Встреча с шаманом

Пришла суббота, и мой взгляд радовало синее небо и относительно чистый, насколько это вообще возможно для города, воздух. Два предыдущих дня над городом стояли дым и смог, в сердце царили тоска и безысходность, на улицу совершенно не хотелось, но и дома невыносимо было сидеть.
Но сегодня, повторюсь, мой взгляд радовало синее небо и относительно чистый воздух.
Выполнив утреннюю пробежку, приняв душ, я была готова к поездке. Легко перекусив, прихватив пару сумок с едой для деда, я спустилась вниз, где у подъезда меня ждал автомобиль.
– Здравствуй, Олег, – говорю я довольно и радостно. – Готов морально к поездке?
Олег встает из машины, принимает мои пакеты и кладет их в багажник.
– Конечно. Чуть не проспал. Хоть умыться и поесть успел.
– Ээээ, – покачала я головой. – Так дело не пойдет. Ты еще ничего для своего тела не сделал, не пробудил его, даже зарядку не сделал, а уже есть пошел! Запомни: еда идет только после тренировок. Поехали, путь долгий.
Около 250 километров… Мне нравится ездить. Но большие расстояния любить перестала, потому что несколько часов бездействия утомляет.
Итак, ехали мы к моему дедушке по отцовской линии.
До 18 лет я с ним практически не общалась, поскольку родители всячески сторонились этого странного, угрюмого старика. А потом случилось неожиданное: я серьезно заболела, и врачи не знали, как мне помочь. Точнее, знали примерно, и стоило это совсем не дешево, и растянулось бы очень надолго. Родители обратились к старику за помощью. Обычно тот лечил за деньги, причем брал много, да и родственников не величал, для него все были одинаковы, но тогда, когда мы приехали к нему за помощью, он посмотрел на меня пристально и сказал:
– Внучке родной помогу просто так. Но тяжело больна, мало будет одного раза, придется еще ездить ко мне и ездить в течение года раз, а то и два в месяц.
Никогда не любила старость, но, глядя на деда, понимала: я хочу состариться именно так. Силы и бодрости в нем чувствовалось больше, чем у многих молодых и крепких мужчин.
… Дед мой оказался еще тем хитрым засранцем. Хватило-то и одного сеанса, но во мне он углядел искру и решил меня заманить в дебри своих знаний, а деньги не взял, чтобы родители перестали его бояться и поверили в то, что он раздобрел.
Ну да, как же…
Когда я приехала к нему во второй раз, то даже в дом не попала: вручив мне корзину, дед повел меня далеко в лес, где мы просто общались, он показывал мне разные травы, рассказывал их свойства и учил жизни в лесу.
В общем, мне всё это жутко понравилось, и впервые за свою жизнь я понимала, что такое свобода.
– Вика, слушай, а какой он по характеру?
Пустившись в воспоминания, я не сразу услышала вопрос Олега.
– Ну… Вообще ему около 80, хотя выглядит моложе, под 60. Он странный, и всё, что он делает, по определению является странным. Но дело не в старческом маразме. Он никого не жалеет и ко всем относится как к назойливым мухам, мол, не мешай мне заниматься делами. Тебя никто не будет жалеть, и сочувствовать тебе тоже никто не будет. С другой стороны, сочувствующих твоей проблеме у тебя легион, а толку – никакого.
– Он такой суровый?
– Нет, просто на эту ерунду себя тратить не собирается: он и так знает, что эту самую ерунду за него выполнят другие. И, кстати, странным я его уже давно не считаю.Олег, не пугайся так, со мной он обращается еще суровее, но, как видишь, я жива и здорова.
Это было правдой. Дед никогда не жалел меня, я ни разу не услышала от него ласкового слова. Он вообще не проявлял никаких эмоций, и со временем я поняла преимущество такого отношения: в моменты неудач никто меня не осудит, а в моменты побед я и сама могу за себя порадоваться.
… Впрочем, я не могу отрицать того, что рядом с ним я всегда собрана и как будто сама по себе.
В последние дни октября листья успевают окончательно слететь с деревьев и равномерно устлать землю. Голый лес… Мы ехали по дороге, я любовалась природой, мой взгляд не мог насытиться синевой неба…
Через два часа мы остановились. Олег неслучайно сделал остановку именно в это время: мы как раз подъехали к озеру и сейчас с удовольствием дышали свежим, кристалльно чистым воздухом, смотрели на гладь воды, и от счастья мне хотелось кричать. Собственно, именно этим я и занялась, а Олег с удовольствием ко мне присоединился.
– Однажды дед сказал мне, что природа – истинный храм Бога, и люди потому болеют, что однажды оставили этот храм. Только на природе человек обретает покой. И дед сказал, что тот, кто не понимает гармонии природы, истинный дурак.
Подкрепившись, мы отправились дальше. По внутренним ощущениям я поняла, что дед уже знает о нашем приезде: взамен мыслям и воспоминаниям пришли концентрация и собранность. Зная, что меня ждет в ночь, я предпочла подремать…
Проснулась я оттого, что меня будил Олег. Первое, что я увидела, так это высокий дом из бревен. Дом прямо сиял чернотой, и люди предпочитали обходить его стороной. Неудивительно, что дед даже не стал заморачиваться по поводу забора.
– Приехали. Как ты нашел этот дом, Олег?
– Ты же сказала, что дом пугает людей. Его издалека видно, и совсем не хочется здесь бегать. Я готов. Взял всё, что нужно.
– Эээ, Олег, перед смертью тебе ничего не нужно. Дай-ка всё лучше мне. – Забираю пакет с документами, фотографиями, деньгами и еще какой-то ерундой, какую человек может схватить в результате волнения. – Возьми лучше продукты. Пойдем. Оставь все волнения, не трясись ты, как осиновый лист. К таким людям нужно бежать, а бояться нужно жизнь прожить не так.
Я поднялась и только собралась постучать, как дверь отворилась. Уж не знаю, кого или что ожидал увидеть Олег, мне не удалось увидеть его реакцию.
Свет падает на старика лет 60. Хочется назвать его обычным, но первое, что сразу смущает, это осанка. У старика идеально ровная спина, будто беды, несчастья и болезни обошли его стороной. Средний рост. Длинные седые волосы сплетены в косу сзади. В чертах лица угадывается примесь коренных народов дальнего востока.
Лицо покрыто густой сетью морщин.
Старик энергично выходит на крыльцо, и в каждом его движении сила. Взгляд очень собранный, сконцентрированный. Кажется, что тебя видят насквозь.
В общем, я знала, что все эти детали, мысли проносятся в голове Олега с необычайной скоростью, и Олег совершенно не знает, что делать: то ли пугаться, то ли благоговеть.
– Здравствуй, дед, – говорю я. Всегда рада видеть его, но эта радость – тихая, как будто в присутствии этого человека всё встает на свои места.
– Уже поздоровались. Больного привела? Пора бы уже понять, – говорит дед, глядя Олегу в глаза, – умирать не страшно, жить страшнее. Наворотите делов, а потом кто-то разгребать должен. Надо брать с вас больше.
Внутри тепло и сухо. Очень чисто. Пахнет хвоей.
Дед по образованию был инженером, – встреча с Силой у него произошла уже потом, – и он как-то так устроил, что пол у него в доме всегда был теплый. Олег, как мужчина, тут же всё понял, глаза его сдержанно блеснули, но слова не сказал: больно уж боялся деда.
С удовольствием снимаю обувь и прохожу дальше. Олег идет следом, кладет на стол пакеты с едой.
Я любила этот дом. Что-то во мне просыпалось, стоило только переступить порог. Дом был для меня средоточием силы и собранности. Одновременно с этим он был полон покоя и тишины. Всё это делало меня целостной.
Зашел дед, посмотрел на нас и сказал:
– Вика, твой гость идет со мной, посмотрю его, а ты пока что завари чай. Возьми те травы, что мы с тобой на 22 июня собрали.
Даже не посмотрев на Олега, дед направился в комнату, где всегда проводил целительство. Мой друг, побледнев, посмотрел на меня и отправился следом. Улыбнувшись, я принялась за дела. Первым делом запарила травы, затем разложила продукты. Конечно, старик вовсе не требовал заботы, но он учил тому, что человек всегда должен что-то делать, ибо без движения люди превращаются в свиней.
В общем, не успела я разлить чай, как снова была не одна.
– Пейте чай, подкрепитесь, силы понадобятся. Никакого мяса, только фрукты и творог. Я пошел готовить баню, а ты, Вика, приготовь дубовый веник. Другу своему скажи, чтобы крапивы себе набрал для веника. Благо, тут у меня ее цело поле растет.
Через пару часов, когда приготовления завершились, Олег направился в баню. Дед уединился в комнате для целительства, и я слышала звуки бубна, шаманскую песню.
Вечерело. Зная, что моя помощь больше не нужна, я отправилась на улицу, где приготовила себе дров для костра. Что-то во мне прошептало: «Пора», – и я постучалась в баню, сказала Олегу, чтобы он завершал свое мытье.
Через пару минут мой друг вышел из бани, мокрый и трясущийся.
– Боюсь.
– Иди давай, дурак. Не зря же деньги такие отдал.
Последние слова придали ему сил, и он уже чуточку смелее направился в дом.
Я же осталась совершенно одна. Радуясь уединению, развела огонь, села поближе, ибо поздний октябрь дальневосточных земель никогда не побалует теплом, и полностью расслабилась.
Всё больше облаков плыло по небу, но чудесным образом запад был чист. Я наблюдала закат. Мне не нужно было никуда спешить, и я жадно ловила каждый миг, полностью отдаваясь ему. Мне кажется, тот человек неимоверно счастлив, кто может остаться здесь и сейчас и отдаться красоте мира.
Я любила осень: через голые ветви деревьев, даже в лесу я могла видеть небо, облака и чувствовать бесконечность. Осень всегда напоминала о том, что мы бренны, что за жизнью придет смерть, что всё накопленное придется отдать. Может быть, кого-то пугали такие образы, но мне они шептали о вечности.
И, наслаждаясь закатом, я не переставала шептать слова благодарности. Неведомо кому.
Осень…
Солнце окончательно опустилось за горизонт.
Мне всегда казалось, что с наступлением темноты в мир приходит магия. Днем я  ощущаю благодать, а ночью – замираю перед неизвестным… Смеркалось, а сумреки всегда были особым временем. Привычные детали приобретали другие очертания. И два мира – ночной и дневной – наслаивались один на другой.
Услышала крик из дома. Вспомнила деда.
Я никогда не спрашивала, что же за встреча с Силой произошла у него. Поначалу мне не хватало смелости, а потом поняла, что прошлое не имеет значения: неважно, кем мы были, важно – кем мы стали…
Стремительно наплывала тьма, но я всё еще могла разглядеть, как тучи заполняют собой всё небо. Холодало, но, благо, я догадалась прихватить с собой теплую одежду.
Ветер стих.
Я сама не заметила, как стих ветер, отдаваясь воспоминаниям…
Потом я осознала, как повезло мне сидеть в эту ночь у костра. Начал идти снег, и с каждой минутой он становился всё гуще. Костер трещал, даря мне тепло, а мир вокруг стремительно становился белым.
Мое сердце замерло от восторга.
Я услышала скрип двери, и перед моими глазами появилась кружка. Я с удовольствием приняла ее и начала пить травяной чай с медом. Я знала, что сейчас получу ответы на свой немой вопрос. Дед всегда читал мои мысли.
– Когда человек оказывается наедине с природой, все его ложные личности начинают пропадать. Рядом нет никого, кому нужно было бы что-то доказывать, только безличностный мир. Когда вся эта игра спадает, человек расслабляется, он остается наедине с собой. Он неожиданно для самого себя осознает, что ничего из себя не представляет, внутри только пустота. Для пропитанного значительностью человека это весьма тяжелый удар. Вот почему раньше тебя мучил дискомфорт: ум гнал тебя прочь.
Дед встает и уходит, я слышу, как скрипит снег под его ногами, а я всё сижу, пью из термо-кружки горячий чай и бесконечно наслаждаюсь…
Снег превратился в снегопад, и тишина заполняла всё мое бытие. Каждая клеточка моего естества трепетала от восхищения перед волшебством этой ночи. Хотелось кричать от счастья…
Что-то во мне постоянно расширялось… Мгновение стало вечностью…
Мыслей не было. Мне казалось, что я слилась с миром, наше сознание стало общим… Хотелось целовать снег, хотелось обнять весь мир.
На самом деле не существует слов, через которые я могла бы передать всю эту красоту, всю эту магию и мое состояние.
Я знала: всё остальное не имеет никакого значения.
На этом и закончим.