Конфликт

Олег Викторович чувствовал себя неопытным дебютантом. Восьмиклассники, его любимые восьмиклассники молчали. Будто и не было никогда у него с ними дружеских и доверительных отношений, которыми он втайне так дорожил и гордился. А ещё несколько минут назад он шёл длинным школьным коридором, и первые весенние блики на завешанных стендами стенах были так созвучны его настроению. Было начало апреля, и, казалось, нельзя не радоваться  и первому солнцу, и набухшим почкам на деревьях, и всему тому, что именно в это время кажется таким прекрасным.
    Вика Николаевна, заплаканная  и жалкая, возникла перед ним неожиданно. Слёзы, обильно орошавшие её розовое личико, были так сдобрены остатками косметики, что Олег Викторович невольно улыбнулся. – Я вам, как директору говорю, говорю, - всхлипнула она, - или я, или этот Алексин. Иначе в этот класс больше не пойду-у… Олег Викторович на миг растерялся. Когда самообладание вернулось к нему, всхлипы доносились уже из учительской.
     Первой не выдержала Галя Андреева, староста: - Да Алексин тут ни при чём, Вика Николаевна сама…,- не договорила она. Дети зашумели, и Олег Викторович поднял глаза. Алексин,  отвернувшись, смотрел в окно  и казался равнодушным. Как-то  даже чересчур равнодушным…  Постоянный персонаж школьной стенгазеты,  он вовсе не был образцом поведения. Но мало искушённый в дипломатии, паренёк  всё-таки был как-то по-детски, до наивности  честен и прямолинеен. Впрочем, это вообще характерно для натур гордых и независимых. Алексин  никогда не давал в обиду слабых, но иногда защищал их слишком ревностно, за что тоже порой имел неприятности. Был он коренаст, солидно уравновешен, и это совсем не гармонировало с его  голубыми глазами и вечно взлохмаченной причёской.
     -Давайте не будем сейчас искать виновных, - Олег Викторович сказал вдруг не то, что хотел сказать, что за мгновение до этого казалось ему единственно уместным. – Не для этого я сюда пришёл. Может быть, Вика Николаевна в чём-то неправа, это можно обсудить позже. Но сейчас у вас урок, и давайте искать пути его продолжения. Мне кажется, кто-то из вас был нетактичен. Это вообще плохо, а по отношению к женщине – безобразие. Просто не по- мужски. Нельзя доказать правоту хамством, на  вашем месте я бы извинился. 
         В классе было тихо. Алексин заговорил, когда директор уже выходил в коридор. –  Я извинюсь, - сказал он, потупив глаза, и голос его выдавал внутреннюю борьбу…
     Вика Николаевна слушала Алексина молча, и причудливая смесь удивления, восхищения, испуга и ещё неизвестно чего сменилась, наконец, капризной гримаской. Она поджала губы, наклонила голову, отчего стала похожа на канарейку, и неопределённо махнула рукой: а, да ты уж сто раз, небось, обещал. Встала, посмотрелась в маленькое зеркальце и вышла из учительской. Вскоре голос её, моментально ставший   учительски строгим, зазвучал из класса.
        После уроков Виктор Николаевич вызвал в свой кабинет… Вику Николаевну. Вышла она оттуда задумчивая, и это было так на неё непохоже, что физрук Кольцов, против обыкновения, не спросил у неё, как дела на ниве просвещения.