Учения. гл. из а. б. пов. Кружение лет

               

   Новый 1959 не  принёс  никаких изменений в службе. Всё та же муштра в строевых занятиях на плацу, занятия в классах, утренняя километровая пробежка, кроссы на три километра с полной выкладкой, в противогазах и без них. Ох, как я не любил бегать. Но, не смотря на это, преодолевая свою тошноту, всегда пробегал на отлично. На огневой стрелял поражая все мишени. В общем, все военные и политические дисциплины у меня были на отлично. Моя физия как ,,отличника боевой и политической подготовки,” висела на доске почёта батальона, практиковалась тогда эта акция.
   В   начале апреля  у  нас состоялись большие командные учения со стрельбами. Выезжали на военный полигон под  Магдебургом. Меня,    определили радистом  к самому начальнику артиллерии дивизии, полковнику К., чему я был не мало изумлён. И вот я, со своей рацией РБМ и радиотелефонистом со станцией Р-104, работающей в голосовой связи, трясёмся в газике по пыльным, дорогам огромного полигона, в середине колонныа втомашин, БТР-ов и тягачей с артиллерийскими орудиями.  Впереди, рядом с шофёром, с планшетом в руках сидит сам начальник артиллерии и его адьютант.       Сзади мы с радистом, и шифровальщик. Очень тесно, очень душно, очень пыльно.
   Голосовая связь в порядке и полковник через  радиста всё время передаёт какие-то зашифрованные распоряжения. Но связь через Р-109 осуществляется весьма на небольшом расстоянии, километров до 10. Я поддерживаю связь с центральными штабами дивизии и армии.  Нет-нет да адъютант даёт и мне лист с шифровкой и я, на нужной частоте передаю данные. Передача идёт на ключе азбукой Морзе и мне, при двигающейся машине, с огромным трудом удаётся вести передачу.Трясёт неимоверно.   
В классе я на ключе могу работать цифровой текст со скоростью 18-20 групп в минуту, что является нормой для радиста 1го класса, и даже приближается к мастерскому нормативу 22 группы.   Здесь же, в пыльном, тряском газике, с ключом, лежащим на коленях, с постоянно срывающейся от тряски рукой, я с трудом передаю текст со скоростью меньше 10 групп в минуту.
   Что такое группа? Это цифровой или буквенный текст, состоящий из пяти знаков в группе.  10 групп – это 50 знаков. Но мало передать, ещё и принять сообщение надо. А радист в штабе, километрах в  сорока от нас, удобно сидящий  в тёплой комнате за передатчиком, в спокойной обстановке, демонстрируя перед контролирующими офицерами своё уменье, работать на ключе, ведёт передачу на большой скорости. 
   И я, в этой тряске, под шум и вой двигателя, с трудом улавливая слабенькие сигналы, боясь ошибиться, прошу его вновь и вновь повторить передаваемый текст. Вношу коррективы в радиограмму, и только убедившись в правильности  принятой радиограммы, отдаю текст шифровальшику. Тот, расшифровав её, передаёт через адъютанта полковнику.
   Наконец, прибываем на место дислокации. Разбиваются штабные палатки, все благоустраиваются. Нас всех кормят обедом из  походной кухни. До чего же хороша и удобна эта кормилица наша. Пока мы ехали несколько часов, сварился обед в кухне следовавшей с нами в колонне. И вот, пожалте, звякайте котелками  и ложками. Позвякали.
- Радист, организуйте мне быстренько связь со штабом армии.
      -  Есть, товарищ полковник.
Станция, включенная на постоянный приём мирно попискивает на раскладном столике в палатке. Сажусь за ключ и даю позывные штаба. И раз и два и три. В ответ – тишина. Что такое? Спрашиваю адъютанта какое расстояние по прямой до штаба. И получаю ответ: - Примерно  60-70 км.
 Я присвистнул. РБМ-ка рассчитана на работу километров до 40. Значит, связи может не быть. Что же делать? Выходит, я бессилен перед расстоянием. И надо доложить командиру о своём бессилии. Я судорожно начинаю соображать, что можно предпринять.
И вдруг, как молния, меня поражает мысль, что не всё потеряно, можно кое-что попробовать. Я  думаю о  занятиях   в  классе, вспоминаю теорию дальней связи и делаю вывод, что надо попробовать протянуть диполь, антена такая в виде длинного провода. Бегу к телефонистам и уговариваю командира телефонного взвода дать мне на время катушку с телефонным проводом, мотивируя тем, что начальнику артиллерии срочно необходима связь с центральным штабом армии.
    Снова приходиться ,,напрягать” адъютанта, прося его сориентировать мне направление диполя на штаб армии. После чего, выбрав две приличные сосенки, отстоящие друг от друга метров на тридцать, и стоящие под нужным углом,  обвязываю вокруг живота телефонный провод и, сняв сапоги, карабкаюсь на самую верхушку дерева и закрепляю там один из концов. Благодаря своей тренированности мне это удаётся сделать без труда. Затем, спустив с катушки метров 50 провода  и, отрезав его, лезу на сосну стоящую около палатки. Перекинув через одну из верхних веток провод, натягиваю его, оборачивая вокруг ветки и спускаюсь вниз. Внизу, во главе с начальником артиллерии, наблюдая за моими действиями, стоят штабные офицеры. Я подсоединяю провод к клемме антены передатчика и с волнением сажусь за ключ.
    Счастью моему не было конца, когда на мой вызов, был услышан ответ из штаба о готовности приёма. Связь  устойчивая и громкая. Вот, что такое диполь.
Неделю мы были на учениях в походных условиях; спали в палатках, кормились у походной кухни. Где-то стреляли, слышалось рычание танков, гул  автомашин.   Я же, на своей РБМ-ке, успешно поддерживал связь со штабами.
    По  завершению этой эпопеи за инициативу, находчивость и организацию чёткой, бесперебойной связи мне было присвоено звание младшего сержанта, и я был награждён часами. Этот факт был зафиксирован в солдатской книжке и в дивизионной газетке, с моей фотографией. Ну, часы то сами по себе не представляли особой ценности. Обыкновенная немецкая штамповка, к тому же не ручные, а карманные. Но в дивизионной газете, я был представлен чуть ли не героем, награждённым ценным подарком. Вырезку из газеты я, конечно же, послал родителям. Пусть порадуются за своего сына.