Дно

Разноцветные листья тихо шумели в засыпающем лесу, который все это время ждал наступающих холодов. Ждать ему оставалось совсем недолго, еще каких-то несколько дней. Тогда и наступит долгожданный отдых. Пока же последнее тепло еще не исчезло, солнце еще грело, как будто и не началась осень, а ветер был крайне редким гостем в этих краях. На большой поляне посреди огромной чащи жизни как будто и не было никогда. Высокая трава тянулась вверх на несколько метров, нетронутая, но уже начавшая желтеть. Прямо посередине, несмотря на это, виднелась глубокая яма, хоть и покрытая так же травой, но все равно заметно выделявшаяся из общей картины. Могло показаться, что внизу, на самом дне, что-то лежит, что-то большое и неприятное, но вокруг не было никого, кто бы мог это увидеть. Воздух еще сохранял едва заметные намеки на отвратительный запах, еще недавно так явственно наполнявший окрестности. Теперь, чтобы его уловить, надо было изрядно напрячь свое обоняние, но лес был спокоен, и никто не мог обнаружить эту поляну.
Внезапный порыв ветра всколыхнул нежную зелень, пробежавшись по веткам деревьев. Трава недовольно зашептала, заволновалась, но вскоре затихла, будто поняв, что тот, кто ее потревожил, ушел, ушел надолго и вернется нескоро. Разноцветные потоки, слетевшие с деревьев, задорно закружились, завертелись в воздухе, постепенно оседая на землю, на мягкую подстилку, приготовленную для них высокой травой. Наконец, когда последствия набега шутника-ветра, и так-то не очень значительные, начали стихать, камень, до этого лежавший на краю обрыва, ведущего в яму, скатился вниз, на самое дно. Послышался треск, как будто что-то очень твердое раскололось на части, а потом все замолчало. Молчали деревья, молчала трава, молчали птицы. Молчали все, кого мог бы уловить человеческий слух. Лес ждал. Для него еще было приготовлено несколько сюрпризов.
***
Два автомобиля  ехали по дороге, окруженной лесными деревьями. Тихо шумели их двигатели, а снаружи яркое осеннее солнце изо всех сил пыталось подарить земле как можно больше тепла, чтобы ей хватило на всю зиму. Серая дорога вела прямо, уже несколько километров не было видно ни одной развилки или перекрестка. Не было и других автомобилей, ни одной живой души, только разноцветные желтые, красные, бледно-зеленые листья взмывали вверх, ведомые потоками теплого воздуха, плавно паря чуть выше земли. Они как будто пытались последовать за двумя автомобилями, но вскоре снова опускались вниз.
Надежда Каменева вела первую машину, темно-зеленый семейный автомобиль, и вела его достаточно умело, так что ни один из пассажиров не чувствовал неудобств. Это была крепкая, но некрупная женщина, небольшого роста, на вид лет сорока, с волосами, хоть и достаточно длинными, но не слишком, лишь слегка касавшимися плеч. Ее серые глаза внимательно смотрели вперед, на дорогу, которая уже долго вела прямо и, судя по всему, не собиралась в ближайшее время сворачивать. Хотя Надежда имела на редкость невозмутимый вид, догадаться о том, что она вот уже который час ведет этот автомобиль, можно было по растрепанной челке, которая расползлась по ее высокому лбу. В обычной ситуации она никогда бы не позволила себе такой изъян в прическе. Надежда тихо напевала себе что-то под нос и постукивала указательным пальцем по рулю, в такт игравшей у нее в голове мелодии. Ее муж, Николай Каменев, расположился рядом, на переднем пассажирском месте. Он сидел, подперев голову рукой, с безучастным видом смотря в окно.  Солнце раздражало его, на лице, довольно вытянутом, но, тем не менее, красивом, с аккуратным носом и большими карими глазами, выступили капли пота. Николай в очередной раз достал из кармана небольшой носовой платок и попытался собрать их, но он знал, что через несколько минут они появятся снова. Он посмотрел на жену, потом снова уставился в окно, пытаясь примерно прикинуть, где они находились. Умение ориентироваться в пространстве никогда не было его сильной стороной, и Николай в который раз отчаялся понять, как далеко они от своей конечной цели. Его рот раскрылся, впуская внутрь чуть больше воздуха, чем обычно. Это было необходимо, чтобы хоть как-то приблизиться к нормальному состоянию: внутри салона было слишком жарко, впрочем, как и снаружи. Стояла совершенно не свойственная осени погода. К тому же, мысли Николая занимало сейчас слишком много проблем, слишком сложно было отделять работу от остальной жизни в последнее время. Он нервно ощупал свою правую руку, вспоминая, как Надежда в приступе ярости чуть не порезала ее кухонным ножом несколько лет назад, когда Николай еще был неопытным врачом и в какой-то момент не смог оставить свои служебные обязанности далеко за домашним порогом. Тогда он переступил черту, поставил под сомнение их брак, и Надежда, которая всегда раздражалась из-за каждой мелочи, легко вышла из себя. Сейчас все изменилось: тогда он переступил черту, но больше такого себе не позволит.
Сзади разместились их дети. Старший, уже школьник, увлеченно что-то делал с универсальником, младший, которому не было еще и шести лет, неумело что-то выводил фломастером в альбоме, который, казалось, был слишком большим для него. Мальчики были удивительно похожи друг на друга. Оба они был светловолосые, совсем не как родители, с глубокими серыми глазами и несколько асимметричными лицами, что, тем не менее, делало их только милее. Их родители любили шутить про то, что их настоящих детей, наверное, подменили, но, обычно добавляли они, ни один ребенок на свете не может быть лучше, чем Дима и Паша, а звали мальчиков именно так. Паша смотрел на своего  брата, на его рисунки, с облегчением думая о том, как хорошо, что он давно перерос все те дурачества, которые были свойственны детям дошкольного возраста. Дима же был настолько увлечен выведением на бумаге аккуратной окружности, особенно сложном в салоне катящейся по лесной дороге машины,  что даже забыл о своей нелюбви к продолжительным путешествиям куда бы то ни было. Он рисовал солнце, но не хотел, чтобы оно было слишком ярким, это был не тот ослепительный диск, что плыл тогда в небе, это было хмурое светило, предвестник наступающей зимы. Он даже забыл о брате, о его снисходительной улыбке, которую тот натягивал всякий раз, когда Дима начинал делать что-то действительно серьезное, и которая всегда злила младшего. Сейчас Дима даже не смотрел в окно, зная, что его там ожидает все тот же пейзаж, который сопровождал их уже который час езды: лес из старых и новых деревьев, которые он с трудом мог отличить друг от друга. Паша, в свою очередь, хоть и не показывал своего недовольства, но был весьма расстроен, что не смог в тот день пойти на день рождения к другу. Родители посчитали, что прогулка в лесу на свежем воздухе (а именно это они и планировали) будет гораздо полезнее для ребенка, а другой возможности в этом году может и не представиться: уж слишком неутешительными были прогнозы погоды на следующую неделю. Паша прекрасно знал, что его ждет, и уже успел смириться с неизбежностью этого.
Два автомобиля поравнялись друг с другом, и Николай сделал неопределенный жест рукой для водителя другой машины. Затем Надежда прибавила скорость и, ненадолго обернувшись к детям, сказала: «Ну вот, скоро приедем».  Паша никак не отреагировал на эти слова, а Дима, напротив, оживился, оторвался от своего занятия и начал расспрашивать родителей о месте, куда они ехали.
Где-то далеко впереди на небе появилось белоснежное облако, пожалуй, первое, за весь день. Оно было почти прозрачное, перистое, сквозь него без труда проходили лучи солнца. Паша, повинуясь неясному порыву, показал на облако пальцем и попросил всех посмотреть туда, уж слишком красивым и чарующим оно ему показалось.. Все лишь мельком взглянули на синий простор над дорогой и, кажется, были не сильно удивлены, а Николай даже бросил на сына недоуменный взгляд. Это расстроило Пашу, и он, насупившись, молчал всю оставшуюся дорогу, которая, надо отметить, практически подошла к концу.
Надежда, тем временем, спросила мужа:
- Скажи мне честно, ты правда хотел ехать сюда с ними?
- Да, конечно, сейчас редко когда можно выбраться куда-либо, - задумчиво проговорил Николай, смотря в одну точку.
- Ненавижу, когда ты так разговариваешь, - поморщилась Надежда.
- Как?
- Неестественно. Как будто специально фразы придумываешь.
- Успокойся, я говорю так, как у меня выходит, только и всего.
- Это когда ты о своей работе думаешь, у тебя так выходит,  тебе уже говорила об этом.
Николай только пожал плечами:
- Я тебе тоже уже говорил, что некоторые твои претензии ставят в тупик даже меня. Эта - в том числе.
Но, даже разговаривая с женой, Николай все смотрел и смотрел куда-то вперед, на вещь, которая  больше всего интересовала его, больше всех чудес на свете. Он смотрел в пустоту.
- Ты снова весь в своей работе, - покачала головой Надежда, мягко направив машину вправо, где показался первый за долгое время поворот. 
- Ну вот только не надо снова, пожалуйста, - вздрогнул Николай и наконец посмотрел на жену, - Мы уже разговаривали об этом. Работа там (он картинно отвел сложенные руки в сторону двери), вы здесь (руки переместились ближе к жене). Я держу слово.
- Да ты помешался на том типе с теорией заговора. Который еще тогда тебя побил. Одной рукой, причем.  Думаешь, я не вижу?
- Да с чего ты взяла?  Я о нем не говорил с тех пор вообще. Я ни о чем, что происходит в клинике, не упоминаю дома.
- Одно дело не говорить, другое - не думать.
- Надя, это моя работа, - повысил голос Николай, в его глазах мелькнула искорка раздражения. - Я при всем желании не могу забыть об этом. Но я стараюсь. Пожалуйста, не надо меня упрекать, это бессмысленно. Ты же должна понимать, для этого не обязательно быть психологом.
Договорив, Николай поморщился, недовольный женой и тем, что не смог полностью сдержать эмоций, и замолк. Ни он, ни Надежда не проронили больше ни слова.
Паша пропустил разговор родителей мимо ушей, можно сказать, даже не заметил его. За тринадцать лет он успел привыкнуть абсолютно ко всему, в том числе и к довольно частым перебранкам между мамой и папой. Он не придавал им большого значения, зная, что через несколько минут все снова будет хорошо.
Дима молчал, его лицо исказилось, из глаз готовы были политься слезы. Увидев это, Паша протянул руку, дотронулся до плеча брата и, когда тот повернулся к нему, прижал его к себе. Дима уткнулся в плечо Паши, сдерживая слёзы.
Братья сидели обнявшись, Николай и Надежда старались не смотреть друг на друга, внутри автомобиля разрасталась тишина. Она заглушала даже гул двигателя. Семья Каменевых приближалась к месту назначения.
Второй автомобиль, который ехал впереди, затормозил и свернул на обочину, там, где лес образовывал небольшое пространство без деревьев. Его можно было бы назвать поляной, но, что удивительно, там не было травы, так что ни у кого никогда не поворачивался язык это сделать, хотя, следует заметить, людей здесь побывала не так уж много. Туда же свернула и Надежда Каменева, мягко затормозив у дороги. Паша тут же распахнул свою дверь, легко, привычным жестом, ослабил ремни на кресле Димы и, взяв брата за руку, выскочил на улицу. Дима последовал за ним, они вместе отошли в сторону и стали смотреть, как родители нехотя покидают салон автомобиля и, изобразив добродушие, идут ко второй машине.
Тем временем, дверь второй легковушки открылась, и снаружи показался мужчина, на вид ровесник Николая, несколько суровый, с довольно грубой внешностью, не скрывавшей, однако, его добрые глаза. Он дружелюбно помахал рукой братьям и подошел к Николаю, широко улыбаясь. Улыбка стерла с его лица налет суровости, а светло-карие глаза как будто стали больше, отвлекая на себя внимание. До этого можно было с уверенностью утверждать, что Николай красивее своего друга, но теперь это было отнюдь не так очевидно.
- Ну как, сойдёт или нет? - спросил Илья Николая, когда тот огляделся вокруг.
- Лес и лес, ты же меня знаешь.
- Ага, тебе бы все в людях копаться.
- Не просто в людях, в их душах, - ответил Николай, улыбаясь.
- Ну, во мне ты уже достаточно поковырялся, ничего нового не найдешь, так что можешь постараться переключиться на красоту внешнюю, так сказать. Выбора другого у тебя все равно нет, - говорил Илья, прохаживаясь по странной поляне.
Из второй машины сначала вышла невзрачного вида женщина, маленькая, с редкими русыми волосами и довольно большим носом (Илья очень часто говорил, что в нее можно было влюбиться из-за одного только профиля). Она подняла бледно-серые глаза к небу, несколько секунд постояла на солнце, а потом подошла к общей компании, к которой уже присоединилась Надежда. Эта женщина, Галина Мягкова, была женой Ильи. Люди, которые видели ее впервые, очень удивлялись, почему у такого человека как Илья такая обычная, если не сказать хуже, супруга. Тем не менее, стоило ей только заговорить, пустить в ход свою незаурядную мимику и начать вовлекать окружающих в беседу, как все вопросы исчезали сами собой. Она была из тех, чья привлекательность скрывалась несколько глубже, чем обычно.
- Привет! - радостно растягивая звуки, сказала Галина и практически бросилась обнимать Надежду и Николая. - Как же я давно вас не видела, соскучилась страшно. Как ты, умник?
Она взъерошила короткие волосы Николая, весело заглядывая ему в глаза.
- Да ничего, не жалуюсь. Прости, что не удалось с тобой поговорить в городе.
- Ой, ладно, это даже не обидно. А ты, Надь, что такая замученная? - продолжила Галина, радостно схватив Надежду за руки.
- Все хорошо, Галь, просто устала немножко. А вы как?
- Отлично, правда, поругались вот немного по дороге, но это мелочи жизни, правда? - Галина вопросительно посмотрела на мужа.
- Конечно, - улыбнулся Илья.
- Слушай, как с тобой вообще можно ругаться? - спросил Николай, посмеиваясь.
- Я тебе потом расскажу, если смогу тебя вытащить куда-нибудь, - подмигнул Илья.
- Он тебе расскажет, какая я вредная и неадекватная.
- А где Вера? - поинтересовалась Надежда.
Все как по команде повернулись к машине Мягковых.
- Ну, она сейчас выйдет. Не в духе, - изобразив недовольное лицо, тихо проговорила Галина. - Я ее плохо понимаю, вроде бы сама вызвалась ехать с нами, а всю дорогу такая кислая, как будто ее потащили насильно.
Она подняла полные надежды глаза на Николая.
- Что бы это могло значить, не знаешь?
Николай в ответ замялся и ограничился неопределенным «Ну, сложно сказать». Он не любил, когда его знания давали осечку и об этом становилось известно другим. Это казалось ему весьма постыдным, хотя окружающие ничуть не сомневались в его исключительных способностях, понимая, что человек не может знать абсолютно все. Николай же считал своим долгом быть безупречным в своей области, хотя сам этого не осознавал.
- Мы как-нибудь устроим вам личный сеанс, - улыбнулся Илья. - Вот только дождемся, пока она все-таки выйдет.
- Ты же знаешь, я не работаю с теми, кто мне знаком лично. Это неправильно.
- Да, да, помню.
Тем временем к ним медленно подошли Дима и Паша. Последний шел слегка впереди, как будто загораживая своего брата, но вскоре притянул того ближе, словно одобряя ситуацию.
- А Вера тут? - спросил Дима, с интересом смотря на автомобиль Ильи и Галины. - Она не хочет говорить? Мы ей не нравимся?
- Конечно нравитесь, - уверила его Галина, - Она придет и обязательно поиграет с вами.
-  Правда? - обрадовался Дима, -  А я думал, что мы плохие.
- Чудесный ребенок, - подмигнула Надежде Галина.
- Да уж, ты же знаешь, чужие всегда на первый взгляд обладают некоторыми преимуществами. Вера-то большая уже.
- Ой, не то слово, Коль, на целый год старше Паши.
- Девочки быстрее взрослеют.
Они продолжали разговаривать, когда ветви деревьев чуть покачнулись от ветра, поднявшего облака пыли над высушенной землей. Повеяло прохладой, которой так не хватало последнее время. Все это почувствовали и даже замолчали на некоторое время, пытаясь уловить это мимолетное ощущение свежести. Все знали, что через несколько дней они, скорее  будут мечтать о солнце, нежели о легком дуновении ветра, но тогда это не имело значения. Тем не менее, это, пожалуй, был первый их сознательный шаг в сторону осени. Ветер радостно взъерошил волосы братьев, чуть тронул одежду взрослых, взмыл вверх и исчез, как будто его и не было вовсе.
Как только внезапное оживление подошло к концу, послышался звук открывающейся двери: Вера, до этого сидевшая на заднем сидении автомобиля, осторожно выбралась наружу, слегка поморщилась, ощутив перемену в обстановке, и решительным шагом направилась ко всем. Это была высокая девочка четырнадцати лет, с красивым лицом, но глаза ее смотрели слишком пристально и хитро для того, чтобы ее ангельский, на первый взгляд, образ был завершен. Светлые волосы, доходившие до плеч, легко развевались в такт ее шагам. Вера несколько высокомерно взглянула на собравшихся, но в следующую секунду натянула улыбку и поприветствовала всех тех, кого она увидела в первый раз за сегодняшний день. Николай и Надежда приветливо поздоровались, а Илья с Галиной промолчали, лишь посмотрев на дочь.
- Ну, все в сборе, - сказала Надежда с легкой тенью смущения в голосе, что было ей совсем не свойственно. - Наверное, пора задуматься, зачем, собственно, мы сюда приехали.
- Отдохнуть в последние теплые выходные года, как зачем.
- Надеюсь, твой сюрприз заключается не в палатках, - высказал свои опасения Николай.
- Именно в них. Природа ждет нас, друзья, в городе мы еще насидимся.
- Нет, нет, ты же знаешь, как я все это не люблю.
- Тебя никто не спрашивает. Дамы, вы против? - поинтересовался Илья. Дамы в лице Надежды и Галины засмеялись, качая головами.
- А вы, ребята? - посмотрел он на Пашу и Диму.
Паша ответил за обоих:
- Нет, это здорово.
- Ну вот видишь, Коль, ты в меньшинстве. И вообще, ты меня удивляешь. Как ты сразу-то не догадался. Зачем мы сюда едем? Все вполне очевидно.
Николай смущенно сказал:
- Ну, я, если честно, вообще не думал об этом.
- Тогда расскажешь нам, что тебя волнует сильнее, уже на месте. Собираемся, народ, - крикнул Илья.
Он открыл багажник своей машины и начал доставать оттуда внушительных размеров свертки, несколько заплечных сумок и какие-то длинные палки. Дима не понимал, что происходит, но это ему очень нравилось. Это было что-то вроде приключений из его любимых историй, словно начало чего-то необычного и интересного. Дима наблюдал за тем, как Илья раздает каждому что-то из того, что достал из багажника, как, получившие свою ношу, не без покорности отходят в стороны, держа в руках что-то увесистое, надевая на плечи массивные рюкзаки, разглядывая неизвестную им походную атрибутику. Наконец, Илья подошел к ним с братом, и вручил Паше очередной рюкзак вместе с большим и, наверное, ярким фонарем. Диме досталась небольшая книжка, на обложке которой он  украдкой, опасаясь, что совершает что-то недозволенное, прочитал: «Карты». Остальные слова были слишком большие и сложные, чтобы быстро их понять.
Илья улыбнулся:
- Ну, теперь все при деле.
- Подожди, а машины? - возразил Николай.
- Ой, да ладно тебе, ты же знаешь, что новые замки пока еще никто не смог взломать.
- Все равно…
- Вечно ты перестраховываешься. Пошли.
Братья с недоумением посмотрели на отца и последовали за идущими впереди Галиной и Ильёй, Николай же, пропустив вперед Надежду, устроился практически в самом конце процессии, обгоняя только Веру, которая несла часть каркаса будущих палаток. Он в последний раз обернулся, с сожалением посмотрел на дорогу, как будто мечтая сорваться с места и уехать в тот же момент, но вздохнул и медленно зашагал туда, где уже начала скрываться в чаще их компания. Паша, все это время краем глаза наблюдавший за отцом, поймал себя на мысли, что тот сейчас, скорее всего, вовсе не привязан к ним, как обычно бывают привязаны люди к своим родным. Для него что они с братом, что их мать были просто частью жизни. Часто Паша и сам не чувствовал привязанности к отцу, принимая его как данность, как необходимую формальность. Иногда эта формальность была приемлемой, но сейчас мальчик чувствовал явственное раздражение.
Их нестройная процессия, тем временем, скрылась в лесу полностью. Илья шел уверенно,  зная дорогу, и на короткое время даже забыл, что другие, возможно, не могут поспеть за ним. Те же, пробирались сквозь не слишком приветливую чащу, стараясь не отставать. Стоит ли говорить, что все они принесли в этот лес, где не обитал никто, кроме вездесущих птиц, больше шума и жизни, чем мог подарить ему слабый ветер, который пока еще не обрел полную силу. Лежавшие на земле сучья громко хрустели при каждом их шаге, листья деревьев, ветви которых они убирали со своего пути, недовольно шептались и опадали раньше времени. Далеко слышались их разговоры, а когда они, наконец, остановились, стали шуметь чуть ли не больше, устроив возню с палатками.
Это была небольшая поляна с твердой землей, окруженная  множеством старых дубов,  идеально круглая, устроенная как будто специально, по плану. Здесь и остановились Илья, Николай, Галина и Надежда со своими детьми. Илья, как и ожидалось, тут же взял руководство в свои руки, так что даже Николаю, который явно не желал принимать активного участия в общих делах, пришлось присоединиться. Дети тоже оказались вовлечены: им предложили символическую работу, чтобы они не чувствовали себя лишними, а Вера даже с видимой охотой взялась помогать. Илья несколько недоверчиво посмотрел на нее, но возражать не стал.
Когда все было готово, Дима начал радостно бегать вокруг воздвигнутого ими лагеря, в то время как его брат предпочел посидеть в палатке, оставив взрослым опеку над ним. Те же, кто любуясь проделанной работой, кто просто размышляя об оставшихся в городе делах, а кто - наслаждаясь природой, расположились в самом центре поляны, где вечером предполагалось развести костер. Надежда и Николай сидели на траве, не смотря друг на друга, а Илья и Галина держались за руки. Вера заняла место чуть поодаль, задумчиво перебирая пальцами высокую зелень травы. Все были уверены в необходимости начать разговор, но уже долгое время не находили темы, которая бы могла увлечь каждого. Ни погода, ни политика, ни дети, ни даже сплетни об общих знакомых не смогли прервать затянувшееся молчание надолго, очередная фраза заканчивалась неловким смехом и неизменно идущей за ним тишиной. Когда Илья уже готов был отчаяться и высказать свои опасения в том, что они за то долгое время, что не виделись, слишком сильно отдалились друг от друга, Надежда тихо сказала:
- Слушай, может быть ты мне поможешь справиться с ним? Он сам не свой последнее время.
Она многозначительно посмотрела на мужа и театрально развела руками, демонстрируя свое полное бессилие.
- Опять ты начинаешь… - хотел было замять тему Николай, но было уже поздно. Его жена не собиралась останавливаться и, убедившись, что завладела всеобщим вниманием, продолжила:
- У него в больнице есть пациент, тот самый, который его избил тогда, ну, ты знаешь. У него бзик на теории заговора.
- Да это не тео…
- Думаешь, мне есть разница? Псих и псих.
- Подожди, так тебя тогда побил пациент? - удивился Илья
- А, значит, он правда тебе ничего не рассказывал. А я думала, что рассказал.
Николай, как затравленный зверь, переводил взгляд то на друга, то на жену, гадая, как это может закончится.
- А почему? - все еще удивленно спросил Илья.
- Долго рассказывать.
- Да уж расскажи, пожалуйста.
Николай почувствовал  дурноту, и все, что ему сейчас хотелось - провалиться сквозь землю.
- Я не могу разглашать…
- Ну вот только не надо этого всего. Ты мне важнее этих правил, - Надежда на секунду замялась и закончила. - Мы просто хотим знать, почему ты такой сейчас.
- Да какой? Что ты от меня хочешь? Я устаю, у меня полно работы, а хочется уже отдохнуть, вот и все.
- Поделись с нами, пожалуйста, я же тебя знаю. Ты никогда таким не был, - сменила тон Надежда, в облике которой на мгновение стало возможным разглядеть ту демонически красивую и властную женщину, на которой в свое время женился Николай. - Ты никогда таким не был.
- Да ну? Ты все время ко мне придиралась, тебе все время что-то не нравилось. А сейчас что? Ты сама запретила мне разговаривать о работе, а теперь спрашиваешь, почему я ничего не рассказываю.
Николай говорил тихо, но интонации голоса выдавали его волнение.
- Коль, успокойся, все нормально, просто я за тебя переживаю. Мне кажется, это нормально, когда жена пытается выяснить, что случилось с ее мужем, сказала Надежда, чуть повысив голос в конце.
Николай обхватил руками голову и откинулся назад.
- Ты серьезно? - посмотрел он на Надежду умоляющим взглядом, но она не ответила, а только выжидающе молчала. Затем он взглянул на Илью и увидел на его лице то выражение тревоги, которое обычно появлялось перед тем, как тот решался на какой-нибудь особо настойчивый поступок.
- Я действительно не хочу говорит об этом.
- Все, поезд ушел, выкладывай, - настаивала Надежда
Николай, последний раз  пытаясь избежать неприятного разговора, снова огляделся вокруг, но после, смирившись, повернулся к жене и сказал:
- Хорошо, уговорила.
- Так кто тебя побил-то? - спросил Илья.
- Был один. Его взяли, когда он угнал автомобиль компании, где работал. Только вот он был не простой угонщик. Какой сейчас смысл что-то угонять… У него очень странное расстройство: он думал, что в его фирме занимаются истреблением людей с физическими патологиями. А сам был уверен, что накануне обзавелся шестым пальцем на руке. Он, знаешь ли, его отрезал. Вместе с частью руки, конечно. Напал он на меня неожиданно. Я как-то растерялся.
- А его не должны были связать, или что там у вас делают?
- В том-то и дело, что мне его привели, когда посчитали не буйным, не агрессивным. Потом-то мы наладили контакт. Я смог им как следует заняться. А тогда у него была перевязана рука, да и выглядел он не слишком внушительно. В общем, тогда меня изрядно побили.. Но, понимаешь, дело даже не в нем.
Илья смотрел на друга спокойно, на лице его как будто была натянута безразличная маска. Николай уже знал, к чему это может привести.
- Ну, тогда в чем?  Давай, рассказывай, не растягивай, как обычно.
Николай помедлил, вздохнув, и тихо, неуверенно сказал:
- По-моему, он как-то повлиял на всех остальных. Все какие-то странные стали, как будто мы ими и не занимались вовсе все это время.
- Может быть, это ты устал? Потерял хватку, так сказать? - улыбнулся наконец Илья, показывая, что опасность миновала.
- Да я бы рад, но это все заметили. Да и странности… Ладно, я уверяю вас всех, что сегодня я совсем об этом не думаю.
- Верится с трудом, - сказала Надежда.
- Ну уж поверь, пожалуйста. Я сам психом не хочу становиться.
- Не очень-то получается.
- Подожди, так что, думаешь, от общения с этим у всех остальных пациентов случилось помутнение? - прервал Илья.
- Так, все, хватит. Вы хотели больше подробностей - пожалуйста. Все это в любом случае неважно.
- Даже то, как в прошлом месяце охранник ни с того ни с сего выпустил  целую толпу психов на улицу, а потом не помнил, почему? - язвительно заметила Надежда. Илью, по-видимому, этот случай тоже заинтересовал. Николай увидел искорки любопытства в его глазах и поспешил избежать разговора:
- Это довольно часто случается. Попробовали бы вы поработать в такой обстановке, честное слово.
 - Да, я уже вижу, к чему это приводит, - пробормотала Надежда. - Ты постоянно там, даже сейчас.
- Нет! - повысил голос Николай. - Сейчас я в лесу и наслаждаюсь природой.
Он нецензурно выругался и встал.
Надежда изобразила жест, который означал  «Ну я же говорила» и пошла искать детей, чьи крики, впрочем, делали эту задачу весьма простой.
Дима и недавно присоединившийся к нему Паша резвились недалеко от палаток, а Вера, улыбаясь, смотрела на них, сидя на траве и вытянув вперед ноги. Она даже подумывала о том, чтобы как-нибудь влиться в их игру, но какая-то необъяснимая стеснительность мешала ей. Она была старше, взрослее, странно было бы ей играть с ними. Мама всегда говорила, что девочки взрослеют быстрее. Наконец Вера решила, что во всем виновата эта поездка, которая невыносимо скучна, скучна до такой степени, что игра мальчиков со стороны кажется веселой. Она и согласилась отправиться с родителями только потому, что хотела избежать дальнейших упреков, которые бы наверняка последовали, останься она дома. Это был любимый прием ее родителей - создать видимость свободы выбора. А потом они же начинали упрекать Веру в ее отношении к ним. Она хотела любить их всей душой, очень хотела, и порой ей казалось, что она действительно их любит, но стоило чему-то пойти не так - и Вера была готова своими же руками задушить тех людей, которые подарили ей жизнь. Сама для себя она объясняла это своим возрастом, своей излишней эмоциональностью, когда-нибудь это должно было пройти. Она смотрела на братьев и думала, что у них-то наверняка и есть то детство, о котором любят писать книги и снимать грустные ностальгические фильмы. Они были счастливы и довольны так, как Вера, казалось, не была никогда. Она думала, что сейчас, наблюдая за ними, может забрать хотя бы частичку их радости.
Паша, посмеиваясь, уворачивался от Димы, который пытался его поймать, но убегал недалеко, чтобы создать видимость своей уязвимости. Он знал, что Дима потеряет всякий интерес к игре, стоит ему только понять, что он обречен на проигрыш, а если Дима не потратит часть своей энергии сейчас, то определенно решить подпортить жизнь остальным лишь только ему одному известным способом. Паша это понял гораздо быстрее родителей. Увидев, что брат, наконец, устал, он остановился и дал себя поймать. Дима торжествующе закричал и обнял Пашу. Тот засмеялся и они вместе упали на землю. Вера с опаской посмотрела в сторону взрослых, боясь, что они испортят момент, увидев мальчиков, валяющихся на траве и решив их прервать, чтобы они не баловались. Взрослые иногда слишком рациональны и цепляются к мелочам. Вера улыбнулась, осознав, что, наверное, погрузилась в обычные для подростка мысли, затем она снова посмотрела на братьев, а те уже встали и, смеясь, шли в ее сторону. Она спросила:
- Ну как, вам было весело?
Братья заметно смутились, но ее это не удивило, они до этого практически не общались. Дима ответил первый, по-детски наивно:
- Да, Паша вообще не любит играть со мной, совсем, а сейчас играл.
- Он врет, - возразил раскрасневшийся Паша, - Я всегда с  ним играю, что бы он без меня делал.
Вера засмеялась:
- Ну так вы рады, что поехали?
- Да, очень, - без колебаний сказал Дима, - Тут очень весело.
Паша скептически пожал плечами:
- Не знаю, а ты?
- Я, пожалуй, рада. Что вы собираетесь делать?
- Мы сейчас пойдем спросим у мамы с папой, можно нам пойти погулять в лесу, - сказал Дима.
Вера оценивающе посмотрела на детей и покачала головой:
- Вряд ли вас отпустят одних.
- Ты думаешь? - расстроено спросил Паша .
- Скорее всего. Но знаешь, что мы сделаем? Я пойду с вами. Думаю, так будет лучше.
- Правда? - переспросил Дима, широко открыв полные обожания глаза.
- Да, конечно, - улыбнулась Вера. Она встала и сделала пригласительный жест.
- Ну, пойдем.
Дима отпустил руку брата и побежал вперед, то и дело оглядываясь, чтобы проверить, идут ли остальные. Паша и Вера же шли спокойно, один предвкушая не слишком-то приятную процедуру - просить разрешения у родителей, а вторая просто задумавшись.
- Ты очень любишь своего брата, кажется, - прервав молчание, сказала Вера.
- Ну, наверное, - замедлив шаг, пробормотал Паша.
- Ты не знаешь?
- Он просто постоянно рядом, за ним нужно смотреть, заботиться. Иногда его жалко.
- Ммм… - протянула Вера.
Они уже прошли палатки и приближались к сидящим неподалеку родителям. Илья, яростно жестикулируя, рассказывал какой-то очередной случай из жизни, один из многих, имевшихся у него в запасе. Их важность обычно ускользала от проницательного не по годам ума Веры. Она не хотела прерывать отца, и Паша безмолвно с этим согласился, кивнув в ответ на ее жест, призывавший к терпению.
- Ну, ты представляешь, что было дальше, - выдавил сквозь смех Илья, - Они собрались там, и все хором начали предъявлять претензии этому мужику. А он такой «Нет, нет» говорит, мол, дайте мне закончить…
Наконец, он посмотрел в сторону детей, но через мгновение вновь повернулся назад.
- Конечно, - продолжил Илья, - его никто не стал слушать, а какой-то перекаченный кабан, к тому же, вышел вперед. Тогда мужик замолчал, вот знаешь, мне даже показалось, попятился назад. Кабан ему такой «Все, заткнись, а не то дам пи…»
Николай демонстративно откашлялся, тогда Илья оглянулся и, глупо улыбаясь, спросил:
- Ааа, ребята, вы что хотели?
- Эээ, да, я, эээ…- с опаской смотря на мать, начал Паша.
- Мальчики хотели погулять по лесу, пока вы тут сидите, разговариваете. Я могу с ними пойти.
- Ага, и вы потеряетесь все вместе, какое облегчение, - сказала Надежда.
- Да ладно, зачем мы тогда сюда приехали? - весело возразила Галина, - Они у нас сознательные ребята, пусть погуляют.
- Ну, я даже не знаю…
- Да ладно, что ты. Тем более, у всех есть универсальники, - сказал Илья, в поисках поддержки взглянув на Николая. Тот пожал плечами и согласно кивнул. Поколебавшись, Надежда неожиданно быстро сдалась:
- Ладно, только не уходите далеко. Вер, ты там следи за этими, а то убегут.
 - Спасибо, мамочка, - радостно воскликнул Дима. Он подбежал к Надежде и громко чмокнул ее в щеку. Она еле заметно улыбнулась и легонько подтолкнула сына, чтобы он шел со всеми. Паша и Вера уже направлялись к двум большим дубам, стоявшим у края поляны. Димо быстро их догнал и вприпрыжку побежал дальше.
- Не уходи далеко, Дим! - крикнула Надежда, - Смотрите за ним!
- Смотрим, смотрим, - махнул рукой Дима.
- Да успокойся ты, ничего не будет, - сказал Николай, поморщившись.
- Тебе вообще все равно, папаша.
Николай глубоко вздохнул, подпер голову рукой, а по прошествии некоторого времени встал и ушел в палатку. Илья с подозрением покосился в ту сторону и закусил губу:
- Кажется, кто-то не очень доволен.
- Да когда он был доволен, скажи мне, - покачала головой Надежда
- Я его знаю давно, его вполне можно было наблюдать в радостном настроении, да вот, хотя бы, когда мы познакомились. Нет, он, конечно, был сволочью еще той, но ведь и достучаться до него можно было, если захотеть.
- В том-то и дело, что он, наверное, хотел бы, чтобы все крутилось вокруг него, чтобы все лезли к нему, пытаясь порадовать. И эти его знакомые, и те, с которыми он работает, они же просто его обожают, пылинки сдувают, как будто он лучший человек в мире. Пошли бы они, и его забрали бы с собой.
- Ну, домашние всегда видят людей как-то по-своему, - задумчиво проговорила Галина, - Ты же его давно знаешь, много всего видела, чего вы не разошлись тогда?
- Ха, кому я потом нужна буду? Дети наверняка с ним захотят остаться.
Илья молча смотрел на Галину и Надежду, переводя взгляд то на одну, то на другую, затем встал и хотел было уже пойти в сторону палатки:
- Ну а ты что, тоже уходишь? - раздался позади голос Надежды.
- Да, пойду схожу к Коле.
- Ну давай, сходи к нему, успокой. Господи, как он жалок.
- Слушай, не будь такой вот… Сейчас-то он что тебе сделал? - ответил Илья, чуть повысив голос.
- Отлично, ты его от жены еще защищаешь, прекрасно, - бросила Надежда, смерив его презрительным взглядом, - И так чуть что - сразу к тебе бежал. Почему вы вообще так близко подружились? У вас нет ничего общего, вообще. Он слабак и всегда им был, а измениться уже не сможет - поздно. Ты вообще на него должен свысока смотреть.
С каждым словом Надежды выражение лица Ильи становилось все более и более удивленным. Он и раньше знал, что этот разговор когда-нибудь состоится, но не думал, что так скоро. Илья понимал, что лучше бы ему промолчать, но слова вырвались наружу против его воли.
-Слушай, Надь, это не твое дело, почему мы подружились и зачем. Если ты подходишь к людям вот так, просто оцениваешь их недостатки - неудивительно, что у тебя все так плохо всегда. Он был просто замечательным человеком, с ним всегда было интересно, всегда. А с тех пор, как появилось ты - все хуже и хуже. Он стал больше молчать, замыкаться. На вопросы не отвечает. Может, есть определенная причина?
- Ах, это я во всем виновата?
- Я ничего не говорю, просто… понимаешь, он ходит на работу, там его встречают психи, но они хотя бы ценят его, он исключительный врач, со своими методами, о нем пишут в прессе. Я думаю. Там он чувствует себя уютнее даже, - Илья прервался, продолжая смотреть на Надежду, которая, казалось, вот-вот набросится на него с криками, - А ты… ты просто… Я даже не знаю.
- Что, бессердечная? Холодная, злобная? Сука? Стерва? Что?
Галина встала и попыталась их успокоить:
- Послушайте, вы перевозбудились, давайте не будем ругаться.
- Сядь, Галь! Не твое дело! - рявкнула Надежда, и Галина от неожиданности опустилась назад.
- Да ты голову готова ему оторвать, как не мое.
- Ничего с твоим ненаглядным не будет, много чести, - бросила Надежда все так же свирепо. Галина смолкла, готовая заплакать в следующую же секунду.
- Ну, сукой ты сама себя на звала, - как будто не заметив произошедшего, произнес Илья.
Надежда, глубоко дыша, встала и медленно подошла к нему. Ее глаза злобно смотрели на Илью, и тот, будто понукаемый этим взглядом, подался вперед, ближе к ней, потрясая правой рукой с вытянутым указательным пальцем:
- Он был замечательным человеком. И сейчас есть. Просто ты, наверное...
- Что? Что он про меня наговорил? - краснея, закричала Надежда. - Что я тиран? Что я нарушаю его личное пространство? Да если бы он сам хотя бы чуть-чуть соображал свой башкой…
Тут Илья окончательно проиграл в битве с растущим внутри негодованием и, отодвинувшись, процедил сквозь зубы:
- Знаешь, Надь, если бы он был так убог, как ты его постоянно выставляешь, то он бы не добился и половины, нет, четверти того, что имеет сейчас. Да и ты бы тогда не стала к нему липнуть сразу же, после первого знакомства, помнишь? А я там был, видел, как ты вилась вокруг него. Да ты его извела, он даже шутить перестал уже. За время знакомства с тобой, да. И да, я тебя обвиняю.
- Отлично. Вот, что я тебе скажу, в таком случае: не лезь не в свое дело.
- С каких это пор оно перестало быть моим? Это мой друг, и я многим ему обязан.
- Ха, дружочек, где ты был все это время?
Голос Николая, прозвучавший неожиданно громко, прервал разговор:
- Вы что, все с ума посходили? Не надо…
Он подошел со стороны палатки, так что его никто до этого не заметил.
- Да мы, в общем-то… - замялся Илья.
- Твой друг тут тебя от жены защитить пытался. Чего тебя все так любят, вот скажи мне? - не растерялась Надежда, принявшая весьма грозный вид.
- Я прошу вас, хватит, - сказал Николай, со страхом смотря на двоих самых важных людей в его жизни, готовых вцепиться друг другу в глотки.
- Да пожалуйста, делать мне нечего, нервы тратить, - бросила Надежда, с видимым усилием развернувшись и зашагав к палаткам.
Николай подошел к другу с бледным от страха и удивления лицом. Илья раскрыл было рот, чтобы произнести несколько слов, но передумал, решив подождать, пока Николай придет в себя. Наконец, Каменев произнес:
- Ну вот зачем тебе надо было ее заводить? Теперь она не только меня, но и тебя будет уничтожать, по частям.
- Слышал бы ты, что она тут наговорила.
- Ничего такого, что я не слышу каждый день, это наверняка, - тяжело вздохнул Николай и медленно сел на траву, - Ну куда, куда я денусь? Тут дети, тут дом, тут всё.
- И что, будешь все это терпеть?
- Не знаю, - сказал Николай, поймав на лету красный лист, круживший перед ним, - Иногда так хочется, чтобы всего этого не было.
Илья положил руку на плечо друга, понимая, что сейчас лучше промолчать, и посмотрел на жену, которая все еще была там и размышляла, как бы так уйти, чтобы это не показалось грубым. Николай вертел в руке пойманный лист, который казался слишком идеальным, чтобы существовать вместе с ним в одном мире, вглядывался в его поверхность, наслаждался его цветом, таким нежным и приятным. Ему было жаль, что подобная красота рождается лишь на грани упадка, увядания. Он почувствовал, как непреодолимая грусть поднимается в его груди, и поспешил отбросить этот прекрасный листок в сторону. Как будто специально заранее поджидавший этот момент, налетел порыв ветра, схватив лист в свои объятия, закружив в странном танце, поднимая все выше. Он понес его над кронами деревьев, так близко к солнцу, что нежно-красный путешественник практически исчезал в его лучах. Он то падал, то вновь поднимался над лесом, летя в воздушном потоке, не желавшем его отпускать. Наконец, наигравшись, ветер исчез, и красивый лист начал медленно парить, приближаясь к земле. На какое-то время он затерялся среди своих разноцветных братьев, все еще не покинувших деревья, но вскоре снова появился, уже над лесной тропинкой, по которой шли трое детей. Лист лег на плечо невысокого мальчика с удивительно умными глазами. Мальчик покосился на него и небрежно смахнул рукой.
Паша проследил, как лист падает на траву, чуть шевельнув ее кончики. Затем посмотрел вперед,  туда, где Дима пытался поймать большую серую жабу. Каждый раз, когда мальчик хватал ее, она выскальзывала из рук и пыталась ускакать, но Дима не сдавался. Он не знал, для чего, но ему просто необходимо было поймать эту жабу.
Паша усмехнулся:
- Если бы здесь были родители, они бы наверняка сказали ему перестать.
- Да уж, жабы очень неприятны, - сказала Вера, смотря куда-то вперед, на деревья.
- Пусть поиграет, он же маленький.
- А ты намного старше?
- Ну, ему пять, мне тринадцать. На восемь лет.
- О, ты всего на год младше меня.
- Мальчики взрослеют медленнее, значит я гораздо младше.
- Ой, да ладно.
Они снова замолчали, а Диме, тем временем, надоела жаба, и он решил вернуться к брату.
- А куда мы идем?
- Просто гуляем, - ответил Паша.
- А мы не заблудимся?
- Если мы будем идти по тропинке, то нет.
- Круто! - крикнул Дима и помчался вперед.
- А какие у тебя родители?
- Любящие, наверное, иногда слишком.
- Ясно, - протянула Вера, перейдя на широкий шаг.
Впереди завиднелся просвет в чаще деревьев. Они утопали в белом сиянии, превращаясь в свои же собственные силуэты. Лес, казалось, исчезал, переходя в какой-то иной мир.
- Ну и солнце сегодня, - пробормотал Паша.
- А ты любишь своих родителей?
- Конечно, а ты?
- Да я тоже, только бы я, все-таки, была бы рада, если бы они были другими. Они хотят, чтобы я делала все правильно, постоянно отчитывают меня. Хотят, чтобы я их слушалась.
- Мне показалось, что ты самостоятельная, что тебе разрешают делать все, что захочешь. Папа иногда говорил, что тебя нет дома, потому что ты пошла гулять с друзьями., а дядя Илья недоволен. Мне бы никогда не разрешили уйти без спроса.
Вера засмеялась и снисходительно посмотрела на Пашу:
- Подожди,  потом и ты сможешь идти куда захочешь, никого не спрашивая, надо только узнать, как сильно можно всех разозлить без последствий. А то дома запрут.
- Правда? - задумался Паша, - Нет, мне кажется, мне лучше не пробовать.
- Это ты сейчас так говоришь, - возразила Вера.
- Да нет, я не хочу никого злить.
- А я уверена, что скоро ты передумаешь.
Паша смущенно пожал плечами и сказал:
- Я бы хотел, чтобы мама и папа хорошо относились друг к другу. Они, если и не ругаются, то постоянно злятся, даже если и не говорят об этом.
- Нет, с этим, вроде, у нас все хорошо, все дружно, - и, после небольшой паузы, добавила, - Знаешь, наверное, я много чего хочу.
Она подпрыгнула, вытянув руку над головой, чтобы достать до нижних ветвей старого дуба. Вера дотронулась кончиками пальцев до листьев, которые в ответ тихо зашуршали. Паша задумчиво посмотрел наверх и проговорил:
- Наверное, все хотят больше, чем уже есть.
Дима уже был в конце тропинки, на самой краю сгустившейся в чаще темноты, готовый войти в стену света, возвышавшуюся впереди.
- Дим, стой, подожди нас! - крикнул Паша.
Тот приостановился, чтобы дождаться остальных. Вера и Паша ускорили шаг и вскоре тоже подошли к краю солнечной поляны.
Поляна оказалась непростой. Прямо в центре покрытой еще зеленой травой, свободной от деревьев земли красовался небольшой пруд, удивительно чистый и прозрачный. Все трое какое-то время смотрели на него, а затем решили подойти поближе.
- О, пруд, - сказал Паша, а Вера тихо ответила:
- Да, мы видим.
Вода была неглубокая, так что легко можно было увидеть дно, где, впрочем, не было ничего интересного, кроме, пожалуй, неизвестно как оказавшегося здесь большого ржавого железного прута, на который сначала никто не обратил внимания.
- Мда, занятно, - пробормотала Вера.
- Это же лес, тут, наверное, кроме этого, много интересного.
Вера опустилась на корточки и провела рукой по водной глади.
- Зато красиво, - задумчиво проговорила она.
- Да, наверное, - процедил Паша, краем глаза наблюдая, как Дима медленно брел у самого края воды, смотря куда-то вниз.
- Мне здесь не нравится,- вдруг крикнул он, отходя от пруда. Дима не был напуган, но выражение неприязни на его лице насторожило Пашу.
- Хорошо, пойдем.
Вера, вздохнув, поднялась на ноги и потянулась.
- Ну, как скажешь. Тут есть еще тропинка?
- Вон там, по-моему, - сказал Паша, указывая на дальний край поляны. - Пошли.
Они тронулись с места и снова погрузились в чащу, на этот раз Паша и Вера почти не разговаривали, а Дима не отходил от них далеко. Никто из них не смог бы объяснить, почему, но они почувствовали тревогу после того, как прошли поляну с прудом. Пропало и желание идти куда-либо дальше, двигались они, скорее, по инерции, не спеша возвращаться назад к палаткам. Однако когда они снова увидели, как редеют деревья, готовые перейти в новую поляну, Вера сказала:
- Может быть, пойдем назад?
- Ну, тогда дойдем до поляны и будем возвращаться, - предложил Паша.
Дима ничего не ответил, но и возражать не стал. Стоило только всем троим выйти под яркое солнце, по пояс оказавшись в необычайно высокой траве, как Вера схватила Пашу за руку:
- Слушай, может быть, назад, а?
- Да, наверное, - согласился тот, одновременно ища глазами Диму. Мальчик же не слышал их и шел, оставляя за собой след из примятой к земле зелени, к центру поляны, туда, где земля уходила вниз, превращаясь в большую яму, которую старшие не сразу заметили. В этот момент смутная тревога сменилась на явственный, поднимающийся изнутри ужас, и паша сорвался с места, догоняя своего брата.
- Дим, мы возвращаемся, пошли! - повысил он голос, неуклюже пробираясь сквозь гигантскую траву, но Дима был уже почти у края, так что, когда брат приблизился к нему на расстояние, достаточное для того, чтобы схватить за плечо, Дима уже смотрел вниз, на дно ямы. Он хотел вскрикнуть, но, вместо этого глубоко и тяжело вздохнул, широко раскрыв глаза. Паша отстранил его мягким движением руку и тоже уставился вниз.
На дне, широко раскинув руки, лежал человек. Он неестественно повернул голову, как будто подставляя лицо лучам солнца. От его волос практически ничего не осталось, как и от одежды: рваные, выгоревшие лохмотья лишь слегка прикрывали его высохшее тело. Кое-где наружу выглядывали кости, а вместо глазниц на лице зияли два черных бездонных провала. Грудь была уже разъедена мелкими существами, копошившимися там, внутри.
Дима закричал, вцепившись в Пашу, который почувствовал сильную дурноту и в следующий момент согнулся пополам в приступе тошноты. Вера, только подойдя к краю ямы и бросив взгляд на дно, тут же отскочила, но споткнулась о лежавший неподалеку камень и упала, но продолжала отдаляться от места, где лежал труп, ползком, неловко перебирая ногами и руками. Братья побежали назад в чащу, не оглядываясь. Паша, пришедший в себя, крепко держал Диму за руку, изо всех сил  таща так и норовившего отстать брата вперед. Наконец, и Вера смогла встать и бросилась за ними, громко крикнув:
- Стойте, не бросайте меня!
Отголоски, часть звуков, которые вместе складывались в голос Веры, рассеянные расстоянием, деревьями и воздухом, долетели до слуха Николая, сидевшего на траве, схватившись за голову, пытавшегося усилием воли подавить зарождавшуюся боль в висках. Он вздрогнул, нервно оглядываясь, чувствуя, как внутри поселилась тревога, такая, какую нельзя унять самостоятельно, но не связал это с детьми, не предположил, что его сыновья и дочь его лучшего друга могут попасть в неприятности, но он встал и, пошатываясь, пытаясь собрать воедино расплывающуюся в голове картину окружающего его мира, двинулся к палаткам. Стоит ли говорить, что идти ему туда совершенно не хотелось, ведь он вышел наружу всего лишь несколько минут назад, спасаясь от громких криков, сопровождаемый порицаниями жены, которые та так небрежно и грубо бросила ему вдогонку.
На полпути его вновь застал неясный звук, прилетевший издалека, но на этот раз тень подозрения закралась в его мысли, и Николай ясно представил детей, которые, наверное, уже ушли далеко. Чуть помедлив, он протянул руку вперед и медленно отодвинул плотную ткань, закрывавшую вход в палатку.
Его встретили три удивленных взгляда. Его жена застыла где-то посреди очередной своей пламенной речи, это можно было понять по поднятой кверху руке: она всегда активно жестикулировала, когда говорила. На лице Ильи появилось испуганное, чуть ли не расстроенное выражение, которое тут же сменилось растерянностью. Николай видел, что его друг хочет что-то сказать, но не может подобрать нужных слов. Галина же, как всегда готовая прийти на помощь, встала с импровизированной подстилки из расстеленной походной куртки, которую Илья взял с собой на случай, если, несмотря на прогнозы, погода резко испортится,  и подошла к Николаю.
- Ну все, успокойся, Коль, у тебя совсем убитый вид. В семье всегда бывают конфликты, это нормально. Надя больше не сердится.
- Да, все, куда ж я денусь, - подтвердила Надежда насмешливо, как будто бы несерьезно.
«И почему я должен терпеть весь этот цирк? Лживая сволочь», - подумал Николай, но вслух сказал:
- Все нормально. Я просто хотел сказать, что, по-моему, я слышал, как в лесу кто-то кричит. И подумал, может быть…
Тем временем, тревога, бушевавшая внутри Николая, хотя и не уменьшилась, но явно потеряла свою силу, уступив в борьбе все нараставшему отвращению. В голове прокручивались, одна за одной, сцены воображаемых расправ над своей женой, над этим надоедливым кровососущим насекомым, назойливо жужжащим над ухом, несмотря на все попытки от него отмахнуться. По сравнению с этим не новым, но становившемся все навязчивее чувством, тревога за детей становилась второстепенной, малозначимой. Николай помнил о них, но осознавал необходимость каких-либо действий скорее умом, а не сердцем, и на короткое мгновение он почувствовал укол стыда. Николай никогда не считал себя хорошим отцом, уж слишком равнодушен он был к своим детям, но, не имея возможности исправить свои чувства, он старался доказать своими действиями, что ему не все равно, но это не спасало его от частых угрызений совести. Сейчас он предпочел сбросить заботу о разрешении проблемы на остальных.
- Да все в порядке. У них же есть универсальники, сейчас мы им позвоним, не бойся, - каким-то неестественным голосом, все еще растерянно смотря на друга, сказал Илья и полез в карман. Надежда, без тени тревоги, смерила мужа насмешливым взглядом. Николай переступил с ноги на ногу и прошел внутрь палатки, чтобы не стоять на выходе - так он чувствовал себя нелепо.
Илья поднес универсальник к уху и спустя несколько секунд бодро проговорил:
- Вер, ну как у вас там?
Сразу стало понятно, что паниковать не из-за чего. Дети просто играли, а если бы что-то действительно случилось - обязательно бы сообщили родителям.
- Ага, а то тут Коля переживает. Что такая недовольная? А? Да нет, ничего, можете еще погулять. Мы вас ждем, ага. Пока. Видимо, все в порядке, - сказал Илья, уже обращаясь к Николаю.
- Отлично, я рад.
- Ну что, до вечера еще есть время, что будем делать? Не препираться же все время,- развел руки в стороны Илья, приглашая всех присоединиться к дискуссии.
- Я не знаю, ты же выбрал этот лес и это место. Что ты планировал делать? - спросила Галина.
- Только не говори, что здесь зарыты сокровища, а мы должны их найти, я против, - саркастически вздохнула Надежда, всем своим видом показывая, как ей не хочется участвовать в чем бы то ни было. - Тем более, дети не вернулись, мы не можем уйти без них.
- Хорошо, я тогда где-нибудь через полчаса позвоню, скажу, чтобы возвращались. Здесь правда есть кое-что интересное, - улыбнулся Илья.
- Как бы нам не пришлось тащить Колю за шиворот, чтобы это увидеть. Наверняка он не сильно рвется, - заметила Надежда.
- Перестань, это уже не смешно, ответил ее муж, уже с раздражением взглянув на нее.
- А я не смеюсь. Я знаю.
- Ну все, хватит, - прервала их Галина. - Мы сюда приехали не за тем, чтобы вы окончательно переругались.
Николай тихо процедил:
- Когда-нибудь это произойдет, уже без вас.
- Что-что? - прозвучал возмущенный, но еще не враждебный голос Надежды. - постыдился бы: у тебя дети, у тебя дом, а ты тут выступаешь, как маленький. Помнишь, что ты говорил?
Тут она изменила интонацию на наигранно-театральную, подчеркивая, что говорит от лица мужа.
- Да что ты, я такого натерпелся, такое видел, что тебя я точно выдержу. Не переживай. У нас все будет хорошо. Вот все вы такие, - последнюю фразу Надежда произнесла своим обычным голосом.
 - Да ладно, кто все? - не выдержал Николай. - Даже я не могу с точностью сказать про всех, закончив…
- Да знаю я, что ты закончил. Вас там не учили держать себя в руках? Что-то ты быстро заводишься для великого доктора. Ведь ты себя считаешь великим, ну признайся.
 - Нет, и никогда не считал.
- Брось мне врать, я тебя насквозь вижу. Прожила уже кучу лет, так что не пытайся показаться лучше, чем ты есть.
- Надя, ты с ума сошла? - повысила голос Галина. - Хватит, тебе тоже лучше успокоиться.
Она встала и нежно взяла Надежду за руку, потянув к выходу.
- Пойдем, проветримся. Лесной воздух очень полезен. Освежает. Пойдем.
Надежда легко поддалась и медленно встала, в очередной раз смерив мужа презрительным взглядом. Тот устало опустил голову, надеясь, что это поможет ему успокоиться. Когда две женщины выходили, в палатку влетел все усиливавшийся ветер, который  как будто был недоволен присутствию чужаков в своих заповедных краях. Он наблюдал за ними, то и дело напоминая о своем присутствии.
Николай на несколько секунд прислушался к шуму леса снаружи и подумал, что сам понемногу начинает сходить с ума. Он не без усилий отогнал мысли о наблюдающей за ним природе и в поисках поддержки взглянул на Илью, который остался с ним в палатке.
- Я, кажется, уже говорил тебе, что это ни к чему хорошему не приведет. Посмотри на себя, тебя это совершенно измотало
Николай почувствовал, как рука друга ложится ему на плечо, и вздохнул, смотря куда-то в пустоту:
- Я не могу их бросить, это неправильно.
- Меня всегда удивляло, до какой степени ты не любишь себя. Ты лечишь чужие головы, а сам постоянно думаешь, как на твои действия отреагируют окружающие. Подумай о себе. Ты считаешь, Паше и Диме легче от  всего, что вокруг них?
Николай молчал, вновь прислушавшись к шепоту леса. Его лицо дрогнуло, он резко втянул в себя воздух.
- Я не этого хотел.
- Это уж точно, - согласился Илья, похлопав его по плечу.- Ну ладно, давай, приходи в себя, а то ты совсем скис. Да и я как-то неловко себя чувствую, потому что вывез вас сюда.
- Да ладно, ты же не знал. Надеюсь, дети ни о чем не догадаются. Ты же не будешь рассказывать Вере?
- Почему ты ничего не рассказала отцу? - спросил паша, все еще пытавшийся отдышаться, оперевшись на ствол громадного дуба.
- Не знаю, я не хотела его расстраивать.
Вера беспокойно оглядывалась без какой-либо определенной цели, как будто пытаясь вновь найти почву под предательски подкашивающимися ногами. Дима стоял недалеко от брата, переминаясь с ноги на ногу. Он не решался сказать заговорить с остальными, понимая, что произошло что-то из ряда вон выходящее, но боясь сказать что-то глупое. Вера, пытаясь оправдаться в первую очередь перед собой, сказала:
- Им же необязательно знать. Это же испортит всю поездку. Папа ведь так надеялся… - она замялась.
- На что? - поинтересовался Паша.
- На то, что он сможет наладить связь с твоим отцом, он очень переживал за него последнее время, он думал, что ваш папа постепенно, ну, знаешь, закрывается. Я слышала, они даже поссорились как-то, ненадолго… Слушай, тот человек, он же мертв, все равно он никому ничего не сделает. Зачем пугать родителей?
Паша недоверчиво смотрел на нее, пытаясь найти в голове достаточно убедительные аргументы против ее доводов, но не мог, хотя ощущение, что принятое Верой решение не совсем правильное, не давало ему просто так согласиться с ней, кивнуть и как ни в чем не бывало пойти назад, к палаткам. Дима испуганно взял брата за руку и несколько раз настойчиво дернул. Паша вопросительно взглянул на него.
- Мне страшно, - пролепетал Дима, широко раскрыв глаза из которых вот-вот должны были политься слёзы.
- Что ты, не бойся, - погладил его по голове Паша. - Ты слышал, что сказала Вера? Тот человек никому не сделает ничего плохого.
- А вдруг он встанет и захочет нас убить?
Паша не смог сдержать короткий смешок, но тут же постарался придать лицу настолько серьезное выражение, насколько он вообще был способен.
- Нет, это только в фильмах и книгах бывает, - успокоил он Диму.
- В играх еще, - вставила Вера.
- Да, но ему пока не разрешают в них играть, - тихо поправил Паша, а затем, снова обращаясь к брату, добавил, - Все будет просто замечательно, мы сейчас вернемся к папе с мамой, и ты обо всем забудешь, хорошо?
- А вдруг тут где-то рядом ходят чудовища, которые убили его? - не унимался мальчик.
- С чудовищами та же история, - нетерпеливо бросил Паша. - Не воспринимай все, что ты смотришь как правду, много чего придумано.
- Точно? - все еще недоверчиво спросил Дима.
- Честно тебе говорю, - как можно более убедительней ответил Паша.   
- Ну ладно, - пробормотал Дима, что несказанно обрадовало его брата.
- Ну что, вы договорились? Пойдем уже, - сказала Вера, и все трое медленно поплелись туда, где, по их мнению, находилась их импровизированная стоянка. Все заметили, как за короткое время заметно усилился ветер, к счастью, дувший теперь им в спину. Вера поморщилась, когда почувствовала, как холодный воздух раздувает ее волосы в разные стороны, и ускорила шаг. Где-то впереди должна была быть тропинка, по которой они пришли, но даже если они не нашли бы ее сразу, поляну с прудом пропустить вряд ли бы смогли, поэтому шагали они довольно уверенно, то и дело поглядывая наверх, в синее небо, боясь, что ветер может привести с собой тучи. Однако ничто не покушалось на яркое солнце, ласково греющее и не по-осеннему жаркое. Наконец Паше показалось, что он видит тропинку. Он сообщил об этом остальным, показывая куда-то вперед, а сам пошел первым. Он легко перепрыгнул через преградивший ему путь ствол упавшего дерева и с радостью побежал дальше, но вскоре увидел, что это была вовсе не тропинка, а полоса выжженной травы в месте, где расступались кроны деревьев. Паша остановился и в задумчивости начал разглядывать замысловатые хаотические узоры, образованные выцветшими стеблями растений.
Когда Вера и Дима подошли к нему, Паша приготовился выслушать претензии в свой адрес, но Вера только предложила идти дальше. Они бродили еще около четверти часа, пока не увидели знакомый просвет в чаще леса, на этот раз менее яркий и больше не походивший на границы миров, но, без сомнений, ведущий на знакомую им поляну.
Обрадовавшись, ребята пошли туда.
- Ну все, - сказала Вера, - теперь мы точно знаем, куда идти.
- Подожди, нам туда или туда? - уточнил Паша, показывая на разные стороны тропинки, которая, как оказалось, располагалась совсем недалеко от их маршрута.
- В ту сторону, мы вышли к той части пруда в тот раз.
- Ладно, надеюсь, ты права.
Проходя мимо пруда, вода в котором оставалась все такой же прозрачной, Вера на этот раз заметила ржавый железный прут, лежавший на самом дне, и, невольно приглядевшись, увидела, что одна из сторон гораздо темнее и, на самом деле, не похоже, что это ржавчина (кровь), точнее, это была не только ржавчина (старая, засохшая кровь, на которую не действовала даже вода). Она какое-то время шла, смотря туда, вниз, раздумывая, каким образом там мог оказаться этот предмет, но вскоре ее мысли обратились совсем в другое русло.
- Говорят, в этом лесу убивали людей, не раз и не два, - сказал Илья, выкладывая вещи из походного рюкзака.
- Что? - переспросил Николай, который до этого находился где-то в своих мыслях и поэтому упустил смысл сказанного. Галина и Надежда все еще оставались снаружи, по-видимому, найдя общие темы для разговора, Илья, уловив напряжение в голосе друга, с опаской взглянул на него: Николай, хотя всегда выглядел абсолютно спокойным, мог иногда и взорваться изнутри, обнаруживая весьма неприятные качества характера. Это случалось редко, но случалось. Илья же со временем научился чувствовать надвигающуюся беду, но, несмотря на это, не всегда мог ее предотвратить. На этот раз он решил смягчить ситуацию.
- Ну, знаешь, некоторые любят пускать всякие слухи. Газеты.
- И что, ты специально… Хотел меня порадовать новостью? - удивленно спросил Николай, перестав шарить по сумкам.
- Так это наверняка какой-нибудь бред, ну, как обычно. Там писали, что лес, мол, имеет дурную репутацию и наверняка является местом сосредоточения отрицательной энергии, - Илья покрутил пальцем у виска. -   А я хотел вывезти вас на природу, надо было найти что-нибудь интересное, а Паша, ты сам говорил, любит всякое такое.
К удивлению Ильи, Николай не бросился на него, а тихо опустился на землю и обхватил голову руками. Ветер снаружи начал угрожающе свистеть, где-то вблизи послышались женские голоса. Один из них, по которому Илья узнал свою жену, смеялся, а другой был слишком низким и тихим, так что разобрать произнесенные им слова было трудно. Николай повернулся к выходу, сказав лишь: «Прошу тебя, не говори об этом ей».
На входе показалась Галина, но тут же ушла, громко вздохнув и объясним это тем, что она забыла на улице что-то важное. Как только она скрылась, Николай снова обратился к другу:
- Ну и что, ты думаешь, это нормально? Давно здесь это было?
- Да нет, та тетка писала, что здесь было найдено всего три-четыре тела.
- Всего, - нервно усмехнулся Николай.
- Да послушай, все нормально, это были какие-то личные разборки, полгода назад, это точно. Блин, я же хотел просто всех заинтриговать.
- Личные разборки?
- Да, убийцу потом нашли, он мстил своим друзьям я уже не помню, за что. В общем, все в порядке. Правда, там писалось про одного, которого считают мертвым, но тела его не нашли.
- Ох, ты просто гений. Почему мне такие светлые идеи в голову никогда не приходят. Илюх, ну надо же думать, хотя бы иногда. Ладно, только не говори никому больше, это явно не заинтригует, а даже наоборот.
Илья снова попытался определить, насколько спокоен Николай, и пришел к выводу, что то не взорвется исключительно потому, что сильно измотан. Он выглядел уставшим, движения его были сильно замедленны, а лицо, на первый взгляд, потеряло способность выражать какие-либо эмоции.
- Не стоит так расстраиваться, Коль.
- Я не расстраиваюсь, с чего ты взял? Позвони детям. - сказал Николай.
- Нет, постой, давай поговорим, - попытался привлечь его внимание Илья.
- Да о чем говорить? Я понял твою позицию, принял к сведению, что ты еще хочешь? Да, я уже сейчас просто мечтаю вернуться на работу, да, мне все осточертело. Но какая разница, блин. Все мы вернемся домой, и все будет, как всегда.
- Ты не пробовал посмотреть на самого себя как на одного из пациентов?
Недоуменный взгляд Николая заставил Илью замолчать и сдаться. Его друг был слишком упрям, слишком устойчив к убеждению в своем обычном состоянии. Достучаться до него представлялось возможным только в моменты его редких срывов, да и то не всегда.
- Ты же знаешь…, - начал было Николай, но Илья прервал его.
- Хорошо, хорошо, давай собираться.
Совершенно неожиданно, как будто бесшумно подкравшись, в палатку вошла Надежда и сразу кинулась к мужу.
- Что ты обо мне рассказал, скотина? Отвечай!
Николай испуганно попятился, но натолкнулся спиной на стенку палатки и чуть не упал.
- Ничего, я ничего…
- Галя, иди сюда! - крикнула Надежда и в палатку вошла напуганная и побледневшая Галина, - Вот она тут мне рассказала одну интересную вещь. Оказывается, все знают обо мне, Кате и ее проблемах. Я же просила тебя. Это моя подруга, она умоляла помочь, и я бы сделала все, все, слышишь? Не то, что деньги помогла бы ей украсть, а все.
- Но…
- Что «но»? Тебе так сложно держать свой вонючий язык за зубами? Это даже не мой вопрос, это человек, которого ты едва знаешь! - голос Надежды потерял свою напористость и злость, стал тише и приобрел неожиданно грустные вопросительные нотки. Николай заметил это и ощутил легкий укол совести. Он сделал шаг вперед и попытался быть настолько убедительным, насколько было возможно.
- Надь, я знаю, что ошибся. Я проболтался, но тогда я был ужасно разбит. Ты помнишь, что тогда было. Я очень переживал и дал волю моим слабостям.
-Не надо, - злобно прервала Надежда, - тут снова твои штучки. Я сыта по горло.
Она отступила, отвернувшись от мужа, и поискала глазами свои вещи, оказавшиеся неподалеку от входа, и направилась к ним.
- Ты куда?- спросил Николай, тревожно следя за женой. Надежда не ответила и молча начала перебирать содержимое своей сумки.
Ветер снаружи разбушевался, сотнями срывая листья с начавших гнуться деревьев. Тонкие ветви уже трещали, готовые в любую минуту сломаться, оторваться и присоединиться к тем, что уже лежали на земле. С тропинок  поднималась пыль, причудливо закручиваясь в воздухе, порождая призрачные образы, печально парящие над землей. Птицы замолчали, скрывшись в своих убежищах, чтобы переждать непогоду. Паша, Дима и Вера испугались и ускорили шаг, пробираясь по знакомой тропинке к месту стоянки. Дима заметно дрожал, но не решался сказать, как ему действительно страшно, что он боится ожившего от ветра леса, который так и тянул к ним свои костлявые пальцы-ветки, боится страшного человека без глаз, который, наверное, идет где-то позади них, чуя их запах, а из его открытого брюха падают на землю белые червяки.
- Почему никто до сих пор не позвонил? - спросила Вера. - Погода-то портится.
- Да кто знает. Мы уже почти пришли. Спросим.
Лес был недоволен. Дима чувствовал, как он кричит вокруг, как злится, как подгоняет. На подходе к поляне все услышали приглушенные голоса, и чем ближе дети были к ней, чем очевиднее становилось, что это крики. Неосознанно, как будто почувствовав опасность, все остановились. Немного потоптавшись на месте, они, ничего не говоря, пошли дальше. Кричал, очевидно, отец Паши и Димы, кричал от боли, тогда как мать Веры пыталась кого-то успокоить.
- Что случилось? - полушепотом  проговорила Вера и бросилась к палатке.  Остальные последовали за ней и за несколько секунд оказались у входа.
Илья загораживал корчившегося на земле Николая, который обеими руками держался за шею. Надежда, бешеными глазами смотря на обоих, стояла, сжимая в руке походный нож. Галина повисла на ее свободной руке, пытаясь остановить от неминуемой ошибки.
- Отойди, Илья. Не твое дело! - крикнула мать Паши и Димы, дернувшись, чтобы сбросить с себя Галину.
- Успокойся, Надь, пожалуйста! - взмолилась та, изо всех сил держа Надежду за руку.
Никто, по всей видимости, не замечал вошедших детей, а они, в свою очередь, не могли пошевелиться от ужаса.
С неожиданной стремительностью Надежда ударила Галину локтем в живот, от чего та согнулась, застонав от боли, подлетела к Илье и быстро ударила его лезвием ножа в бок. Вера сорвалась с места и побежала к отцу, в то время как Николай, из последних сил стараясь защититься, сбил свою жену с ног, сильно ударив ее ступней в колено, совершенно случайно, можно сказать, наугад. Надежда упала, а Николай, держась за горло, из которого не переставая текла кровь, пытался ползти.
Паша и Дима застыли на месте, не зная, что делать и кому помогать.
Надежда быстро встала и подошла к мужу, отчаянно пытавшемуся подняться на ноги,  с ее губ слетело тихое ругательство и она начала поднимать нож, но в этот момент Илья оттолкнул ее, повалил и прижал к земле. Полностью потеряв контроль над своими действиями, он сомкнул руки у нее на шее и начал с силой сжимать их.
- Мама! - закричал Дима, подбежав к Илье и начав бить его по спине своими маленькими кулачками. Николай что-то прохрипел, протянув правую руку в сторону своего друга.
Где-то в чаще что-то громко треснуло, раздался грохот, и шум падающего дерева наполнил округу. Илья невольно оглянулся, как будто желал увидеть источник шума, чем тут же воспользовалась надежда, ударив его по голове рукояткой ножа, все это время лежавшего на земле рядом с ней. Илья охнул, схватился за висок и повалился на бок. Дима стоял, недоуменно глядя то на маму, то на друга отца, понимая только, что случилось что-то совсем-совсем неправильное.
Надежда встала, тяжело дыша оглядела палатку и застыла на месте. Николай, содрогаясь, смотрел на нее, весь в крови и неспособный двигаться.  Вера снова подбежала к отцу, стонавшему рядом со своей женой, которая только сейчас смогла восстановить дыхание, усмиряя громкие хрипы, исходившие из груди.
Паша начал неуверенно подходить к отцу, где-то внутри надеясь на то, что проблемы вскоре разрешатся, неважно, с каким исходом.
Наконец, Надежда подошла к своему мужу и опустилась на колени. По щекам у нее текли слезы, голос дрожал, когда она говорила:
- Коль, Коль, ну прости меня, прости меня, я злая, ты говорил мне.
Николай попытался что-то ответить, но не смог. Было видно, что он задыхается.
- Я клянусь, что всегда уважала тебя, - громко всхлипывая, помягчавшим голосом говорила Надежда.
Из последних сил Николай повернул голову, отведя взгляд от своей жены, которая, увидев это, в отчаянии закрыла лицо руками, не пытаясь снова заговорить с ним. Через несколько секунд Николай перестал дышать.
Паше показалось, что прошли целые сутки перед тем, как Илья, неловко запинаясь, тихо сказал:
- Надь, ну, как же… Нужно что-то придумать, давай мы скажем…
- Не надо говорить,- прервала его Надежда. - Я признаюсь.
- А как же дети?
- Ты хочешь, чтобы они жили с убийцей? - тихо возразила Надежда, - Они хотят жить со мной теперь?
Паша и Дима ничего не сказали, поймав на себе безжизненный взгляд матери. Они стояли, схватившись за руки, надеясь, что на этом закончилось все плохое, что случилось за этот ужасный день.
Не получив ответа, Надежда медленным шагом проследовала к выходу, неторопливо отодвинула ткань и вышла наружу, где уже затихший лес молча встретил ее, а деревья тихо шептались с легким ветерком о том, что с чужаками всегда приходит беда.