Родственники

Марк в Израиле десять лет. Последняя возможность получить субсидированные курсы под свою специальность и корочку. РАССКАЗЫВАЕТ ОН. Иду. Прорываюсь сквозь бюрократию. Попадаю на учебу. У нас сборная группа - все подряд, специализация потом. Подготовительный месяц – основы физики, электромеханики, законы и расчёт элементарных электросхем.  В конце экзамен. Три занятия в неделю, вечером - с шести до десяти. Впереди меня сидит единственная молодая русская женщина с Украины. Израильтяне о её фигуру чуть глаза не ломают. Русские в группе моментально перезнакомились. Сидим, пыхтим, конспектируем. Марку трудно быстро писать на иврите. А его соседка молотит шариковой ручкой справа на лево с скоростью принтера. Она училась год перед тем как сюда приехать. У Марка такого счастья в жизни не было.
- Мне не до женских прелестей строчу конспекты сразу на трёх языках: русском, английском и иврите, -продолжает рассказ он.
Иврит у меня дрянь, некогда было и негде учить. Поэтому строчу слева – направо шариковой ручкой сокращая по ходу лекции. Если успеваю - вставляю за полями ивритские эквиваленты в русской транскрипции и правоходящими буквами. Так, как на Алёну пялятся все молодые люди, то их взгляды вынуждены скользить  мимо моего труда. Израильтянки,  присутствующие на курсах, мягко говоря, «требуют выпить много водки», прежде чем на них смотреть.
Ну не в моём вкусе те, по ком наследуется еврейство. У Алёны семья – двое детей, муж. Живёт она в Ашкелоне в пятидесяти километрах от Ришона, в котором мы учимся на курсах. Я это на переменке выяснил. Мы с ней оба с Украины родом. Я восхищаюсь ею – три раза в неделю из Ашкелона, домой она возвращается поздно, потому, что попадает в пробки. Сегодня Алёны нет. По радио говорят  об обстреле Ашкелона ракетами "град". Мы орём на перекличке, что она из Ашкелона. Препад понимающе кивает, но минус напротив её фамилии в журнале посещения ставит. Но на втором часе контрольная. Я строчу, решаю задачи и проверяю их. Не вижу, что на меня смотрит кудрявый молодой человек лет этак двадцати – тридцати. Смотрит снисходительно, и даже наверно жалеет. Он не знает, что я бывший офицер и военный пенсионер – внешность моя больше чем на тридцать пять не тянет.
- Почему ты не пишешь на иврите? Это легче и быстрее! -   искренне улыбается мне он, в этом языке нет обращения на ВЫ – только ты.
- Мне так быстрее, - коротко поясняю я без всякого желания продолжать разговор. Мне надо вспомнить то, что я учил почти двадцать пять лет назад в школе.
- Как ты не понимаешь, - с жаром поясняет он мне достоинства своего родного языка, не глядя на то, что идёт лекция, - иврит он короче, экономичнее, точнее, математически согласован. Меньше  писать, когда что-то записываешь. Глаза  не портишь - очки не надо будет долго покупать, и проще, и короче, и древнее и математически правильнее и невозможно как то по другому интерпретировать и ..... - мля я даже оторопел, в голове несутся галопом мамонты, мостодонты, дивнонозавры: Пушкин, Лермонтов, Толстой, Чехов, Гоголь, Ломоносов, Державин, Фонвизин, Жуковский , Кутузов, Есенин, сонм еврейских фамилий русских поэтов и писателей, артисты,...даже Иосиф Виссарионович, я мне это чудо кучерявое тут заикается о великом и могучем иврите. Я его понимаю на иврите, а он меня на русском - нет. Я, шоб не обидеть, не возражаю. Говорю да, соглашаюсь, шо мляха муха - крут иврит. Пытаюсь припомнить кого-нить из известных израильских писателей. Кроме  Шалом-Алейхема никого достойного вспомнить не могу. На всякий случай спрашиваю.
- А ты русский язык знаешь? Ну, чтоб сравнивать - знать надо оба предмета? - в ответ получаю набор здрасте, спасибо, досвиданья, пошёл на х и к евене матери. И там ещё несколько матов, искренне поражаюсь глубине познаний израильского патриота.
- И всё?
- А вы всё время это говорите, - вполне веря в истинность сказанного, - говорит он мне.
- Да, но я такого тебе не говорил, - возражаю я.
- А вот сейчас контрольная будет по физике, и ты сразу начнёшь выражаться, - на следующем часе действительно контрольная. Препад так  старается, лично проверил, чтобы ни у кого не было на столе конспектов. Зато все главные формулы выписал не доске. Да, это не советские экзамены там всё в голове надо было держать и умения, и формулы… Списывать здесь - даже такого понятия нет – каждый сам за себя. Только  не русские, мы  не из того теста.
- Я посмотрю, как ты вытянешь свои три задачи из четырёх. Ты вон, какой старый,  - высокомерно заявляет он. Намекая  на мой возраст, он и понятия не имеет, что через два года мне будет полвека.
- А почему четыре – задач же в контрольной шесть? – я переживаю о том, что может что-то не понял в правилах проведения экзамена, который мне поясняли  на двухтысячелетнем языке.
- Правильно, но проходной балл -75%. За каждую решённую задачу двадцать пять процентов. Придётся тебе посоображать, потрудиться, - он не знает, что язык физики для меня, как родной русский или украинский.
Нам раздают листы, по шесть штук с задачами.
- Удачи, - желает мне коренной житель страны, нисколько не сомневаясь в СВОЁМ успехе и превосходстве.
- Спасибо, - вежливо отвечаю я, и замолкаю под взглядом нашего экзаменатора. Мой доброжелатель и патриот иврита  сдаёт свою работу одним из первых. Я по привычке сижу до конца отведённого времени и старюсь тщательно проверить своё решение, сильно устаю, я ведь отработал десять часов перед тем, как прийти на курсы. Алены на экзамене нет. О ней народ беспокоится. Препад поясняет что тем, кто не пришёл на занятия из-за обстрела градами дадут время написать контрольную работу отдельно.
На следующем занятии раздают листы с контрольными задачами и объявляют оценки. Израили бурно реагируют. Работу Марка почему-то не называют среди остальных. Преподаватель оставляет её на последок. И если всем остальным слушателям он предавал проверенные им листы по рукам сидящих "курсантов", то Марку он приносит листы с решениями лично. Молча кладёт на стол. На первом листе работы стоит  в кружочке цифра с количеством полученных процентов. Он хлопает по плечу и благодарит. Марк плохо соображает и переводит скороговорку прохфессора, которую выплёскивает на него преподаватель, с трудом вычленивая суть. Зато  почти вся группа затихает и смотрит в его сторону. На первом листе в кружочке стоит цифра сто пятьдесят с минусом. Глаза патриота госязыка готовы вывалиться за пределы глазных яблок, у него всего семьдесят пять в кружочке. На втором часе. Начинается новая тема, для тех, кто сдал экзамен. Алёна сидит впереди, но она напряжена, как солдат в окопе перед первым боем. На перемене мы узнали, что град рванул у неё возле дома. Стёкла вынесло во всех близлежащих строениях. В соседней многоэтажке убило мужика, хотел одеяло и воду детям в бомбоубежище принести, пошёл домой по лестнице, а тут ракета в стену врезалась...
Алёна поворачивается к Марку и украдкой просит помочь, ей было не до физики под обстрелом в Ашкелоне.
Марк ждёт когда преподаватель повернётся к доске, чтобы сделать на ней запись и просто отдаёт ей свои листы на виду у всех слушателей. Алёнка переписывает  решения  для четырех задач. И успокаивается. Оборачивается, возвращет шпору и улыбаясь благодарит за помощь. Израильтяне не понимают, что произошло.
- Она что, твоя знакомая, или заплатила тебе? - спрашивает Марка патриот иврита справа и сзади, - он не понимает - зачем Марк дал списать свои решения Алёнке.
- Нет, мы с ней родственники, - ухмыляется Марк на чистом и разговорном иврите. Уж что-что, а говорить устно он умеет, и наслаждается теми эмоциями, которые бродят по лицу чистокровного еврея по матери, - А ТЫ СКОЛЬКО ЛЕТ В СТРАНЕ? –спрашивает его Марк не давая опомниться. Вопрос содержит в себе столько сарказма и  иронии,  несёт в себе океан обидных чувств только тем, что его задали. И кому!Читокровному и коренному, по матери  и папеньке, дедушке и бабушке! Очкарик захлёбывается вздохом.
- Да я здесь родился! А ты приехал и что? – обиженно заявляет он на выдохе. Вскидывает нос и гордо обводит класс взглядом. Вопрос и разговор слышат все. Препад что-то пишет у доски, спиной к аудитории.
- Столько лет в стране, - лениво и снисходительно начинает Марк, - мог бы уже русский язык и выучить. Ты же вон какой умный. На все семьдесят пять процентов интеллекта,-русскоязычные студенты группы, так грохнули хохотом, что на перемене пришлось объяснять тем израильтянам, кто не слышал суть сказанного Марком.  Кама зман ата бэ арэц? (Сколько времени ты в стране?) И до сих пор не занешь русский? – неслось с разных концов большого холла, куда все вместе вышли отдохнуть на очередную перемену.
Марк Алену больше не видел, она перешла в другую группу на свою специализацию - ремонт мобильных телефонов. Марк ушёл изучать сети и компьютеры, который и так знал. А крылатая фраза с новым дополнением по смыслу прочно въелась в лексикон русскоязычных израильтян.