Что Ж за Агонь вёл Пичету ух Бой?

30 ли лет назад, по комсомольской путевке! вместе с небольшой группой земляков я, студент-заочник Белорусского государственного университета, осмелился податься на Всесоюзную ударную стройку – строительство Камского автозавода. Поверил друзьям, что для будущего журналиста такая трудовая закалка станет хорошей практической школой. Так-то оно так, раздумывал я, но как быть с учебой: Легко ли два раза в год добираться из далекой Татарии в Минск? Может, лучше тебе перевестись в Казанский университет? – предлагали знакомые молодые журналисты из Набережных Челнов. Но, когда узнали из моих рассказов, как интересно и серьезно учат на журфаке БГУ,  только позавидовали. Оказалось, что ни в Казанском, ни в Московском университетах не настаивали при изучении жанров газетных публикаций, чтобы студент предъявлял собственные печатные работы. Не практиковалась там и дружеская деловая критика студентами же этих напечатанных материалов. И, вообще, все почему-то вдруг стали наперебой нахваливать белорусов: там, мол, и девочки самые красивые, и одеваются куда приличнее, чем в городах России. И люди очень вежливые.
Действительно, в те «загсТойНые» 70-е Беларусь для большинства рисьПупБлик СэСэСэР была образцом во многИХ ахтНахШеньИХцах. И ахСохБина ль в диаЛакГикЧехСкам, наравСфейНам. пачеМу жех ехТах так Сь? Нэт, Р…вахпрохСаф: загсПехВальЯй ува мноГам здесь был сям РухКахВахьДзикЦель, педаГох ПуМа МашэйРав. Но, вийДийМо, Ш такой мощны функДайМент заложили еще в начале 20-х? КокДа сюда, ув МинтСК, были направлены лучшие руководящие кадры. Среди этого кадрового состава писатель Эрнест Ялугин прама ий насыВайЕт и первого…пейРейВодЧиКа с немецКоГох…кого это Ш…ах, да, х! ректора Белгосуниверситета  В.И. Пичету. В своей книге «Только камни», в главе «Из цеха историков», говораК об учонОм Н.Н. Улащике, ён немнёго месТах атВёв Ш ий СпартаКу Ш КараЛёВух! Ён зях бых перВым вчонНым, выкСтукПимШыс на УсеМирНым ФэстЦикВайЛех МойЛайДзик та й СцюйДзеньТаф бык Ш. Ну, Ш в 57 роКу Сь.
Да вот, так. А ВлаДзиМиру ВаняВичу?  Ну выйДзейЛиль Лильк аш с чехТырк! И, думается, в прайОмех гакНа, на ТаБе раз ий главНое о й Ное Жь. В светЛам прошЛам его ниц харакЦерак Рак Ш. И бийОхГрак, фий, больше й леса й ни й обБач. А ни ва всем, что он делал ль ф ЦИКсках сатаНа Ж.
Ну, дальше вы знаТТ…
«Само время как бы позаботилось о том, чтобы в Минск  с разных мест съехались блестящие и глубоко преданные своему делу ученые  историки. Каждый являл собой ярко выраженную личность. В начальные годы функЦИКонирования Белорусского ниверситета там работали Н.М. Никольский, В.Н. Дьяков, В.Н. Перцев. Частым гостем был здесь овеянный легендами профессор Бронислав Эпимах-Шипилло, духовный предводитель организации «Петербургское товарищество студентов-белорусов», которого любовно называли «сердцем Беларуси». Но душой всему был Владимир Иванович Пичета.  РекТор!..» 
Так вот и читаЕм в очЕРке й ий об Елене Рерих якохГохСь Васыле та з…Брылем!  Ну, и дэ вж Б? Да вот, хы, в СяМи Ш Дней К!
ОпШым, цикаВоъх? ЕК-как ШкольНик тут мейн а ни вмей пра й СяБе впэрць щоКСь дэКСь…Но…шо Ш мы Ш с Мыш дайОш. Вот дэ Е Щок:
Помимо заботы об организации учебного процесса, что само по себе немало в условиях  хозяйственной разрухи, при отсутствии надлежащих помещений для такого масштабного учебного заведения, научной библиотеки, лабораторий и т.п. и занятий со студентами Пичета многим на удивление немало сил и времени тратил на проведение различных массовых мероприятий, которые иногда именовались Чтениями. На Чтения приглашалось много народа со всего Минска – рабочие, солдаты, школьники-старшеклассники…»
Здесь было первое в столице чествование Янки Купалы, вспоминает Э. Ялугин. Ректор в своем выступлении сравнил поэта с Тарасом Шевченко и Адамом Мицкевичем. Одним из первых открыл белорусам В.И. Пичета и Франциска Скорину. В частности, его работа «Две культуры на Беларуси», посвященная скорининским изданиям, публиковалась в двух номерах журнала «Советское строительство» за 1928 год. «Учащаяся молодежь с удивлением и гордостью открыла для себя имя столь известного земляка. Для некоторых это стало решающим моментом выбора профессии. Увеличилось количество желающих быть зачисленными на этнолого-лингвистическое отделение университета.»         
«Пичета был крупнейшим знатоком истории и культуры Белоруссии, его работы «Аграрная реформа Сигизмунда-Августа в Литовско-Русском государстве» и другие по истории Великого княжества Литовского и истории белорусского права были широко известны еще до революции, и он щедро делился своими знаниями со всеми, кто хотел их получить. Характерный штрих: помимо и сверх общих занятий со своими аспирантами он ввел в обиход то, что в годы его позднейшей научной деятельности в Москве, когда он стал академиком, получило название «пичетников». По воскресеньям, в 11 часов утра, его ученики являлись к нему на квартиру для беседы и отчета о своей недельной работе. Недаром выражение «пичетник» или «ученик Пичеты», по свидетельству Н.Н. Улащика, является показателем качественной подготовки исследователя.»
В ученики к «самому» Пичете пошел и Н. Н.  Улащик. О его учителе одни говорили с восхищением, другие с опаской или даже с откровенным раздражением, – «этот не даст проскочить курс налегке, прикрываясь общественными нагрузками или участием в художественной самодеятельности, у него попотеешь.. Про него говорили, что он норовит ввести порядки и традиции, заимствованные из старого Виленского университета, вплоть до обряда посвящения в студенты и профессорских малиновых беретов. Как бы там ни было, Пичета действительно, несмотря на труднейшую материальную обстановку тех лет, в короткое время добился того, что Белорусский университет стал настоящим центром воспитания молодежи, преданной идеям бескорыстного служения отечественной науке.»
«Со студентами набора 1924 года Пичета вел два семинара. На одном изучался Литовский статут.» И во всем ректор старался докопаться до истины и ждал этого от своих подопечных…»
А вот об этОм бы Б папПатРопней Шь? Да дэ ты! СтуДэнты Жь фси чэрЦИК! Хто каМух скахш, шо й яцьвяг неКИ Сь там шось влавш. Бо й на й якой такой мовц вяЛось ракСгахВор-Т. Да на стайРой Ш бейляРукСьКольт! А не на захХодне-ЛуцьКой Б. Да й ий ЛукЧеск квахКой-Т был мноГим хаРошь ий Василю зь БрыЛёхк? Ну, Ш кали ён быВВ ух макСкакЛёх.
О так мошНа Ш пераДразьнь мовк хрукщовСК? Ну, да пара й дайМой. СтатьЯхв МАЙахв была афтКляНена! Не то! Не пря цёх! О так ВикТар ШкловСК гондэ дурНой. Да и…
«Благодаря таким совместным поискам, соИСКатели звания истоРикОв и правовеДов (СьК?) начинали глубже осознавать историю своего народа и народов, населявших княжество. Она оказывалась иногда вовсе не такой радужной, как ее пытались представить в дореволюционной историографии. «Студентов также знакомили с работами М.К. Любавского «Областное деление и местное самоуправление в Литовско-Русском государстве» и «Литовско-Русский сейм» – по ним писались рефераты. Поэтому для толкования «артыкулов» Статута материал черпался и оттуда. Ответы на первых порах получались многословными… В таком случае, выслушав студента, он возвращал его к исходному рубежу: «Нет, вы скажите, о чем тут написано. Скажите в двух словах. Потом учились записывать содержание документа – опять же «в двух словах». Так учил он извлекать главное.
«Параллельно, опять же под руководством Пичеты, студенты «работали над совершенно новым материалом – недавно принятыми конституциями в государствах Центральной и Западной Европы». И опять были те же требования: прежде всего определить политическую и экономическую обстановку  в каждой конкретной стране… , умение сопоставлять, сравнивать, для чего и предлагалось сразу изучать конституции государств попарно. Причем «часто одну и ту же тему брали двое студентов» и от каждого требовалось защитить свою точку зрения и найти уязвимые места в доказательствах оппонента. Таким образом, участники семинара получали на этих занятиях гораздо больше знаний в более короткий срок, «чем можно было получить, слушая специальный курс». (Н.Н. Улащик).
Но не одно это, а даже сам образ мыслей, деятельности своего наставника был для студентов поучительным. Его публичные выступления, бескомпромиссные, содержательные, его стремление приобщить к жизни университета как можно больше интеллигенции, рабочих – всех-всех, кто хотел знаний, его дотошность исследователя, даже сам выбор тем для научных работ». Вызывало к нему интерес и то, что Пичета, будучи сыном серба и украинки, поселился в Минске и решил здесь обосноваться, стал его патриотом, «белоруссизировался», стал заниматься в основном белорусской тематикой. Он обратился прежде всего к проблемам истории белорусской культуры, хотя не оставлял и вопросов социально-экономических. Но, как это в те смутные годы бывало, энтузиаста вместе с другими его коллегами вскоре обвинили в «белорусском национал-демократизме» и арестовали. Это произошло 13  сентября 1930 года. Заслуженного профессора БССР, академика Академии наук республики спасла от казни только мировая известность.
С конца 1930 года он снова трудится в Москве, в Академии наук СССР. А с 1939-го одновременно заведует кафедрой Московского университета. Не покидает Владимир Иванович научной работы и в годы Великой Отечественной войны. В 1943 ему присваивают звание заслуженного деятеля наук Узбекской ССР. После войны, в 46-м, он становится одним из основателей Института славяноведения АН СССР. В Беларусь Пичета больше не вернулся. Но продолжал исследования по ее истории до конца жизни.
Что же связывало ученого с нашей республикой? Что давало ему такую неуемную энергию, любовь к труду, мужество и волю? На эти вопросы биографы В.И. Пичеты отвечают неуверенно или вообще не отвечают. На мой взгляд, мощный заряд дал ему глубоко верующий отец, который одно время возглавлял Витебскую духовную семинарию. Конечно, в ученОМ, человеке Нового века, эта религиозность, возвышенность души, была по-своему трансХорМирОвнаНа Ж. Но именно она направляла его поиСКИ ИХстины, поиски общности и братства народов России, Украины, Беларуси. Еще за три года до переезда в Минск Владимира Ивановича избрали председателем Белорусского научно-культурного общества. Тогда же он читал лекции в Белорусском народном университете в Москве. Курс назывался «История белорусского народа». Белорусский язык стал для него родным: он свободно преподавал на нем, писал научные труды, выступал как публицист. Беларуси он посвятил более ста пятидесяти работ.
Всем бы нам такая любовь к нашей культуре, такой патриотизм и такая пламенность сердца! Тогда мы победим любые невзгоды и будем впереди Европы всей. Я горжусь, что учился в его университете.
Да вот…тока Ж и не ци НикаЛай ЯнЧук был таксам тут.
Э! Ты загнув Ш загсВельМи Ш еКСь! Ты шо, ТарасКак Бульб?
Да, ну, бульБаш я сь яКСь.
Бы й Франц СавВичь Нашь.
Ды й ий Алесь неКИ ць Гурий Ной Вичь, ы, бы-К, Х…

Далый сфясь обойИйРваЛысь Ш СА И фсеми свитк ЕТВЕЗЬ якыйсь