Древний период в истории Тамбовского монашестваA X

 Очень сложно сказать сейчас, когда именно пришли  на наши земли монахи. Если брать легендарные предания о Яблоновой пустыни в Лебедянском уезде, основание, которой относится  к XIV в., то именно в это время. Судьба самой пустыни печальна: она была сожжена в одном из набегов татар, а монахи убиты.
Однако первое письменное упоминание о тамбовском монастыре относиться к XVI веку, а именно  к 1573 г. Сведения эти содержатся в челобитной поданной на имя государя Иоанна Васильевича в 1583 г. черным попом Матфеем. В ней он пишет, что 10 лет назад (т. е. в 1573 г.)  на берегу р. Цны недалеко от с. Ст. Чернеево им была построена новая Никольская церковь на месте старой, ветхой, которая долгое время стояла без службы на Мамышевой поляне. Поляна эта принадлежала новокрещеному человеку из мордвы Ивану Просандееву. В челобитной  старец Матфей  просит царя о покровительстве и о передаче поляны во владение монастырю. Просьбу эту государь исполнил.
Из челобитной мы узнаем также, что до прихода на это место старца здесь жило 3 монаха выходца с юга, и «стояла церковь Никола чудотворец без петья ветха много лет». О происхождении самого старца Матфея сохранились самые смутные сведения. То называют его Донцом, то Черногорцем. Возможно, черный поп Матфей был как-то связан с этими тремя монахами и шел в Черниев, зная, что там есть небольшая общинка. Но это лишь предположение. Тем более, что мы знаем, в это время черными попами называли иеромонахов, служащих на приходе. Допустимо, что Матфей и переходил с места на место в поисках свободного прихода.
Итак, уже в 1583 г. существовала новая церковь, поставленная по благословению Рязанского епископа Леонтия, келии на пять монахов, и вся эта территория была огорожена забором. Можно назвать это первым очагом монашеского делания.
К концу XVI века относится основание Пурдышевской Рождества Богородицы мужской пустыни, которая находилась в Темниковском уезде недалеко от мордовской деревни Малые Пурдышки. Первое упоминание о ней относится к 1596 г., и тогда пустынь владела вотчиной и бортями. Основатель пустыни старец Иринарх (1).
Вот, пожалуй, и все монастыри XVI века о которых нам что либо известно. Как видим, оба они были расположены на севере в тех местах, которые активно осваивались тогда русскими людьми и цари поощряли  появление монахов здесь и старались защитить их от враждебных действий  инородцев. 
Прежде всего, государи заботились о том, чтобы закрепить материальное положение новообразовавшихся монастырей, понимая, что это станет залогом их процветания и поспособствует влиянию на языческое население. Черниеву монастырю  27 марта 1586 г. была выдана грамота от царя Федора Ивановича дающая ему право  владеть рыбными ловлями,  на р. Цне. А 20 января 1597 г. были пожалованы те земли  что пониже с. Томникова, вверх по Цне, с левой стороны, крестьяне, живущие здесь отныне обязаны были  «старца Матвею с братией слушать, пашню на них пахать и доход им монастырский платить» (2). В первой половине XVII века пожалования не прекратились: в 1604 г. дана грамота  на владение рыбными ловлями вниз по р. Цне,  в 1613 г. отданы во владения деревня татарская и с. Черниево, а также рыбные ловли на реке Цне, Челновой и Хопру, затем в 1614 г. Пилавской заводью.
При новой династии Романовых Черниеву монастырю удалось получить новые залежные земли в диком поле (1631 г.), в 1635 г. Куляпинскую пустошь, после 1638 г. земли в Верхоценской волости.  Пурдышевой пустыни царем Федором Ивановичем были пожалованы д. Исеев Гильдеев починок и д. Мал. Пурдышки.
В XVII веке на севере епархии было основано еще несколько монастырей и появляются первые женские монастыри. В небольшом городке Елатьме было целых три монастыря из них два девичьих. Причем эти монастыри существовали при поддержки горожан и были очень маленькими (1-2 насельника) и только в Спасском девичьем монастыре имелась игумения. В это же время основываются Сергиевская Проломская пустынь, Старокадомский Троицкий монастырь (первое упоминание 1652 г.), Вышенская Успенская пустынь (1620 г.), в конце века Саровская Успенская  мужская пустынь и Санаксарский мужской монастырь. Причем явно наметились тенденции к монастырской колонизации: выходцем из Черниева монастыря основана Вышенская пустынь, основатель Саровской пустыни  иеросхимонах Иоанн был пострижеником Арзамасского монастыря.
В это время в Шацком крае были обширные владения Романовых с центром в с. Конобеево, непосредственно владела ими державная инокиня Марфа Ивановна (мать царя Михаила Федоровича) и это очень благоприятствовало развитию монашества в крае. Марфа Ивановна сама основала Конобеевский Казанский девичий монастырь и много жертвовала на другие монастыри (Мамонтовскому монастырю пожаловала за р. Отъяссы 30 четвертей земли в «диком поле»). Можно так сказать, что  север будущей Тамбовской епархии в XVI и первой половине XVII века  активно осваивался монахами, чего не скажешь о юге. Возможно, это объясняется тем, что южная сторона была степной и часто подвергалась нападению кочевников.
 Основание первого монастыря на юге относится к 1621 г., - это Новая Троицкая Яблонева пустынь недалеко от Лебедяни, основатель ее старец Савватий. Кстати, это первый монастырь, где была построена каменная церковь (1665 г.). Затем появились два монастыря в г. Добром (Вознесенский мужской и Тихвинский женский основанный в 1694 г.), один в Липецке (Поройская мужская пустынь), один в Романове (Красногорская мужская пустынь), и два в Усмани (Преображенская мужская пустынь и Успенская женская). Все это были обители небольшие, хотя и более населенные, чем северные, но в отличие от них небогатые, некоторые, даже не имели своих вотчин и жили лишь от приношений прихожан. Кроме того, все они располагались или в самих городах или недалеко от них.
Первая треть и вторая половина XVII века стала временем, когда монахи, начали продвигаться вниз по течению Цны, основывая монастыри на пустых землях  в дремучих лесах правого берега реки. Проникали они и в традиционные для расселения славян районы вдоль р. Воронеж. Они  стали одними из первых, кто стал возвращаться в места, запустевшие после татарского нашествия (3). К первой половине 17 в. относится основание Мамонтовой пустыни на берегу р. Цны. Основатель монастыря некий старец Мамонт, причем есть основание предполагать, что он выходец из Николо-Радовицкого монастыря, вотчина которого еще с конца 16 века располагалась в Малом Пичаеве. Южнее Мамонтовой пустыни в 1615 г. был основан Троицкий Цнинский монастырь. К 40-м гг. XVII в. вокруг Мамонтова появились деревни Слободка, Глубокое, Новая Слободка, Отъяссы, Сурки, которые были образованы крестьянами, поселившимися на монастырских землях и пришедшими из Носин, Сюпа, Наровчата и др. А Троицкий монастырь дал начало селу Троицкая Дубрава.
Постройка крепостей Тамбов и Козлов дало начало еще одному типу монастырей в этой местности – городских. В Тамбове у стен крепости был основан старцем Иосифом Казанский монастырь (1667 г.), а в Козлове еще до построения самой крепости в 1627 г. черный поп Иосиф основал Троицкий монастырь (4).
С основанием епархии в 1682 г. второй тамбовский епископ Питирим озаботился тем, чтобы открыть два монастыря: в самом Тамбове Вознесенском женском (1690 г.) и недалеко от города Трегуляевском Иоанно-Предтеченском мужском монастыре (1688 г.) Причем последний мыслился святителем именно как скит, где монахи будут озабочены прежде всего не тем как добыть средства к существованию, а монашеским деланием.
Все монастыри XVI-XVII вв. неизбежно становились центрами хозяйственной деятельности и вопросы, связанные с приобретением и использованием главного богатства того времени – земли, становились зачастую во главу угла. И это стремление не было, страстью к стяжательству, просто хозяйственная самостоятельность была залогом духовного процветания в то время.
Самым богатым монастырем к середине XVII в. безусловно, являлся Черниев Никольский монастырь. К началу 80 – х годов XVII века обители принадлежало 600 крестьянских дворов (а в 1616 г. 29 дворов крестьянских и бобыльских, пашни 69 четвертей в поле). Обитель не раз приходила на помощь своими средствами правительству. Когда в 1636 г. строилась крепость Тамбов, монастырь своими силами построил  на р. Липовице острог, в г. Тамбове в Казачьей слободе Знаменскую церковь (с 3 престолами), 2 большие башни, 2 раската, торг, баню, около города копали рвы. На Лысых Горах выкопали колодец. Нанимали по 25 человек в месяц, каждому давали по 4 рубля. Кроме того в 1637 г. с них взято было  30 руб., в 1638 г. 35 меринов и 3 рубля. «И они де от Тонбовского городского дела, наимаючи дельцов, до конца разорен, монастырскую всякую мелкую животину и лошади и хлеб испродали, и крестьяни их с бедности вышли жить в Танбов и Танбовского уезда на пустошь Рыбную, и за те де крестьян платят они нашея всякие доходы спуста, в конец погибли. А братия и служки разбежались разно». В 1671 г. на борьбу с разинцами Черниев монастырь собрал 980 руб. В правлении епархией святителем Питиримом ему удалось добиться того, чтобы часть доходов монастыря шло на обеспечение епископской кафедры.
Разросшееся к концу XVII в. монастырское хозяйство, которое включало в себя несколько сел, земли, леса, рыбные ловли и борти, бобровые гони привело к тому, что монастырское руководство не справлялось с возросшим количеством обязанностей по управлению. И монастырские крестьяне в конце века не раз жаловались властям именно на монастырское безначалие. Т. е. постоянное приобретение и обогащение в конечном итоге начинало обременять монастыри, мешать их внутреннему развитию.
Со второй половины в хозяйственной жизни тамбовских обителей стали играть большую роль крупные русские монастыри, такие как Савино-Сторожевский, Чудов, Кирилло-Белоезерский. Мамонтова пустынь была приписана к Саввино-Строжевскому монастырю в 1652 г. и сразу же практически стала делать различные покупки, только за 1657 и 1659 года было совершенно 4 покупки бортей и рыбных ловлей. Мамонтова пустынь выделялась среди всех тогдашних тамбовских монастырей количеством сделанных ею покупок в короткое время. В целом присоединение некоторых наших монастырей к крупным московским монастырям сыграло положительную роль в их истории, став залогом  благополучного существования обителей в течение не одного десятка лет, а в некоторых случаях, как это было с Троицкой пустынью приписанной после погрома разинцев к Московскому Чудову монастырю, спасло от окончательного разорения. Причем приписание этого монастыря стало компенсацией Чудовской обители за изъятые  у нее в пользу государства 1442 четв. земли и 377 крестьянских дворов, которые были записаны в драгунскую службу (эта вотчина находилась в Лебедянском уезде)
Но не всегда присутствие крупных монастырей было благотворным, порой  по поводу земли разгорались многолетние споры, иной раз перерастающие в своеобразные маленькие «войны». Не один десяток лет тянулась земельная тяжба между Кирилло-Белозерским монастырем и Вышенской пустынью. Часто эти споры разрешались мировой сделкой, а ко второй половине века не раз проводилось межевание как земель так и участков, где располагались пчелиные борти. Монастыри стали теперь выступать и в качестве кредиторов, давая деньги или продукты под залог, например, пчелиных бортей, причем специально в договорах оговаривалось, что родственники должника могут выкупить борти за определенную, часто немалую сумму.
Хозяйственная деятельность монастырей порой затрагивала интересы различных людей напрямую не связанных с ними, но ведущих ту же деятельность по обработки земли по соседству с монастырями. Возникали конфликты, часто острые и почти неразрешимые, да и неудивительно, если учесть, что государи, давая очередной участок земли какой-либо обители не учитывали интересов крестьян или инородцев живущих рядом или прямо на этих же землях. Чаще всего такие конфликты возникали как раз в тех местах, где большую часть жителей составляли инородцы. Пурдышевский игумен не раз жаловался государю на татар, которые: «луги их распахивают и стада гоняют и хлеб травят и в липегах лубья снимают и пчелы дерут и гумна на их пашне ставят и знамена их чешут и вотчину их пустошат» и еще «Темниковские де татаровя, князи и мурзы, и мордва, его с братиею обидят, в пашню и в сенокосные покосы вступаются насильем, и впредь де ему с братиею прожити от них неможно» (6). Иногда такие враждебные действия имели для татар свое оправдание, как это было в случае с Старокадомским Троицким мужским монастырем, где по челобитной иеромонаха Ионы и Григория Иванова царь Алексей Михайлович велел отдать новообразованной пустыне поле около д. Енгозино бывшее ранее во владении татар. По этому поводу татарские мурзы жаловались, что у них несправедливо отобрали землю. А так как монастырские пашни по малочисленности братии обрабатывать было некому, поэтому за монастырем выстроили избы и стали в них селить новокрещенных татар, но те жить в них не желали и часто убегали от своих новых хозяев.
В Черниевом монастыре в 1598 г. татары: «старца Матвея с братиею лают всякою непотребною лаею и служебников монастырских и крестьян бьют и похваляются всякими злыми делы и слугу монастырского Кананка Павлова хотят убить до смерти». Кстати здесь указание на то, что в то время монастырским хозяйством управлял человек из мирян Кананка Павлов. От татар не отставала и мордва, которая чинила: «всякую пакость монастырю. Крали скот, птицу, лошадей разоряли пчелиные борти».   
Впрочем, и русские крестьяне часто воспринимали монастырь, как конкурента в своих хозяйственных делах. В том же Старокадомском монастыре  монахи  в 1682 году жаловались государю, что кадомцы их: «Рыбные ловли облавают, лес рубят и чинят стеснения». Это единственный тамбовский монастырь, который в результате хозяйственного разорения пришел в конечном итоге в совершенное запустение.
Вокруг Мамонтовой пустыни стали селиться «гулящии бобыли». Они стали чинить пустынножителям всяческие неудобства: захватили пастбище, принадлежащее пустыни и не разрешили на нем пасти монастырский скот. Таких примеров можно привести еще не один десяток, но, конечно же,  во многих этих случаях хозяйственного беспредела со стороны окружающего монастыри населения, была не только экономическая подоплека. Ведь не случайно в конфликт вступали именно с инородцами, которые оказываясь в сфере влияния монастырей, неизбежно становились объектами их миссионерской деятельности. Характерная черта во внешнем и внутреннем развитии наших обителей XVI-XVII вв. это их ярко выраженная миссионерская направленность. Можно даже предположить, что некоторые монахи-основатели и селились среди мордвы и татар движимые жаждой апостольского подвига. И надо сказать не без успеха. Тот же Матфей Черниевский в своей челобитной на имя царя писал: «Иная де мордва на лебезу мою сдается и кстится хочет». Нам известно, сам старец крестил около 20 мордовских семей. При Пурдышевском монастыре образовалось две деревни крещеной мордвы М. Пурдышево и Тотушево, при Старокадомскомском монастыре селились новокрещеные татары. Можно также предположить, что с появлением Троицкого Цнинского монастыря образовалась деревня новокрещенной мордвы, а те, кто не пожелал принять крещения, выселился и образовалась д. Поганка. Т. е. миссионерская деятельность монахов в целом была успешна и приносила свои плоды. Новокрещеные инородцы, изгоняемые из своих языческих общин, селились около стен монастырей, прибегая к помощи обителей, а те, кто оставался некрещеным видели в монахах своих естественных и главных врагов. То, что обители были люто ненавидимы упорными язычниками, за проповедь слова Божия свидетельствует и мордовское предание, записанное в 1915 г. священником с. Кермись Шацкого уезда о. Павлом Курганским. Это предание повествует о том, что шайки молодых мордвинов часто грабила монахов Черниева монастыря, отбирая у них хлеб, мед, скот в ответ на их миссионерскую деятельность. Они же придумали и презрительное название для монахов «цернохьне», переводилось оно как бздуны. Видно язычники ничего  не могли противопоставить мирной просветительской работе иноков, кроме насилия и ругательств (7).
Апогеем миссионерской работы в этих краях стала деятельность архиепископа Мисаила, который как раз и опирался в своей работе на монахов Шацкого края. Конфликт как говорится, зрел. Положение еще усугублялось тем, что после враждебных акций инородцев игумены монастырей жаловались на них царю, а тот в свою очередь слал указы шацким воеводам взять под свою защиту обители, тот и брал, посылая разбираться с непокорными стрельцов и казаков. В результате обозленная мордва 8 апреля 1656 г. около в с. Ямбирно, смертельно ранила архиепископа Мисаила, который с крестом в руках проповедовал им Христа. Это, пожалуй, единственный случай мученической смерти за Христа в эту эпоху. Больше подобные инциденты не повторялись.
О внутренней жизни монастырей того времени нам известно чрезвычайно мало. Не сохранилось сведений о том, по каким уставам они жили, а те сведения, которые есть, относятся к более позднему времени. Но все же хоть какие-то крохи по этому поводу мы имеем.
По своему типу все монастыри этого времени принадлежали к особножительным. Можно, даже утверждать, что ни в одном из них не было общежительного устава, да и вообще сложно сказать принимался ли в жизни какой-либо устав. Скорее исполнялись самые общие правила монашеского жительства, тем более что монастыри чаще всего становились своеобразными духовно-административными центрами  небольших округов.
Каждый вновь поступивший в монастырь обязан был внести определенный вклад, об этом мы имеем достаточно много свидетельств документов. Те кто был побогаче строил на свои средства себе келию (так и писали «келия старца такого-то), те кто не мог себе этого позволить селились у тех, кто келии эти имел. Причем особо оговаривался статус так называемого вкладчика, т. е. человека, который уже передал монастырю определенное имущество на условиях: «за тот вклад в монастыре пострич, а будет я не похочу, и мне жить в мире, поить и кормить меня монастырем и покои давать, якоже и прочей братии, и после моего живота меня устроить в литейной и пустенной синодике и поминать вечно» (8). Фактически монастырская братия приобретала в некотором роде статус служилых людей, так как выполняли государственные задачи. Та же Мамонтова пустынь выглядела как укрепленное поселение (рядом с пустынью находился острожек), окруженное крестьянским и служилым населением, с развитой инфраструктурой и строго определенными обязанностями внутри монастыря. Во главе стоял игумен или строитель, далее шел келарь и казначей, потом старцы (монахи) и рядовые старцы. Выделялась еще бельцы, попы (т. е. те, кто жил на монастырской земле и служил в приходской церкви), черные попы, а также упоминаются духовные отцы для мирян («отец»). Кроме того существовали еще и дьячки, которые выполняли функции делопроизводителей. О том какую роль играли одни (например, казначей, келарь) мы знаем, а какое принципиальное различие скажем между бельцом, попом, духовным отцом и черным попом можно сейчас только догадываться. Скорее всего, слово белец в документах того времени употреблялась не в первоначальном его виде, т. е. священник из белого духовенства, а так называли как раз тех самых вкладчиков, которые жили на равных правах с прочей братией, но не постригались и не имели священнического сана (в документах Троицкого Цнинского монастыря упоминается вкладчик белец Ганка Иванов). В то время еще существовали в монастыре и трудники, которые в отличие от вкладчиков бельцов ничего не дарили монастырю, а жили в нем на правах послушников-рабочих. Духовным отцом одновременно мог быть как черный поп, так и просто приходской поп, причем это была не просто выполнение чисто духовнических функций, но и ряда обязанностей, скажем, духовный отец выступал в качестве доверенного лица при составлении дарственных грамот от вкладчика со стороны вкладчика.
Взгляд населения на монашеское делание в то время был достаточно своеобразен. Вкладчики не спешили принимать постриг, да часто и вообще не жили в монастыре, но выговаривали для себя условие: «буде похотим постричися и нас пострич». Служилые люди, находясь в постоянной военной опасности понимали как необходима им молитвенная поддержка и, внося в монастырское хозяйство вклад, обязывали молиться за вкладчика или его родственников. В этом было четкое осознание того для чего монастырь нужен в мире – монахи предстоят пред Богом, молясь за тех людей, которые несут службу государеву. Оттенок меркантилизма постоянно присутствовал в отношениях монастырей с внешним миром: в этот период времени редко кто просто что-то дарил обители, скорее все дарования носили характер платы за услугу.
Внутренняя обстановка в большинстве монастырей соответствовала их экономическим возможностям. Чаще всего в обители располагалось две деревянные церкви, которые старались поддерживать в надлежащем порядке. Крыты они были тесом и наврядли были большими. Можно предположить, что одна из церквей или хотя бы придел отапливались и в них служили зимой. В той же Мамонтовой пустыни к церкви свт. Николая была пристроена как самостоятельная церковь св. Алексия человека Божия.
Иконы в церквах помещались в серебряные ризы, которые были дарами благодетелей. В Троицком Цнинском монастыре все иконы были в серебряных ризах, в Мамонтовой пустыни только с серебряными венцами, а некоторые с золотыми, но зато имелась икона чтимой Богородицы на которой были так называемые приклады (серьга, серебряные кресты и.т.д.), т. е. дары прихожан получивших помощь от Божией Матери, остальные иконы оправлены в обычную басму.
Богослужебные предметы чаще всего были оловянными, а вот священнических риз не доставало. В описаниях мы встречаем упоминание о том, что они ветхи или их вообще не полный комплект. Особым попечением как настоятелей, так и зажиточных людей составляли колокола. Их специально отливали для того или иного монастыря и дарили и в описаниях обязательно указывалось, кем именно подарен тот или иной колокол.
Особое попечение братии богослужебные книги, которые в крупных монастырях того времени (Черниев, Мамонтов, Троицкий и др.) обязательно полный круг. А в Мамонтовой пустыни мы знаем, что было много книг старой печати духовно-нравственного содержания: Прологи, жития, поучения, что говорит о достаточно высоком уровне грамотности среди монахов Пустыни.
Монастыри были тем местом, где велось поминания многих и многих представителей разных родов окрестного населения так или иначе зависимых от монастырей или же совсем не связанных с ними. Сохранилось несколько монастырских Синодиков, которые были описаны еще в 19 веке. В них длинные списки имен, которые исправно поминались на панихидах, на проскомидиях, на литии и на литургии, а также келейно. Велись они братией и на протяжении многих десятилетий предавались от одного поколения  к
другому. Как уже было сказано предстательство перед Богом за живых и умерших являлось важной функцией монастырской жизни.
В документах Пурдышевской пустыни под 1595 г. мы находим первое упоминание о крестных ходах не только в монастырях, но и вообще в епархии. В одной из челобитных сказано, что монахи: «Ходят около монастыря со кресты по воскресеньям и по владычним праздникам и на ердан» (9).
В жизни большей части тамбовских монастырей во второй половине XVII века стали играть большую роль донские казаки. Они были вкладчиками, часто постригались сами, но еще чаще селились в монастыре или на его землях в старости, возлагая заботу об их пропитании на ту или иную обитель. Участие казачества особенно заметно в жизни таких монастырей как Мамонтова пустынь, Троицкий Цнинский монастырь и Черниев Никольский монастырь. Особенно пагубно это участие было для Черниева монастыря. Влияние это со временем переросло в полную зависимость от Дона. Черниев монастырь с незапамятных времен пользовался большим уважением среди донских казаков. Те считали его «своим» и утверждали, что сам основатель пустыни Матвей был казаком. Они много жертвовали в обитель, часто ходатайствовали о ней перед царем и добились того, что монастырь освободили от всяких повинностей (10). Монастырские крестьяне, видя зависимость монастырского начальства от казаков, и недовольные строгостью и требовательностью тогдашнего игумена Филарета решили пожаловаться и послали депутацию на Дон. Это дало повод для прямого вмешательства в дела монастыря. Теперь в обители было открыто как бы казачье представительство, которое фактически и управляло всем. Хозяйство монастыря начало расхищаться: крестьянам отдали 66 десятин монастырской земли, в 1685 г. было взято из монастырской казны 30 рублей, а из запасов 110 ведер вина, крупа, просо, мука, 30 пудов ниток и все это на 28 подводах свезено в Козлов. Казаки посеяли смуту и внутри монастырской братии. Представитель казаков Пахом Сергеев поддержал черного попа Иону, который был недоволен игуменом и сам метил на его место. По наущению Сергеева он составил клеветническую челобитную на настоятеля с требованием сменить его. Казаки заставили силой и угрозами подписать монахов грамоту. Начались раздоры, которые утихли лишь после того, как Иона, испугавшись следствия, из монастыря убежал. Наглость ’’вольных людей’’ дошла до того, что в одной из монастырских келий поселились несколько казаков. Они начали пьянствовать, бесчинствовали, избили несколько монахов. После этого происшествия была прислана следственная комиссия  во главе со стольником Иваном Поливановым. В ходе следствия (которое происходила не без угрозы для жизни следователя – было избито несколько драгун сопровождавших Поливанова) собрано много материала уличающих казаков  в беззаконии и произволе. Но дело это еще долго бы длилось, если бы в него не вмешался свт. Питирим Тамбовский, который ходатайствовал перед Государем о приписке монастыря к архиерейскому дому, что и было исполнено.
В XVII веке в наших Тамбовских приделах монастыри участвовали в колонизации новых земель. Не менее важная миссия лежавшая на монастырях того времени заключалось в том, что они  являлись  христианскими просветителями  дикого края и становились духовными центрами обширных областей.


Примечания
1. ИТУАК. 1890. № 28. с. 109.
2. ИТУАК. 1887. №3. с. 21
3. По последним археологическим данным (раскопки 2001-2002 гг. на Никольском городище Знаменского района) до нашествия славянские поселения простирались гораздо дальше на юг, почти к верховьям Цны.
4. Есть основание предполагать, что до основания крепости на месте Козлова находилось крупное поселение, во всяком случае, название «Козлов» скорее всего производное от глагола козловать, т. е. временное посление или иноземческое кочевье
5. ИТУАК. 1887. №3. С. 45
6. ИТУАК. 1890. № 28. С. 115,118.
7. ТЕВ. 1915. №29. С. 746
8. Мамонтова пустынь: Документы собранные П.И. Пискаревым. Тамбов, 1887. с. 5
9. ИТУАК. 1890. № 28. с. 112
10. ТЕВ. 1915. №34. С. 857