Сумасшедшая школа. Телепорт

В вечернем эфире вчера показали твой фильм
О людях, попавших в шторм,
О чувствах, лишённых глаз.
Друзья и соседи смеялись и плакали сильно,
И думали, это про них,
Не зная, что это про нас.
Я так удивилась, когда ты сказал в интервью,
Что книгу мою прочитал,
И так ею был потрясён,
Что взял за основу сценария книгу мою.
Жаль не ты её написал,
Ведь видел такой же сон.

Так вышло, бестселлером стал мой мучительный труд,
Хотя есть много других,
Не менее странных книг.
В моих персонажах все люди себя узнают,
Хотя я писала про нас,
Все думают, это про них.
Приходится мне иногда отвечать на вопрос:
Откуда такие мысли,
Столько странных сюжетных линий?
Всегда отвечаю, что всё банально и просто
В моей монотонной жизни,
Но я люблю смотреть фильмы.

Я спрячу твой образ, вытерев пыль,
Поглубже, подальше,
За фотоальбомами, письмами, книгами.
За чёрно-белым пейзажем,
Где деревья, туманы и льдины
Вплетены в паутину мостов.
Отношения эти как нить паутины,
Язык – ни жестов, ни слов.

А ведь каждый из нас мог нормальным бы быть человеком.
Хорошо, что не вышло так,
И что мы такие как есть.
Сегодня купила кассету с одним саундтреком,
И весь вечер в наушниках
Слушала песни
О людях, попавших в шторм,
Связанных в лодке бумажной,
О волосах, не любивших шпилек,
О слабости злой и бесстрашной.
О чувствах, лишенных глаз
И выживать принуждённых,
О городах, о пустынях,
О нас, исступлением измождённых.
Флёр «Люди, попавшие в шторм»



                Глава 1
                Не все психи сумасшедшие

                Иногда хочется плюнуть на свое интеллигентное
                воспитание и таким трехэтажным матом загнуть,
                чтобы все поняли: мое терпение – понятие не
                постоянное.
                Нил

     Лучше сдохнуть, чем оказаться в дурке. Это знают все. Если вы думаете, что психам нравится в дурке, то вы сами псих. Попробуйте представить: вы в кошмарной одежде и в смирительной рубашке сидите в белой-белой комнате с мягкими стенами без окон совсем одни. Поговорить не с кем, вам всё время дают таблетки, а если вы их не принимайте, то вас бьют либо мокрыми тряпками, либо еще чем-нибудь похуже типа электрошока.
     Жутко? Депрессивно? Мрачно? Психи тоже с начала испытывают эти эмоции, потом привыкают. Так уж устроен человек, что коробочка впечатлений и эмоций у него ограничена. Ко всему можно привыкнуть – к чему-то долго привыкаешь, а к чему-то быстро.
     Анабела долго привыкала к психушке, но через год всё же, худо-бедно, привыкла.
     В психиатрическую клинику № 56 Анабела попала из-за того, что чуть не убила своего одноклассника. Да только она сама это не помнила.
     Ее посадили на лекарства, но через неделю она оказалась в психушке.
     Неизвестность – это страшно, очень страшно. И поэтому волна паники накрыла Анабелу спустя несколько секунд, максимум – через полминуты. Она кричала, плакала, орала и ее наконец-то услышали.
     Медсестра очень мало рассказала ей о том, как она попала сюда. Оказалось, что она не отключилась в смысле потери сознания, а отключилась в смысле... ну, в смысле Анабелы. 
     – Это как так? – опешила она.
     Медсестра вздохнула.
     – Твой диагноз: шизофрения со склонностью к убийству. Ты едва не прибила одну девчонку, твою одноклассницу...
     – Георгину? – Аня помнила, что до того как она «отключилась» ее обзывала самовлюбленная Георгина.
     Медсестра кивнула.
     – Да и, увы, больше я ничего не могу тебе рассказать.
     – Почему?
     – Потому что я ничего больше не знаю, – призналась она. – Мне лишь сказали: «Матрена, у нас новенькая больна шизой со склонностью к секир-башке так что не зли ее». Да-да, именно так и сказали! – заметив округленные глаза Анабелы, подтвердила Матрена.
     С тех пор прошел год, может два... Может больше, может меньше – она не помнила. Потому что они были настолько однообразны, что выпали у нее из памяти. Вот так она угробила свою юность. Ей уже семнадцать лет и ее жизни конец. Так и сдохнет в дурке, где даже ложки к столам прибивают, чтоб пациенты никому не выкололи глаз.
     Да-да Анабеле всего семнадцать лет, а она больна шизофренией. Что она делает во время своих приступов она не знала, но ничего хорошего она, то есть Ядвига, не делала.
     Психиатры сначала были в шоке – такая молодая и – бах! – шиза! Но когда они вспомн-или, что у нее слуховые галлюцинации, то верить стало легче.
     По-счастью шизу можно вылечить и ее усилено лечили, но лучше ей не становилось. Наоборот, хуже. Психиатры только удивлялись почему лекарства действуют на нее в точ-ности, да наоборот.
     Однако, шизофрения – это такая болезнь, которую должен победить сам шизофреник. Шизофренией, как правило, заболевают взрослые люди и поэтому все были до крайности удивлены тем фактом, что шизофреником оказалась двенадцатилетняя красавица.
     Принято считать, что красивые девушки – тупые эгоистичные стервы, которые меняют парней как перчатки. Но на самом деле красивые девушки часто оказываются тихими, до-брыми и умными... Из-за своей красоты они часто оказываются одни.
     Анабела вздохнула и уставилась в потолок. И внезапно ее охватила дикая, чисто волчья тоска по дому. Ей хотелось домой. Не в тот дом, где она жила раньше, а в тот дом, где ее приняли бы с распростертыми объятьями и никого бы не удивила ее болезнь.
     Эта тоска не уходила, наоборот, она стала расти, заполняя каждую клеточку ее тела. Желудок сжался и она прошептала лишь три слова:
     – Я хочу домой.
     И для Анабелы наступила ночь.

                ;;;

     – Привет, мам, как ты тут? – спросил мужчина у женщины.
     Молчание.
     – Мам!
     Женщина подняла глаза и тихо спросила:
     – Лео дома?
     Мужчина едва сдержался, чтобы не застонать.
     «Господи, мам, Лео пропал тринадцать лет назад!» – подумал он.
     Его мать пять лет верила, что Лео вернется и до сих пор верит. Она могла бы ждать его сейчас дома, но однажды один пьяный гость стал орать, что Лео накачался наркотиками и умер. Мама забила его до смерти. Так она и оказалась в этой психушке.
     Внезапно раздался шум, звон, крики. Накаченный медбраты рванули на звук.
     И вдруг Леонид почувствовал, что должен увидеть источник шума.
     – Ма, я отойду, ты никуда не уходи, – скороговоркой выпалил Лёня и побежал на звук.
     Психи обладают нечеловеческой силой. Это Леня прекрасно знал. Но он никогда и представить не мог, что худая, хрупкая девчонка может швырять здоровых накаченных парней как дети обычных кукол.
     Однако поему-то он не удивился. В суматохе никто не обращал на него ни малейшего внимания. И поэтому никто не видел, как он, а точнее его рука, невольно снял с себя амулет.
     Амулет этот был в виде полной луны на тонкой пеньковой веревке. И он был особенным. Это был амулет забвения. Этот амулет создавал некий «ящик», в который «складывал» те воспоминания, которые человеку нужно забыть. Человек забывал. Но когда амулет был не на нем, то «ящик» мгновенно открывался и человек все вспоминал.
     Вот и сейчас Леонид вспомнил то, что он не должен был помнить, чтобы не рассказать матери...
     У него на шее было еще кое-что в виде стеклянной пентаграммы*. Да только стекло было особенным. Через него можно видеть их...

                ;;;

     Говорят, что мечты и желания сбываются. На следующий день Анабела узнала, что это правда.
     Она, как обычно, была в тюрьме, как она ласково именует свою палату. Хотя это не оригинально. Так говорят, наверно, все психи и, стопроцентно, те, кто находится в неволе.
_____________
* Пятиконечная звезда.
     – Анабела! – окликнули ее.
     Ей нравилось ее полное имя и поэтому в психушке ее всегда называли полным именем.
Аней ее имели права называть только те, кому она полностью доверяла. Психиатрам она не верила. Они бесили ее сильнее маминой стряпни.
     Ее мать готовила исключительно полезную пищу. Соевый бутерброд, рыба, овощи, супы, йогурт... Никакого мяса, мороженого, чипсов... Кошмар!
     – К тебе посетитель.
     Анабела посмотрела на него с глубочайшим удивлением. Ее не навещали... почти пять лет. Да, в этой психушке она очень давно. Просто раньше она была тут только весной и летом – тогда она очень хорошо слышала голоса и у нее даже появлялись галлюцинации – а сейчас она тут все времена года.
     Однако в палату вошел мужчина. У него были темно-русые волосы и серые глаза. На вид ему было лет тридцать. Одет он был очень просто. Особые приметы отсутствуют. Такому мышлению ее научил отец ее бывшей подруги, который был милиционером и она до сих пор его придерживается.
     – Здравствуй Анабела.
     Она села на кровати и посмотрела на него вопросительно-настороженным взглядом.
     Молодой мужчина повернулся к доктору и сказал:
     – Идите.
     К ее огромному удивлению, врач ушел.
     – Вы кто? – спросила она, обретя дар речи.
     – Меня зовут Бонифаций. Можно присесть? – кивнул он на ее кровать.
     Она кивнула.
     – Итак, уверен, что ты не понимаешь, что я тут делаю и почему меня послушался врач.
     Она вновь кивнула.
     – Я пришел рассказать тебе кто ты.
     – Я итак знаю кто я.
     – И кто ты?
     – Псих.
     – Если ты называешь себя сумасшедшей, то ты не сумасшедшая. Психи считают себя нормальными, а других – психами.
     Это были ее слова, которые она повторяла каждый день всем врачам. Потом перестала. Поняла, что ей не поверят.
     – И кто же я?
     – Ответ тебя удивит и ты наверняка мне не поверишь. И поэтому пожни мою руку и доверься интуиции.
     Привыкшая ничему не удивляться, Аня послушно пожала руку Бонифация.
     «Верь ему», – прошептал внутренний голос.
     – Ты колдунья, Аня, – самым что ни на есть обычным тоном сказал Бонифаций. 
     Если бы она не держала его за руку, то решила бы, что он псих. Но внутренний голос прошептал: «Он не лжет».
     – Ведьма? – очень спокойно спросила Анабела.
     – Да, – кивнул он.
     – Я не умею колдовать... – начала она, но Бонифаций рассмеялся.
     – Меньше верь книгам, Аня! Поверь маги – настоящие маги – не умеют создавать столбы пламени и всякое такое.
     – А что умеют? И почему Вы решили, что я – маг?
     – Маги по большей части алхимики. Очень давно они создали... – Бонифаций вытащил из-за пазухи пентаграмму. – Вот это.
     – Что это?
     – Через это стекло можно понять маг ты или нет.
     Анабела вопросительно вскинула бровь.
     Бонифаций поднял пентаграмму на уровень глаза.
     – Что ты видишь?
     – Ваш серый глаз.
     – Если бы я был магом, то ты увидела бы другое, – сказал он, снимая с себя пентаграмму и доставая мобильник.
     – И что же?
     – Сделай тоже, что сделал я, – скомандовал Бонифаций.
     Анабела послушно поднесла пентаграмму к глазу и посмотрела сквозь нее.
     «Обычная стекляшка», – подумала она и Бонифаций вдруг щелкнул ее на телефон.
     – Смотри.
     Аня послушно опустила пятиконечную звезду и посмотрела на фотографию...
     Недавно Анабела спросила у одного психиатра почему одни люди орут, а другие теряют голос, когда испытывают шок. Тот же ей объяснил, что когда человек получает шокирующую весть, то у него возможны только эти две реакции. Но молчать или орать – это зависит от характера человека. Аня человек сдержанный. И поэтому онемела.
     На фотографии было очень хорошо виден ее глаз, который был... ее родной цвет глаз был очень странным и она никак не могла понять какой у нее цвет глаз: то ли зеленые, то ли серые, то ли карие, но одно она знала точно - они ни капли не похожи на глаза, которые были на фотографии.
    Зрачок был сужен до размера жирной точки; радужка была фиолетовой с белыми линиями и очень напоминала чароит.
     – У нормального человека таких глаз не бывает, – спокойно сказал Бонифаций.
     Анабела тупо кивнула.
     – Один человек увидел твои глаза через пентаграмму и поэтому мы узнали, что ты – маг.
     К ней вернулся дар речи.
     – Это может быть фотошопом.
     Фотография пугала ее до потери пульса и поэтому ее мозг рьяно отрицал увиденное. Этого бедолагу можно понять. Дико было представить, что у нее такие глаза.
     – Шестнадцатилетние подростки не болеют шизофренией.
     Аргумент был железный. Именно поэтому ее словам, что она ничего не помнит никто не верит. Ну, до того, как она сказала, что она – Ядвига. Тогда поверили. Наверно, у нее был дикий взгляд.
     – Ты хочешь провести здесь всю жизнь? И умереть тут? Тут тебе не помогут. Лекарства только сводят тебя с ума. 
     – Не хочу... – сказала она тихо, но с таким отчаяньем, что Бонифаций едва не прослезился.
     – Тогда пойдем со мной.
     Она посмотрела ему в глаза и спросила:
     – Куда?

                ;;;

     Знайте, быть телепатом – это настоящее дерьмо. Ты знаешь о человеке ВСЁ! Как же часто он слышал: «Ах, как бы я хотел(а) быть телепатом!».
     Девчонки хотят читать мысли для того, чтобы узнать что о них говорит тот парень в которого они влюбились. Парни – чтобы знать правильные ответы. Полезно, не спорю. Да только они не представляют какого это – читать чужие мысли...
     – О-о, как же здесь офигенно готовят бифштекс! Не то что эта женщина, которая смеет зваться моей мамой.
     – Господи, когда же Ира от меня отстанет...
     – Наконец-то принесли мою утку! А то я жду-жду...
     – Зачем они меня сюда притащили? Я бы в «Алису» поиграла. Я на последнем уровне. Так нет! Им видетеле надо отпраздновать мою днюху, хотя я прекрасно могла бы отпразд-новать ее дома с компьютером! Так нет же! Затащили меня в это убогое кафе, а потом в кино потащат!
     Мысли звучат в точности как голоса. Даже громче. И поэтому Нил часто путает мысли с голосами.
     – Что будете заказывать? – флегматично спросил Нил. Когда читаешь чужие мысли, то становишься абсолютно безразличным ко всему и плюешь на все с высокой колокольни.
     – Шведский... – начала дама с «идеальной» фигурой, но Нил ее перебил.
     – Его у нас нет. Это кафе, а не ресторан файв стар. Да и вообще с вашей фигурой, а точ-нее с ее отсутствием, лучше не заказывать шведские столы.
     Дама надула губы. Только его пофигистический характер помог Нилу не передернуться от отвращения.
     – Как ты смеешь хамить моей жене? – прошипел кучерявый очкарик, иллюстрация к слову «ботаник».
     – Я не хамлю. Люди просто обижаются на факты, – с откровенно скучающим видом сказал правдоруб Нил.
     – Это у меня нет фигуры!? – то ли вслух, то ли мысленно заорала дама. – Да Сеня всег-да говорит, что у меня идеальная фигура!!
     – Ваш муж математик? – вопрос Нила был настолько нелепый, что вмиг погасил нака-ляющуюся атмосферу.
     – Да, а что? – хором сказали супруги.
     – Потому что ТОЛЬКО для МАТЕМАТИКОВ идеальная фигура – ШАР.
     И быстро пошел к другому столику, зная, что эта парочка будет катать жалобу, но его не уволят. Благодаря своему дару Нил знал много интересного и поэтому его тут крепко держали.
     Когда он наконец-то отработал свои часы, то с радостью пошел домой.
     Прохладный ветер охлаждал его горячее лицо и он с радостью вдохнул дыхание осени. Под ногами приятно шуршали опавшие листья. Жаль, что сейчас вечер, а не день. Тут оч-ень красивый осенний пейзаж. Нил очень любил осень. Она отражала его внутренний мир.
     Листья опадают, словно дни, когда он чувствовал надежду на нормальную жизнь, и ос-таются голые ветви, которые пугают по ночам маленьких детей. Ветви острые и безнадеж-ные, как и его будущее.
     И чем ему заняться в жизни? В принципе он мог стать телохранителем какой-нибудь важной шишки.
     Нил пнул камешек и тот весело полетел в лужу, встревожив сидящего там голубя.
     «Я здесь сижу, никого не трогаю, а меня чуть не прибили!» – мысленно визгнул голубь.
     – Извини, я тебя не увидел, – шепотом извинился Нил.
     «Откуда он знает что я подумал?» – озадачился голубь. Как животное он особенно ост-ро чувствовал сверхъестественных существ. Люди тоже чувствуют колдунов и считают их странными без всякой на той причины. Просто странный человек и всё.
     – Я мысли читаю, – шепотом ответил Нил.
     Голубь с удивлением на него посмотрел и окончательно улетел.
     – Мысли читаешь? – спросил кто-то. Нил внутренне напрягся, готовясь отправить чело-веку волну боли. Когда ты телепат, то пытаешься узнать о телепатии абсолютно всё. Вот и про трюк с болью он прочитал в книге «Паутина звезд», где телепатом была девчонка-кап-ир*.
     – Не бойся, я не считаю тебя сумасшедшим, – успокоил его человек.
     Нил расслабился.
     – Мой тебе совет: общайся с голубями потише.
     Животные тоже думают. Вот Нил и слышит их мысли.
____________
* О том, кто такие капиры вы можете прочитать в книгах «Душа вампира», «Солнце в но-чи» (там более подробно), «Потомки проклятых» и в самой «Паутине звезд». Автор: я.
     – А откуда Вы узнали, что я телепат? Я же мог быть просто добрым парнем, который извинился перед птицей.
     – Ну-с, я с тобой говорю не вслух.
     Нил резко обернулся. В сумраке он различил хрупкую фигуру. Наверно девушка.
     – Да?
     – Да.
     – Мысли звучат громче слов, так что явись, – резко сказал Нил.
     Фигура послушно стала приближаться к нему. Когда человек был в двух шагах от Ни-ла, он увидел, что это девушка лет двадцати с длинными волосами. Из-за темноты он не мог разглядеть ее более подробно.
     – Ты действительно телепат, – не то произнесла, не то подумала девушка.
     Почему мысли звучат как голоса?!!! Из-за этого его считали сумасшедшим, а те, кто понимал, что он телепат – шарахались от него как от прокаженного.
     Нил достал фонарик и направил его на человека. Это была темно-русая девушка. От резкого света она закрыла глаза.
     – Я ослепну! Убери фонарь! – возмутилась она.
     – А я сойду с ума с вашими слуховыми мыслями, – парировал Нил.
     «Слуховые мысли? Надо же такое придумать», – подумала девушка.
     – Вообще-то я это легко придумал, – честно ответил Нил.
     – Телепат, я же не считаю тебя психом. Убери фонарь. Я хочу помочь.
     – Ты – не считаешь. Да только если кто-то меня увидит, то решит что я псих. Так что...
     «Может, станем под фонарь?».
     – Какой фонарь?
     «Там. Я покажу».
     Нил убрал фонарик.


                Глава 2
                В тишине Пьяного леса

                Есть тёти, как тёти. Есть дяди, как дяди.
                Есть люди, как люди. Есть ****и, как бля-
                ди. Но в жизни бывает порой по-другому:
                есть дяди, как тёти. Есть тёти, как дяди.
                Есть ****и, как люди и люди, как ****и!
                Нил

     Несколько людей сидели в фургоне и ехали в...
     – Почему этот лес называется пьяным? – спросила Анабела. Она уже три минуты сидела с низко опушенной головой, чтобы никто не видел ее несчастного лица, набираясь мужества на такой интересный вопрос.
     – Наука давно предполагает возможность путешествия во времени и пространстве через так называемые кротовые норы или червоточины. Это туннель между измерениями, который позволяет мгновенно перемещаться из одной точки Вселенной – в другую. Ученые не знают как открыть звездные врата. Но мы знаем места, где планета сама создала порталы.
     Пару минут в фургоне была тишина. Нарушила ее Анабела:
     – Это, конечно, круто. Но Вы не ответили на мой вопрос. Чего его так прозвали?
     – А зачем мне отвечать? Сама увидишь!
     Анабела откинулась на спинку кресла. Если бы не ощущение, что на нее кто-то смотрит, то она бы вообще не спросила.
     Смотрел же на нее Нил. Его заинтересовал разум Анабелы. Он чувствовал в ней еще один разум. Спящий разум.
     «Она что беременна?» – подумал Нил, «щупая» ее разум. Аня опустилась чуть ниже и Нил ощутил, что спящий разум начинает просыпаться.
     «Нет. Я ошибся. Что же это за разум?» – думал Нил, смутно догадываясь, что она шизик.
     – Приехали!
     Ребята стали выходить из фургона.
     – За мной и не отстаем!
     Никому из них даже не пришло в голову куда-то уходить. Они были рады, что наконец-то нашли себе подобных. Что их ведут в то место, где их не будут пичкать лекарствами, которые им нафиг не нужны.
     «Никто не будет считать меня сумасшедшей», – подумала Анабела.
     «Меня научат блокировать телепатию», – подумал Нил.
     «Пожалуйста пусть там мне расскажут как прогонять этих призраков!», – мысленно взмолились парень и девушка.
     Анабела заметила, что тут в основном ее сверстники. Здесь была лишь одна-единствен-ная четырнадцатилетняя девочка. У нее был болезненный вид и такой взгляд, словно она всё знает.
     «Такую не удивит даже НЛО которым управляют розовые слоны», – подумала Аня.
     «Как нельзя точное сравнение», – оценил Нил.

                ;;;

     Пьяный, или же Танцующий, лес носил говорящее название. Ни одно дерево не росло прямо. Они извивались, изгибались, сплетались в кольца, но не были прямыми. Тут не бы-ло ни травы, ни животных. В лесу царила гробовая тишина. Их шаги казались всем оглуш-ающими.
     Внезапно раздался выстрел.
     И Нил вдруг почувствовал, что спящий разум проснулся, полностью ноукатировав бод-рствующий разум Анабелы.
     – Что это было? – пискнул кто-то.
     – Я на ветку наступил, – виновато пробормотал парень.
     Половина облегченно вздохнули. Другая половина нахмурилась.
     – Нихерасе наступил! – возмутилась Ядвига голосом Анабелы. – Да я чуть инфаркт не хватила! У тебя вообще мозги есть, а?!
     Парень виновато потупил взор.
     – Отставить орание! Пошли за мной!
     – Куда же нам идти-то? У тебя же фонарик, – тихо пробурчала Ядвига.
     Сейчас был вечер и от этого лес делался более зловещим. Но в него тянуло так сильно, словно тут был огромный магнит, а в них – железки. Хотя, в крови есть железо.
     Как говорится, беда не приходит одна. Вскоре погас фонарик.
     – Отлично, – пробурчала Ядвига.
     Нил нахмурился и сделал неожиданную вещь. Он мысленно схватил змею (так он пред-ставлял себе Ядвигу) и разбудил кошку (Аня ассоциировалась у него с кошкой).
     – Ты можешь заткнуться? – вспылила девушка-медиум.
     – Заткнуться?.. – эхом повторила Анабела.
     – Да, блин, заткнуться!
     – А я разве что-то говорила? – спросила она, ощупывая свою голову.
     – Отставить разговорчики! У девчонки по-видимому был приступ, вот и не помнит что болтало ее второе «Я».
     Они возобновили шаг, но девушка-медиум спросила:
     – Извините, но нам говорили что маги не сума...
     – Да, маги обладают такими дарами, что назвать их можно только психами. Люди лечат магов таблетками, но они только ухудшают состояние. Анабеле давали слишком много ненужных ей таблеток... и вот результат. Сделали из нормальной девчонки сумасшедшую.
     – Слушайте, а меня там вылечат? – спросила Анабела.
     – Да тебя вылечить можно даже здесь, если не давать тебе таблетки и приспособить к нормальной жизни!
     Их попутчик вдруг остановился. И они заметили голубоватый туман.
     – Что это?
     – Мы близко.
     Ребята стали медленными шагами идти вперед.
     А Анабела... она вдруг почувствовала что-то. Или увидела. Ей показалось, что всё пер-ед ней раздробилось на сетку. Потом квадратики превратились в светящиеся шары, а пот-ом в прямоугольники. Казалось, только шагни в этот прямоугольник и...
     – Дальше вы идете сами, – сказал попутчик.
     – Почему? – спросил Нил.
     – Потому что я не маг. Я простой человек, хоть и двоюродная сестра одного колдуна.
     – А как мы узнаем куда нам идти?
     – А она вам на что? – кивнула она на четырнадцатилетнюю девочку.
     Все посмотрели на нее и она сказала:
     – Желтый кирпич.
     – Верно. Даже если с вами не было Всевидящей, то вы бы не потерялись. Идите прямо в голубой туман, а потом по дороге из желтого кирпича.
     Кто-то прыснул.
     – Это придумали после прочтения «Волшебника из страны Оз». Так что... Удачи!
     И она ушла.
     Проводив ее взглядом, ребята какое-то время неуверенно топтались на месте.
     – Ну что, пошли? – спросил Нил.
     А что им еще оставалось делать?
     Кто-то включил музыку. В гробовой тишине она казалась им оглушающей.
     – Ты чего?! – хором спросили они у Всевидящей.
     – Мне страшно, а музыка успокаивает, – честно сказала она.
     «Храбрая же... Аж призналась, что ей страшно», – подумал Нил
     – А почему ты выбрала именно эту песню?
     – Это моя любимая. Давайте наконец пойдем!
     И они послушно пошли под песню «Жертва» группы «Флёр».
     «Нанизаны звуки на тонкую нить
       Ты можешь связать меня, можешь убить.
       Меня это вовсе не будет смущать,
       Я может быть даже не буду кричать»
     Чем дальше они шли, тем сильнее сгущался вокруг них голубой туман.
     – Странный же туман...
     – Это не туман, – внезапно очень уверенно сказала Анабела.
     – А что же?
     – Это Пыль.
     Она сказала это так, что все сразу поняли, что это слово нужно писать с большой буквы и что это не обычна пыль, которая появляется, если долго не убирать комнату.
     – Пыль?
     – Да. Это Пыль Космоса. Самих звезд. Вселенной.
     Она говорила тихим колдовским голосом в котором была такая непоколебимая уверенность в собственных словах, что никто не подумал с ней спорить.
     «Ты холоден, хмур, ты не можешь согреть.
       Зажги мое платье, я буду гореть.
       Сломай мою руку, ударь об косяк
       Я так извелась, что согласна и так», – когда зазвучали эти строки, они были возле...
     Это нельзя назвать ни столбом, ни разрезом, ни дырой, ни чем-то еще. Это можно было назвать лишь одним названием...
     – Звездные врата, – не сговариваясь, хором прошептали они.
     Они остановились лишь на мгновение – когда шептали. Когда это мгновение прошло, они стали медленно идти в световую дыру. Когда пришла очередь Анабелы, она не колеб-лясь вошла в голубой свет.
     То, что произошло дальше, прекрасно описывали последние строчки песни. Темнота-а, тишина-а, темнота-а, тишина-а, темнота-а, тишина-а, темнота-а, тишина-а, тишина-а, тиш-ина-а, тишина-а, тишина-а...



                Глава 3
                «Мне не холодно, я не боюсь» © Флер «Жертва»

                – Меня бросил парень.
                – А у меня ноготь сломался.
                – Блять! Ты меня вообще слышишь? МЕ-
                НЯ БРОСИЛ ПАРЕНЬ!
                – А у меня ноготь сломался.
                – К чёрту ноготь! У меня горе!!!
                – Хочешь узнать как я его сломала?
                – Ты невыносима... как?
                – Я стояла на крыше, сделала шаг,
                но потом поняла что хочу жить, заце-
                пилась за карниз и поднялась. Но
                сломала ноготь.
                – Как ты оказалась на крыше?
                – У меня папа умер...
                Из группы «Sad story». В Контакте

     Анабела даже не открыла глаза, а уже застонала. Было больно и холодно. Ей казалось, что ей сломали все кости и сейчас она в морге.
     Почему-то она вспомнила один день, когда ей было холодно практически также.
     Ей было двенадцать лет и именно в этом возрасте она начала слышать голоса. Вообще-то она и раньше их слышала, но скрывала это. Она не была дурой и понимала что ее посадят на лекарства. Но когда ей стукнуло двенадцать ее родители узнали, что она «того».
     Об этом догадывались и ее одноклассники, а когда эта инфа подтвердилась, то для нее начался ад.
     – Аня. Ань! – окликнула ее тогда Машка Федорова.
     Двенадцатилетняя Анабела оставила кроссовок и посмотрела на Машу, которая шнуровала свои кроссовки.
     – Что?
     Маша вскинула голову и попугаем повторила:
     – Что?
     Анабела растерянно моргнула, но промямлила:
     – Ты меня окликнула...
     – Нифига я тебя не окликала! – воскликнула Маша.
     – Но я же слышала... – пробормотала вконец сбитая с толку Аня.
     – О-о-о, – потянула она. – У нашей сумасшедшей Анечки опять приступ.
     Когда тебя называют психом, то ты необычный. Когда тебя называют сумасшедшим, то ты сумасшедший.
     – Я нормальная! – возмутилась она, чувствуя, что на глаза набегают слезы.
     – Сумасшедшая! – воскликнула Машка и ее поддержала Яна
     – Сумасшедшая!
     Буквально за секунду все девчонки стали выкрикивать это слово.
     Не выдержав этого унижения, Аня завыла как раненный волк, хотя ее – такую милую, добрую и хрупкую как физически так и душевно – язык не поворачивался назвать волчи-цей.
     Но жесткие и тупые девчонки, у которых в голове одни парни и смайлики, неожиданно остановились. Но не потому, что они почувствовали раскаяние. Нет, они были слишком юны и тупы для самого настоящего раскаяния после которого смотришь на мир другими глазами и жаждешь всем помочь.
     Но они замолчали... И всем сердцем хотели, чтобы Анабела заткнулась.
     Замолчали потому, что все как одна почувствовали...
    Их головы словно стали стеклянными, а мозги словно заледенели. «Словно» потому что такого не может быть... Но они это чувствовали. Чувствовали так же хорошо, как и то, что их мозги заледенели. В голове был гул и дикий режущий кровь звон, который и пугал, и выводил из себя. Казалось, что к этому стекледению добавили еще и ледокол, который должен окончательно вынести им мозг в самом прямом смысле...
     – Эй, красотка, вставай! – вырвал ее из воспоминаний хриплый бас.
     «Это мне?» – удивилась Анабела. Как и все добрые и красивые люди она не замечала красоты своего тела и зацикливалась на своих недостатках, желая их исправить. Им гово-рят об их красоте, а они ее видят очень редко. И поэтому самосовершенствуются.  Совер-шенство должно быть совершенно. Навряд ли обладатели истинной красоты вообще осоз-нают, что следуют этой фразе.
     – Эй! Ты вообще можешь глаза открыть?
     Анабела послушно попыталась открыть глаза. Удалось ей это лишь с третьей попытки. Удалось от шока. Она поняла, что она не слышала этот голос. Не слышала в том смысле, что говорили-то не вслух...
     «Телепатия что ли?» – подумала она, машинально рассматривая куда она попала. Пер-вым что бросилось ей в глаза были кляксы желтого, зеленого и голубого. Пару раз моргн-ув, зрение Анабелы вдруг резко стало сверхчетким, если сравнивать его с теми кляксами, которые на самом деле были...
     Она лежала на холодный, попросту ледяных кирпичах желтого цвета, которые были покрыты инеем.
     «Вот почему так холодно», – подумала Анабела, вставая.
     Зеленые кляксы оказались высокими и пышными елями, которые были красиво покры-ты снегом и инеем. Эти ели были такими красивыми особенно в свете солнца, которое со-здавало на них радужные разводы, что Анабела не могла поверить в такую красоту.
     Вдоволь налюбовавшись на эту красоту, Анабела вспомнила о других.
     Проснулась только она одна. А если кто-то и проснулся, то не подавал никаких призна-ков. Но стояла и двигалась только она одна.
     Анабела бросилась всех будить. Все вставали медленно и двигались еле-еле.
     – К-к-как ж-ж-же х-х-х-холод-д-д-дно! – в сердцах* сказал Нил.
     Когда все разомнули свои конечности было уже темно. Нет, они не колупались три ча-са – тут просто удивительно быстро темнело.
     – Да... – потянула девушка-медиум. – Секунду назад небо было голубое-голубое. А сей-час темно-синее.
     – А еще через секунду будет совсем черным.
     Анабела вовсе не огрызалась – просто предполагала.
     – Анабела права, – вдруг сказала Всевидящая. – И поэтому лучше идти пока еще можно хоть что-то увидеть.
     Как оказалось дорога из желтого кирпича светилась в темноте. И проходила через про-пасть.
     – Это, конечно, круто, – пробормотала девочка-медиум, глядя на мост.
     – Не боись. Он крепкий, – заверила ее Всевидящая.
     – Ты уверена? – скептически спросила ее медиум. Мост выглядел очень шатким и как-им-то... слабым, что ли?
___________
* Со злостью.
     – На все сто. Я его не видела – значит все будем целыми.
     – Хм...
     – Мы ничего не решим, пока будем тупо стоять тут! – не выдержал Нил. – Скоро будет так темно, что мы не будем видеть даже свои руки, если поднесем их так близко к глазам, что рискуем их выбить!
     Все передернулись. Нил всегда умел пугать. Кто из них телепат?
     Первой пошла Всевидящая.
     Нил с интересом изучал ее сознание. Хотя «изучал» было слишком сильно сказано. Скорее он... осматривал. Да. Это слово идеально подходит.
     В ее сознании был сущий бардак. Такое ощущение, что в ее башке пронеслось торнадо и смело с полок все книжки, блокноты, ручки, карандаши и никто не торопится это убир-ать потому что всё раскрыто и ей интересно во всё это посмотреть.
     За Всевидящей пошли другие. Анабела немного задержалась, но пошла. Ей не хотелось оставаться одной.
     «Не смори вниз, не смотри вниз, не смотри вниз», – эта мысль билась у нее в голове от-бойным молотком.
     Нилу начало это надоедать и он применил к ней один приемчик, который окрестил «Туманом».
     «Ничего плохого не будет», – заткнул он свою совесть.
     У Анабелы вдруг поплыло перед глазами и она почувствовала как голова становится очень тяжелой, а глаза наливаются свинцом.
     «НЕ СПАТЬ!!!», – мысленно рявкнула на саму себя Анабела. Не хватало ей еще засн-уть при переходе по мосту.
     Страх исчез. Осталась лишь одна цель – дойти до конца. Ей казалось, что если она пер-ейдет этот мост, то сон как рукой снимет.
     «Ну вот. Ничего плохого я не сделал. Уверенность в себе никому не помешает. Пора перестать играть в игрушки – как реальные, так и виртуальные», – подумал Нил.
     Когда они все ступили на землю, то облегченно вздохнули.
     Когда же Анабела ступила обеими ногами на землю, то «сонное умирание» ушло.
     «Как же это странно. Еще более странней, чем все мы», – подумала Аня, которая даже представить себе не могла, что очень скоро увидит такие дикие и сумасшедшие вещи, что прогулка по мосту станет для нее детским развлечением.

                ;;;

     Они стояли с отвисшими челюстями и смотрели на небо.
     – Боже, как красиво, – восхищенно прошептала Анабела.
     Это было не простое небо. Не наше обычное, ночное небо. В этом мире на небе можно было с легкостью увидеть всю Вселенную.
     – Это же Земля! – вдруг заорал парень.
     Всё их внимание мгновенно приковалось к маленькой голубой планете с зелеными пят-нами и белыми разводами. И – что самое дикое – когда они начали ее пристально рассмат-ривать, то она вдруг... приблизилась. Причем за мгновение. Раз – была далеко, два – зани-мала полнеба.
     Сказать, что они были в шоке и прострации – это значит сказать абсолютно ничего.
     Они могли бы еще очень долго простоять в немом удивлении, если бы кто-то не кашля-нул. В идеальной тишине звук кашля был равносилен выстрелу. Они вздрогнули и их род-ная планета резко отдалилась.
     – О-о-о, новенькие на Нибире! – услышали они звонкий мужской голос.
     Резко обернувшись, они увидели мужчину лет двадцати пяти – тридцати с рыжими во-лосами, очень белой кожей и красивыми, ярко-зелеными глазами. В его руке был фонарь, который испускал золотисто-оранжевый свет, а на губах – широкая улыбка. От него исхо-дило тепло и дружелюбие и поэтому ребята сразу успокоились.
                Глава 4
Чаепитие на другой планете

                Ложишься спать в 21:00 в детском саду
                – ты крутой, в школе – лох, в институте
                – ты герой.

     Рыжеволосый даже пальцем не пошевелил – ворота сами тихо открылись и подростки последовали за ним. Они абсолютно не боялись рыжего. Они уже успели узнать, что его зовут Рафаэль Салмаз и у него есть манера задавать напрочь лишенные логики загадки типа:
     – Чем ручка похожа на деревянный стол?
     – Э-э-э-э... Они из дерева? – предположила Радмила.
     – Нет!
     – Они есть в комнате? – рискнула Анабела.
     – Опять мимо!
     Трое телепатов не участвовали в этом. Они знали, что он придумывает загадки на ходу и чисто для того, чтобы их развлечь.
     Дом у Рафаэля был очень уютным, особенно сад. В этом она, Аня, убедилась на следу-ющее утро, проснувшись раньше всех. Она по жизни была помесью «совы» и «жаворон-ка», что очень мешало спать.
     Если бы Рафаэль не разрешил им всем «гулять там, куда душа клянчится», то она бы и не посмела выйти в сад, в котором было море самых разнообразных цветов, но она, к нес-частью, не могла их толком разглядеть – было темно. Но она вдыхала их аромат и очень ярко видела эти цветы. Так же ярко, как и ночное небо, на котором до сих пор были видны другие Галактики.
     «А я могла бы увидеть Галактику «Сигара»?», – улыбаясь, подумала Аня и... увидела.

     От волнения у нее перехватило дыхание.
     Она долго, очень долго, смотрела на эту прекрасную Галактику. Так долго, что ее начала бить мелкой дрожью.
     Вдруг она заметила кое-что интересное: но-чное небо словно подернулось оранжевой дымкой. Нет, Галактику было видно, но плохо.
     Анабела задумчиво хмыкнула и склонила голову набок.
     – Интересно, – пробормотала она.

;;;

     Она продрыхла еще два-три часа. Когда Аня проснулась, то было светло. Она с интересом посмотрела в окно и... если бы от внешнего мира ее не отделяло стекло, она бы из него, окна, выпала.
     Небо было оранжевым-оранжевым, с золотистыми разводами, и было щедро украшено звездами. А вместо Солнца была какая-то красная планета...
     «Марс», – поняла Аня. Однажды она видела Марс на Земле летом, где-то в августе. Он был похож на звезду, только в десять раз больше.