Встреча в Берлине

               
Эта случайная и трогательная встреча произошла в Берлине несколько лет тому назад, куда я приехал для совместной работы с немецкими коллегами. В то утро вместе с женой, которая сопровождала меня в поездке в качестве переводчика, я направился из гостиницы в сторону вокзала Остенбанхоф, чтобы оттуда на поезде отправиться в Научный парк Адлерсхофа. По пути от гостиницы до вокзала мы вышли на небольшой железнодорожный мост, переходя который нагнали женщину лет 80. Когда мы проходили мимо нее, она услышала нашу русскую речь и спросила по-немецки:
- Извините, вы русские?
- Да, мы из России. – Ответила жена.
- Откуда вы? – Вновь спросила женщина.
- Из Калининграда. – Сказала жена.
Услышав это, пожилая женщина закрыла лицо руками и, не открывая лица, вымолвила.
- Боже мой, вы из Кенигсберга!?
Какое-то время она так и стояла с закрытым лицом. По всему было видно, что слова жены о том, что мы из Калининграда сильно взволновали женщину. Весь ее облик: скорбная поза, молчание, нервные движения рук выдавали очень глубокие переживания. Когда она  открыла свое лицо спустя некоторое время, мы увидели слезы у нее на глазах. Она плакала беззвучно, плотно сжав губы. Жена постаралась ободрить женщину добрыми и сердечными словами. С трудом женщина справилась со своими волнениями и продолжила разговор с нами. Из ее слов мы узнали, что она родилась в Кенигсберге перед войной и подростком была эвакуирована из родного города в 1945 году.
 
Случайная встреча с нами - людьми, которые приехали из города ее далекого детства, оказалась не последним потрясением для этой женщины в тот день. Так получилось, что при мне оказался подарочный альбом «Кенигсберг в воспоминаниях» на русском и немецком языках, который я собирался презентовать немецким коллегам из Адлерсхофа. Я вспомнил об этом альбоме и решил преподнести его в качестве подарка незнакомой женщине, рожденной в довоенном Кенигсберге. Подарок произвел на нее еще большее впечатление, чем сама наша встреча.
 
Пролистав книгу и увидев фотографии навсегда ушедшего в прошлое прекрасного города своего детства, она вновь разрыдалась. Плача, она обняла мою жену, стала гладить ее лицо своими руками и сквозь слезы говорить слова, о смысле которых я мог только догадываться, потому, что жена, также взволнованная происходящим, не могла переводить в ту минуту. Эта тяжелая и для старой немки, и для нас, сцена продолжалась несколько минут. Когда женщина вновь успокоилась, она попросила нас рассказать о себе и нашем городе. Мы вкратце поведали ей о себе и о Калининграде. Проникшись добрыми чувствами к старой женщине, мы пригласили ее приехать к нам в гости, чтобы вновь увидеть город своего детства.
- Нет, - сказала женщина, - я никогда больше не приеду в Кенигсберг. Этот город теперь для меня чужой.
 
Время торопило нас, и мы были вынуждены попрощаться с бывшей кенигсбержкой. 
Сейчас, спустя несколько лет после этой встречи, размышляя о ней и вспоминая ее детали, я задаю себе два вопроса: почему женщину так сильно взволновала встреча с нами и почему она столь решительно отказалась от нашего предложения навестить Кенигсберг-Калининград? Конечно, было бы лучше получить ответы на эти вопросы от самой немки, случайно оказавшейся на нашем пути по одному из берлинских мостов. Но, увы, это невозможно, так как мы не обменялись тогда адресами. Остается только одно - попытаться ответить на эти вопросы самому, исходя из собственных представлений о жизненных ценностях и человеческой психологии.

Итак, почему встреча с нами оказалась такой волнительной для немецкой женщины? Я склонен думать, что сильная и эмоциональная реакция немки на слово «Калининград», произнесенное моей женой, была вызвана тем, что в ее окружении последние годы практически не говорили о Кенигсберге. Возможно, это стало следствием того, что из жизни ушли те, кому Кенигсберг был родным городом, кто бережно хранил о нем теплые воспоминания и готов был делиться ими с такими же, как они лишенцами. Те же кто жили рядом с ней: дети и внуки, соседи и знакомые не испытывали никакого интереса к разговорам о довоенном Кенигсберге, поскольку эта тема была для них чужой и не актуальной.
Так со временем мысли о Кенигсберге ушли в дальние закутки памяти этой женщины, и затаилась там до поры до времени, не беспокоя свою хозяйку светлыми и горестными воспоминаниями. Встреча с нами внезапно нарушила сложившийся порядок отношений с далеким прошлым и прорвала плотину забвения этого прошлого. Поток воспоминаний при этом оказался таким мощным, что женщина не смогла им противостоять и оказалась во власти чувств и эмоций, которые долгие годы были скрыты в глубине ее сердца.

Причины отказа немецкой женщины от нашего приглашения более понятны и просты. Ее отказ, прежде всего, стал естественной реакцией человека на неожиданное предложение, исходящее от незнакомых людей, людей, с которыми она никогда раньше не имела дела и которым она не могла бездумно довериться. Преклонный возраст немки также мог стать мотивом ее мгновенного отказа. Только в молодости мы готовы к необдуманным и спонтанным поступкам, только в молодости мы готовы окунуться с головой в неизвестное, не ведая сомнений и страха.  С годами эта способность теряется, а в зрелом возрасте она сходит практически на нет. 
Пожалуй, основной мотив отказа немки был определен ее словами «Этот город для меня чужой». Чужой, значит, не родной, не близкий, не желанный. Другим он и не мог для нее быть, если вспомнить, как она и тысячи других беженцев Кенигсберга в 1945 и 1947 годах расставалась с ним. Все они вынужденно покидали Кенигсберг, когда он лежал в руинах и напоминал собой Помпею, погребенную под многометровым слоем пепла, битого кирпича и искореженного металла. Им казалось тогда, что уже ничто не сможет возродить их любимый город к жизни и вернуть ему прежний прекрасный облик. Они покидали поверженный город и уносили с собой его душу, так как духовная сущность городов составляют люди, которые в них живут. И если по каким-то причинам люди оставляют свой город, то и душа города оставляет его вместе с ними. Существо же без души есть ничто иное, как призрак. Возможно, встречу с таким призраком Кенигсберга и хотела избежать старая немецкая женщина.

Говорят, время лечит и с годами боль утраты затихает и ложится на дно сознания. Там она может лежать долго, возможно, до конца жизни, не беспокоя человека. Но иногда по случайной причине скорбные события далекого прошлого возвращаются к нам вновь и доставляют боль не менее острую, чем та, что мы испытали изначально. Встреча с уроженкой Кенигсберга лишний раз подтвержает известную истину - от прошлого никуда не уйти, оно всегда с нами.