цветок кактуса продолжение

Лицо его расплылось в сияющей улыбке, точь в точь, как у мальчика на знаменитой картине Мурильо «Мальчик с собакой». Я подошла ближе. В самом углу вольера, уставившись на нас чёрными, словно угольки глазами, сидело лохматое чудо. Хозяйка подозвала пса и взяла его на руки, чтобы мы получше могли его рассмотреть. Несуразный, с огромной головой, длинным телом и коротенькими лапами, он был неотрозим и казался нереальным, словно оживший мультяшный герой.
Нам предстояло съездить в Россию, и поэтому, чтобы зря не травмировать, мы решили взять его сразу по возвращении. До поездки оставалось две недели, и за это время мы решили с ним подружиться. Несмотря на то, что навещала я его каждый день, с гостинцами, с прогулкой, дружба у нас не клеилась. В отличие от других собак, которые узнавали меня, лизали руки, падали передо мной на спину для оглаживания животика, наш Джо равнодушно давал пристегнуть поводок, с флегматичным видом шёл на прогулку и оживлялся только тогда, когда возвращался в приют. Ну конечно, мне было обидно. Я попробовала поговорить с мужем. «Послушай Коля, по-моему Джо хорошо и в приюте. Может быть справедливее взять собаку, которой здесь плохо, которой действительно нужен дом?» Но муж и слышать ничего не хотел: «Или этого-или никого!» Словно этот пёс его приворожил. А я разочаровывалась в нашем выборе всё больше и больше. «Но ведь мы хотели взять лабрадора»,-уговаривала я супруга. «Ничего, после того, как мы возьмём Джо, в приюте освободиться место, и твой лабрадор будет жить»,-не сдавался он.
В Москве я поняла что несуразная собака очаровала и меня. Каждый вечер, возвращаясь в гостиницу, мы говорили только о нём: строили планы, обсуждали игрушки и предметы собачьего быта, которые мы купили нашему питомцу, вместе боялись, как бы кто-нибудь ещё не попал под его чары и чего доброго не опередил нас. И тогда я дала себе слово во что бы то ни стало завоевать его любовь. «Доверься нам, Джо-обратилась я мысленно к нему, - вот увидишь, ты будешь самой счастливой собакой на свете!»
перед самым Рождеством он переступил порог нашего дома. Но это была совсем другая собака! И дело не в модельной стрижке, сделанную лучшим собачьим парикмахером в городе, не в отсутствии ужасного запаха, которым разило от него каждый раз, когда мы навещали его в приюте. А дело было в том, что вместо угрюмого флегматика с вечно опущенным хвостом в нашей квартире поселилось весёлое, озорное, игривое, а самое главное, нежное и любящее создание. Как чахлое пустынное растение расцветает с первыми каплями весеннего дождя, так и наш Джо, попав в дом, где его уже давно ждали и любили, из безразличного, подавленного существа превратился в прекрасную во всех отношениях  собаку.
И пусть мне, закоренелой «сове», теперь приходится вставать в полшестого утра, чтобы выгулять Джо, но зато теперь я знаю, как выглядит рассвет на Кипре, когда разбуженное стрекотанием цикад, ещё заспанное, а потому нежаркое и ласковое солнце, начинает обливать зарёй небосвод над горизонтом, когда ветер ещё спит, и потому не терзает своими порывами похожую на  зеркало морскую гладь. И каждый вечер вместо надоевших сериалов я любуюсь не менее прекрасным, чем рассвет, закатом. И я вижу, как поднимаясь всё выше и выше над горизонтом, красавица луна рисует в море золотую дорожку. Природа Кипра, раньше казавшаяся скудной и унылой, открыла для меня неожиданные прелести: дикие цикламены, нарциссы, гладиолусы сменяли друг друга, начиная с католического Рождества, когда мы, после ночного обжорства, устроенного нами втроём, вышли на нашу первую прогулку. А ещё я видела, как цветут кактусы, а ещё...а ещё... А ещё я перестала бояться старости, которая уже вовсю ломится в мою дверь, ведь теперь рядом со мной есть по крайней мере одно живое существо, которое будет любить меня независимо от количества морщин на моём челе.
Не знаю, давал ли пёс, подобно мне, обещание сделать меня счастливой, но, видит Бог, он вернул мне оставленное где-то в далёком детстве ощущение простого человеческого счастья, которое испытываешь уже от того, что шагаешь по этой земле, видишь солнце, траву, цветы, да загнутый калачиком стриженый хвостик с кисточкой на конце».
Когда я дочитала последнюю строчку, перед моими глазами высветились один за другим образы моей подруги: первый был весёлым и жизнерадостным, когда в её семье было всё хорошо, второй-женщина в ярких весёлых платьях с вечно грустными глазами, похожая на увядающий цветок, в ту пору, когда её предали и забыли близкие и дорогие ей люди, когда она потеряла любимую работу, и, наконец третий, последний, удивительный образ человека, сумевшего прорваться сквозь пелену мирской суеты и сумевшего оценить главное в этой жизни-саму жизнь.
Джо больше не прятался под стол. Он дал надеть на себя поводок,и, торопливо перебирая короткими лапами, повёл меня туда, где цветут кактусы.