Воскрешение из мертвых

(Глава из романа «Алый снег Обервальда» – заключительной книги приключенческой тетралогии «Попутчик»)

…Восходящее над старинным каменным зданием солнце, радостно заглянуло через витринное остекление в зал небольшого уютного ресторанчика. Алыми отблесками отразилось по стенам, от двух полных бокалов сухого вина, стоящих на столике перед моложавой красивой женщиной.
Она только что сделала заказ, на мгновение даже удививший официанта:
 – Два «Кьянти», пожалуйста!
Он тут же исполнил просьбу. Давно привыкнув и не к таким причудам богатых дам. Уже с самого утра, порой, набиравшимся дорогим вином.
Но эта посетительница озадачила его еще больше. Прошло довольно много времени, но она так и не притронулась ко второй порции, кроваво-красного виноградного чуда с полей его французской родины.
Шоколадный десерт, поданный вместе с «Кьянти», остался так же нетронутым. Что еще раз подтвердило вывод наблюдательного кельнера, почтительно высказанный им метрдотелю:
 – Дама не в настроении!
Его подчеркнутая учтивость, однако, не понадобилась. Так как посетительница сама не скрывала своих расстроенных чувств. Она просто замерла за столиком, полностью уйдя в себя и словно не замечая окружающих. Смотрела перед собой ничего невидящим взором. При этом её выразительные, полные слез глаза, казалось, предвещали приступ безудержных рыданий. И только сдерживали их опасение, что, дав волю эмоциям, она ещё более выделится среди чопорных гостей уютного ресторанчика «Мобижу».
Здесь многие постоянные посетители хорошо знали друг друга. И, скорее всего, не смогли бы понять подобной выходки странной русской, не оставшейся незамеченной от внимания завсегдатаев заведения.
Они уже успели заметить, как всего несколько недель назад эта дама поселилась в отеле, расположенном как раз напротив ресторана. Потому, стоило только перейти через, мощеную брусчаткой, узкую улочку в самом центре исторической части Берна, и она уже могла занять свое привычное место за этим столиком у окна.
К русской привыкли. И даже стали относиться с определенной долей симпатии. На что незнакомка обычно отвечала взаимностью.
Но сегодня, никто из посторонних не знал, да и не мог догадываться, отчего ей стало не до внешнего лоска. Тогда как сама незнакомка и не собиралась никого посвящать в свои переживания. И лишь трагическая дата, заставила её, всё-таки вынести своё горе «на люди».
Конечно, можно было провести утро в своём номере, выходящем окнами в микроскопический сад во дворе пятиэтажного здания старинной постройки. Но безутешное горе вынудило выйти «из четырех стен», чтобы не так грызли душу тоска и позднее раскаяние.
И все же, как ни пыталась она отгородиться от других показной холодностью, нашелся в узком зале ресторана, заставленном полудюжиной, отчасти не занятых, пока, столов, человек, готовый разделить с ней тризну. Точно оценив ситуацию со вторым бокалом перед грустной посетительницей, он, выждав какое - то время, подсел рядом:
 – «Сороковины» отмечает, уважаемая Галина Семеновна!
Своей бесцеремонностью он сначала напугал даму неожиданным появлением, а затем и разгневал. Только что, так скорбно покорившись судьбе, она грустила над поминальным бокалом, а тут вдруг переменилась кардинальным образом. Слезы высохли на глазах. Лицо приняло брезгливое выражение:
 — Нашли всё-таки!
И опустила взгляд. Сделав это совершенно вовремя. Потому, что теперь её взор, казалось бы, способен был испепелить ненавистью, этого, подсевшего на свободное место полненького, с седой «профессорской» бородкой и усами, лысого старичка.
Но такой расправы, как известно, в реальной жизни не бывает. Сам же он, очевидно, рассчитывал на иное совершенно благополучное завершение разговора. На что имел, достаточно веский, повод....
Именно сегодня исполнилось ровно сорок дней, как госпожа Воронина осталась одна - одинешенька на всем белом свете. О чем узнала из телевизионного сообщения о гибели сына, так никогда, ни разу и не назвавшего ее матерью. Да и вообще, дорогого её сердцу человека совершенно не подозревавшего о самом существовании этой женщины, давшей ему когда-то самое дорогое – жизнь.
И вот этот старик с благообразной внешностью сельского ветеринара, имевший самое прямое отношение к трагической развязке в судьбе сына, посмел снова появиться на глаза безутешной матери.
Тем временем, незваный гость и не собирался, как можно было судить по его довольному виду, извиняться ни за свою бесцеремонность, ни за то, что невольно нарушил скорбное одиночество бывшей соотечественницы.
 – Только, по-моему, рановато, уважаемая Галина Семёновна, Вы уже похоронили Сергея! – не обращая внимания на, далекий от радушия, приём, продолжил тот своё напористое вмешательство в чужую жизнь. – Не поминать бы сегодня, а наоборот, радоваться.
Что-то такое промелькнуло в довольной ухмылке высокопоставленного сотрудника из специальной службы, родной некогда, страны, что та, кого назвали Галиной Семеновной, вдруг насторожилась. Почувствовала, как холодок неожиданного волнения пробежал по коже:
 – Что этим хотите сказать?
Старик в карман за словом не полез:
 — Ничего особенного.
Он широко улыбнулся собеседнице, будучи готов сказать ей такое, что могло полностью реабилитировать его в глазах скорбящей женщины.
 – Просто жив наш с Вами парень и здоров, – заявил генерал Крутасов. – Чего и другим желает.
Улыбка растянула красные щеки старика, уже откровенно веселившегося над пустой недавней грустью собеседницы. Воронина, тем не менее, не сразу поверила неожиданному и радостному для неё известию:
 — Но я ведь сама слышала сообщение о гибели вертолёта со всей спасательной командой на борту.
Галина Семёновна верила и не верила тому, что сейчас услышала от Петра Ивановича, и что шло вразрез с официальным мнением:
 – И портрет Сергея по телевизору показывали...
Однако эти слова негодующей собеседницы вызвали ещё более откровенную улыбку бородача. Дерзко, чтобы сбить с дамы горделивую спесь, он пошёл на проверенный шаг противостояния, без спроса отхлебнул из «поминального» бокала и даже покачал укоризненно головой.
 — Эх, уважаемая моя! – услышала Воронина. – Столько всего пережила, а всё продолжаешь верить средствам массовой информации.
Он глянул в лицо обескураженной собеседницы, словно оценивая сказанное вслед за этим:
 – Или забыли, дорогая моя, как там говорится у древних?
И процитировал, выказав знание культовых текстов:
 – Слово произнесенное – есть ложь!
Теперь, став хозяином положения, старик уже не прятал сарказм и язвительность от объекта насмешки. Тем самым, добившись всего, чего хотел. Окончательно вернул, разгневанную, было, Воронину в чувство. И теперь она оказалось далеко и от, уже улетучившейся в небытие, скорби, и от неловкости при виде человека, от которого пыталась, да безуспешно, укрыться в благополучной Швейцарии. Фактически сбежав от него из родного Новосибирска.
Отставная банкирша, воспрянув духом, вновь стала прежней – деловой женщиной, готовой сдерживать собственное настроение и влиять на окружающих.
 – Не учите меня жить, лучше помогите материально! – уже сама проявила она напористость, приняв образ простой обывательницы. – Зачем говорить о том, что уже никогда не вернется.
На риторические слова ответа не последовало, но его никто и не ждал. Тогда как разговор потёк совершенно по иному, чем прежде, руслу.
 – Зато объясниться, как следует, Вам бы не помешало, генерал! — заявила Галина Семеновна. – Все же не я, а именно Вы первым вероломно нарушили наш с Вами давнишний уговор.
Она нисколько при этом не кривила душой, искренне обвиняя Айболита, чуть ли ни во всех смертных грехах:
 — Обещали сохранить сына в обмен на мою лояльность, – продолжила бывшая руководительница коммерческого банка «Молодость». – Тогда как сами загнали его в афганскую преисподнюю...
Собеседник, однако, был готов к такой постановке вопроса и ответил так быстро, как только мог, дослушав до конца, адресованные ему упрёки:
— И сохранил.
Седобородый старик оставил свою прежнюю безмятежность и заговорил уже довольно вспыльчиво, пытаясь не столько оправдаться лично, сколько подвести свою собеседницу к такому прощению.
 – Волоска с его головы не упало, – бальзамом на раны, пролилось на Воронину. – Вы же сразу чепухе поварили.
Он еще и с укоризной покачал головой:
 – Уехали даже, не простившись со старым знакомым, можно так сказать – ангелом-хранителем наследника, вашего прямо сказать – немалого состояния.
Однако, эту «шпильку», насчет вывезенных активов «прогоревшего» банка Воронина оставила без внимания. Совсем другое обстоятельство занимало теперь всю её душу без остатка.
...Много лет назад Айболит заключил с ней негласное соглашение. Вынудил пойти ему на встречу, когда сумел отыскать ребенка Ворониной, оставленного в родильном доме на заре комсомольской юности. Когда мама новорожденного мальчика была ещё лишь школьницей, мечтавшей не столько о семье, сколько о том, как сделать карьеру, достичь уровня своего кумира – отца оставленного малыша.
Но, наступила пора, когда пришлось расплачиваться за прошлые ошибки. Добившись всего, чего хотела, Галина Семеновна начала активно вести поиск первенца. Но, к сожалению, безуспешно. И вот, когда впору было отчаиваться, в её жизни появился этот влиятельный чин из спецслужб.
Именно Петр Иванович Крутасов, теперь вот сидевший сейчас в заграничном ресторане, за одним столом с Ворониной, вселил когда-то в душу Галины Семеновны надежду на лучшее.
– При строгом выполнении определенных условий, – пообещал Крутасов давным-давно. – Рано или поздно, свести её с Сергеем, получившим «детдомовскую» фамилию «Калуга».
Недаром, конечно, – следовало понимать из такого разговора, а лишь в обмен на секреты, до сих пор хранившие от бед саму Воронину. И вот, когда, казалось бы, с этим было покончено, все вернулось на уровень былых отношений. Генерал опять диктует условия, неожиданно возобновившейся игры. Где «на кону» остается ее «охранная грамота» – документы, разоблачающие спецслужбу Айболита в давней разработке и применении «суперяда».
Только они – реальные носители информации, упрятанные ныне в ячейке абонентского хранения, крупного здешнего банка повышали значимость всего «расклада», имевшегося на руках у Ворониной. Тогда, как и «козырь» Петра Ивановича, о котором он только что сказал ей уже без обиняков, не изменился: – Жизнь Сергея Калуги.
Причем, сам он продолжал оставаться перед матерью, как и прежде, в довольно призрачных очертаниях. В виде заверений старого хитреца о, якобы, благополучном возвращении на Родину одного из его офицеров после геройского выполнения важного спецзадания.
 – Я не верю, теперь, не только журналистам, но и Вам! – в жестком ключе продолжила Воронина, оценив всё цепочку событий, связывающую их обоих. И добавила, пытаясь повысить значимость собственного «джокера» и разбить уверенность Айболита. — Или, думаете, как прежде держать, меня «на крючке» с короткой леской, демонстрируя лишь фотографии.
Галина Семёновна понизила голос:
 – Тогда как сфальсифицировать любые фотоснимки вашим людям, при современном развитии специальной техники, ничего не стоит.
Тем временем, Крутасов, словно и не прислушивался ко всему тому, что бросала ему в лицо Воронина. Он хладнокровно и со смаком допил вино, аккуратно вытер салфеткой губы.
К тому моменту и Галина Семёновна замолчала, не находя более веских аргументов. И вот тут настала очередь Крутасова диктовать «моду» в их общении. До конца выслушав Воронину, он доказал, что и собственные доводы, позволяют ему не оправдываться за старое, а ставить условия в новом положении сторон:
 – Почему же «на крючке»? – возразил генерал. – Сына я Вам, дорогая моя, действительно уберег, а не фотографии.
Собеседник, опершись о столешницу под белой бумажной скатертью, слегка поднялся со своего стула.
 – И готов предоставить в любую минуту, – промолвил он с большой охотой. – Даже здесь, в этом благословенном месте.
Столько убежденности чувствовалось за его словами, что нельзя было не поверить сказанному.
 – На условии? – всерьёз отнеслась к предложению Галина Семеновна. – Что требуется взамен?
Генерал ответил уже без тени намека, на какую-либо дискуссию. Заявил предельно жестко, как он отменно умел и чем не раз уже пользовался:
 — Условия те же, что и прежде.
Крутасов сел на своё место, собираясь вести дальнейшую беседу сугубо на доверительных началах.
 – Вы нам возвращаете документы, а мы вам – Вашего сына, – как и ожидалось Ворониной, заявил Крутасов. – Причём, выполняем свою миссию на, весьма привлекательных условиях, исключающих любую, только возможную, каверзу с каждой из сторон.
Далее говорил только Петр Иванович. Демонстрируя и отличное знание обсуждаемого вопроса, и свои организаторские возможности. И все это — на основе давнишней договоренности: – Обмен всего имевшегося «компромата» на сына Ворониной и без дополнительного обсуждения сделки.
Как-никак копии с тех «бумаг» при современных возможностях полиграфии получить совсем несложно. В этой связи, залогом полной конфиденциальности становились жизни обоих – матери и сына.
Осталось лишь представить их друг другу соответствующим образом, чтобы не получить обратный эффект. Возможного неприятия Сергеем женщины, по его мнению, оказавшейся косвенной виновницей всей его незадавшейся жизни.
 – Поступим вот как! – развивал перед Ворониной, продуманный уже до мелочей, вариант ее знакомства с сыном, Айболит. – Дадим вам время, необходимое для длительного общения.
Он широко улыбнулся, словно демонстрируя уже состоявшее семейное примирение Ворониной с её сыном:
 – После чего ему во всём и откроетесь.
Той оставалось только пойти навстречу предложению. По мнению обоих – генерала и бывшей банкирши, Сергей тогда сможет самостоятельно решить – проживать ли на маменькином обеспечении или так, как сам соизволит.
– Тогда же, соответственно, обменяемся и любезностями, – заключил Крутасов. – Мы к Вам хорошо, со всей душой и Вы к нам — соответственно!
Лишь раз, во время этого разговора последовала непредусмотренная «сценарием Айболита» реплика со стороны Галины Семеновны. Пытаясь держаться настороженно, она попросила уточнить детали:
– Каким же таким особым образом будет Вами организовано это наше с Сергеем «близкое» общение?
– Непринужденным, самым, что ни есть, – улыбнулся Айболит. — Сергей, как Вам уже известно, из сообщений прессы, достаточно квалифицированный инструктор по горным лыжам.
Генерал остальное поведал столь же логично, как и всё предыдущее.
 – Вы – богатая туристка из России, – точно определил он статус Ворониной. – Желаете отдохнуть в Альпах с надёжным гидом, свободно говорящим по-русски.
Тон Крутасова уже был самым радушным, излучающим спокойствие и уверенность в исходе задуманного плана.
 – Деньжат, надеюсь, на такую поездку хватит, – задал он вопрос бывшей банкирше. – Из того, что успели прихватить из родных «пенатов».
Но Воронину уже так захватила открывшаяся перспектива увидеть, только что еще оплакиваемого, сына, что ей стало не до обмена колкостями:
– Где с Сергеем встретимся?
Айболиту, явно, понравилось, исключительно деловое, по существу, окончание этой их встречи:
– Через неделю – в туристическом агентстве, какие тесно сотрудничают с московскими коллегами, — заявил он. – Оттуда приедет группа путешественников.
Далее из его слов Галина Семёновна уяснила, что ей надлежит быть одной из тех богатых дам, кто уже здесь, на месте, выбирает программу пребывания.
 – Вы к ним присоединитесь вполне естественно, – сказал по шаблону, составленному его аналитиками, Пётр Иванович. – Ну, а дальше, всё зависит от проявления родственных чувств...
Второй свой бокал рубинового вина посетительница выпила залпом. Сделав это не скрывая удовольствия, перед самым уходом, присоединившегося к ней, старика. И вот ему, в какой-то мере успел позавидовать официант, сумевший оценить внешнюю привлекательность, так разительно изменившейся дамы.
Но, кельнер потерял интерес к этой паре уже через мгновение после того, как столик в ресторане заняли другие посетители.