Избранный

              /   продолжение   /

     - Но вы же знаете...,- начал юлить Изя.
     - Да, я все знаю,- перебил его Цвика,- монета сейчас не у вас, но вы её законный
   владелец и должны вернуть свою собственность. Даю вам на это сутки.
     - А, если я откажусь?- как-то растерянно спросил Изя.
     - Не советую,- мягко сказала Сара,- я этого бандита знаю уже сорок лет. Если ему
   что-то захочется, он это получит, чего бы ему не стоило.
     Изя ещё не успел опомниться от беседы с супругами Гольдберг,- как крепкими руками
   был посажен в "Шевролет" и мигом доставлен на работу.




                Глава 17.    А   МЕЖДУ   ТЕМ...


     "Мастер золотые руки", было почетным званием во времена бывшего СССР. Но человека,
 умеющего делать все и при том на высоком уровне,во все времена называли "золотые руки".
 И, если, эти руки соприкасались с чем то очень ценным, то иногда частички этого ценно-
 го,давали им неплохие дивидены.
     У Соломона Гриншпуна,бывшего фальшивомонетчика,а в настоящее время израильского пен-
 сионера, были,действительно, золотые руки. Из-за этих самых ручек, он отсидел в колонии
 строгого режима "от звонка до звонка", десять лет.
     Даже в свои семьдесят восемь Соломон был строен, утром легко пробегал  пять ки-
 лометров по улицам Хайфы, носил всегда одни и те же старые джинсы "Лэвис", и тенниски,
 которые менял чуть ли не кадый день. Ещё он любил хорошую обувь, с содроганием вспоми-
 ная ту, что он относил в те проклятые десять лет,любил он хороший коньяк и красивых жен-
 щин.
     Весь этот джентльменский набор он хотел иметь ещё в Союзе, а для этого ему пршлось
 заняться незаконным делом. Благо,бог талантами его не обидел. В криминальных кругах он
 был известен под "кличкой" Ленин. Почему Ленин? А кто это знает. Может потому что под-
 делывал исключительно двадцатипяти рублевые банкноты, где портрет вождя красовался сле-
 ва, или потому, что на груди он по молодости, или по глупости сделал наколку с таким же
 профилем.
    Как он после отсидки попал на свою историческую, знает только он и Бог.  Он сам
 иногда говорил, что об этом можно написать хороший роман.
    В Израиле его оценили мгновенно. Так что без работы он был считанные месяцы.
    А когда с утра пораньше к нему почти ворвался адвокат Розенблат, господин Гриншпун,
 давно привыкший ничему не удивляться, только прветливо улыбнулся гостю.
    Старая лиса почуяла : "Будет дело, и с большим наваром".

                /   продолжение     следует     /