Преданная

Каждый из нас предан.
 Кому-то или кем-то.

Глава 1.
Безумие
Холодный ветер пробирается под плотную ткань распахнутого пальто, но внутри все по-прежнему горит от невыносимой боли. Ноги подкашиваются, отказываясь подчиняться разуму, сердце рвется на свободу, ломая клетку из костей  и плоти… Боже, когда все это закончится? Никогда. Потому что я никогда не позволю себе забыть самые счастливые минуты моей жизни, не позволю памяти стереть образы самых дорогих и близких мне людей… Никогда.
Идти дальше бессмысленно – реальность оплавляется словно воск, уступая место образам, вспыхивающим в памяти, я останавливаюсь прямо посреди тротуара, не обращая внимания на прохожих, провожающих меня недоуменными взглядами. И вот я уже не в холодном осеннем парке, а в сосновом бору до боли знакомой сибирской тайги… Только здесь небо бывает таким ярким, словно его только что написал на холсте гениальный художник: безграничное ровное полотно простирается высоко над головой, ни одно облачко не нарушает своим присутствием величественное спокойствие лазурного небосвода, и лишь на западе заходящее солнце разбавило пейзаж кровавыми лучами. На фоне этого зарева силуэты столетних сосен, которыми покрыты невысокие холмы, смотрятся сказочно красиво…
Я оглядываюсь по сторонам, пытаясь понять, куда меня забросило подсознание на этот раз. Вокруг только редкий сосновый бор, земля сплошь покрыта пожелтевшими иголками, и только иногда сквозь этот ковер пробиваются кустарники или невысокая трава. Машинально оглядываюсь по сторонам в поисках чего-то, но пока не понимаю чего; и тут мой взгляд цепляется за сломанную ветку, чуть подальше примятая трава, иголки чуть темнее – это тропа, которую может заметить только подготовленный человек. И я о ней знаю. Мысленно устремляюсь вперед, опережая тело. Неприметная тропа обрывается на поляне, где стоит крепкая деревянная изба, небольшая и необжитая. Бегу быстро, будто меня подгоняет время. Я давно поняла, где и когда это было, но не могу остановиться, не хочу останавливаться, потому что только здесь и сейчас, на задворках собственного подсознания, у меня есть единственная возможность увидеть его еще раз.
Останавливаюсь на краю леса, пытаясь перевести дыхание, и когда мне это с трудом, но удается, я устремляю взгляд на дверь. Все вокруг затихло, словно перед грозой, воздух стал густым, атмосфера – накаленной… Чуть скрипнув, дверь избушки распахивается. В ушах глухо отдается биение сердца, и… Вот он: до боли знакомый профиль идеального лица, наглый, пронзающий взгляд темно-серых глаз, темный, почти черный, коротко стриженный волос, хитрая улыбка, и все это дополнено фигурой древнегреческого Бога!.. Ненавижу! За эту его идеальность, за уникальность, за непревзойденность и вседозволенность не-на-ви-жу!!!
Но это последний экзамен перед свободным полетом во взрослую жизнь и его нельзя провалить…
…Воск начинает застывать, затягивая всплывшие иллюзии густой пеленой, на мгновение я теряюсь в собственном сознании, будто в лабиринте. Меня охватывает истерическая дрожь, не от холода и не от страха, а именно от внезапно накатившей истерики.
  - Девушка, с вами все в порядке?
Вот  такая элементарная, по-детски наивная забота сморщенного старичка, только что спасла меня от очередной попытки сойти с ума от безысходности.
 - Да…конечно, я просто задумалась…извините.
 - Выглядите Вы паршиво, дамочка! Не мешало бы врача посетить, а то к старости болячек больше меня накопите!.. – бледное сухое лицо озарила добрая улыбка, а в уголках глаз собралась тонкая паутина морщинок.
 - Да, спасибо, я обязательно схожу… Спасибо Вам!
Куда схожу? Зачем? И почему я всем всегда обещаю, что со мной непременно все будет в порядке? Почему я даже себе отказываюсь признаться в своем бессилии?..
Оглядываюсь по сторонам – парк. Осталось совсем немного до работы Макса, а я тут со своими приступами угрызения совести… Нет, неправильно, скорее с приступами жизни, ведь только в этих секундных вспышках воспоминаний я по-настоящему дышу и задыхаюсь, радуюсь и переживаю, смеюсь и плачу, ненавижу и люблю… Я не просто существую, я именно живу в этих осколках прошлого, которых уже не собрать, а в реальности бродит лишь мое тело – клон души, подчинившийся внешним обстоятельствам и копирующий поведение окружающих, чтобы не выделяться из толпы.
Еще один шаг и все тело сводит судорогой. Я медленно опускаюсь на ближайшую скамейку, закрываю глаза, запрокидываю голову, подставляя лицо бледному осеннему солнцу, и по телу сверху вниз прокатывает волна озноба.
Каждой клеткой онемевшего тела я чувствую пристальный взгляд, слышу неуверенные шаги. Ну же, не бойся, подходи. В этом весь он – все время боится нарушить мой душевный покой: прийти не вовремя, сказать «не то», сделать больно бесчувственному созданию, блуждающему по этой земле вместо меня. Хотя его можно понять – он знал меня прежнюю, когда я была одним целым, а потом стал свидетелем моего разрушения. Он всегда был рядом, всегда вот так – незаметно, осторожно – подкрадывался, готовый в любой момент подать руку помощи, когда я стою на краю пропасти…
Не открывая глаз, я повернула голову в его сторону и безэмоционально, как всегда в последнее время, сказала:
 - Привет.
Шаги перестали быть крадущимися и стали отчетливей. Также, не открывая глаз, я снова откинулась на скамейку. Тишина. Я уверена в том, что он сейчас стоит, скрестив руки на груди, и смотрит на меня, пытаясь понять мое настроение, оценить мое состояние. Он единственный, кто верит, что меня еще можно вернуть. Не собрать, не склеить, а именно вернуть… И я ему верю.
Копируя мою интонацию, он ответил:
 - Привет.
Поняв, что ничего не изменилось с момента нашей последней встречи, которая была три месяца назад, он медленно опускается на скамейку рядом со мной:
 - К Максу?
 - Да.
 - Обед. Вряд ли он сейчас у себя.
 - Как  командировка? – не желая говорить о своей  личной жизни, я резко сменила тему.
 - Как всегда – это был лишь повод избавиться от  меня.
 - В этом мы с тобой похожи…
Он – друг. Не лучший. Единственный. Человек, который, зная обо мне абсолютно все, все равно остался рядом. Человек, отношения с которым не изменились даже пройдя сотни раз через призму предательств и потерь. Он сумел сломать все стереотипы и принципы о том, что идеальных людей не существует. Он – идеальный человек со своими взглядами на жизнь. Мы никогда не откровенничали, но я постоянно чувствовала, что он понимает меня, и уже от одного этого понимания, от одного его присутствия в моей жизни, мне становилось и становится легче. Потому что только рядом с ним я могу быть слабой, могу скорбеть молча, и он не будет задавать глупых вопросов и предпринимать бессмысленные попытки успокоить и поддержать.
Я открыла глаза и медленно повернулась к нему. Подперев подбородок сцепленными в замок ладонями и опершись локтями на колени, он сидел неподвижно и смотрел прямо перед собой на пожелтевшую траву. Он изменился. Его каштановые волосы, раньше вьющиеся на висках, теперь коротко острижены, обнажая раннюю седину. Высокий лоб и слегка нахмуренные черные брови создают впечатление, что он постоянно о чем-то сосредоточенно думает, но разглаживаются легкие морщинки только когда он смеется, а это случается крайне редко. Волевой подбородок и широкие скулы вместе  с часто поджатыми губами могли бы создать описание весьма серьезного и грубого лица, но все меняет мягкий взгляд светло-карих глаз – он словно озаряет его лицо, заставляя почувствовать нежность души этого человека, а короткие черные ресницы подчеркивают твердость его характера. У него очень правильные аристократичные черты лица, которыми так нравится любоваться дамам…
Он нервничал, но  пытался скрыть это. С посторонним человеком ему бы без проблем это удалось, но не со мной. Сделав вид, что ничего не заметила  (играть у меня всегда получалось гораздо лучше), я довольно бодро поднялась со скамейки – он наверняка видел мое «помутнение», не стоит усугублять ситуацию. Он остался сидеть. Отойдя пару шагов от скамейки, я обернулась.
 - Если пропаду на пару дней, не кипиши, ладно?..
Он повернулся в мою сторону и, облокотившись на спинку скамейки, назидательно произнес:
 - Тебе нужна встряска, Оля. Побыть одной в непривычной, незнакомой ситуации. Поезжай куда-нибудь.
Он смотрел на меня почти умоляюще, меня даже передернуло.
 - Не надо меня жалеть, Леша, я ненавижу  жалость, ты же знаешь!
Не дожидаясь ответа, я развернулась и пошла прочь из этого тоскливого осеннего парка… из этой промозглой пустой жизни…
                ***
… На работу к Максу.
Нас никогда не связывала романтика, скорее нас связывали обстоятельства и  назвать их неприятными будет слишком мало… Мы оба потеряли близкого человека, он - друга, я – любимого человека. И в этом поблекшем мире, здесь, где с его уходом все стало серым и чужим, где время застыло, наткнувшись на истинную скорбь, Макс оказался, чуть ли не единственным, кто был живым доказательством драмы, молниеносно развернувшееся в моей жизни и забравшей самых дорогих мне людей. Особенно тяжело осознавать, что даже близкие друзья моего любимого стараются не говорить о нем вслух после его гибели, они просто вычеркнули его из своей жизни, закрыли в бункер воспоминаний! Мне ненавистны виноватые взгляды и сожалеющие улыбки при встрече со мной, все эти жалкие попытки казаться неравнодушными к чужому горю всего лишь очередная игра и это выводит меня из себя… Эти копания в своей голове заставляют меня ненавидеть всех, кто хотя бы косвенно виноват в его гибели, всех, кто теперь просит меня забыть о ворохе горестных воспоминаний, всех, кто мешает мне оставаться наедине со своими мыслями; себя -  за то, что прекратила борьбу за свое маленькое счастье...
Макс единственный, кто не предал памяти лучшего друга, он как никто другой понимал глубину моей скорби, помог многое пережить, не отходил ни на шаг, когда мне было особенно тяжело. Поэтому, наверное, когда он позвонил мне и сказал: «Мы нужны друг другу», я с ним согласилась. Леши не было рядом, а мне нужна была поддержка. Я так сильно хотела почувствовать себя нужной и защищенной, что смирилась с появлением другого мужчины в своей жизни. С тех пор ничего не изменилось – боль не утихла, страх не исчез – ко всему этому прибавились еще и галлюцинации…
Мне было все равно, когда нас с Максом начали обсуждать и осуждать, я знала, что это ненадолго. Позже все как один уже говорили о правильности данной ситуации. Складывалось ощущение, что кому-то выгоден такой поворот событий. Макс достаточно быстро попрощался с холостяцким образом жизни, что совсем не было на него похоже. Он окружил меня заботой, терпеливо сносил мою отчужденность, редко говорил при мне о работе, хоть меня это и не особо трогало... Мы очень старались, но никак не могли найти грани соприкосновения; мы были как два кусочка одного пазла, но из разных углов.
Моя жизнь разделилась на "до" и "после" трагедии, и все то, что было "до", теперь не имело значения; но иногда меня все-таки тянуло окунуться в таинственную атмосферу прошлой жизни. Поэтому изредка я захожу на работу к Максу.
Мне не нравится место его работы, но он не хочет его менять. Возможно, устал от событий последних лет. Или просто хочет в очередной раз доказать всем, что он в любом месте добьется желаемых высот, что не слишком трудно, если учесть его связи… И все-таки тяжело понять выбор должности районного следователя -  он слишком не вписывается в атмосферу жизни  старомодного здания отделения полиции на краю города… Я никогда не любила мрачные коридоры этого ветхого строения, но сегодня они особенно противны – какая-то зловещая тишина, будто здесь в каждом углу притаились заговорщики и готовятся напасть... Ах, да! Он ведь предупреждал - должно было прибыть начальство. Видимо, все внимание обращено на него -  показывают «местные достопримечательности» в виде различных плакатов и исправных огнетушителей… Я медленно шла по коридору в сторону кабинета Макса с мыслями о том, что Леша, вероятно, был прав – ему сейчас не до меня.
 «ВНИМАНИЕ РОЗЫСК!» Да уж, вряд ли кого-нибудь найдут благодаря этому стенду – висит в самом темном углу, да и фотороботы, как показала практика, далеки от оригинала. К моему удивлению, среди черно-белых теней висела цветная фотография молодого голубоглазого мужчины, она-то и привлекла мое внимание. Его взгляд был живым и смеющимся, он притягивал, заставляя всматриваться в мягкие, но четкие черты его лица. Улыбка была настолько искренней и открытой, что мне захотелось улыбнуться ему в ответ. Впервые за три года… Я шагнула вперед, рассматривая светлый волнистый волос, широкие скулы, ямочки на щеках, четкие изогнутые линии бровей, легкие лучистые морщинки у глаз – признак доброты, взгляд… Поглощающий, разрушающий, испепеляющий…
 -  Этот «портрет» висит здесь, скорее, для красоты, чем по делу.
От неожиданности я вздрогнула – за моей спиной стоял мужчина, судя по голосу – лет сорока пяти, и смотрел на ту же фотографию, что и я.
 - Он заказал убийство губернатора Алтайского края, собственноручно расправился с семьей своего партнера по бизнесу, когда он перешел ему дорогу, незаконно завладел акциями одного из крупнейших предприятий нашего города, и это только то, до чего мы сами докопались. Но доказать его причастность к этим преступлениям практически невозможно, поэтому он даже не скрывается – свободно передвигается по городу, занимается своим бизнесом, часто мелькает по телевизору. Как будто насмехается над нами!..А вы к Максиму Эдуардовичу? – все это он произнес на одном дыхании, ни разу не сделав паузы.
Я не отвела взгляда от фотографии.
 - А вы, простите, кто?
 - Я коллега вашего мужа.
Я изобразила недовольную гримасу. Не отрывая взгляда от фотографии, я продолжила:
 - Нет, вы меня неправильно поняли. – Мысленно я добавила «он мне не муж», - Кто вы такой, чтобы осуждать человека, не доказав его вины?
На минуту мне показалось, что за моей спиной никого нет, и не было, что это снова разыгралось воображение – настолько вокруг стало тихо… Я медленно повернулась и встретилась с глазами, пылающими от ненависти. На лестнице послышались шаги.
 - Оленька! А ты что здесь делаешь? Я думал ты сегодня сразу на работу поехала…
Макс на ходу чмокнул меня в щеку, обнял за плечи, увлекая за собой, но, обернувшись, остановился.
 - Артем Иннокентьевич? - он вопросительно вскинул брови, - Вы ко мне?
 - Нет, Максим Эдуардович, я просто составил компанию вашей жене, чтобы она не скучала в наших пустых коридорах..
Макс заметно поежился.
  - Она моя невеста,  - ответил он с нажимом на слово "невеста".
 - Да, конечно, простите! – Артем Иннокентьевич невесело усмехнулся и, убрав руки за спину, шагнул навстречу Максу, - А моя жена уже освободилась?
Он в, свою очередь, выделил слово "жена".
 - Нет, Алена Александровна уже закончила с проверкой отделов, но после обеда ей еще предстоит архив, на его изучение уйдет много времени, так что я бы на вашем месте не стал ее дожидаться…
 - К счастью, вы не на моем месте! - проговаривая каждое слово с отдельной интонацией, подытожил мужчина.
Макс тоже шагнул ему навстречу, не выпуская моей руки из своей и загораживая меня от него спиной, будто стараясь защитить, но я успела заметить, как они буравили друг друга свирепыми взглядами, словно волки за кусок свежего мяса. Меня давно не интересуют эмоциональные сцены подобного рода – просто начальник младше подчиненного и последний этим крайне недоволен, но что-то все же настораживало, и мне ужасно хотелось, чтобы это было не то, о чем я сейчас подумала…
-  Хорошего вам дня! – бросил Артем Иннокентьевич так, что даже я оскорбилась, и, развернувшись на каблуках, направился к лестнице.
Макс, проводив его взглядом, повернулся ко мне и наигранно улыбнулся.
 - Пойдем?
                * * *
- Макс, ты сможешь забрать меня сегодня после работы?.. – я проследила взглядом за тем, как он суетливо составлял в шкаф папки с делами с рабочего стола, - Что-то случилось, да?
Вообще-то я редко интересуюсь его делами, но сегодня он ведет себя достаточно странно.
- Будешь чай? -  он открыл шкаф, чтобы достать кружки, оттуда полетели какие-то бумаги и фотографии; я подошла, чтобы помочь, - У меня сегодня дел много, тебя Леха заберет, если хочешь, – ему как раз по пути…
 - Нет, - наклонившись, я вытащила из-под стеллажа упавшую фотографию, на ней был изображен тот мужчина, фото которого я рассматривала в коридоре на стенде.
 - Черный или зеленый? Прости, родная, у меня правда полный завал! Ты ведь не сердишься?
Я продолжала всматриваться в уже знакомые черты лица и не торопилась отвечать на вопрос, ответа не требующий… Наливая в кружку кипяток, он посмотрел на меня исподлобья и виновато улыбнулся одной из своих самых обворожительных улыбок. На секунду я оторвала свой взгляд от фото и терпеливо промолчала.
Посмотрев как быстро наполняется вторая кружка чая, я вздохнула и все-таки ответила:
- Я не пью чай. Вообще. Когда ты привыкнешь…
Он медленно поставил  чайник и отвернулся к окну, опустил голову и тихо произнес:
- Прости…
Внутри шевельнулось что-то вроде жалости. Я устало потерла лоб ладошкой и тихо сказала:
- Макс, ты не виноват.
- Я заберу тебя сегодня после работы. Как обычно, в шесть у ДКЖ?
Я подошла к нему и осторожно обняла сзади, прижавшись головой к его плечу, он тяжело вздохнул, повернулся и прижал меня к себе. Высвободившись из его объятий, я быстро вышла из кабинета, и только на остановке поняла, что забыла сумку…