Ловец жемчуга

Артемий Шпановский был настоящим, с его точки зрения, вампиром. Его внешний облик вряд ли попадал под каноническое описание вампира. Высокий, румяный, как говориться кровь с молоком, слегка располневшая копия Аполлона Бельведерского с наивным лицом подростка, сложно ожидать в таком типаже вампира. Этому помогли фильмы и книги о вампирах, которые особенно в последнее время стали активно появляться в неповторяемом разнообразии. Вечный страх ночи, породил существ воплощавших весь потаенный ужас: невероятно быстрых, чудовищно сильных, ненасытных, алчущих человеческой крови. Боязнь смерти сделала их бессмертными, но проклятыми Богом, способных однако превращать людей в вампиров. Но чтобы оставить себе право на жизнь, вампиров обрекли поголовно спать в гробах, вне зависимости от вида смерти и места захоронения, бояться солнечного света и чеснока. Последнее и вовсе повергает в шок, чеснока даже не все микробы боятся, а вампир вроде должен быть сложнее организован. Со светом, хоть как то можно понять, есть фотофобия, аллергия на солнечный свет, в крайних случаях приводящая даже к летальному исходу, но уж никак не к сгоранию до пепла. Да и собственно кровь. Кровь конечно жидкость витальная, но в фильмах и книгах вампиры буквально хлещут ее из любых людей, как алкоголик ворвавшийся на винные склады после недельного воздержания. Сложно представить себе существо питающееся только кровью или способное выпить все до капли из организма, это какой желудок надо иметь, чтобы пусть даже не пять, а литра три разом выпить (на вид они все ребята худые, куда в них столько влезает, даже при очень быстром метаболизме), а самое главное какой может быть метаболизм у мертвеца, пусть даже и ожившего? Зачем ему чем-то вообще питаться и раз уж что-то есть на входе должно же быть нечто и на выходе? А еще легендарная способность превращаться в нетопыря. Ну, это уж точно сказками об оборотнях навеяно, раз одни могут в волка, то другие в летучую мышь, которая летает и кусает своих жертв, пьет из них кровь, то что в Европе таких видов и вовсе нет, никого особенного и не интересует. Кстати уж об оборотнях, почему именно в волка, не тигра, льва, медведя в конце концов, который куда как опаснее? Да потому, что придумали все это безграмотные крестьяне, скот которых, а порой и самих крестьян в лютые зимы и голодные года волки уничтожали чудовищно и жестоко, волк-то как раз падок на дикую ярость, в угаре которой рвет все стадо, а съедает всего одну овцу. А так как с простым волком любой может справиться, то любая крупная особь должна быть злым оборотнем, которого во так на ура простым железом не убить (а нужна осина, дерево на котором повесился Иуда, хотя откуда осина взялась на Аравийском полуострове тоже вопрос) и непременно серебро, которое и против вампиров тоже помогает и которому неоткуда было взяться в таком количестве в те времена, чтобы из него оружие делали, да и сейчас как-то непрактично. И особенно трогательно преображение оборотня в полнолуние, это-то каким образом? У луны нет своего света, он видна в отраженном солнечном, тогда оборотни наоборот в полдень должны были бы становиться огромными злыми волками, которые едят людей, и тоже превращают их в оборотней, опять-таки укусом. Если посчитать, то получается, что на Земле уже должны были жить только вампиры и оборотни, едящие видимо друг друга, людей уже или бы полностью съели или превратили в тех или других.

Но все это не умоляло факта существования Артемия в человеческом облике, но с вампирским нутром. Он не кидался на людей, не пил кровь и тем не менее, сам смеясь над мистическими книжками и фильмами покушался каждодневно на человеческие жизни. Как и всякому хищнику ему нужны были жизни жертв для поддержания собственной жизни. Хотя самого себя Шпановский считал «ловцом жемчуга». Его промысел был также тяжел и опасен, но стоил того. Чтобы получить желаемое ему надо было нырять глубоко в океан личности своих жертв, проходить через течения их настроений и волнений, выдерживать гнет разочарований и обид, холод расставаний и одиночества, вырываться из водоворотов отчаянья и преодолевать гроты забвений. Только пройдя все это он оказывался у раковины их души, которую надо было вскрыть тут же, вытащить ее на поверхность сознания не представлялось возможным. Каждый раз он удивлялся тому, что все самое светлое и доброе скрыто так глубоко и надежно в человеке. Всякий позитив, доброе воспоминание, увлечение, надежда, лежали так глубоко и столь сильно скрывались, что можно было подумать, обратное. Люди стеснялись мягкости и доброты, не хотели демонстрировать свою заботу о ближних, открещивались от нежности и понимания, будто основными ценностями стали хамство, цинизм, жестокость и грубость. Этими отрицательными эмоциями Артемий питаться никак не мог, только крохи тепла, света, любви и доброты, давали ему силы. Но добывать их было очень сложно. Легко забрать радость у влюбленного, он открыт и переполнен позитивом, и потерю частички счастья не только не заметит, но и легко восполнит. Но много ли вы видите в толпе людей, на улице действительно счастливых людей. Проявляющиеся признаки радости чаще всего носят бытовой характер. Выплата зарплаты, покупка новой вещи, получение новой должности и так далее. Все это радости на час. Очень скоро про них забывают и они оседают так глубоко в памяти, что осознать их почти не возможно, да и затираются очень легко, любым негативом, которого гораздо больше: подрезали на дороге, пришлось стоять в очереди, нахамили на улице, не заметили новую прическу. Множество отрицания порожденное нежеланием людей понимать другу друга и хотя бы элементарно уважать. Поэтому работа Артемия была так нужна людям. Работа у него была дорогая и престижная – психоаналитик, под стать были и клиенты состоятельные, измученные своим состоянием, опустошенные душевно столь же сильно, насколько велики были суммы на их банковских счетах. Буквально говоря в его приемную приходили люди раздавленные жизнью. По существу в них не было никаких эмоций ни плохих ни хороших, точнее первых было так много, что их уже невозможно было разбить на градации, а вторых так мало, что их нельзя было уловить. Возвращая этих людей в их «босоногое» детство, единственное время где они были по настоящему счастливы, Шпановский проводил реконструкцию личности, а сам упивался позитивной памятью своих клиентов. Никогда он не забирал всего и не отбирал самое яркое. Тонкой ниточкой он тянул самое яркое и теплое сквозь мрак и холод опыта и цинизма. Забрав свою долю, он наслаждался тем, как клиент буквально расцветал на глазах, заряжаясь оптимизмом. Правда спустя несколько месяцев они снова возвращались раздавленные и опустошенные. А ведь с каждым разом положительного в них оставалось все меньше. Но как ни странно, найти можно было многое. Артемий не в силах был понять, почему они не способны на это сами. Порой проходя по улице, он нырял в море эмоций окружающих сопереживая им и удивляясь, как люди не видят радостного в самом простом и очевидном. Теплый день, радостный весенний дождик, красивые снежинки, опаляющая жара, все то, что можно получить совершенно бесплатно и чего так ждали в детстве, теперь только раздражало, с первой оттепелью приходила грязь, с зимой морозы, весенний дождь заставал без зонта, с жарой появлялись мошки, все принципиально было не так как надо. А может все дело было именно в том, что никто вокруг не знал, как оно должно было бы быть так как надо? Только дети пышущие жизнью и старики на которых уже ощущалось дыхание смерти могли по прежнему радоваться вместе с Артемием любым проявлениям природы, форме облаков, цветам на клумбах, случайным звукам музыки, но их Шпановский никогда не обирал, не мог себя заставить забрать первую и последнюю радость. Он конечно же понимал, что это не совсем так, но в детстве любая радость первая, а в старости последняя.

Правильнее было бы сказать, что Артемий теперь не покушался на светлое в случайных прохожих, особенно детях и пожилых людях. Долгие годы он тренировал свою способность. То, что у него есть – умение питаться человеческой энергией, Шпановский осознал в возрасте шестнадцати лет, точнее уверился в том окончательно. До этого проявление дара было спорадическим и заканчивалось тем, что  Артемий начинал немотивированно веселиться, когда вокруг него наблюдалось глубочайшее уныние. Поняв природу своего дара, юный энергетический вампир пустился во все тяжкие с учетом возраста. Его жертвы не умирали от истощения или страха, их жизнь постепенно превращалась в сплошное уныние. Из нее пропадали все краски и радость. А их мучитель все никак не мог остановиться. В округе, в общем-то, тихом спальном районе, резко выросло количество самоубийств, детских болезней и смертей стариков и никто не мог дать этому логичного объяснения. Сначала кивали на экологию, потом, конечно же, на паранормальные явления и пришельцев. Зазванные экстрасенсы очень порадовали начинающего вампира. Их он из вредности испил до дна, доведя практически до безумия. Но как раз с этого момента Артемий и стал задумываться о своих поступках. Он рос в интернате, где только старая учительница русского языка проявляла к нему искреннюю заботу (Шпановский писал полные тоски и юношеского протеста стихи), она была его единственным читателем и поклонником. Ласково указывая ему на слабые места, учитель добивалась оттачивания выражаемой мысли и отработки собственного стиля у ученика, который считал каждую строчку совершенной и самобытной. И вот однажды, в пылу полемики взбешенный Артемий испил чувств этой женщины, радость ее лучших дней. Их нашлось неожиданно много и поразительно разных. Она не умерла, нет, но сразу же стала похожа на тень. Впервые испугавшись содеянного, Шпановский попытался вернуть все обратно, но не смог.

Теперь, он, не мучаясь, пользовался эмоциями и памятью своих пациентов, поскольку забирал то, чем уже давно и никто не пользовался, позволяя людям получать самые грубые  и сильные эмоции. Смакуя тем, что они никогда уже не вспомнят. Нельзя было сказать, что душа человека, его аура или что-то там еще –  чистая энергия, необходимая вампиру чтобы жить. Но в отличие от своих эпических собратьев, он научился не только брать, но и давать. Конечно, он не мог передать полученную энергию другим людям, но мог отплатить им иначе.  И сегодня получив столь много, он поднялся на второй этаж своего особняка (так как принимал на первом), переоделся и отправился к детскому дому, находящемуся в том же районе. В этот дом он регулярно переводил средства и просто привозил разные игрушки и вещи, после каждого его посещения дети были в неописуемом восторге, искрясь радостью и задором. У Шпановского не было семьи и детей. Какая семья может быть у того, кто живет чужой энергией? Он до сих пор не может понять дар это или проклятье. Но сейчас он очень надеялся, что сможет скрасить жизнь нескольким десяток ребятишек, подарив им немого внимания, заботы, дав им возможность надеяться на лучшее.