ужасный человек

     Она сказала:
     - Ты ужасный человек!..
     Она хлюпала носом, и ресница на ее правом глазу отклеилась.
     Она сказала:
     - Ты ужасный человек!.. Как ты можешь предлагать мне такое?.. Такое!..
     Ее губки подрагивали. Я видел в глубине мутно-зеленых глаз желание продолжать… Я не мог ошибаться.
     Но она повторила:
     - Ты ужасный человек!..
     И я подумал, что, может быть, ее глаза лгут.
     Я подумал, что, может быть, стоит притормозить.
     Но тут она впилась в мою нижнюю губу своими маленькими зубками. Она оттянула ее, стала посасывать.
     Во всей этой неразберихе, возможно, мне и удалось бы проделать что-то похожее на предварительные ласки, но на них не было ни времени, ни желания. Хотелось сделать это по-быстрому, без лишних телодвижений…
     Я сжал ее упругие, как небольшие дыньки, ягодицы и сунул свой язык в открытый, влажный рот.
     Когда мы отпрянули друг от друга, чтобы отдышаться, она сказала:
     - Ты ужасный человек!.. О, боже, ****ый, господи!.. Продолжай так делать!
     И я продолжал.
     Я играл с ее клитором, как с маленькой, непослушной пуговицей, которую все никак не удается застегнуть, - мял, зажимал его между пальцами, натирал до блеска… И остановился только услышав, что дыхание ее превратилось в один клокочущий хрип.
     Тогда я стянул с нее футболку и повернул спиной. Ее загорелое тело идеально разделяли на три части светлые полосы от купальника. Я провел языком по ее позвоночнику. Потом под левой, острой как бритва, лопаткой…
     - Ты ужасный человек!.. – продолжала шептать она даже после того, как я вставил… - Как я могла… Глубже, ****ь, глубже! Ну, пожалуйста… Как я могла согласиться… о, боже…на это?! Глубже, ****ь меня!.. Ух, ****ь меня!.. глубже!
     Мои движения были ритмичны, словно какая-нибудь сальса… Я похлопывал, щипал, раздвигал ее ягодицы… Но ничего не происходило. Мои мысли были где-то далеко.
     Вокруг ее дырки в жопе кожа была вытертой и потемневшей. Я попробовал прикинуть, сколько раз за жизнь ей приходилось подтирать задницу – сотни… тысячи… десятки или сотни тысяч раз… Как было бы глупо предполагать, что это великолепное существо не срет.
     Она сказала:
     - Ты ужасный человек!.. Как ты мог предложить мне такое?! О, черт, как я могла согласиться?!
     Она была чрезвычайно разговорчива для своих лет и положения. И я чуток помассировал ей пальцем анус… Так… чтобы просто заткнулась.
     И тут она перехватила инициативу. Она закинула свою левую руку за спину и стала неистово вкручивать тоненький пальчик с нарощенным ногтем в дырку, кожа вокруг которой была вытертой и потемневшей.
     На ногте я заметил рисунок. Что-то наподобие пальмы… такие изображают на вывесках дешевых туристических агентств.
     Боже, как это было сексуально! Но нисколько не приблизило меня к оргазму. Мои мысли были где-то далеко.
     Она сказала:
     - Ты ужасный человек!.. Я уже ненавижу себя за то, что ты смог меня на это уговорить… Ведь ты… О, боже, ****ь… Еще!
     Ноготок с пальмой скользнул в анус. Потом второй.
     Что меня действительно раздражало, так это то, что я никак не мог кончить. Все пошло не так. И вот, вместо ничего не значащей трехминутной ебли с бурным оргазмом и сдержанным прощанием, я уже более получаса обрабатываю ее хлюпающее влагалище с labia majora pudendi, похожими на слюнявые верблюжьи губы. Боже, куда катится этот мир? И какие еще испытания уготованы мне на этом пути?
     Я сунул настолько глубоко, насколько смог, задержал дыхание и застыл. От неожиданности она напряглась, словно какая-нибудь гончая, мышцы на ее икрах конвульсивно сокращались.
     Она сказала… Ну, как сказала – заорала, лихорадочно цепляясь руками за повисшее в воздухе сексуальное безумие:
     - Глубже, ****ь! Глубже, господи, ****ый, боженька, глубже, бля-я-я!..
     Ее богохульство стало доставлять. Мне хотелось зарычать в ответ что-то типа: «Ах, ты ж, жопа с ручкой! Ты думаешь у меня там что? Ебучие садовые грабли?!». Но, вместо этого, я навалился на нее всем телом, потянулся на носках вверх, а потом резко дернулся вниз… Потом еще раз. И еще.
     И тут из нее полилось.
     Создавалось впечатление, что она хочет утопить меня в своих выделениях.
     Пульсирующая волна от ее влагалища передалась и мне. Я полностью вынул, а потом, невзирая на ее яростное сопротивление, засадил на всю длину. Вынул и засадил, вынул и засадил, вынул и засадил…
     Из нее в пол ударила струя.
     Но и мои бастионы сдались. Сперма бомбардировала ее межжопие, собираясь в маленькое озерцо вокруг вытянутого в трубочку, словно миниатюрного лунного кратера, ануса.
     Я отстранился и хрустнул позвонками. Хотелось пить.
     Ее обессиленное тельце сползло на пол. Прямо в ту самую лужу, которую она сама же, будто заигравшийся щенок, и наделала. Подтянув коленки к подбородку, она вздрагивала и постанывала еще несколько минут. Потом подползла к валявшейся в паре шагов сумочке и достала сигареты.
     Мои мысли были далеко. Но мозг отметил этот ритуал, как уже виденный ранее, и почему-то стало чуточку противно.
     Она сказала, прикуривая:
     - Ты ужасный человек!.. Как ты мог? Ты ведь трахал мою мать!
     Пирсинг в ее пупке блеснул в лучах умирающего за окном солнца, когда она раздвинула ноги и повторила:
     - Ты ужасный человек!.. Ты трахал мою мать, ты трахаешь меня… Ведь ты трахал ее?..
     Влажные лепестки ее малых половых губ почему-то вызывали у меня отвращение. Именно теперь, что-то неуловимо знакомое проскальзывало в их форме, и даже в том, с каким мерзким изяществом к ним прилип обрывок нитки…
     Она, было, открыла рот, чтобы продолжить никому не нужные излияния, но я прервал:
     - Не городи ***ни и надень трусы!
     Ее губки надулись, и она молча оделась.
     Уходя, она все-таки не удержалась:
     - Ну, скажи, мы с мамой очень похожи?.. ну, в этом… смысле?..
     - Ничего общего, - соврал я.
     Уж что-что, а ****а у них была, будто, одна на двоих.