль отмотали они с баронессой Клостер-Фейн ради мимолетного свидания. Только результат прежний. На полудурка посмотреть, отметиться за чашкой чая, выписать чек на крупную сумму в валюте и отправляться назад, значительную част пути проделав по грязной лесной дороге.
Такие мысли овладевали сознанием Бунеева все врем, пока он пережевывал в больничной столовой последний кусок бифштекса, а затем наблюдал, как молоденькая подавальщица из обслуги персонала, несет к нему на стол разнос с чашкой кофе и горкой песочного печенья в стеклянной вазочке.
Промелькнуло и сожаление о своём невысоком «секретном» статусе. Конечно же, совсем не так – не такими обычными московскими лакомствами потчует баронессу главный врач этой богадельни, думал капитан. И тут в голову персонального водителя иностранки закралась шальная мысль. Прежде уже не раз буквально будоражившая трепетную сыскную душу Виктора Ивановича. Заключалась она в полном отрицании романтики в поступках представительницы, якобы, Международного Красного Креста.
Может быть, развесистая клюква, сплошная «дымовая» завеса, все эти разговорчики насчет какого-то Андрея из поры туманной юности? Он даже зажмурился от удачной яркой мысли, озарившей его. Скорее всего, совсем иной главный объект интересов у дамочки? И это, никто иной, как сам главврач Грельман!
Версия показалась особисту столь неожиданной, что настроила Бунеева на иную, более увлеченную службой, волну. Ведь, здесь в закрытой от всего мира, психушке кого только нету – даже из числа с ума спятившей ученой братии!
По новому и очень похожему на правду, предположению капитана, мог быть и научный шпионаж. Ведь больничка провинциальная, даже за линией МКАД, но статус областной существует. И ему стараются соответствовать ради получения зарплаты и защиты диссертаций. В том числе и опыты серьезные проводятся, в рамках всевозможных мудреных научных разработок. Что, безусловно, могло заинтересовать самого привередливого резидента, а не только эту смазливую бабенку с грустными телячьими глазами.
Одним глотком отправив в себя содержимое, совсем остывшей за время раздумий, кофейной чашки и на ходу дожевывая последнюю печенюшку, капитан спустился со второго этажа и вышел на крыльцо столовского корпуса. Пошел туда, где под окнами общего зала сам же оставил свою машину.
Лимузин был на месте. Только то, что он увидел на произвольной и случайной парковке, чуть не заставило Бунеева поперхнуться остатками столь немудреного лакомства. Над его роскошным «Мерседесом» измывался какой-то старый придурок. Размазывая мокрой половой тряпкой грязь по округлым бокам лимузина.
Время от времени, обладатель ветхого больничного халата, надетого на голое тело, брался за ведро с мерзкой по консистенции жижей. Туда он вначале выжимал, а потом ласково обмакивал свою тряпку. И содержимое ведра от того казалось еще более грязным, чем до этого – диски колес иномарки с налипшей на них смесью соли, пролитого на шоссе машинного масла и песка с лесной проселочной дороги.
 –  Эй ты, чудак-человек! – попытался криком остановить действия своего, им совсем не званого «помощника», водитель лимузина.
Только добился немногого.
Сумасшедший, лишь на мгновение повернул в его сторону сморщенное щетинистое лицо, после чего опять принялся за старое, заставив принять здоровяка в кожаной куртке более серьёзные меры воздействия.
 – Сейчас сделаю больно, – грубо окликнул шофер обидчика своего «Мерседеса». – Если не оставишь машину в покое!
На что добровольный горе-помощник ответил, подкрепляя свою доброжелательность беззубой старчесской улыбкой:
 – Извините, если что не так.
После чего доказал, что не такой уж он и умалишённый, коли готов поправить собственную оплошность.
 – Велели мне помыть Вам машину, а проточная вода отсюда далековато, – он показал худой мосластой рукой, с зажатой в ней грязной трямкой, в сторону котельной. – Подъехали бы туда, я бы тогда мог буквально мигом, чистой и теплой водой отлакировать все до зеркального блеска.
Внешность безобидного горемыки, исполнявшего прихоть руководства лечебницы не вызывала отторжения в душе сотрудника Федеральной Службы Контрразведки.
 – А что, действительно, не подъехать к водопроводу? – сразу успокоился Бунеев. – Дед хоть и самый настоящий психопат, но дело верное говорит.
Мысли сразу побежали в нужном направлении. Пока баронесса крутит шашни со своим главврачом, решил капитан, я машину мигом в порядок приведу! Забираясь в салон иномарки на свое привычное место за рулевой «баранкой» с фирменной трёхлучевой звездой в центре круга, Виктор Иванович разрешнтельно кивнул старику:
 – Беги, Сусанин, впереди, дорогу без гвоздей мне указывай.
У самой котельной, где капитан и остановил лимузин, однако, не было пока и намека на присутствие автомойки. Но, успевший заскочить в кочегарку и выбежавший после этого из раскрытых дверей старик не стал ждать упреков. Так прямо и заявил:
 – Сейчас, появится здешний кочегар, он свой шланг прямо к вашему автомобилю из кочегарки протянет.
И даже посмел замухрышка посоветовать солидному водителю столь замечательной машины:
 – Вы пока можете в сторонке постоять, чтобы не забрызгало, пока буду наводить чистоту и лоск на «Мерседесе»!
Вполне спокойно встретив появление из котельной еще одного колоритного местного персонажа – здоровяка с бухтой пожарного шланга в руке, Бунеев чуть посторонился, давая ему дорогу к своему рабочему месту. Но тут же пластом рухнул на землю, оглушенный ударом по голове, нанесённым ему, той самой пудовой скаткой пожарной «кишки», обещавшей ускорить мытье машины.
 – Теперь, Андрюша, нам с тобой следует спешить! – взял на себя и остальное руководство побегом, бывший инженер.
Он и далее распоряжался так, будто постоянно только и делал, что совершал побеги из неволи.
 – Быстро тащи нашего с тобой приятеля к себе в кочегарку! – уже совершенно серьезно, без прежней виновато-актерской улыбки на своём худом морщинистом лице, велел Кондратюк. – Время не ждет!
Для сильных рук Пущина такое поручение организатора их побега, оказалось сущим пустяком. Проворно закинув обмягшее тело шофера себе ни плечо, он быстрым шагом занес его сначала в саму котельную. А потом, действуя по прежнему легко и сноровисто, поднялся сним по жедлезной лестнице на второй этаж – в бытовку.
И уже там раздел до нитки, забрав себе всю одежду, бывшего прежде столь высокомерным, водителя «Мерседеса». Взамен обрядив его в свой халат психохроника. Поверх которого перехватил руки и ноги пленника прочным куском разметочного шнура. Того самого, что очень удачно для беглецов, забыли здесь каменщиками после «обмуровки» на новый отопительный сезон, котельного оборудования.
При этом оба заговорщика убедились в своевременности этой своей попытки выбраться на волю.
 – Смотри, а он и в самом деле не из простых граждан, шоферишко-то наш, – присвистнул Андрей когда, облачаясь в «трофейную» одежду Бунеева, нашел в карманах кожаного пиджака много интересного.
При прозвучавших словах, им на свет были извлечены из одежды пленника не только обычные водительские права, но и удостоверение сотрудника спецслужб и специальной пропуск, позволявший проезд без досмотра на любой столичной дороге.
В свою очередь инженер, успевший досконально со всех сторон осматреть иномарку, дополнил находки вещью того же самого порядка, красноречивее слов, говоривших о своем владельце:
 – Это еще что!
Юрий Васильевич не скрывал удивления от того, с чем только что пришлось ему столкнуться.
 – У него под сиденьем вот какая игрушка лежала! – взволнованно от совершаемых ими противозаконных деяний, заявил он, уже войдя в бытовку кочегаров, где сейчас лихорадочно переодевался его сообщник рядом со связанным контрразведчиком.
Очнувшийся к тому моменту от удара по голове тяжелой бухтой пожарного шланга, Бунеев, с удивлением и испугом увидел в руках, теперь уже совершенно безумного, на его взгляд, старика собственный пистолет «Макарова», умело найденный и вынутый из его личного тайника инженером-лагерником.
Обладатель огнестрельного оружия, тем не менее, достаточно быстро привык к пистолету и не только похвастался собственной смекалкой, но еще и очень невысоко оценивший служебную предусмотрительность, перехитрённого ими профессионала ФСК.
 – Мне их хитрые замки, да схроны совершенно «до лампочки», радовался, буквально, как мальчишка пожилой пациент психиатрической больницы. – Бывало, что и не такие вещи приходилось отыскивать!
Пистолет в его старческих руках хотя и выглядел совершенно чужеродно, но чувствовалось, что оружие словно вдохновило своего нового обладателя на очередные «подвиги».
Потому, без опаски за совершенное, он продолжал свое. Повертев в руках незнакомую прежде систему, он взвел «ПМ», успев снять предварительно с предохранителя и передернуть затвор, загоняя патрон в ствол «Макарова». Не остановило его даже то, что поймал прямо на себе, испуганный взгляд пришедшего в сознание Бунеева.
 – И этот пистолетик, думаю, вполне нам пригодится, если ты с ним по-хорошему не справишься, – пригрозил Кондратюк.
Плотный кляп из тошнотворно отдающей мазутом, верхонки, не дал Бунееву промолвить ни слова. А то бы наверняка злоумышленники узнали немало интересного и про себя, и про своих родителей по материнской линии, и о том, что ожидает теперь обоих в самое же ближайшее будущее.
Но в данный! момент самого Андрея Пущина гораздо больше интересовало совершенно другое:
 – Не дай Бог, случайно ещё загнется этот, вооруженный некогда, тип прямо здесь – в больничной котельной?
На что рассудительный и готовый ко всему Кондратюк резонно развеял остатки последних сомнений бывшего юриста.
 – Ему и не нужно лежать здесь дольше, чем до вечера, – услышал Пущин. – Завхоз Дьяков когда за тобой придет, то заодно и этого типа развяжет.
Еще раз проверив крепость узлов на шпагате, стянувшим в тугой кокон незадачливого особиста, Юрий Васильевич высказал иное сомнение.
 – Теперь, главное, Андрей Андреевич, за тобой! – достаточно осторожно, явно, боясь осечки на этом этапе побега, заявил, тот из беглецов, который был старше возрастом.
После чего в том же тоне продолжил, адресуя часть сомнений своему, более молодому, сообщнику:
 – Сумеешь ли управиться с такой современной машиной?
И он нисколько не преувеличивал свои затаенные опасения, подтвердив их запоздалым вопросом
 – За рулем, наверное, лет двадцать с гаком не сидел?
Впрочем, те же самые мысли беспокоили и Пущина. Забравшись в салон, совершенно незнакомой ему машины, он какое-то время знакомился с системой управления. Затем, освоившись, запустил ключом двигатель, погонял его на разных оборотах. И только сделав пару кругов вокруг котельной, распахнул дверь перед Кондратюком, с удивлением, смотревшим на такое его «сверхскорое переобучение» автоделу.
 – Нормалек, Юрий Васильевич, слушается меня машина как миленькая, – отрапортовал самозваный водитель «Мерседеса». – Можно отбывать.
И все же перед самим побегом на захваченном лимузине, следовало распределить роли дальнейшего ведения хитроумного «спектакля». Чем они и занялись, по ходу решая немалые проблемы, прежде даже не рассматриваемые в их плане побега.
Широкий вместительный багажник «Мерседеса» мог бы дать кров не одному, а даже двум-трем старикам вроде Кондратюка, который и занял там свое персональное «спальное» место, свернувшись в замкнутом объеме калачиком.
 – Конечно, так ехать неудобно, да только не очень долго Вам придется переносить лишения, – благосклонно оценил его положение Пущин. – Только выскочим за ворота больницы, и можно будет спасаться на своих двоих!
Закрыв багажник ключом на тот случай, если кому-нибудь из схраны на КПП вздумается поинтересоваться его содержимым, он вернулся за руль. Запустил двигатель и довольно уверенно повел машину к парадному крыльцу административного корпуса их психиатрической больницы.
Одежда, позаимствованная у бывшего водителя «Мерседеса», была ему немного великовата.
 – Все же хорошо, что кого ни попадя, хилых и коротышек, не берут в службу тайной слежки за иностранцами, – вслух делясь новыми ощущениями с самим собой, еще и похвалил он Бунеева.
После чего, боясь признаваться самому себе, облегчённо вздохнул от того, что избежали провала. Да и как резонно было не предположить, что при ином раскладе, – в более тесном костюме, пришлось бы гораздо труднее выдавать себя перед пассажиркой за водителя, чем в том, который преобразил его личность психохроника в вальяжного персонального водителя знатной дамы.
За остальное он не особенно переживал.
Лицо, достаточно хорошо выполняя эту роль, скрывали от глаз обслуживающего персонала тонированные зеркальные стекла суперсовременной машины. Единственное, что еще вполне могло расстроить планы беглецов, заключалось только в следовании профессиональному «шоферскому» в этикету. Не дай Бог баронесса заметит подмену, когда шофер выйдет открывать ей дверцу пассажирского салона.
 – Обойдется, на первый раз без лакея! – ещё накануне побега, сразу после обеда разрабатывая план побега, решил за него Кондратюк. – Сиди как есть, небось сама не переломится от того, что лично откроет перед собой дверцу.
И Юрий Васильевич как в воду смотрел. Тем более, что до минимума риск провала свел своим поведением сам главный врач из психиатрической больницы. Спустившись с высокого крыльца вместе со знатной гостьей, он лично, не дожидаясь инициативы шофера, подобострастно распахнул баронессе дверцу ее лимузина.
Чем завершил церемонию прощания во след за, ставшими уже традиционными, заверениями.
 – Сразу же поставлю Вас, госпожа баронесса, в известность о первых положительных результатах предстоящей интенсивной совместной работы с пациентом, – отчеканил психиатр. – И всё должно получиться у нас с академиком Сусевичем.
Его слова, подарившие надежду гостье, помогли опять же беглецам. Окрыленная всем услышанным от главного врача, мадам Клостер-Фейн, в девичестве Татьяна Жуганона, не сразу заметила, произошедшую в её отсутствии в автомобиле подмену. Все также в салоне приглушенно играла музыка, дорогой парфюм перебивал все остальные запахи, кроме респектабельности кожаного салона и все прочей мишуры дорогой машины.
Потом ей стало и не до этого.
В первые минуты выезда из психушки баронесса лишь невозмутимо наблюдала, что делается вокруг их машины. Слегка улыбнулась, когда чуть ли не взяла «под козырек», проезжающему мимо «Мерседесу» охрана, выстроившаяся у ворот территории больницы так, словно демонстрируя своей бравой выучкой радость момента. Из чего можно было понять недвусмысленность причины радости. То ли проявляли особое уважение, то ли давно ожидали этого торжественного отъезда, уже изрядно надоевшей всем за эти недели, «проверяющей».
Во всяком случае, без всякой особой проверки и досмотра синий лимузин, что называется, на полную мощь, какую позволяла проявлять эта сельская дорога, проскочил, через, заранее широко распахнутые железные створки с обеих сторон выездного тамбура.
Да и потом машина должна была показывать свою «прыть». Все сильнее набирая скорость, болид, с модерновыми обводами, присущими только такому виду транспорта, как «Мерседес-600» понесся словно молния, азартно разбрызгивая грязь из-под колес. После чего исчез за поворотом дороги в хмуром «предзимнем» кустарнике.
Остался персоналу психушки, словно на память о столь лихом водителе, только шлейф гранитной крошки, так и брызнувшей веером из-под покрышек при юзе иномарки на съезде с асфальта аллеи на гравийку лесного проселка.
Немного позже, несколько минут спустя, когда ограда под колючей проволокой осталась уже далеко позади, эта излишне лихая езда получила свою оценку в самом лимузине. Тем более что повод для упрёка водителя в лихачестве появился сам собой.
В тот момент плотное покрытие гравийного полотна дороги кончилось, сразу за ним пошла сущая грязь, сопровождавшаяся неуверенным рысканьем машины по дороге, вдобавок с неприятной тряской, что сразу же отвлекло пассажирку от ее мыслей.
 – Виктор Иванович, нельзя ли осторожней! – начала, было, произносить свою заученную фразу баронесса, как вдруг ей в глаза бросился вид незнакомой – коротко постриженой головы под «водительской» форменной фуражкой, впереди сидящего человека.
Теперь гладкая шея сидевшего за рулём незнакомца, совершенно не походила на модную прическу Бунеева. И тут, вместо обычных приказных слов строгой и властной хозяйки положения, из горла женщины панически вырвалсл сдавленный крик:
 – Постойте!
А так как реакции на него не последовало, то представительница Международного Красного Креста была вынуждена иначе общаться со своим похитителем.
 – Кто, Вы? Почему захватили машину? – уже не столько требовательно, сколько просительно, а то и умоляюще, донеслось с пассажирского «дивана». – Немедленно остановитесь!