Квант вечности главы 3, 4

Продолжение. Начало читайте в "Квант вечности" главы 1,2.


Глава 3. Скрытый контакт


        Резкий сигнал тревоги вспорол тишину каюты и безжалостным рывком вырвал Света из объятий  крепкого сна.
  - Капитан, у нас внештатная ситуация! Прямо по курсу неопознанная гравитационная аномалия неизвестной природы. Быстро приближается. Я начинаю аварийное торможение.

         Свет сорвался со своего ложа и как был, в одних плавках, пулей помчался по ярко освещенному коридору.  Сейчас не до условностей, сейчас некому, кроме него нести вахту, принимать решения и действовать, что бы остальные имели в запасе хотя бы несколько секунд. Сейчас он и командир, и пилот, и весь экипаж. И уж себе он точно простит такое пренебрежением формы одежды в экстренной ситуации.

        Вылетев в карпон, с ходу прыгнул в шахту атриума. На финиш-площадке едва не потерял равновесие и не покатился кубарем, но удержался и через несколько секунд его принял в свои объятия пилот-ложемент. Коротким тычком левого запястья вбил тугую клавишу на внешней стороне напичканного сенсорикой подлокотника. Ложемент едва заметно вздрогнул, приспосабливаясь к телу пилота, хищно чавкнули захваты безопасности, быстро, но предельно бережно охватывая тело человека. Поднялись и зафиксировались подлокотники, развернувшись на своих концах подковообразными сенсорными пультами с двумя рукоятками управления. Основание пилот-ложемента вскрылось, с левой и правой сторон отделились напичканные клавишами и рычагами управления, сегменты, продвинулись чуть вперед и поднялись вверх. Расположившись в зонах досягаемости рук человека, они завершили формирование пилотажного пульта корабля.
С
        Свет скользнул взглядом по черной пустоте пространства. Оптические репликаторы блистера работали безупречно, создавая полную иллюзию открытого пространства. Прямо по курсу, в зоне видимого спектра, ничего не наблюдалось, кроме вечной россыпи звезд и двух бледных, как и положено, полностью совмещенных, курсовых коллиматора. Значительно в стороне, практически на левом траверзе, одиноко висела неяркая горошина Солнца, немного затененная светофильтром. Зато бриды основных показаний ярко полыхали на практически прозрачных сфероэкранах.

  - Иссинтрика, обозначь аномалию визуально.
Тотчас впереди, словно в пустоте пространства, возник тонкий абрис сложного трехмерного объекта, эпицентр гравитационных возмущений. Переместившаяся к нему брида, показала чудовищную и  медленно нарастающую напряженность поля, приблизительную массу невидимого объекта, расстояние до него и скорость сближения.

        Что же это такое? Приборы рейдера фиксируют минимум показаний, интеллектроника не в состоянии классифицировать объект. Откуда он в Солнечной системе? Очередной «подарок» световой волны, пришедшей из созвездия Девы? Пилот уже знал, что промчавшаяся по системе волна – убийца неведомым образом перестроила вакуум, изменив основные физические константы мира. Это показали уже первые часы полета. Маршевые двигатели рейдера, по-прежнему оставаясь в пределах расчетной тяговооруженности, разгоняли корабль несравнимо быстрее. Режим глубокого разгона, рассчитанный в сфере привычных значений, на три недели, закончился к исходу вторых суток. И сейчас, уже на третий день полета, «Кондор» буквально пожирал пространство, сокращая весь график полета с  трех месяцев до двух с половиной недель. Это впечатляло, на таких скоростях в Солнечной системе еще не летал никто.

         Аномалия почти прямо по курсу, однако расхождение в несколько тысяч километров все же существенно. Свет посмотрел на время достижения точки максимального приближения к ядру гравитационного возмущения – почти сорок минут. Остановиться рейдер не успеет, да и незачем. Интеллектроника приняла неверное решение, к тому же чем меньше скорость, тем беспомощнее рейдер в объятиях гравитационного поля, да и работающие тормозные двигатели затрудняют маневрирование. Надо задействовать кинетическую энергию рейдера так же, как это делали первые межпланетные станции на заре освоения космоса. Использовавшие для собственного разгона гравитацию  крупных планет Солнечной системы. 

  - Иссинтрика, прекратить торможение.
  - Принято, - плазменные ореолы тормозных двигателей, слегка подсвечивающие пилотажный рендель плавно угасли.
  - Стеллараторы в режим максимальной энергоотдачи, - пальцы пилота сосредоточенно порхали над сенсорикой пульта.
  - Есть, капитан.
  - Где кот Беська?
  - Корабельный кот спит на койке в вашей каюте.

Свет облегченно выдохнул. Так и должно быть, молодец Бесёнок, не ушел никуда.
  - Моей койке с находящимся на ней котом и реанимационному модулю с Иволгой - режим антиперегрузочного кокона, класс защиты – высший.
  - Исполнено.
  - Все сенсоры на предельную чувствительность. О любых, даже малейших изменениях гравитационного поля – немедленный доклад.
  - Принято к исполнению.
  - Маневровые двигатели правого борта – на максимум.
  - Есть, капитан. Режим подачи плазмы на маневровые двигатели правого борта - максимальный.

        Свет обхватил левой кистью штангу управления маршевыми двигателями и неожиданно вспомнил «Титаник». Был такой мореходный пассажирский лайнер в начале далекого двадцатого века, столкнувшийся в северной атлантике с айсбергом и затонувший.  Возможно капитану того корабля, вместо экстренного торможения, сделавшего «Титаник» неуправляемым, следовало бы наоборот прибавить ход, подав на киль максимальный поток воды и вывернуть руль. Отвернуть корабль, при его массе, и избежать льдины, скорее всего не удалось бы, но удар айсберга пришелся бы по касательной и вполне возможно пропорол бы меньше отсеков, позволив кораблю остаться на плаву, а людям выжить.

        Пилот легонько тряхнул головой, избавляясь от лишних мыслей. Не сейчас. Некогда думать о постороннем. Решительно двинул штангу в позицию «Тяга – 100%». И Тут же задействовал двигатели правого борта. Закончив балансировку маневровой тяги, взглянул вперед и чуть заметно улыбнулся плотно сжатыми от напряжения, губами. Ярко зеленое и ярко оранжевое перекрестия курсовых коллиматоров начали свое едва заметное расхождение.
Тело постепенно наливалось тяжестью. Что-то случилось со зрением, окружающая обстановка начала терять резкость и подсвечиваться красным. До точки максимального приближения к центру гравитационного возмущения оставалось чуть более десяти минут полета. Свет продолжал упрямо разгонять  и отворачивать корабль. И это ему пока удавалось. Курсовые коллиматоры разошлись, и корабль несся вперед не столько носом, сколько правым боком. Маневровые двигатели давно погасли и только маршевые продолжали упрямо рвать пространство плазменными струями, пытаясь вырвать корабль из объятий невидимого гравитационного монстра. Натужно  ревя и непреклонно искривляя траекторию полета прочь от опасности.

  - Капитан, поле быстро меняется, напряженность растет непропорционально, я зафиксировала уже два скачка. Если нарастание гравитации не прекратиться в течение ближайших пяти минут, то, по моим расчетам, магнитное поле тороида стелларатора станет нестабильным.

        Черт! Пилот скривился от дикой головной боли, возникшей всего пару секунд назад. Вместе с болью пришло частичное онемение тела. Зрение совсем просело, Свет с трудом различал отдельные предметы в мутной багровой каше. Уже не доверяя немеющим рукам, он едва слышно прохрипел,  сбиваясь на кашель.
  - Иссинтрика, маршевые двигатели – на форсаж.
  - Принято, капитан.

        Голос интеллектроники дробился разноголосым эхом и терялся в накатывающей ватной глухоте. Глаза закрылись сами собой. Тяжелые стальные латы невыносимо сдавили грудь, разом лишив его воздуха. Отчаянный хрип, напополам с тошнотой, спекся в горле тугим комом, а мощнейший удар чужого копья выбросил его из седла. Огромный силуэт неведомого всадника, едва угадывающийся в дрожащем мареве горячего воздуха, навис над ним призрачным исполином.
  - Капитан, - грохотало и вибрировало пространство. – Нагрузки на корпус приближаются к предельно допустимым, возможна деформация.

        А он все падал и падал в бездонную воронку вечности, ему отчаянно не хватало воздуха и, казалось, легкие вот вот вывернутся от напряжения. А призрачный всадник занес руку и метнул в него свое копье. И когда гигантская световая игла, нацеленная ему прямо в грудь, готова была разорвать латы и пронзить тело, Свет закричал. Отчаянное желание жить выбило из горла тугой ком, легкие со свистом втянули в себя воздух и тут же выбросили его диким, гортанным криком протеста, ненависти  и решимости. Резко разворачиваясь, убирая тело с траектории поражения, Свет пропустил мимо летящее как в замедленном кино, световое копье. Пространство тут же ощутимо качнуло.

       Но человек был уже не остановим. Напряжением всех мышц  он разорвал тесные латы, сбросив их как хрупкую скорлупу, и рванулся вперед. Осознав себя в бездонной пустоте космоса, он волевым усилием окутал защитным, непробиваемым полем находящийся рядом рейдер. Он просто запретил мысленным императивом любое воздействие на корабль. Мгновенно ощутил, воспринял весь корпус корабля, убедившись в отсутствии повреждений, и зафиксировал на уровне закона его незыблемость. А затем развернулся к призрачному сгустку, уже мало походящему на всадника, и, вложив в кулак всю свою злость, с парой крепких выражений, с размаху влепил тому в челюсть. Или, что у него там. 

       А в пилотажной рубке «Кондора», обмякший в своем пилот-ложементе, Свет, не слышал, да и не мог слышать громкий, и казалось, немного взволнованный голос Иссинтрики:
  - Капитан! Объект, являющийся источником гравитационного возмущения, странно и беспорядочно маневрирует. Поля нет, судя по  полученным данным, это был луч. Все характеристики объекта указывают на его искусственное происхождение.

       Но пилот всего этого не слышал. Как не видел он и того, что неведомый объект, пытавшийся захватить рейдер гравитационным полем, внезапно окутался веером рассыпавшихся по всей поверхности молний и, потеряв маскировку, вывалился в видимый спектр. Нечто, имевшее изначально, предположительно пирамидальную форму, превратилось сейчас в бесформенную, скорее всего не подлежащую восстановлению конструкцию. Чудовищный удар неизвестного происхождения не только безобразно деформировал объект, полностью выведя его из строя, но и придал ему сложное вращательное движение. Где-то в хаосе изуродованных конструкций полыхнуло и в пространство вырвалось сразу несколько струй ярко светящегося, быстро «тающего» в вакууме вещества.

       Прямо по курсу дрейфа этого истекающего зеленоватой «кровью» механического чудовища внезапно материализовалось колоссальное, по земным меркам, искусственное тело. Разом погасив все сенсорные системы удаляющегося «Кондора».

        Временно ослепшая интеллектроника рейдера не смогла зафиксировать ни возникшего из ниоткуда, китообразного исполина, длиною в добрый десяток километров. Ни то, как из недр изуродованного объекта выплыли четыре световых сгустка и мгновенно вытянувшись яркими лучами, сошлись в одну точку где-то на поверхности мерцающего серебром колосса. А еще через пару десятков секунд, попытка захватить силовыми захватами изуродованный объект и приблизить его к кораблю-носителю, внезапно закончилась неожиданной и полной аннигиляцией пострадавшего в схватке с рейдером «неудачника». Потрясающе красивая заря вспыхнула в бездонной черноте пространства.

                * * *

  - Ты – удивительный! – Свет открыл глаза. Непередаваемо красивая богиня, в непостижимо переливающихся и постоянно меняющих формы, белых  одеждах, присела рядом с ним на мягкую, невысокую траву.
  - Ты всегда был удивителен и непредсказуем, Александр. Ну, скажи, для чего тебе все это нужно?

        Свет уже совершенно не удивлялся происходящим метаморфозам. Сон ли это, бред воспаленного разума или скачки по неведомым реальностям – пусть все будет так, как будет. Сейчас он снова лежал на пушистой и совершенно земной на внешний вид, траве. Да и дерево, закрывшее его от жаркого полуденного солнца, выглядит вполне земным тутовником, вон как обильно усеяно маленькими, сочными тутовинками.

      Разговаривать совершенно не хотелось, вот так и лежать бы здесь, чувствуя обнаженным телом (хорошо, хоть в плавках), мягкую нежность травы и теплые прикосновения легкого ветерка. И слушать пение птиц. И мечтать…
Мечтать о чем? Или о ком? Наверное, в первую очередь о спутнице жизни, а потом уже о будущем сынишке. Но чтобы родился сынулька, надо сначала отыскать любимую, единственную и ненаглядную девочку. Да только…

       Только вот, парадокс получается. Вот он, валяется на траве, первый пилот рейдера «Кондор», вначале самый обычный пилот в Космофлоте системы. А потом, после злополучной катастрофы сектейнера «Аркадия», за орбитой Меркурия, ставший вдруг всемирно знаменитым. Да, они тогда в одночасье стали героями, спасли две сотни детей, двадцать семь женщин сопровождения и весь экипаж сектейнера. Только вот первый пилот спасательного корабля Отто Шнайдер отдал за это свою жизнь. Более десятка спасателей, в том числе и капитан «Кондора», получили тяжелые ранения, двое из них так и не вернулись в Космофлот.

       Все они были героями, и дети, и женщины, все до единого человека. Но видеорепортеры, по известной только им причине, а может и просто – из-за прихоти, сделали именно его, Александра Ставинского, символом той успешной операции спасения. Вся Система, миллиарды людей с трепетом следили в течение  трех дней за разворачивающейся трагедией. И сколько было ликования, когда спасательная обойма, связка четырех драккаров с борта рейдера и обычного, транспортного люггера,  вернулась к Меркурию. Доставив в целости и сохранности всех спасенных и почти весь экипаж «Кондора».

        Вот именно – почти. Потому, что два человека, первый и второй пилоты корабля, Отто и он, Александр Ставинский, остались на борту, в отчаянной попытке спасти гибнущий рейдер. И не смотря ни на что, это им удалось. И потом, никто не хотел понимать, что сильно потрепанный «Кондор» выводила к экстендеру меркурианского терминала интеллектроника корабля, а не его пилоты. Для всех важно было лишь одно – лицо героя.
Облетевшие экраны всей Солнечной системы кадры со следящей камеры чьего-то скафандра – вот он, в пилот-ложементе своего корабля, израненный, но живой. Живой! Когда спасательная команда  пристыковалась к возвращающемуся «Кондору», Отто был уже мертв, а он, Александр Ставинский, все еще жив. И вся слава досталась ему.

        Вот так он стал знаменитостью, кумиром многих юных, и не очень, дев, героем для мальчишек, мечтающих стать космонавтами. И вся его биография, все ее подробности, стали моментально всенародным достоянием. И в том числе тот факт, что он до сих пор не только не женат, но и не имеет даже подруги. И полетели на его персональный адрес  десятки тысяч видеограмм, с признаниями в любви, вздохами, поцелуями и прочим.

       Вот так и получился парадокс. Вокруг тысячи женщин жаждущих его внимания, любви и ласки, а той, единственной так и нет. И он по-прежнему один.

      А потом была Лекса. Они снова встретились на Меркурии, и он неожиданно понял, что вот она могла бы стать той единственной и ненаглядной, если бы…  Если бы…

       Свет невольно скосил глаза на сидящую рядом девушку, нет, она совсем не похожа на Лексу. Но чем-то она, до боли знакома, есть в ней что-то такое, непередаваемо близкое и родное. И вот она сидит рядом, легонько улыбается, держит в руке травинку и ждет его ответа, а он витает где-то в облаках и молчит, что, по крайней мере, как минимум, неприлично.
  - Прости, я тебя не понял. Что ты хочешь знать?
  - Уже ничего, - девушка ласково усмехнулась. – Я уже знаю ответ на свой вопрос. И более чем уверена, что ты не смог бы мне ответить, ибо ты не знаешь ответ. Во всяком случае, ты – который здесь и сейчас.

  - Но… - Свет лениво попытался протестовать, но девушка мягким, опять-таки, откуда-то знакомым жестом,  приложила палец к его губам. Прикосновение вышло неожиданно приятным и немного волнующим.
  - Тсс….  Молчи. Не спрашивай. Так надо. Ты сам так решил.
  - Опять сплошные загадки. Я совсем не помню, что бы я что-то такое решал. Я вообще не понимаю, где я? Что со мной? И кто ты?
  - Я не вправе отвечать на твои вопросы, не смотря на то, что безмерно люблю тебя. Единственное, что я могу тебе сейчас сказать, это то, что сюда, сквозь утончившуюся завесу, ты приходишь сам, по собственному выбору. Зачем, или почему, знаешь только ты.
 
       Свет потянулся, а затем сел, опираясь на руки. Внимательно посмотрел в эти неведомо знакомые и бездонные глаза и  тихо произнес:
  - Ты сказала, что любишь меня. Это правда?
  - Безусловно. Я люблю тебя. Мы все тебя любим. И мы восхищаемся смелостью и изобретательностью твоих решений и замыслов. Этим ты всегда отличался даже среди нас.
  - Среди вас? – Свет совсем потерялся в словесных кружевах. – Но, кто ты?
  - Нет, Саша. Я не могу тебе сказать этого. Ты знаешь, кто я, но не помнишь. И это твой выбор. Я чту его.

  - Но…, - бесполезный бег по кругу начинал уже немного раздражать. – А если я скажу тебе, что я выбираю все знать, ты расскажешь мне?
Прекрасная незнакомка приблизила к нему свое лицо, несколько секунд смотрела в его глаза, затем все так же нежно и ласково произнесла:
  - Не здесь. И не сейчас, - и легонько поцеловала его в лоб.


Глава 4.  Чужеродность


       Свет сидел в кают-компании рейдера и невесело поглощал успевшую остыть пищу. От души накормленный Беська умывался на соседнем кресле, но пилот не смотрел на него. Мысли человека блуждали по грустным темам, постоянно перескакивая с одного на другое, и ни на чем особо не фиксируясь.
 
       Полтора часа назад они миновали дрейфующий балкер-трамп «Эверест». Грузовой корабль, шедший до катастрофы  курсом в систему Юпитера, появился в четырех миллионах километров на левом траверзе. Иссинтрика успела обменяться данными с интеллектроникой балкера и подтвердить все ту же невеселую действительность. Экипаж «Эвереста», в котором служил пилотом однокашник Света, весельчак и балагур, Димка Ликин, исчез так же одномоментно, как и экипаж «Кондора». Не выжил никто. Корабельная интеллектроника балкера погасила скорость, остановила корабль и произвела частичную консервацию.

       Тяжело было думать о том, что где-то там, в каюте рыжеволосого Димки, по-прежнему лежит его неразлучная гитара, и ее струны наверняка еще помнят тепло его пальцев. А где-нибудь на полке, или на стене висит объемный портрет Вероники, красивой сибирячки с длинной, почти до пояса, косой русого цвета. Чей мягкий и немного чарующий голос Свет слышал неоднократно в шлемофоне своего скафандра:
  - Борт семьсот семнадцать, «Кондор». Вас приветствует терминал «Росс-орбитальный». Диспетчер посадочного коридора, Вероника Ликина. Кто на связи?
  - Борт семьсот семнадцать, «Кондор» приветствует «Росс-орбитальный». Добрый день, Вероника. На связи, первый пилот Ставинский. Приятно, возвращаясь домой, слышать твой голос.
  - Я тоже рада слышать тебя, Александр. С возвращением вас всех. Но, перейдем к делу. Борт семьсот семнадцать, принимайте данные по глиссаде и сбросьте скорость сближения на девять сотых…

        К концу второго дня, после своего возвращения на борт рейдера, Свет почти решился войти в каюту своего заместителя и друга, второго пилота Геннадия Воронцова. Зачем, он и сам не понимал. Наверное, чтобы окончательно убедить протестующее, отказывающееся верить сознание, что каюты корабля пусты, что в них никого нет. Почти решился. Но когда гермостворка каюты отошла вправо и утонула в стене, когда осталось лишь перешагнуть порог, взгляд Света упал на валяющийся на койке графический планшет, с недорисованным портретом незнакомки.
      
       И пилот неожиданно понял, что не стоит тревожить память ушедших и что их маленькие тайны так и должны остаться только их тайнами. Их миром, их надеждами и мечтами, всем, чем они жили до последней секунды. И стоя на пороге открытой каюты, Свет внезапно ощутил свою чужеродность, словно ему не место здесь, на корабле, который должен был стать еще одним склепом памяти. Словно нелепая воля случая сохранила ему и напарнице жизнь, нарушив неведомо чьи планы и теперь никто, в том числе и он, не знает, что со всем этим делать.

        И самое страшное не в этом, а в том, что ждет его впереди. Что увидит он, когда вернется на Землю? Вот, где настоящий страх, вот о чем страшно даже думать, и приближение этого момента лишь усиливает это чувство. А все потому, что подсознательно он уже понимает, что там, на планете точно такие же брошенные каюты, дома, улицы. С недорисованными картинками, не допитым соком, недосказанными, самыми главными словами.
И что тогда? Что, если они останутся единственными выжившими из всего человечества. Если вернется в сознание Иволга. И что? Ответственность перед будущим погонит их возрождать род людской с самого начала?

        А дальше? Призрачные, высокопарные слова, помешанные на идиотской, и никому не нужной философии возрождения, а в реальности  вырождающиеся,  деградирующие на кровосмешении  поколения? Растянутая на десятилетия, жалкая и никчемная агония цивилизации? Нет уж! Не бывать этому! Даже если Иволга поправится и морально переживет соприкосновение с новой реальностью.
А если не поправится? Так и останется прекрасным цветком в вазе медицинского модуля, пока не увянет окончательно.

        Свет нервно оттолкнул тарелку с недоеденным обедом и обессилено опустил голову на сжатые кулаки. Словно почувствовав настроение человека, черный как смоль, кот, одним прыжком преодолел разделяющее их пространство и устроился у пилота на коленях. Затем поднял усатую морду, что-то муркнул и уперся головой в грудь человеку.
Несколько долгих минут Свет гладил урчащего кота и пытался привести эмоции в порядок. Великое Внеземелье! Если так пойдет и дальше, то он сойдет с ума прежде, чем «Кондор» достигнет своей цели. Так нельзя, надо брать себя в руки, безжалостно сжимая  эмоции в кулак. То же мне, первый пилот героического рейдера…

       Свет молча поднялся, осторожно опустил Беса на диван и, погладив кота напоследок, вышел из кают-компании. А через мгновение, получив сильнейший удар в грудь, летел на упругий и слабосветящийся пол коридора.

                * * *

        На правом траверзе, всего в полусотне километров от  скользящего в пространстве рейдера, материализовалось колоссальное китообразное тело.  Мгновением раньше, все системы приема внешней информации «Кондора» разом ослепли и оглохли. Интеллектроника корабля, повинуясь жестко внедренному информационному императиву «впала» в состояние комы. Оглушенный, но все еще работоспособный рейдер продолжал упрямо скользить к далекой Земле, а в командном отсеке китообразного исполина яркими цветными всполохами заплясали мыслеформы:
  - Операция по девиктимизации земных кораблей закончена успешно, за исключением данного рейдера.
  - Причина, по которой управляющая система корабля не выполнила предписанные инструкции и направила его к материнской планете – не выявлена.
  - Попытка принудительной остановки «Кондора» с помощью гравитационного буксира закончилась неудачно. Буксир потерян, экипаж не пострадал. Причина тотальной деформации буксира и его последующей аннигиляции, досконально не установлена.

  - Наличие остаточного фона в искаженных областях пространства предполагает столкновение буксира с жестко модулированным пакетом деструктивной информации. С большим коэффициентом рассеивания.
  - Несмотря на наличие фактов, данная версия представляется маловероятной. Земляне не имеют в своем распоряжении систем позволяющих создавать модулированные информационные пакеты.
  - Воздействие извне? Что с обитателями Земли?
  - Оставшиеся на планете носители разума проходят первичный этап ассимиляции. Процесс успешен, все идет в соответствии с разработанным планом. На основании этого, можно утверждать, что ни одна земная особь не достигла к данному моменту функционального состояния для создания информационных пакетов данного, или предшествующих ему, уровней.
  - Расположение источника на Земле – полностью исключено.

  - Согласно плану, семьсот сорок один корабль контролирует поверхность планеты, ближние и дальние подступы к системе.  Ни один из кораблей, исключая наш «Агоорм», не зафиксировал ни  единого всплеска. Кроме того, объединенная эскадра систем Сириуса и Плеяд, идущая к Земле, находится на безопасном, исключающем любое воздействие расстоянии.
  - Наличие живых существ на корабле? Что показало повторное сканирование?
  - Повторное сканирование подтвердило предыдущие данные. На рейдере обнаружена лишь одна белковая форма жизни. Полностью соответствует реестру существ обитающих на Земле - животное из семейства кошачьих.
  - Необходимо исследовать корабль непосредственно. Произвести молекулярную деструкцию двигательной установки.
  - Приказ принят. Двенадцать секунд до исполнения.

        С борта десятикилометрового исполина, прямо в корпус безектора земного корабля ударил ослепительный, невероятно широкий луч. Чудовищный поток высокоэнергетических субатомных частиц мгновенно разрушал кристаллическую структуру любой материи, с которой соприкасался. Не взрывал, не прожигал, а именно разрушал на уровне межатомных связей, оставляя после себя быстро рассеивающееся молекулярное облако, с большой долей атомов гелия и водорода.

        Ослепительно белый луч ударил в безектор «Кондора», продержался на пределе мощности пару секунд и погас. Открывшаяся вслед за этим, картина вызвала неподдельный шок у наблюдателей в рубке «Агоорма». Абсолютно неповрежденный рейдер упрямо продолжал свой полет к далекой Земле.
  - Это невозможно!
  - Системы наведения подтверждают прямое попадание. Мощность потока максимальная.
  - Повторить попытку, немедленно.

       Однако ни второй, ни третий выстрелы ничего не дали, результат оставался тот же. Маленький и предельно примитивный земной корабль показал себя крепким орешком, заставив уже дважды обломать зубы гигантского китообразного исполина.
Всполохи мыслеформ в рубке «Агоорма» заметались быстрее.
  - Сформировать по вектору движения рейдера энергетическую ловушку второго уровня.
 Четыре пульсирующих красным цветом стержня, в одной из башенок исполина вытянулись вперед, сошлись к центру и на мгновение погасли, ощутимо исказив возле себя пространство. А в пяти секундах полета, прямо по курсу земного корабля образовалась локальная зона, буквально пожирающая энергию из прилегающих областей космоса и всего, что в нее попадет.

       Но и эта ловушка не сработала. «Кондор» прошил искусственную аномалию как горячий нож, масло.
  - Это невозможно!
  - Возможно, но при одном условии. Незыблемость корабля возведена в ранг ЗАКОНА.
  - Это означает, что земной рейдер сопровождает звездная сущность альфа уровня.
  - Но для этого должна быть очень веская причина. Более веская, чем жизнь крохотного животного. Возможно, наши сканеры что-то просмотрели.
  - Сделать запрос сквозь завесу с просьбой к сопровождающей сущности, разъяснить намерения.
  - Запрос сделан. Отзыв отсутствует.
  - Отправить на земной корабль группу разведки, класс трио.
  - Разведгруппа успешно телепортирована. Начат прием первичной информации, канал устойчивый.

                * * *

       Как бы не был подготовлен пилот спецкорабля, усталость последних дней и моральная подавленность сыграли свое дело. Свет не увидел ни начало атаки, ни сам объект, нанесший ему столь чувствительный удар и опрокинувший на пол. Болезненно ударившись затылком о едва выступающий бортик комингса, пилот потерял еще пару мгновений. А в это время, возникший в момент удара резкий, неприятный свист, оборвался где-то сзади громким хлопком. Одновременно что-то здорово полыхнуло в той стороне.

       Свет крутанулся в сторону, а затем, обратным кувырком, вскочил на ноги. И недоуменно замер на месте. Несколько мгновений осматривал  пространство коридора, затем, все так же недоверчиво обернулся. Пусто. И спереди и сзади. И только боль в теле, да едва заметный, чуть горьковатый запах чего-то сгоревшего не дают усомниться в происходящем. Свет настороженно сделал несколько шагов вперед, осмотрел место своего падения, затем область, где что-то предположительно вспыхнуло и, очевидно, сгорело без остатка.
  - Иссинтрика, доложить параметрию основных систем корабля!
Нет ответа. Пилоту на мгновение показалось, что волосы на голове зашевелились все разом.
  - Иссинтрика! Контакт!
Ошеломленный, но отнюдь не растерявшийся Свет рванулся в сторону карпона. Скатившись через несколько секунд  по финиш-площадке атриума едва не расшиб голову о нераскрывшиеся створки командирской рубки.
  - Чччерт! – Свет с размаху впечатал ладонь в экран сенсорной панели. Растянувшиеся мгновения показались ему невыносимой вечностью, прежде чем гермостворки разошлись и впустили его внутрь.

       Четыре прыжка к  оружейному сейфу, восемнадцатизначный код замка, громкий, раскатившийся эхом щелчок и холодный блеск орудий смерти. Робошлем на голову, активирующие зажимы у подбородка, апларм в руки, скоба предохранителя, экран состояния с двумя девятками.

       Дальнейшее происходило как в замедленном кино. Уже прыгнувший к командирскому ротопульту Свет, что-то почувствовал. Где-то в глубинах подсознания  зазвучал настойчивый сигнал тревоги. На какое-то неуловимое мгновение пилоту показалось, что за двойной бронею гермостворок,  находится нечто. Взгляд  человека автоматически сместился на экран отражающий схему расположения персонала корабля – пять точек!!!

       Пять!!! Две зеленых – он сам и Светлана Ивлева – Иволга. Одна желтая, в кают-компании – кот Беська. И две красных, спорадически мерцающих. Одна в районе карпона, вторая прямо у входа в команд-отсек.

       Свет еще только мягко приземлялся, разворачиваясь к опасности, как сопровождаемые мягкой мелодичной трелью гермостворки, начали плавно расходится в разные стороны.  Что-то небольшое, размером с футбольный мяч, парящее на уровне груди и  похожее на серый, дымчатый сгусток медленно вплывало в отсек.

       Рефлексы пилота  явно опережали ошарашенное видением, сознание и вскинувшие оружие руки нажали спуск прежде, чем в голове успела сформироваться первая четкая мысль. Повинуясь воле человека, апларм с тихим шелестом выплюнул сдвоенный плазменный заряд. Первый темно фиолетовый сгусток ударил прямо в серое марево, и неведомый объект мгновенно поглотила ярко оранжевая вспышка. Второй заряд сквозь открытый проем ушел в карпон и полыхнул где-то в его глубине. И в это мгновение, растянутое время рывком вернулось к своему обычному течению.

       Несколько долгих мгновений  настороженно пригнувшийся Свет стоял у командирского ротопульта, напряженно осматривая все пространство помещения. И только убедившись, что в командной рубке никого и ничего нет, вновь включился в действие.
  - Иссинтрика – контакт!
И вновь нет ответа. Свет скользнул взглядом по экранам мониторов, на двух полыхают оранжевым какие-то запросы, красного тревожного кода нет. Но это потом, сейчас нет времени разбираться с молчанием корабельной интеллектроники. Свет снова обернулся к экрану, отображающему схему расположения персонала корабля, и волосы на его голове едва не встали дыбом. Последняя, оставшаяся, красная точка издевательски мерцала в медблоке, медленно приближаясь к реанимационному отсеку.

       Иволга!!!

       Уже через пятнадцать секунд Свет был на входе в медблок, гермостворки почему-то остались открытыми, но решать эту проблему было некогда. Стараясь не шуметь, Свет проскользнул внутрь, преодолел пару отсеков и очутился у входа в реанимацию. Вход так же оказался открытым. Прижавшийся к стене пилот, выждал секундную паузу и, словно набравшись решимости, рванулся внутрь. Уже падая на колено, вскинул оружие, но выстрелить не смог.

        Прямо «в перекрестии прицела», медленно переливаясь ртутным блеском, стояла человекоподобная фигура. Стояла, немного склонившись, словно заглядывая в бокс с Иволгой. На какое-то мгновение Свет растерялся, не зная, что делать, любой промах может фатально повредить нежный бокс. И вдруг, совершенно неожиданно для самого себя, повинуясь какому-то безотчетному  порыву, медленно отвел правую руку и негромко постучал костяшками пальцев по стенке металлического шкаф-сейфа.

        Серебристо-серая фигура резко обернулась на звук, и на какое-то мгновение Свету показалось, что их взоры встретились. Но уже в следующую секунду человекоподобный объект неожиданно свернулся в яркую вертикальную нить и исчез. Оставив после себя легкий, быстро рассеивающийся запах озона.

         Продержавшееся еще пару секунд нервное напряжение спало и неожиданно обессилевший пилот, устало опустился прямо на резопластовый пол отсека.  Вывалившийся из пальцев апларм глухо звякнул и заблокировался. Свет прислонился спиной к прохладной стенке шкаф-сейфа и  зачем-то долго смотрел на мерцание световых сигналов, отражающихся в прозрачной крышке бокса Иволги. Затем повернул голову, глубоко вздохнул  и медленно закрыл глаза.


         Вот уже более пятнадцати мнут, скрываясь в тени странно изменившихся кустов сирени, Свет смотрел на раскинувшуюся прямо перед ним Площадь Химиков. Огромный, любовно украшенный мозаичными картинами и пока еще не тронутый «зеленью» Дворец Химиков, располагался правее. А на самой площади, примерно в ее середине, там, где цветущие клумбы «лимонными дольками» сходились к центру, прямо в воздухе  плавал мерцающий золотистыми всполохами шар.  Около двух метров в диаметре, дымчато-прозрачная,  сфера, изредка вспыхивая пробегающими по поверхности золотыми зарницами, мерно покачивалась в полуметре от земли. Периодически к ней подходили люди-фантомы, прижимали к ней ладони, и что-то увидев на ее поверхности, радостно смеялись. И этот смех, так похожий на смех обычных людей, больше походил на радость счастливому событию, чем на веселье. Это интриговало пилота.

       Впрочем, как и все на этой странной Земле, так резко изменившейся после прохождения той, проклятой световой волны. Мир, населенный фантомами некогда живших людей. От былой цивилизации остается все меньше. Космофлот раскидан полумертвыми стальными гробами по всему пространству Солнечной системы, орбитальные и лунные базы законсервированы и уже успели покрыться первым слоем  то ли пыли, то ли забвения. Города поразительно быстро зарастают  чем-то зеленым, въедающимся с одинаковой легкостью и равнодушием, что в бетон, что в стекло, что в высокопрочные сталь и пластик. И призраки. Кругом одни призраки, словно мертвые голограммы на экране интеллектора, который кто-то позабыл выключить.  Или просто посчитал ненужным это сделать.

        Дождавшись момента, когда площадь опустеет, Свет выбрался из своего укрытия и медленно приблизился к мерцающей сфере. Подошел вплотную, внимательно осмотрел со всех сторон. На поверхности плавают едва заметные параллели, внутри все та же дымка. И больше ничего. Простояв так около минуты, Свет набрался решимости, поднял правую руку и дотронулся ладонью до едва осязаемой и теплой на ощупь поверхности. И от неожиданности едва не отпрянул назад.

        В возникшей на поверхности рамке, словно на экране виома, появилось его собственное изображение. Свет мгновенно узнал его, и увиденное заставило его крепко стиснуть скулы. Это был фрагмент объемной фотографии, где он стоит в окружении спасенных детишек на поляне парка меркурианского медкомплекса.

        Опять!  Свет едва не застонал. Эта злополучная катастрофа сектейнера «Аркадия» словно преследует его. Неужели эта чертова сфера, чем бы она ни являлась, не смогла найти более подходящего изображения? Свет устало закрыл глаза, глубоко вздохнул  и начал медленно вытеснять из сознания вспыхнувшие болью воспоминания.

         А сфера, тем временем тихонечко и ненавязчиво зазвучала. Слаженный женский хор, сопровождаемый то ли свистом ветра, то ли еще чем-то, затянул немного печальную, но, в то же время, красивую арию. Свет открыл глаза и тут же обратил внимание на появившиеся надписи. Прямо под изображением светилась строчка: «Александр Ставинский. Местоположение – Невинномысск. Состояние – неизвестно».

        Что значит «неизвестно»? Свет едва успел удивиться этой надписи, как справа от фотографии появилась новая: «Сведения о Земной Семье». И тут же прямо под ней добавилась еще одна:
«Отец – Александр Гаврилович Ставинский. Местоположение – Невинномысск. Состояние – К-преобразование».

        Тугой ком мгновенно перехватил дыхание, и Свет едва не закричал от боли, резанувшей сознание. Отец!!! Стареющий отец, самый любимый и дорогой на свете человек! Покрытое морщинами лицо, все еще крепкое рукопожатие и шершавая, натруженная ладонь. Отец!

        А светящиеся строчки продолжали вспыхивать дальше:
«Мать – Тиона Андреевна Ставинская. Состояние – покинула этот мир, тело разрушено.
Сведения о ближайших родственниках:
… - покинула этот мир, тело разрушено.
… - покинула этот мир, тело разрушено.
… - покинул этот мир, тело разрушено».

        Одинокий человек стоял на Площади Химиков, возле слабо мерцающего шара и тихонько плакал. Оставшийся в живых, неизвестно как, неизвестно для чего, переживший все и вернувшийся домой. Вот только дома уже нет. И стоило ли возвращаться, чтобы читать эти строчки, что бы с ужасом осознавать, что те, кого любил, погибли.
«… - покинула этот мир, тело разрушено.
… - покинул этот мир, тело разрушено».

        Свет скользил затуманенным взглядом по плывущим строчкам, а горячие слезы, как сгустки исходящей душевной боли, медленно катились по его щекам. И вдруг:
«Татьяна Викторовна Язвинцева. Местоположение – Краснодар. Состояние – К-преобразование.
Александр Викторович  Язвинцев. Местоположение – Краснодар. Состояние – К-преобразование.
Юлия Николаевна Воронова-Несынова. Местоположение – Ставрополь. Состояние – К-преобразование.
Артем Воронов. Местоположение – Москва. Состояние – К-преобразование».

        К-преобразование? Это еще что за издевательство над умирающей цивилизацией? Фантомы? Те, кого не убила сразу треклятая волна, превращались в безумных призраков? Именно – в безумных. Потому, что не может нормальный человек, вот так вот, подойдя к шару, читать траурный список десятков некогда близких, но погибших людей, и при этом, радостно смеяться.

        Значит в такого, вот, фантома и превращался сейчас его отец. Его родной и любимый отец. Ну, что ж…

        Свет не в силах был помешать этому, как не смог он бы и вернуть все назад, отыграть время вспять. Это только в глупых фильмах и залихватских книжонках герои одиночки спасают мир от вторжения неизмеримо превосходящих по технологиям и возможностям пришельцев. Останавливают катастрофы вселенского масштаба сверхсуперсекретным оружием. Побеждают чужие армии парой тайных шао-линьских приемов. А в реальности все намного проще. Банальнее. Страшнее. Не зря говаривали древние русичи: «Один в поле – не воин». Не зря.

       Свет медленно отвернулся от мерцающей сферы. Как мог, вытер рукавом слезы на лице. Ему теперь не перед кем стесняться своих слез. Да и не зачем. Но одно он знал точно. Побывать в родном городе и не повидаться с отцом, не увидеть его хотя бы вот таким, он не мог. Это было выше его сил. Любовь к этому родному человеку, по-прежнему переполняла его сердце,  и звала вперед. И повинуясь этому зову, Свет медленно пошел прочь от траурно поющего шара. Туда, где когда-то располагался его дом. И в этот момент в сознание ворвался громкий и будоражащий звук.

      Свет резко открыл глаза. Каюта. Рейдер. Звук электронного будильника, пора на вахту. Значит все – сон? Сон. Иллюзия. Вот только лицо почему-то мокрое от слез. От совсем не иллюзорных слез.


       Свет сидел в спарке пилот-ложемента и неотрывно смотрел в мерцающую пропасть пространства. Совсем рядом, в соседнем кресле, свернувшись пушистым клубочком, беззаботно спал Беська. Вопиющее нарушение полетного устава. Да и не одно. Согласно этому самому своду правил, Свет обязан был находиться на вахте в скафандре. Чтобы не случилось с кораблем, пилот должен быть готов ко всем неожиданностям. Ибо от него в основной массе случаев, зависело то, как будут развиваться события дальше. И, соответственно, жизнь людей, находящихся на борту корабля. К тому же, любая, будь то полетная или орбитальная вахта, требовала наличия в пилотажном ренделе двух пилотов. Именно поэтому на выдвинутом далеко вперед плашере была установлена спарка. Спаренные пилот-ложементы.

       Если разобраться внимательнее, то Свет нарушал почти все пункты устава, касающиеся не только несения службы, но и внутреннего распорядка корабля. Вот только кому они сейчас нужны эти самые правила? Если кто-то в УОКСе (Управлении объединенным космофлотом системы) решит в наказание за столь вопиющие нарушения списать его «на берег», он с удовольствием сделает это. Лишь бы нашлись такие люди на планете. Живые люди. А пока что…

        Пока что незыблемым оставалось только одно – вахты. Пилотажные вахты, строго по графику, утвержденному настоящим капитаном «Кондора», Андреем Николаевичем Емельяновым.  Именно эти вахты, да еще вот это, «черное аки бес» создание, плюс ежедневные разговоры-исповедания у бокса с Иволгой, не давали ему сойти с ума.

        Слишком много переживаний выпало на его долю за последнее время. Иволга по-прежнему без сознания и сможет ли она прийти в себя когда-нибудь, неизвестно. Киб-интеллект медицинского блока, даже подкрепленный базой данных корабельного информатория, попросту «разводил руками». Здоровье Светланы Ивлевой идеально, даже несмотря на спорадические колебания температуры тела и сердечного пульса. Причин для такого состояния нет, но факт остается фактом, девушка по-прежнему без сознания. И надежда получить помощь на Земле исчезающе мала.

       Но и это еще не все. Последние события, произошедшие на корабле, резко перевернули всю картину происходящего. Если ранее, размышляя о случившемся, Свет считал световую волну природным явлением галактического масштаба, то теперь…

        А теперь он и сам уже не знал, что думать по этому поводу. Верить в инопланетную агрессию не хотелось. Не верилось как-то, не стыковалось. Но! На корабле побывали чужие, причем неоднократно. И доказательств этому хоть отбавляй.

        После того, как в реанимационном блоке исчезло нечто человекоподобное, Свет какое-то время просидел  у стенки шкаф-сейфа. И только когда немного пришел в себя, уже собираясь встать, неожиданно заметил на резопластовом полу отсека едва заметный след. Оставленный, вне всякого сомнения, блестящей фигурой. Тот самый, веерной формы, впервые замеченный им в оранжерейном отсеке. Утром следующего дня, после того, первого события, повертев в руках доставленные Иссинтрикой распечатки следа, он просто отбросил их в сторону, не придав значения. Тем более вывод корабельной интеллектроники гласил: «Обнаруженные в оранжерейном отсеке и указанные командиром корабля Ставинским, отпечатки на почве, идентифицировать не удалось. Наиболее вероятной представляется гипотеза, что данный след образовался случайно, в результате воздействия нескольких факторов».

         Немного позже, запросив ожившую интеллектронику, пилот выяснил, что с момента прохождения световой волны и вплоть до появления в оранжерейном отсеке Ставинского, корабельный кот Беська находился там же. Благо оранжерейный отсек сопряжен с камбузом, а Иссинтрика имеет четкие инструкции по обеспечению питанием всеобщего любимца.

         А значит, сам собой напрашивается простой вывод – пришельцы, чужие, или кто они там, осматривали корабль  уже после гибели экипажа. И обнаружив в оранжерее живое существо, явились «на опознание».

        Потом был тот самый, гравитационный объект. Проведя глубокое сканирование «темной» памяти корабля, Свет обнаружил достаточно много интересных вещей. Вот, например, фраза произнесенная Иссинтрикой, когда он уже потерял сознание:
  - Капитан! Объект, являющийся источником гравитационного возмущения, странно и беспорядочно маневрирует. Поля нет, судя по  полученным данным, это был луч. Все характеристики объекта указывают на его искусственное происхождение.

        Дальше было еще интереснее. Прежде чем следящие системы корабля странным образом «погасли», они успели зафиксировать изображение внезапно проявившегося в пространстве объекта, источника гравитационного поля. Одного взгляда на его хаотичные, словно изуродованные формы, хватило, чтобы понять его искусственное происхождение. А затем нечто колоссальное исказило пространство и полностью заглушило все следящие системы «Кондора».  Проанализировав все данные, зафиксированные системами за те короткие мгновения перед «глухотой», Иссинтрика смогла построить приблизительные контуры корабля пришельцев, рассчитать его возможную массу. Полученные данные впечатляли. Гигантский, многокилометровый кашалот.

        Но самое интересное, или может быть, печальное, в том, что, ориентировочно, этот же самый исполин,  появился на правом траверзе рейдера в то время, когда Свет пытался принимать пищу на камбузе. И снова все следящие системы корабля «ослепли и оглохли». Вдобавок, какое-то постороннее вмешательство полностью блокировало интеллектронику рейдера, оставив, однако, работоспособными все системы, контролирующие основные функции рейдера. И вновь на корабле появились чужие. Три объекта, судя по показаниям внутренних сканеров. И опять они безошибочно чуяли «живое». С одним из объектов, предположительно дымчатым шаром, Свет столкнулся на выходе из кухонного отсека. Сопровождаемый свистом и яркой вспышкой, тот пришелец исчез сразу же, после столкновения с человеком. Второй, аналогичный шар, последовал за Светом  и был уничтожен выстрелом из апларма в командирской рубке. Третий, с человеческими или, точнее, гуманоидными формами  рассматривал Иволгу и, обнаружив пилота у себя за спиной, мгновенно исчез.

        Все эти события добавили напряжения, и передвигаясь по ярусам корабля Свет излишне часто и нервно озирался по сторонам, в любой момент ожидая нового вторжения. И если это можно было еще как-то понять, то вот вспыхнувшее желание постоянно носить с собой оружие, уже явно походило на паранойю. Этак недолго и по собственной тени начать палить.  Итак уже влепил плазменный заряд в стену карпона, хорошо хоть ничего важного не повредил. Нет уж. Эту крамольную мысль Свет подавил в себе  быстро и безжалостно. Вернул апларм на место и запечатал сейф. Все. Хватит детских игрушек в ковбоев со стрелялками. Не помогут они, если что.

        Свет все так же неподвижно смотрел в мерцающую пустоту пространства. Все-таки Робинзону Крузо было несравнимо легче. Он твердо знал, что где-то там, за горизонтом есть люди и что рано  или поздно кто-нибудь приплывет на его остров. У него были вера и надежда. А у Александра Ставинского?

        И в этот момент, в тягучий океан темных мыслей ворвался четкий и уже давно ставший родным, голос Иссинтрики:
  - Капитан, согласно утвержденной программе полета, мы завершаем фазу крейсерского хода и через пять минут должны перейти в режим глубокого торможения. Требуется подтверждение.
Свет мгновенно собрался, куда только делось все темное и печальное.
  - Смену ходового режима подтверждаю. Начать торможение.


Продолжение следует.