От Сталинграда до Люксембурга. ч16 Прощай, Люксемб

   
                ПРОЩАЙ, ЛЮКСЕМБУРГ!

      Федор Бичехвост постоянно осматривал охраняемую ими территорию сборного пункта, глядя, не набедокурили ли чего люди, были здесь и беспокойные подростки от 14 до 17 лет.
   
     За время плена сдружился он с бойкими парнями, и они держались вместе. Вот и теперь Алексей Сальный, Андрей Железняк, Анатолий Ваулев, Илья Вячин, Николай Новицкий и Филлип Панин помогали ему поддерживать порядок среди всей людской массы. 
     Они заходили в шесть бараков к русским, белорусам, в том числе к украинским девчатам.
     Будучи  коренным «хохлом», Федор с удовольствием слушал разговоры на родном, ихнем хуторском языке,с улыбкой поглядывал на осмелевших  девчат. Они отгораживали занавесками свои закутки на нарах, одомашнивали углы.

     Здесь он и познакомился с тремя подругами-односельчанами Татьяной, Варей и Катей. Обратил внимание на Татьяну, которая выделялась среди других. Стал заглядывать к ней в столовую, в которой она работала. А та своему худощавому знакомцу старалась налить лишний черпак супа, подсунуть кусок хлебца…   
    Они стали чаше встречаться, а поскольку оба были сельские, то и поговорить и рассказывать было о чем… Юность – она и на войне, юность!
      В памятный день 8 декабря Татьяна подарила Федору свое первое девичье фото в Диффердингене.
    «Она ко мне, старшему годами, прилипла душой, мне стало ее жалко, - вспоминал совсем старый отец, - мы помогали друг другу, и нам хотелось домой».
     Наступал грядущий 1945 год. В столовой Татьяне  их снабженец Гербак потихоньку передал две бутылки вина, такие длинные и узкие. Он отнесла их девчатам в  украшенный еловыми веточками барак и все с вином по капелюшечке встретили, с великой надеждой Новой год и Рождество!

    Нацистская Германия. Концентрационный лагерь Флоссенбюрг.
 "В ночь под Рождество 1944 г. произошло массовое повешение заключенных. Остальных заключенных заставили присутствовать при повешении. С одной стороны висельниц была помещена украшенная елка, и, как об этом рассказывает один из заключенных:"Это была ужасная картина - повешенные и блистающие елки".
   
     Федор и Татьяна прослышали, что на Втором фронте у англо-американских союзников с наступлением не заладилось. Ходили упорные слухи, что немцы яростно сопротивляются - и могут прорваться в сторону Люксембурга…
     Лагерь заволновался, обеспокоился, загудел, что растревоженный улей…

     Федор не забывал своего спасителя Ивана Дайбених, заскакивал к нему на завод, благо все было рядом.
     Иван предлагал ему не раз остаться жить в Диффердингене, даже познакомил с молодой люксембургской женщиной, которая подарила Федору свое фото на память.  Федор хранил и передал его вместе с другими нам, детям.

     В один из дней, 3-го  января 1945 года, на сборном пункте всех собрали по тревоге. Эвакуацией занимались американские солдаты. С котомками и сумками  вывели на железнодорожный вокзал в Диффердинген.   
      - Немцы, сволочи, стали наступать…
      - Чтобы не попали им в руки,  нас и вывозят, хлопцы…
      - Кто знает, куда же, девчата?..   
     Иван Дайбених был в курсе, что весь лагерь эвакуируют. Он пришел на вокзал  с другом провожать Федора, к  которому притулилась Татьяна. Иван понимающе улыбнулся, обнялся с ними… и распрощался.
    - Увидимся ли мы  когда еще, Федор?.. Оставайтесь живыми и здоровыми!..

     А одна украинка не захотела выезжать, она осталась на житье в Диффердингене с люксембургским рабочим,  шепнул Федор Татьяне.
     В вагоне он сказал, что, повезут их, наверно, во Францию, которая здесь по соседству. И там уже нет немцев. Предупредил, чтобы не паниковала и держалась вблизи него. Он же со своими ребятами старался обнадеживать обеспокоенных, смятенных людей.
     Состав, переполненный бывшими узниками, пыхтел и не спешил по рельсам. Народ   немного угомонился; Татьяна слушала, как в конце вагона девчата затянули песню:

 Раскинулись рельсы далеко,
По ним эшелоны гремят,
Они с Украины вывозят
В Германию наших девчат

Прощайте, зеленые парки, —
Мне больше уж вас не видать.
Я буду в неметчине этой
Свой век молодой горевать

А если вернется с победой
Мой брат, черноморец, домой,
То вы ему всё расскажите
Тогда о сестрёнке родной…
 
    И тут из-за облаков вынырнул немецкий самолет, поднесся на безоружный состав  - и начал  строчить по вагонам, по людям из пулемета. Вагоны пробивали пули, закричали раненые. Состав сбавил ход… Самолет стрелял.
    Люди, один поперед другого, кинулись из вагонов, летели сломя голову, в кустарник.
    Федор Бичехвост кричал:
    - Ложись! Ложись, постреляет!
    Бежавшие стали падать на землю. Бухнулась в кустарник и Татьяна, оцарапала лицо, порвала новые чулки…
    Самолет палил, пока не кончились патроны – и улетел.
    Оказалось, что первой очередью был убит машинист паровоза, поэтому состав не набирал хода, уходя от самолета, а замер на рельсах, как готовая  мишень. 
    Мигом нашли  другого машиниста, и пока не случилось еще беды, состав быстро тронулся по рельсам.

    В дороге Федор и Татьяной еще больше привязались друг к другу, тем более впереди грозила неизвестность. Там, в Диффердингене было уже привычно, и там осталась часть их жизни, Татьянины милые подруги…
    - Мне кажется, Федя,я буду скучать по Люксембургу. Здесь прошли годы моей  юности, вот, смотри какие фотографии… И с тобой мы там встретились.
    А девчата люксембургские, какие они хорошие… всегда помогали, утешали… Особенно Марина, я ее никогда не забуду! А какой сам Люксембург ухоженный, чистый и красивый…

     Мать, прожив натруженную крестьянскую жизнь, поставила с натугой «на крыло» нас, троих детей, дала всем высшее образование, пережила отца, дождалась правнуков, и  вспоминала с доброй улыбкой:
     «Как я была в Люксембурге, ничуть не жалею. Молодая была. Вспоминаю только хорошее. Жила беззаботно. А потом пошла семья, дети, нехватки после войны…».

     Долго допытывался я, как же очутилась она  вдвоем с отцом в глубине Франции, а затем сопровождала его в служебных поездках по землям Западной Германии.
     И получилось так, что состав привез их на станцию, (название ее у матери в памяти не сохранилось). Их, всех девчат украинских, стали уводить строем. Отец удержал ее за руку, в другой у нее чемодан с пожитками. По путям  грохочут поезда. Девчата, землячки  из ее родного села Солошино, топают дальше… Она осталась одна, растерялась, как же ей быть… Догонять их?.. Или как?
      И Федор сказал ей, что лучше пойдем со мной, не то здесь одна пропадешь.
      И она решилась, и осталась с ним… на всю оставшуюся жизнь.

     Из фильтрационного дела Федора Бичехвоста. Он на допросе показывает:
    «В составе лагеря из числа русских граждан, американцами был вывезен во Францию гор. Шалон.
     Пробыв здесь около недели, по распоряжению американского командования наш лагерь разбили на мелкие партии в таком принципе: военнопленные, девушки, молодежь, не служившая в армии, семейные. Куда кто направлялся, для меня неизвестно.
     Но я примерно в числе 350 человек военнопленных был направлен в гор. Бордо (Франция), в лагерь Гожак № 63».

       Направляясь в  лагерь, Федор вместе с перепуганной, смятенной Татьяной зашли в одно из зданий, в котором находились американские военнослужащие.
     Здоровенные негры, три солдата, ухмылялись во весь рот,   тянули к ней  черные руки, приставали… Федор  потемнел лицом, набычился, и, защищая, гаркнул: «Нет, это моя!».  Отстали…

      Это была незнакомая Федору и Татьяне Франция! Что принесет она им, изгнанникам?..

              Фото.На память от люксембургских друзей. 1944год. г. Диффердинген

               Продолжение здесь:  http://www.proza.ru/2011/12/06/1510