Эволюция иллюзий. Глава 30. Защита Голубчина

Геннадий Самуилович руководил лабораторией, которая была связующим звеном с РАТАНом в целом, нашим непосредственным заказчиком. Именно с ним я обсуждал мою поездку в Горький, именно с ним мы подписывали ежеквартальные процентовки, когда Бабаевский уволился, и все проблемы связанные с руководством группы легли на мои плечи. Это был человек со своеобразным отношением к внешнему миру. Нельзя сказать, чтобы его на РАТАНе недолюбливали, но и излишней симпатии к нему никто не испытывал. Явно выраженные национальные черты скорее играли свою роль, но надо отметить, что в, те времена люди относились несколько бережнее к национальной принадлежности, чем сейчас.
Помнится момент, когда Тофик Юсуфов, мой однокурсник, попавший на РАТАН-600, в отдел Голубчина и, допустив вольность, рассказал анекдот про евреев в присутствии Геннадия Самуиловича. Вместо смеха, обычной реакции на анекдот, в помещении воцарилось напряженное молчание и внимание всех почему-то сконцентрировалось на Голубчине, но он слегка покраснев, улыбнулся, чем и сгладил возникшее напряжение. Возможных репрессий в последствие по отношению к Тофику не возникло. В принципе это был не плохой человек и когда он, защитив кандидатскую диссертацию, пригласил нас на официальный банкет, мы с радостью отозвались на его предложение.
Провести банкет решили в «Академгородке» поселке Нижний Архыз или как его еще называли Буково. Причиною тому, скорее всего, было то, что на РАТАНе не было подходящего помещения, а в Буково был просторный конференц-зал, который мог вместить всех участников банкета, да и верхушка ученой знати как РАТАНа, так и всей САО жила там же.
С утра мы с Сашей Мезенковым поехали в станицу и заказали в ресторане большой торт, на собранные деньги, а что еще подарить новоиспеченному кандидату? Ближе к концу дня народ потянулся в сторону банкетных столов, а нам с Сашей и Вовой Заворотневым еще предстояло съездить за подарком Голубчину, праздничным тортом.
Торт действительно оказался произведением кулинарного искусства. На огромном с полметра диаметром и сантиметров десять высотой корже красовался еще один, поменьше в диаметре. Все это сооружение, украшенное разноцветными кремовыми композициями, венчалось незамысловатым поздравлением кандидату, а по кругу террасы располагались крупные кремовые розы. Торт много весил, но самое главное, о чем нас предупредила кондитерша, его не успели охладить, поэтому обращаться с ним в дороге стоит крайне осторожно.
Время близилось к началу события, а нам еще предстояло преодолеть расстояние в 25-30 километров, поэтому Саша торопился. Мы с Вовой сидели на задних сиденьях, а у меня на коленях, как на гидравлических подушках, мирно покоился шедевр. Понимая все ответственность, возложенную на меня, я старался мало того, чтобы не шелохнуться, но и по возможности компенсировать влияние дорожных дефектов.
Уже не помню, кем работал Саша, и какое у него было образование, но законов инерции он не знал и  влияния центробежных сил, явно недооценивал. Пролетая на скорости мимо РАТАНа, Саша вдруг вспомнил, что ему нужно заехать на работу и резко повернул влево. Машина послушно изменила направление, а вот верхний корж торта, продолжая свой путь в сторону Букова, сметая на своем пути не застывшие розочки, мчался по недостаточно вязкому  крему «как по маслу». В те годы моя реакция была намного живее, чем сейчас, поэтому, резко изменив угол наклона подноса, на котором возлежал строптивый десерт, мне удалось остановить движение коржа у критической отметки, еще бы сантиметров десять движения и самая торжественная его часть, со всеми поздравлениями лежала бы на полу.
Машина остановилась, пытаясь совладать с навалившимся на меня приступом смеха, я ничего не мог сделать. Саша причитал сокрушаясь. Пришедший в себя Вова аккуратно, стараясь не задевать сохранившиеся розочки, отбуксировал верхний корж, на его законное место постоянно облизывая пальцы и расхваливая крем, ими же он попытался декорировать поврежденную поверхность. Вова даже предложил «рассадить» розы симметрично, но мы посчитали, что пусть хотя бы с одной стороны он выглядит девственным, ведь ею торт можно поставить перед виновником торжества. Остаток пути Саша вел осторожно.
Банкет удался на славу. Торжественные речи, поздравления, напитки, закуски, танцы, ухаживания, даже приставания, но не до хамства, все эти атрибуты застолий времен застоя приятно расслабляли и создавали картину уюта и непринужденности. Даже попавший в переделку торт, который мы все-таки довезли, и незаметно пронесли мимо трезвых еще участников банкета не смог никому испортить настроение. Разошлись после полуночи. В станицу ехать было поздно, да и не на чем, поэтому мы с Вовой и с Геной Могилевским воспользовались чьим-то любезным приглашением, разделить с ним кров над головой. Возможно, это был Саша Мезенков, а может и Вова Свирипа, я уже не помню, но мы набрали с праздничного стола выпивки и закуски, и пошли в гости продолжать.
 Из того, что было дальше, мне запомнился один момент. Сидели мы практически до утра. В ту пору я увлекался йогой. Началось с того, что брат подарил мне книгу Верещагина, по которой я и осваивал эту древнюю, но популярную в восьмидесятых науку. Поэтому когда коснулись  этой интересной темы, остаток ночи, мы пытались посвятить различным асанам. Мне давались многие позы, кроме позы лотоса. Поэтому когда я посетовал, что коленные суставы мне не позволяют ее принимать, Гена сказал, что это ерунда, поза лотоса его любимая асана, нужно только чтобы ему помогли. Остаток ночи мы с Вовой безуспешно пытались сложить Могилевского в позу лотоса, он кричал от боли, ругался, но мы продолжали эксперимент, куда было торопиться? На следующий день был выходной.