2-xxiv проигранная прогулка в прозрачном

                XXIV

  Переодевается прямо в перистиле и Муция. Появляется атриенсис:

  – Моя госпожа! Люди Гая Лициния Гопломаха принесли много денег золотом и эти церы, – он подаёт таблички.

  – Иди оприходуй, доложишь управляющему. Должно быть пятьдесят тысяч, - молодая женщина открывает церы и читает вслух. – «Ждём в Портике».

  – Что за деньги? Это что вы вчера провернули, подруги? Вместо того, чтобы самим откупиться от прогулки, вы ещё плату за неё получили? Ну и ловко!

  Парис объясняет Секстии ситуацию, а Присцилла выслушивает служанку, которую посылала посмотреть обстановку возле и в самом Портике Помпея. На улице немноголюдно, всё спокойно. Солнечно и жарковато. Да и в цирке и в театре по приказу принцепса устроены представления, толпа там. Хозяйка говорит Фелиции:

  – Что, сестрёнка, пойдём?

  – А может, поставите вокруг себя слуг, словно ширму?

  – Нет, Вера, это наоборот внимание привлечёт. А так пройдёмся спокойно, как ни в чём ни бывало. Будто нам никакого дела нет, что на нас довольно-таки прозрачная одежда. Правильно, Фабия?

  – Согласна.

  – Сестрёнки, я за вами, погляжу на реакцию прохожих.

  – Конечно, можешь уже выходить, Шрамик.

  Вскоре за ней, отдав приказание готовить и накрыть скромную трапезу, отправляются и Присцилла с Фелицией. До портика Помпея они доезжают в носилках. Слуги пронесли их вдоль его короткой стороны, туда, куда подошла Вера поприветствовать Гопломаха и Сига. Патрицианки вылезают и также спокойным шагом направляются к молодым людям. Некоторые прохожие удивлённо провожают их взглядами. Девушки поднимаются по ступеням в портик, кивнув юным всадникам. Не только эти двое победивших в мур, но почти все встречающиеся мужчины затрудняются отвести взгляды от Фелиции и Присциллы. Их беседы прерываются, а головы поворачиваются вслед. Да и некоторые женщины ведут себя также. Словно ничего не замечая, Муция заводит с подругой разговор о перекрытии здания. Они задирают головы, чтобы посмотреть на него.

  Молодые красавицы идут по самой освещённой стороне. Солнце то глядит на них вместе с мужчинами, то прячется за колоннами. Прелестницы беседуют об узоре антаблемента. Увидев около Веры трёх юношей, подходят к ним, и Фабия интересуется:

  – Скажите, молодые люди, вы согласны, что колонны коринфского ордера, – она проводит пальчиком по каннелюру сверху вниз и обратно, – подражают девичьей стройности?

  Не дав юношам времени что-либо сообразить, девушки поворачивают и проходят дальше по короткой, западной стороне. Присцилла любуется, снова задирая голову, капителями, чудными мраморными листьями аканфа, делится впечатлениями и приглашает поактивнее участвовать в эстетическом диалоге и Парис. Та возражает, что и базы из тёмного гранита весьма достойно украшают ствол колонны с противоположной капителям стороны. Конец её фразы заглушает раскатистый хохот. Прямо рядом, слева от них, Театр Помпея, квириты смотрят комедию. Сзади и справа цирк, тоже многоголосо шумящий соответственно ходу ристалища.

  Ещё раз повернув, минуют мрачноватое здание старой Курии и снова идут по более длинной галерее огромного прямоугольного в плане сооружения. Какая-то бедно одетая девчонка-подросток, спиной к ним стоявшая у колонны, неожиданно развернувшись, хотела пойти, но налетела на Фелицию и упала на мягкое место.

  Эта девушка весьма недурна, стройна, с тончайшей талией. Зелёные глаза, короткие очень светлые волосы. Немного веснушек нисколько не портят её красивое лицо с сочными влажными губами и милым подбородком.

  Амазонка тут же подаёт ей руку, поднимает на ноги и, будто отряхивая ей тунику и потирая ушиб, гладит смущённую своей неловкостью отроковицу.

  – Пожалуйста, простите! Я не хотела…

  – Ничего, девочка. Ты сама нигде больше не ушиблась? – Парис рассматривает девчонку, поворачивая её так и сяк. – Бедняжка! Клянусь Марсом, я боюсь за твоё здоровье! Нужно особое притирание на место ушиба. И осмотреть бы его. Но при всех же мы не будем глядеть. Да, бедная ты девочка? – та кивает. – А то здесь, думаю, хватает желающих кое на что поглазеть. Сестрёнка, ты не против, если я осмотрю несчастную у тебя? Это совсем близко, не беспокойся, бедняжка. Ты же никуда не торопишься? – подросток мотает головой. – Ты свободная? Живёшь в Городе? – два кивка.

  Муция тянет Ребилию:

  – О Геркулес! Пойдём, дома поговоришь.

  – Да, идём. А ты, бедная девочка, не пойдёшь. Вдруг тебе это повредит?

  Взяв на руки отроковицу, Ребилия продолжает путь вместе с подругой. Та рассказывает одну историю о Портике Помпея. Они, уже втроём, поворачивают в последний раз, шагают чуть быстрей. На этой стороне тень погуще, им приходится почаще обходить некоторых прячущихся от излишнего тепла и не собирающихся сторониться квиритов и перегринов. Вот подруги уже шествуют мимо своих воздыхателей, трогающихся в сторону дома Фабии. Спустившись по ступеням, девушки беспрепятственно доходят до носилок - амазонка усаживает девчонку в свои - доезжают в них до дома, проходят в атриум.

  – Клади пострадавшую на это ложе, сестрёнка. Девочка, располагайся удобнее. Эй, принесите-ка притирания! Ксана, там возле угла дома хромой мальчишка остановился. Сбегай, дай ему пару сестерциев. Устала, сестрёнка?

  – Немного устала, но это ничего. Вот славно прогулялись!..

  – Мы не помешаем, девушки? – входят Сиг с товарищем. – Здравствуйте!

  – Добрый день. Проходите в перистиль, устраивайтесь. Мы вскоре к вам присоединимся, станем вместе обедать.

  Едва эфебы вышли, Парис, перевернув доставленную на живот, садится рядом с ней, откидывает её тунику, снимает нижнее бельё, разглядывает, поглаживает и ощупывает девичью попку:

  – Та-а-ак, синяка нет ни справа, ни слева. Так не больно? Здесь ничего? Так нормально?.. Как тебя зовут?

  – Диания. Нигде не болит.

  – Чудесное имя! Ты слышишь, Присцилла? Диания! Прелестно! – продолжает Ребилия осмотр стройных ножек, поглаживая бёдра. – А меня – Фелиция. И я очень рада нашей встрече! Хотя сожалею, что некоторым образом послужила причиной твоего падения. Я так испугалась, когда ты упала. И сейчас очень беспокоюсь. Точно нигде не больно? Поклянись.

  – Благодарю вас за заботу, Фелиция. Я сама виновата. Клянусь Венерой, нигде не болит. Только вот тут чуть-чуть, – девочка дотрагивается пальчиком до левой ягодицы.
  Муция, сдерживая улыбку, наблюдает, забирает пару принесённых Меланто притираний. Служанка взяла первые попавшиеся из унктория, поскольку госпожа не уточнила, какие нужны. Приходит Вера. По знакам подруг сразу проходит в перистиль.

  – Ты слышала, Присцилла? Венерой!.. Диания, что это ещё за «вас»? Надеюсь, мы станем подругами, раз уж судьба столкнула нас. Ах, несчастная моя подружка! Болит вот здесь? – Парис целует указанное место.- Скоро пройдёт, девочка, - ещё раз лобзает. – Вот так. Завтра уже не должно болеть. Тем более сейчас я вотру тебе одно хорошее средство. К тому же я беру его из рук Присциллы, священнослужительницы, высокопосвящённой фламины, почти понтифика, любезно приютившей нас с тобой.

  – И вам спасибо, Присцилла! – говорит ей девочка.

  – Благодари Бессмертных, Диания, благодари Кибелу и Венеру!

  – Вот так. Скоро всё пройдёт, подружка, – Парис ласково втирает ароматические составы в обе ягодицы. – Вот и замечательно, и чудесно! – С усилием оторвавшись, она надевает девчонке бельё и поправляет тунику. – Ох, твоя одежда испачкалась. И всё из-за меня. А тут ещё порвалась!.. Чем занимаются твои родители?

  – У меня только мама. Она немного рукодельничает.

  – Наверное, это она так расшила твою тунику? Очень красиво!

  – Да, это мама. А ещё у меня две младшие сестрёнки.

  – Так они, пожалуй, потеряли тебя сейчас?

  – Не знаю.

  – Диания, подружка, я виновата, прости. Присцилла, у меня с собой нет денег…

  – Поняла. Сколько? – Муция посылает за монетами Ксану, передавшую, что домин заждались в перистиле.

  – На новую тунику для моей подружки.

  – Ах, Фелиция! – Диания даже присела. – Не нужно, - она поглядела сзади на одежду. - Там легко отстирается, а порвалось совсем чуть-чуть, можно незаметно зашить…

  – Перестань, подруга. Не хочу слышать. Если не примешь – значит, ты меня не простила и не хочешь дружить. Прости, меня, Диания! – протягивает Парис руки к новой знакомой. – Прости!

  – Конечно, Фелиция, - обнимает её девчонка. – Спасибо тебе!

  Фабия велит пришедшей Ксане:

  – Ступай с этой девушкой, купи ей новую тунику, да смотри не дешёвую какую-то, а чтобы Каниния Ребилия не была недовольна. Возьми что-нибудь поесть, да побольше, на пятерых, и отнеси ей домой. Можешь взять помощника. Ещё дашь денег на небольшую жертву, пусть сходит в храм Кибелы. Всё запомнила?

  – Да, моя домина, – рабыня отходит к выходу ждать Дианию.

  – Подружка, ты мне так понравилась! Если хочешь, приходи завтра опять в Портик Помпея, в полдень – прогуляемся. К тому же посмотрю, как лечение подействовало. Договорились?

  – Да. Спасибо!

  – Не за что. Тебе спасибо. Ты такая добрая, такая хорошенькая. Иди, подружка. Вот эта служанка тебя проводит. До завтра! – Парис обнимает девочку и быстро целует в сочные губки. – Мы же теперь подружки. До встречи, красавица!

  – До свидания, Присцилла. До свидания, Фелиция! Благодарю за всё! – и Диания уходит.

  – Хоть я и испытываю сильное чувство к другой красавице, я рада! Благодаря вынужденной прогулке встретила такое сокровище!

  – Буквально на дороге валялось!

  – Верно, Муция! Нет, всё-таки просто замечательно! Такая милая девочка, послушная, мягкая, любвеобильная, я это чувствую…

  – Бесподобные и прелестные! – входит Гопломах. – Мы совсем потеряли вас.

  – Идём-идём, – отзывается Ребилия. –

                Только сразу оговорим,
                Что мы пьём сколько и что захотим.

  – Согласны! Лишь бы поскорее пришли уже к нам!

  Прохладно поприветствовав юношей, Муция и Парис ложатся за стол.

  – О Киферея! Сестрёнки! Это было великолепно! – восторгается Вера. – Видели бы вы себя со стороны! Даже в галерее о том, чтобы рассматривать знаменитые картины, ни у кого уже не было и речи!

  – Мне очень понравилось, - делится Фабия. – Ловить, точнее, ощущать на себе такое множество таких мужских взглядов – так возбуждает! Клянусь Кипридой! Большое удовольствие я получила!

  – До мужских взоров, – амазонка глядит на Гопломаха, – мне, естественно, дела нет. А вот несколько женщин, по-моему, не остались равнодушны. Что, естественно, не может мне не понравиться!

  – Признаюсь, сестрёнки, я вам позавидовала. Два молодых человека клялись всеми Богами, что не уснут спокойно, пока не встретятся с вами ещё раз. А две девушки, бывшие с ними, сказали… Как вы думаете, что?

  – Как-нибудь обозвали нас наверняка, – вслух говорит Парис, а, поманив Муцию и Шрамика и когда те придвинулись и нагнулись поближе, шепчет. – Думаю, они сказали: «Белокурые! ШЦшки! Совсем стыд потеряли!

  – Тоже так думаю, – соглашается Присцилла.

  – Возможно, – предполагает Сиг, – эти девушки сказали что-то вроде: «Посмотрите, что позволяют себе эти аристократки! Раньше в таком виде смели показываться только в собственных  опочивальнях, и то без света – ныне же являются средь бела дня и всенародно!»

  – Это что, из речи какого-то оратора? – с иронией вопрошает Ребилия.

  – Никто не угадал, – объявляет Секстия. – После того, как молодые люди сказали, что не смогут спать спокойно, пока снова не встретят вас, их спутницы произнесли: «Мы тоже». Тут-то как раз и подошла к ним я…

  – Шрамик, извини. Сиг, Гопломах, вы почему не пьёте вино? На нас не смотрите, мы будем только сладкую воду.

  – Но…

  – Но как договаривались, – поддерживает Муцию Парис. – А не то сейчас пойдём оденемся. Вера, продолжай, пожалуйста. Что там эти девушки?..


Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2011/12/01/1474


------------------------
106) антаблемент – перекрытие, опиравшееся на колонны.
107) каннелюры – желобки на колоннах.
108) капитель – верхняя часть колонны, опирающаяся на её ствол.
109) аканф – растение с листьями причудливой формы, которые украшают капитель коринфского ордера.
110) база – нижняя часть колонны, опора для её ствола.
111) Театр Помпея – первый каменный театр в Риме, возведён Помпеем Магном (Великим) в 55 г. до н.э., вмещал 40 тысяч зрителей.
112) цирк – ближний, Фламиниев Цирк.
113) перегрин – чужестранец.