Инструктор

Философия жизни изменчива и меняет наше отношение к окружающей действительности в зависимости от ситуации, тем не менее большинство людей можно разделить на два класса: одни живут, что называется откуда ветер подует. Другие всегда имеют точный и верный план. В каждом из классов много градаций, от талантливых импровизаторов, до консерваторов столь строгих, что внеплановая чашка чая может превратиться в катастрофу. Нельзя сказать чей стиль жизни правильнее или полезнее, очевидно, что как всегда нужна золотая середина, но каждый из представителей этих классов легко может найти свое место в жизни, если конечно выберет правильную профессию.

Антон Поляков считал, что сделал правильный выбор став инструктором в школе альпинистов. Принято считать, что в горы идут люди жаждущие адреналина и свободы, отчасти это так, правильнее сказать, что эта группа альпинистов наиболее известна и часто дурной славой. Постоянно с ними что-то случается, в лучшем случае собьются с маршрута, померзнут или переломаются, в худшем погибают сами и могут еще посторонних людей с собой прихватить. Чтобы подобное не случалось или происходило как можно реже, нужны такие люди как Антон. Человек, живущий по строгому плану, рассчитывающий каждый миг и шаг на маршруте. Рациональный до ширины шага и глубины вдоха. Единственной иррациональностью в его душе была любовь к горам. Точнее горы были его жизнью, его миром. И потому он относился к ним трепетно и нежно, гораздо более бережно, чем ко многим из людей. Ведь по сути горы были беззащитны, по ним ходили, уже огромное количество людей. В их недра  вгрызалось множество машин и механизмов, с их склонов вырубали леса и воды могла точить камень как ей только хотелось. Всюду теперь можно было найти мусор и следы человеческого присутствия, казалось человек задался целью максимально наполнить мир вокруг себя отходами своей деятельности. Вечный и неистощимый Океан оскудел и запаршивел, язвы свалок распространились  по всей поверхности Земли, даже космос уже был настолько полон мусора (пусть  дорогостоящего и высокоинтеллектуального), что падения чего-то из летающего на орбитах стоит бояться значительно больше, чем приближения каких-то метеоритов-убийц (при этом ратификация соглашения о нераспространении ядерного оружия в космосе, очень пугала, значит точно кто-то разместил). Планета отвечала своим мучителям, землетрясениями, цунами, тайфунами, ураганами, засухами и наводнениями. Только горы стояли спокойно, лавины, оползни, камнепады случались чаще всего по вине самих людей, которые или их провоцировали или по странной безалаберности начали жить там, где этого не стоило делать ни при каких условиях.

Поскольку защитить все горы на планете было выше сил Антона, он по возможности защищал те по которым ходил. Его группы не оставляли за собой сора, точнее его уборка была заранее оплачена, так как таскать с собой по маршруту мусор не очень то и легко и приятно. Оказавшись после длительного перерыва на Эвересте Поляков испытал двойной шок, во-первых, от того, что как и прежде красиво, во-вторых, увидев, какие горы отходов растут рядом. Даже ширпы, самые лучшие в мире проводники, получившие славу именно благодаря Гималаям и жившие там испокон веку, и те стали относиться к кормившим их горам гораздо хуже. Отработав ту смену, Антон больше никогда не возвращался на Эверест. Чтобы оставить в памяти доброе и красивое, он пролетел над горами на самолете, так открывались отличные виды и не было видно свалок.

Антон тренировал группы на скалодромах в клубе, расположенном так далеко от настоящих скал, что искусственные казались почти настоящими, а меловые карьеры могли поспорить по красоте с Большим каньоном. Он был очень хорошим инструктором и легко бы нашел себе работу ближе в горам, но там всегда много хороших инструкторов и хотя конкуренция его не страшила, рационализм подсказывал, что инструктор с именем в местах, где таких очень мало, будет стоить гораздо больше, а частые поездки с группами дарили душе отдых и наслаждение. Которое значительно усиливать за счет возможности увидеть то, чего так давно хотелось. В конце концов если при виде шапки коктейля из взбитых сливок у него начинало щемить сердца от красоты заснеженных горных вершин, и накатившая тоска по горам пересиливала любые доводы разума, он мог себе позволить поехать в одиночку.

В настоящее время Антон был очень близок к такому состоянию, болезненного желания вдруг и сразу оказаться на горных вершинах. Его начинало непреодолимо тянуть в горы, хотелось пройтись по террасам, добраться до уровня снегов и перейти из зоны вечной альпийской весны в непроходящую зиму, но не серую и унылую, а солнечную и задорную, со свежим воздухом, который врываясь в легкие вызывал там ощущение разорвавшегося фейерверка. Но именно сейчас уехать было невозможно, недавняя покупка машины, с последующим тюнингом и дооснащением машины к длительным путешествиям по пересеченной местности (была идея своим ходом отправиться в Киргизию побродить по Тянь-Шаню или обойти весь главный Кавказский Хребет,  или даже на Урал, только в его северную часть, в общем много куда хотелось), но пока абсолютно не моглось. Для такого рационалиста, как Антон, длительное несоответствие планируемого (то есть желаемого) и действительного было поводом для депрессии.

Одну группу он совсем недавно выпустил, но походил с ними по старым давно знакомым маршрутам и не надышался воздухом гор, не проникся их духом, не нашел вдохновения жизни. Наверное еще из-за того, что больше думал о покупке машины. Следующая группа еще только формировалась и собственно набирала форму. И несмотря на ворох забот, порожденных в том числе и хозяйственными делами, с каждым днем желание побывать в горах  начинало брать верх над доводами разума. Деятельная и практичная натура не давала апатии охватить разум. Антон начал обзванивать знакомых инструкторов, клиентов, приятелей и друзей, ища возможности как можно скорее уехать хотя бы куда-нибудь, но все было тщетно. И вот когда уже совсем готов был сдаться, получил неожиданное предложение. Один из друзей учредителя скалолазной школы, в которой Антон работал, хотел отправить свою дочку попутешествовать в Европу. Друг этот был большим оригиналом и любителем экзотики. Дочку он тоже решил отправить в экзотический тур. Наиболее интересным показался тур во Францию с переходом через Альпы на территорию Италии. Возможность обучения альпинизму во время такого путешествия рассматривалась родителями, как способ немного встряхнуть девушку, которая по их словам стала слишком уж домашней и романтично замкнутой. Антон плохо себе представлял как романтизм сочетается с замкнутостью, но возможность оказаться в Альпах в самом ближайшем времени превышала все возможные негативные последствия от общения с подростком с трудным по всей видимости характером. Маршрут был выбран с фантазией и задумкой. Перелет до Парижа, три дня на осмотр города , потом переезд в Шамони, на ночном поезде, неделя обучения в долине, с проходами по туристическим тропам вдоль «Игл юга» и Монблана, а там пеший переход на территорию сопредельной Италии в направлении Антрева, и поэтапный переезд в вечный город, с заездом в Турин, Асти и Милан, почти через всю страну. В Риме котором еще несколько дней на осмотр достопримечательностей вечного города и возвращение домой. Все было подготовлено, забронировано,вылетать надо было уже через два дня, но перед этим надо было пройти тестирование на полиграфе и пообщаться с психологами. Как никак родители отправляли дочку с малознакомым мужчиной, пусть и с хорошей репутацией. Такая срочность объяснялась тем, что намеченный кандидат из разряда личных работников неожиданно попал в больницу с приступом аппендицита. А отступать от своих планов наниматель не привык. Поляков знавший три европейских языка и отслуживший четыре года в горном спецназе (который тогда еще так не назывался) на границе с Афганистаном, легко прошел все элементы тестирования и теперь полностью устраивал нанимателей в качестве инструктора, телохранителя и сопровождающего их дочери.

Проблем с визой у Антона не было, поэтому он стал собираться не спеша. Девушку в первый раз ему предстояло увидеть в аэропорте (это несколько смущало, но не настолько чтобы отказаться от работы). Амуницию девушки ему продемонстрировали, все было подобрано самым тщательным образом, с соблюдением всех рекомендаций самого придирчивого инструктора по альпинизму, видимо первый кандидат был действительно опытным человеком. Всю амуницию обоих участников из аэропорта, должны были отправить сразу в Шамони, дабы она не мешала в Париже. Учитывая размер выплаченного ему гонорара,  не удивлялся в качестве сервиса, хотя и сомневался в его необходимости. Тем не менее, кто платит, тот и прав. Дни до вылета прошли гладко, зная, что теперь уже точно увидит горы, он методично занимался текущими делами, дабы отправиться в путешествие без груза ответственности за невыполненные обещания.

Встреча в аэропорту не была особо радостной или торжественной. Инструктора наконец познакомили с подопечной, которая оказалась миловидной девушкой лет двадцати, достаточно высокой по плечо почти двухметровому Полякову, шатенкой с короткой стрижкой под мальчика. В ее движениях ощущалась упругая, хищная плавность, гибкой кошки, свойственная настоящим женщинам в хорошей спортивной форме, но порой она как будто терялась и опять становилась неуклюжим подростком. С самого начала на ее ушах торчали огромные наушники от плеера, из которых так громко звучала музыка, что соседям можно было слушать «концерт по заявкам радиослушателей» без малейшего напряжения, в настоящий момент звучал тяжелый рок, от которого порой начинали болеть зубы. Процесс знакомства оказался предельно сжат. Огромный, как трехстворчатый шкаф охранник, поставив чемодан рядом с Антоном, пробурчал: «Антон это Ариетта, Ариетта – это Антон». Похлопал покровительственно альпиниста по плечу, передал маленькую сумку с документами, деньгами и инструкциями от родителей, добавив «Ну теперь держись, друг» и с неожиданной для такого амбала легкостью затерялся в толпе. Девушка, не снимая наушников с вызовом стала смотреть на Антона, а у того от неожиданности ситуации все заготовленные заранее фразы стали комом в горле. Не представляя как общаться с человеком, который гарантированно тебя не слышит, Антон попробовал жестами привлечь внимание и объяснить, что он сопровождает девушку и заодно является ее инструктором по альпинизму. Просмотрев пантомиму девушка заулыбалась, сняла наушники и задумчиво произнесла:

- Я не все поняла, но вы то ли дублер человека-паука, то ли палач по вызову?
Подумав еще раз над тем, что показал, Антон согласен был  на человека-паука, но вот на палача походить совсем не получалось.
- Я хотел показать, что я инструктор по альпинизму, и что буду вас сопровождать. Но почему же я палач?
- То есть на дублера человека-паука согласны?
- А можно все-таки остаться, альпинистом?
- Какой вы скучный.

После этого разговор сам собой затих. У Антона закончился запас мгновенных ответов, а девушка явно потеряла интерес. На счастье объявили регистрацию на рейс. Хотя и тут не обошлось без накладок. С документами и билетами все было в порядке, но неожиданно словоохотливая женщина на стойке авиакомпании поздравила их с тем, что они замечательная пара, так хорошо смотрящаяся и явно полная любви. В то время как Поляков попытался сказать что-либо, Ариетта нежно обняла его и чмокнула в щеку, привстав на цыпочки. И без того выбитый из колеи, Антон и вовсе потерял связь с действительностью. Когда он более-менее пришел в себя, они уже были на паспортном контроле и все еще продолжали трогательно обниматься. Поскольку они летели бизнес классом, то их так вместе и провели через зону досмотра.

- Господин инструктор, не могу сказать, что мне очень уж неприятно с вами обниматься, но все-таки наверное хватит пока, - с явной иронией произнесла девушка. И чуть толкнув Антона бедром добавила, - но может мы с вами так еще погуляем, по Парижу.

Такое заявление заставило Полякова покрыться холодным потом дважды, один раз от того, что произнесено все было тоном, однозначно дающим понять, что желания или нежелания Антона никого не волнуют. Второй от того, что он представил как могут отреагировать родители девушки, посылавшие ее развеяться от излишнего романтизма в сопровождении «надежного человека», который вместо охранителя стал соблазнителем. Видимо набор эмоций на его лице в это раз более точно передал внутреннее состояние, чем пантомима про скалолаза.

- Не надо, так переживать, вы не настолько неотразимы, чтобы я сразу потеряла голову.
Такое замечание неожиданно задело Антона, более сильно чем откровенное издевательство до этого.
- Но у вас есть шанс поднять свой рейтинг. Угостите девушку виски. Я ужасно боюсь летать, а пить коньяк перед поездкой на его исконную родину, как-то не хочется.

Антон, который и сам не любил летать, тем не менее не мог поверить, что родители девушки так лечат ее от аэрофобии, не позволил удивлению взять верх. В коньяках и виски он разбирался достаточно хорошо, хотя пил мало и редко.

- Предлагаю под легкую закуску в ресторанчике на дорожку, ну и с собой купим, в полет, чтобы не так сильно переживать воздушные приключения.
- Ох, какой вы оказывается красноречивый. Тогда я пошла в ресторан, мы в нем обычно перед вылетом сидим, а вам путь в магазин, нехорошо, когда девушка сама алкоголь покупает. Да и заказывать в ресторане тоже муветон, так что я пока закуски выберу.
- Вы позволите, мадемуазель? – вежливо сказал он и со всей возможной скоростью направился в знакомый магазинчик.

В полет был приобретен Cragenmore, не очень дорогой, но достаточно изысканный виски, редко появляющийся в продаже и известный в массе своей ценителям. На всякий случай был куплен и горький шоколад, но в самолете Антон рассчитывал достать фруктов. Гордый он продемонстрировал покупки Ариетте. Объем точно обрадовал девушку, и выбранный виски, она встретила как старого знакомого. Подозвав официанта Антон заказал "себе" 200 грамм из бара ресторана (девушка хоть и была высокой, но имела настолько детский вид, что никто бы не продал ей ничего крепче шампанского, да и то крепко зажмурившись). Процесс выпивания устроили  как заговорщики, с шутками и театральным действиями, только что под стол Ариетта не пряталась. Поляков увидел, что девушка хоть и относится к золотой молодежи, но по скорости опьянения не сложно было понять, что в таких количествах алкоголь она слава Богу пока еще не употребляет, это была очередная бравада. Тем не менее не желая оскорбить девушку своим наблюдением, он предложил продолжить, но меньшими дозами, ссылаясь на собственную слабость в скоростном выпивании. На посадку они гордо продефилировав мимо большой очереди, снова трогательно обнимаясь, хотя в этот раз Антон скорее исполнял роль надежной поддержки. Удобно устроившись в широких кожаных креслах путешественники разомлели и на некоторое время потеряли какую-либо активность. Поляков очень рассчитывал, что девушка уснет и она была близка к этому, но один из пассажиров случайно задел Ариетту, которая категорически отказалась сидеть у иллюминатора, чем вызвал поток нелицеприятных высказываний, среди которой охромевший лысый бабуин было самым простым и культурным. По счастью, ошалев от такого количества нестандартных выражений мужчина без скандала отправился дальше, к несчастью возмущенная Ариетта осталась рядом и потребовала «продолжения банкета». Не имея возможности пресечь, Антон решил возглавить, дабы культурное распитие не превратилось в пьяный дебош. Договорившись со стюардессой, он организовал легкие закуски из сыров и фруктов, категорически отказавшись от обеда, но потребовав побольше льда и соков.

Спустя четыре часа в аэропорту Шарля де Голля, Антон умолял Господа только о том, чтобы Ариетта не заснула у него на руках с одной стороны, и чтобы она вырубилась как можно скорее с другой. Девушка владела французским более чем прилично и по непонятным причинам осознав наличие себя на земле франков, решила вести беседы на языке Мольера, время от времени цитируя не самые приличные строки из Верлена и Бодлера. На счастье сотрудники паспортного контроля оказались людьми с  пониманием, а таможенники так и вовсе притворились временно ослепшими и оглохшими. Тяжелее всех пришлось таксисту, который вез их из аэропорта в маленькую, но уютную гостиницу почти в центре Парижа. Оказавшись наконец в гостинице Поляков оказался перед серьезной дилеммой, оставлять девушку одну в номере в таком состоянии категорически было невозможно, но и оставаться рядом с ней было практически негде. Номера были уютные, но как, в большинстве старых отелей в центре города, очень маленькими. Уговорив Ариетту лечь спать, он был вынужден пристроиться рядом и на протяжении нескольких часов пресекать ее попытки упасть с кровати. Наконец крепкий сон овладел ею. Взяв девушку в надежный двойной захват Поляков с облегчением заснул.

- И что в общих чертах это означает?

Согласитесь, такая фраза предвещает нестандартное утро. События прошедшей ночи понемногу возвращались в память Антона и он осознал всю пикантность ситуации. Перед сном он смог стянуть с девушки джинсы, да и сам переоделся в домашние шорты и майку (во избежание искушений все было проделано в полной темноте), при этом за время сна удерживающий захват за бедро и шею превратился в нежные объятия, в которых Ариетта смогла развернуться к нему лицом. Полные возмущения глаза в настоящее время уничтожали Антона, вернее только один глаз, поскольку второй оказался ниже линии наблюдения. Оправдываться всегда тяжело, а в такой ситуации почти невозможно, однако пришлось. Как и многие с утра, после столь бурно проведенного вечера, девушка мало что помнила, помог только устойчивый запах перегара, подтверждающий искренность слов Антона. Если начинаешь верить во что-то одно, то и остальные факты звучат более убедительно. Наконец Ариетта была вынуждена сдаться, Антон не отпускавший ее во время объяснений, почувствовал как ее тело напрягшееся как взведенная пружина, наконец расслабилось.

- Ну, раз такое дело, то отпустите меня наконец, видимо обнимать меня входит у вас в привычку. И отвернитесь, я пойду в душ.
- А я пожалуй пойду в свой номер с теми же целями. За час приведете себя в порядок? Завтрак мы явно проспали, так что предлагаю сразу после этого пойти в город и освежиться кофе с круассанами.
- Вот только не надо сейчас про еду. За час я постараюсь собраться, но можно за полтора хотя бы?

Легко быть милостивым в тех вопросах, где твоя щедрость не наносит тебе никакого ущерба.

-С учетом обстоятельств и сложности акклиматизации, согласен на два часа.
- Вы неподражаемы, мой ночной рыцарь без плаща, но с кинжалом.

Этот диалог велся уже через дверь ванной комнаты, поэтому Ариетта не могла видеть довольную улыбку Антона, а он не мог наблюдать, как с каждым словом, она становилась все более и более пунцовой от стеснения.

Оказавшись наконец в своем номере, Поляков тут же полез в душ. Потоки воды приносили спасительную свежесть, отрегулировав воду на грани ледяной Антон пытался привести себя в чувство. Он прекрасно понимал, что происходит, но никак не мог понять почему. Эта девушка, по сути еще совсем ребенок, неожиданно разбередила его. Будучи почти в два раза старше по возрасту, он не знал, что делать не только с ней, но и с собой. Потому что не мог точно понять, чем ей удалось пробить его эмоциональную блокаду клиент-исполнитель. Ариетту нельзя было назвать красавицей и в тоже время было в ней что-то неуловимое, делавшее порой обворожительной и неподражаемой. Через несколько лет ей явно предстояло полностью раскрыться в своей красоте, наверное именно это дыхание свежести и предстоящей жизни подкупало сейчас более всего, когда собственная жизнь постепенно устремлялась к закату. Но он не мог позволить себе воспользоваться моментом. Никакие из собственных да и заимствованных этических норм не позволяли Полякову вторгнуться в жизнь этого милого дитя. Зачем это, что они люди из разных миров могут предложить друг другу, кроме физической близости? Собрав волю в кулак Антон решил пресечь любую возможность дальнейших отношений, оставаясь максимально вежливым, но не более того. Не то чтобы сразу стало гораздо легче, даже наоборот стало очень тяжело и тоскливо, но верный своему принципу принимать решения один раз и навсегда он уже шел выбранным направлением.

А в соседнем номере похожие рассуждения терзали гораздо более молодую и неопытную душу. Для Ариетты Антон оказался человеком из принципиально другого круга. Выросшая в роскоши и достатке, она давно привыкла делить людей на равных и прислугу. Огромные охранники отца были для нее послушными домашними солдатиками, домашняя прислуга, тихие и незаметные люди, всегда оказывавшиеся в нужное время в нужном месте. Нет, она не была с ними жестока или оскорбительна, она их просто не замечала, казалось смысл их жизни обеспечивать ей комфорт. Неожиданное решение родителей отправить ее в Европу одну с неизвестным сопровождающим, да еще и с обязательным обучением альпинизму было подобно грому среди ясного неба. Все время до поездки она элементарно капризничала, доводя отца до белого каления, мать умело пропускала ее слова мимо ушей. Дорога в аэропорт превратилась в лебединую песню и отец даже не стал выходить из машины. Всегда веселый и добрый водитель Паша, казалось был готов выпрыгнуть из машины на ходу, а мама как женщина разумная просто не поехала. Когда она увидела своего сопровождающего, то оторопела. Он не был похож ни на кого из ее прежних знакомых, и тем сразу ее пленил. Большинство мужчин, что она знала до этого смотрели на нее с видом оценщика или же хозяина, но все смотрели строго и властно, однозначно определяя ее место значительно ниже по иерархии. А этот, высокий, жилистый, явно полный сил, что называется в самом расцвете лет, смотрел на нее с полным недоумением. Все еще на парах от непрекращающегося скандала, она по инерции продолжила вести себя почти хамски, но когда из чистого задора при регистрации обняла его и поцеловала в небритую щеку с жесткой трехдневной щетиной, то поняла, что окончательно пропала. Пьяный загул последовавший затем был новостью для нее самой. Ей случалось выпивать и раньше, родители не запрещали, только просили делать это дома в любой компании, но с нормальным алкоголем и без последствий в виде посещений сомнительных клубов. Но в этот раз она захмелела совсем по другой причине, Антон явно волновал ее и неопытное сердце не находило места в груди, распаляя мозг значительно сильнее виски. Проснувшись с ним в одной постели, она сначала обрадовалась, потом испугалась, а когда поняла, что ничего не было, ужасно разозлилась.
Решив стать максимально нежной, послушной и соблазнительной Ариетта два часа провела с максимальной пользой для поставленной цели. Встреча в фойе прошла неожиданно сдержано и холодно, поход в ближайшую булочную (которая называлась на французском гораздо красивее буланжери), несмотря на отличный кофе и неподражаемые маленькие с пылу с жару круассаны стал пыткой. Вместо нормальной беседы, получались только отрывочные фразы, из сего лов пропало тепло и интонации, Поляков говорил как робот. Город любви начал постепенно превращаться в город пыток. И самое главное, что Ариетта никак не могла понять причину. Ведь еще сегодня утром, все было совсем по-другому, именно так как иногда мечталось.

Для Антона город покрылся мраком безысходности. Гуляя он не видел красивых набережных, а только чувствовал запах бомжей под мостами. Вместо огромных цветных витражей Нотр-Дам, он видел анатомический ужас давящий на окружающий мир. Даже светлый Сакре-Кёр не мог разбавить сумрака тоски. Площадь Бастилии с лестницей консерватории, на ступенях которой сидело множество влюбленных парочек и страстно целовались на различные манеры, явно отдавая предпочтение французскому стилю во всех его проявлениях, была Голгофой его убеждений. Тем более сильной, что во взгляде томящейся рядом Ариетты буквально читалось «Неужели тебе не хочется такого же?». Душа Полякова металась в тесных улочках города и рвалась в очистительную белизну Монблана, надеясь остыть там до температур благоразумия. Сейчас же сама атмосфера воздуха заставляла сомневаться в правильности принятого решения. Два дня проведенных в таких постоянных пытках окончательно доконали его. Поэтому отправление ночного поезда с Лионского вокзала, было вначале встречено им, как праздник. Но необходимость ехать в одном двухместном спальном купе, второе он так и не смог выкупть, сильно озадачивала. После того как поезд тронулся и стал плавно набирать ход, Антон осознал, что они впервые за последнее время оказались одни. В гостинице, после возвращения с прогулок и экскурсий, он мягко, но быстро сворачивал любые разговоры и провожал девушку в номер, а сам бродил по соседству  и все никак не мог уснуть, поскольку под окном далеко за полночь вечно влюбленная местная молодежь распевала  любовные же песни.

Ариетта ждала этого часа. В толпе среди множества людей она чувствовала себя свободно, но видела как сильно зажат Антон, и понимала, что любое неосторожное слово или действие, желаемая ею провокация может привести к окончательной потере, столь нужного  ей теперь человека. Зная, что купе будет на двоих и спать придется на верхних полках, так как нижние были только для сидения,  она за два дня продумала каждый свой шаг.
 Антон вышел в коридор подождать пока девушка переоденется . Вернувшись в купе через пять минут, он застал девушку сидящей внизу в соблазнительном пеньюаре, который казалось больше открывал, чем скрывал. Полякова сначала качнуло вперед, в безумном желании обладать этой женщиной властью самца, потом он столь же сильно отшатнулся назад, осознав всю дикость своего желания. Как будто не видя его метаний, Ариетта спокойным голосом сказала:

- Вы не поможете мне взобраться наверх, я никак не могу сладить с лестницей?
-Конечно, - скорее прохрипел Антон.

И стал переставлять лестницу, которая достаточно легко вышла из пазов и по направляющим стала скользить в наклонное положение.

-Карета подана, мадемуазель. Вас ждет чудесный полет в мир ваших мечт и фантазий, -попытался пошутить Поляков. Потом сам понял, что получилась неоднозначная фраза и просто подал руку, помогая встать, стараясь смотреть только в глаза и никуда более.

Ариетта начала подъем по лестнице, наступал самый опасный момент, но она готова была рискнуть. Почти взобравшись на полку, девушка в последний миг соскользнула обратно и начала падать, с надеждой быть пойманной, но согласной скорее упасть и покалечиться, чем не достичь желаемого.

Завороженный тем как девушка поднималась по ступенькам, Антон чуть не прозевал миг падения и успел поймать Ариетту в последний момент. Непроизвольно прижал ее к себе и почувствовал как она вся дрожит, а сердце стучит в груди барабанную дробь. Отпустить ее было выше его сил, но и сделать что-либо он тоже не решался.

Ариетта обнимала Антона ожидая, хотя бы малейшего действия, он так сильно прижал ее к себе, что она даже не могла пошевельнуться. Наконец его объятия начали ослабевать и угадав его внутреннюю борьбу, она рывком уселась на нем удобнее, обхватит ногами его бедра, обвила руками шею и в безумном порыве начала целовать. Целовать без остановки, все его лицо: глаза, колючие вечно небритые щеки, подбородок. Наконец их губы соприкоснулись и качка поезда помогла поймать нужный ритм. Движениям не было остановки, проклятая лестница, столь помогшая совсем недавно, теперь постоянно мешала. Но все равно было безумно хорошо. Нижние жесткие сиденья не давали возможности устроиться, узкий проход развернуться, но маленький столик оказался нечаянным помощником, позволив на какое-то время остановить безумную чехарду из постоянных смен поз. Тем не менее их взаимно желание было столь велико и жажда открытия тела другого столь сильна, что им просто невозможно было замереть и подумать об удобстве и элементарном наслаждении. Любое движение приносило взрыв эмоций и ощущений. Наконец скорее измотанные, чем насытившиеся они обессиленные попробовали пристроиться внизу, но осознав тщетность такой попытки стали с тоской смотреть на более широкие верхние полки.

Собрав последние силы и остатки воли, Антон заставил себя подняться, разорвав столь приятные объятия. Легко убрав и закрепив лестницу напротив двери в купе, он одним движением подхватил Ариетту и закинул на верхнюю полку, после чего запрыгнул следом. Немного повозившись они наконец оказались под легким покрывалом. Лежать пришлось на боку, ощущая за спиной пустоту прохода, но зато рядом, зарывшись лицом между его плечом и подбородком лежала теплая, полная нежности и ласки женщина. Они молчали, так как слова были сейчас лишними. Антон жалел о днях в Париже, которые прошли так глупо. Ариетта уже сейчас переживала ужас возвращения обратно. Они два человека из разных миров, какое их ждет будущее? Родители точно не одобрят такую связь, хотя они и стараются играть в демократию, но в очень жестких рамках. Девушка наслаждалась охватившим ее чувством, он не сомневалась в их полноте и искренности, но вот сказать прямо сейчас как долго продлится этот нечаянный роман и будет ли он стоить всех возможных лишений и отказов, все-таки в ее жизни было немало плюсов она не могла. Решив, что ни к чему портить момент пустыми размышлениями, она просто решила отдаться на волю волн, пока ситуация позволяет, а там будь, что будет. Пока еще впереди почти две недели вместе и надо получить, все что возможно, потому что потом может и вовсе ничего не быть. Успокоив себя такими размышлениями Ариетта заснула счастливым сном, чувствуя приятную усталость во всем теле. Антон заснул намного позже, он еще долго лежал и слушал мерное дыхание девушки, понимания, что ему уже очень давно не хватало именно этого не только дикой страсти, но и элементарного тепла, дыхания жизни. Конечно у него случались романы различной длительности и остроты, но все они были рациональными, нацеленными на восполнение физической необходимости. Сейчас было несколько иначе, он элементарно не контролировал себя и это пугало.

Утром они уже были в предгорье Альп, еще долго они нежились в объятиях, их ласки стали более размерными и нежными. Но  надо было собираться, скоро была их станция, где должен был ждать автобус до Шамони. Из элементарных приличий, в автобусе они нежно держались за ручки, тем более, что Ариетту от езды по горному серпантину начало укачивать. Наконец зарегистрировавшись в отеле и с трудом сняв двуместный номер с большой кроватью, вместо ранее забронированных двух номером,  они смогли предаться любовному безумию копившемуся в них. Обед заказали в номер, и поедая вкуснейший местный сыр, с нежным запеченным мясом барашка, запивали все это сухим красным вином, ощущали себя самыми счастливыми людьми на свете.

Утром следующего дня отправились на смотровую площадку. Во-первых, надо было учиться дышать разреженным воздухом, во-вторых, было просто красиво. Сейчас в конце лета, снег о остался только на самой вершине и кругом было множество зелени. Подъем на фуникулере захватывал дух, особенно в те моменты когда кабинка зависала над вершинами Игл Юга, которые казалось стремились пронзить ее. Со смотровой площадки открывался прекрасный вид, громада Монблана не нависала над ними, а казалась по-дружески звала окунуться в снег своей вершины. Антону было вольно на такой высоте, но помня, что для Ариетты это первый подъем на подобную вершину, он давал ей советы как дышать, как двигаться небольшими, экономными движениями. У нее после нескольких попыток стало получаться. Погуляв около часа на высоте, они спустились на промежуточную площадку и с нее пошли пешком вниз.

- С завтрашнего дня, будем подниматься на промежуточные площадки и гулять пешком по пять-шесть часов по горным тропинкам.
- Только гулять и все?
- Ну, у нас будет с собой палатка, небольшая печка и мягкие пеночки с теплым одеялом, так что если научишься всем этим пользоваться, то я так и быть научу тебя «мечте альпиниста».
- А что это такое?
- Поставим палатку, зажжем печку и устроимся в тепле и уюте, тогда покажу. Если конечно, тебя не будет смущать, что вокруг бродят разные чудики вроде нас с тобой. А сейчас марш вниз, не могу я уже просто так на тебя смотреть. Еще немного и прямо тут наброшусь, - сказал Антон. Конечно же, никакой специальной позы «мечта альпиниста» не существовало, у альпиниста одна мечта на высоте, поспать и поесть в тепле и относительном уюте.
- Не верю,- шутливо ответила она, но пошла быстрее.

В такой идиллии они провели три дня. Занятия альпинизмом и сексом чередовались в произвольном порядке, доставляя почти одинаковое удовольствие обоим.

Утро очередного дня началось как обычно, в приятном познании друг друга, когда один поцелуй стоит тысячи слов. Подгоняемая Антоном, Ариетта экипировалась и с видом заключенного отправляемого на расстрел, последовала за ним к подъемнику. Сегодня им предстояло пройти достаточно длинный маршрут и спуститься обратно в долину с высоты почти трех тысяч метров над уровнем моря. Как и с родителями, Ариетта начала капризничать и клянчить для себя поблажек.

- Я устала ходить по этим пусть и красивым, но суровым горам. Я хочу оторваться, как следует, пока не вернулась домой.
- И чего же тебе не хватает, для этого самого отрыва?
- Я хочу на дискотеку, потанцевать, развлечься.
- Тебе, что скучно со мной ночами?
- Нет конечно, что за глупости, но ведь это совсем другое.
- Слушай, это тебе не туристическая зона на море, как ты привыкла. Шамони не очень дорогое место, поэтому сюда много европейцев приезжает. Любителей экстрима в основном. Поэтому здесь мало клубов и много шпаны в них.
- Но ведь, ты сможешь меня защитить, - тут же поменяла тактику Ариетта.
- Смогу, но не хотелось бы конфликтов, мы русские, они европейцы, виноватыми если, что окажемся мы.
- Но мне очень-очень хочется, а потом я буду самой послушной твоей ученицей.
- Как же я могу тебе отказать. Самая очаровательная моя ученица.

Маршрут они прошли без сучка и задоринки. Ариетта быстро набирала форму, Антону было приятно идти за ней следом и любоваться, он буквально заставлял себя отводить взгляд, чтобы предостеречь возможную беду. Останавливался и показывал возможные опасности, предлагал пути обхода, а сам наслаждался воздухом гор и каждым мигом вместе уже ожидая близкого вечера, когда наконец снова будут только они одни.

Вечером ,поговорив с портье Поляков выбрал клуб и теперь уже сам с видом мученика отправился слушать, что-то называемое музыкой, танцевать под такое было выше его сил, поэтому купив выпивку он удобно устроился у барной стойки, с возможностью наблюдения за танцплощадкой. Ариетта отрывалась по полной. Ее невозможно было узнать. Так сильно она вкладывалась она в каждое движение, что казалось будто музыка ритм ее жизни. Увидев, что Антон настороженно наблюдает за ней, она из какого-то озорства решила его позлить и начала в танце заигрывать с танцующим рядом парнем. Он танцевал несколько хуже, но явно тоже умел это делать. С каждой минутой их движения становились все более откровенными, пока он не стал откровенно прикасаться к ее телу. Потерпев некоторое время, Ариетта однозначно дала понять, что ей это не нравиться, но тот вовсе не собирался останавливаться. Рядом появился Антон, который мгновенно вклинился между девушкой и парнем. Поляков вежливо попросил, того удалиться и прекратить приставать к девушке, повторив свою просьбу на всякий случай и на французском и английском. Однако, все попытки мирно разрешить ситуацию миром пропали в туне. Коротко замахнувшись, явно демонстрируя знание бокса, парень попытался ударить Антона. Не собираясь заниматься рукопашным боем посреди клуба, Поляков легко поднырнул под удар, обошел противника и оказавшись с боку поймал руку в захват и заломил за спину. Для верности поймав еще и за длинные волосы, Антон отправился с драчуном к выходу. Местный вышибала верный правилу «все драки вне помещения» не стал ему препятствовать. Оказавшись за дверями Поляков сообщил ускорение пятой точке противника, точно попав коленом в копчик и вернулся за Ариеттой. Отложив объяснения на потом, он поговорив с барменом направился к служебному выходу, благо идти до гостиницы было несколько минут. Антон очень рассчитывал, что этого времени не хватит драчуну на то, чтобы собрать дружков и броситься в погоню. Но он ошибался. Пройдя несколько улочек он встретил обиженного с пятью приятелями. Их намерения не оставляли сомнений.

- Сейчас я расчищу тебе дорогу и ты сразу же беги в гостиницу, вызывай полицию. Тебе понятно? Никакого героизма, если будет возможно я следом побегу, так что беги шустро.
- Я не оставлю тебя.
- Пойми, если ты будешь рядом, то я не смогу нападать, а буду вынужден защищать тебя. Поверь, все будет хорошо.
- Я не могу. Не могу так.
- Да, нет уже никакого времени спорить. Сейчас обегаешь их с левого края и бегом по улице. Пошла, - заорал Антон таким злым голосом, что Ариетта невольно припустила со всей возможной прытью.

Компания ждала чего-то подобного. Но Поляков не мудрствуя лукаво, просто  схватил крайнего слева и швырнул его в остальных. Самого быстрого сумевшего обойти общую свалку он встретил серией коротких ударов, дезориентировал и отправил в жаркие объятия приятелей. В принципе можно было отправляться следом за девушкой, что Антон и попробовал проделать. Но пришедшие в себя любители уличных боев снова окружили его. По их тактике и движениям, можно было понять, что ребята недураки подраться и явно имеют наработанные схемы. Их быстрое восстановление от ударов, точно давало понять, что ребята находятся под кайфом и потому биться будут сильно и жестоко. Дав волю гневу Поляков стал крушить их одного за другим, он был слишком быстр и силен для них, несмотря даже на помощь наркотиков. Обходя их на дистанции, не давая приблизиться к себе и навязать ближний бой всей кучей, Антон бил сильно и хлестко. Ставя целью максимально обездвижить противника, он гортани, отбивал бедра, ломал руки и спустя буквально минуту  улица наполнилась криками боли. Убедившись, что всем противникам есть чем заняться, кроме его преследования и, услышав звук приближающейся полицейской сирены, Антон спокойно пошел в сторону гостиницы, напоследок еще раз оглядевшись, он все-таки решил проявить гуманизм и отказаться от привычки спецназа добивать противника. Он уже придумывал фразы, которыми успокоит Ариетту и похвалит ее за быстрый бег, как обнимет ее, прижмет к себе и поцелует, он уже буквально ощущал тепло ее тела и сладость губ, когда что-то толкнуло его в спину. Только потом раздался звук выстрела и мир стремительно качнулся,  выбивая опору из под ног. Больше Антон ничего не почувствовал, пуля через лопатку попала точно в сердце.

Ариетта со всех ног бежала обратно, предчувствие беды сжимала сердце, она от чего-то боялась опоздать. За пару перекрестков до нужного места ее обогнала полицейская машина. Успокоена она перешла на шаг, когда сквозь визг сирены, грянул выстрел. Она поняла, прочувствовала его смерть мгновенно. Ноги подкосились, в груди не стало воздуха, свет померк.

Глаза не хотели открываться. Но яркий свет настойчиво старался проникнуть под веки.
- Как же ты нас напугала, - раздался неожиданно мягкий и нежный голос отца.
- Папа, как ты тут очутился? А где Антон?
- Успокойся пожалуйста, ты три недели пролежала в коме. Мы перевезли тебя в Россию. Теперь все хорошо.
- Три недели, в коме? Боже мой, а Антон, с ним все нормально?
- Да три недели, это очень много, но меня уверяли, что ты скоро выйдешь из комы. Я не очень понял, но врачи сказали, что твой вариант не может быть долгим, это просто психологический шок.
- Что ты мне про шок, где Антон?
- Слушай, я сейчас позову доктора, он тебе все объяснит, - и отец буквально убежал из комнаты.

Спустя несколько минут, пришел врач. Спокойный и уверенный голос, казалось наполнил небольшую палату.
- Здравствуйте, Ариетта Аскольдовна. Я ваш лечащий врач, Павел Романович, рад, что мы наконец смогли вывести вас из комы.
- Здравствуйте, - попыталась спокойно говорить девушка, - я уже несколько раз спросила, что с Антоном, моим, - тут она невольно запнулась, - моим сопровождающим.
- Я прошу вас сохранять спокойствие, так как я не хотел бы вам в вашем положении, вводить успокоительное.
- В моем положении?
- Да, вы на начальной стадии беременности. Срок около месяца.
- Это, это правда?
- Ну а зачем мне врать?
- А Антон?
- Вы же знаете ответ. Думайте лучше о новой жизни внутри вас.
И она начала думать. Все, что она могла думать о смерти, она уже продумала в течение этого времени. Но Антон остался с ней, прямо сейчас он был у нее снова. Теперь она будет думать только об этом.