Ч. 1, гл. 9 Спаси и сохрани!

Мы больше не были близки  с Арменом физически за всё время  жизни вдвоём, но засыпая, я пыталась удерживать
его за руку, боясь, что она выскользнет невзначай, и я его потеряю. Мне сейчас
не до подробностей, хотя всё припомнить и не сложно, хочу рассказать об одном
главном  подарке, цена которого столь
велика, что равна жизни.


Для этого я напишу  сцену на балконе  небольшой квартирки, куда мой муж отвёз меня,
предупредив, что там ждёт сюрприз. Это была июньская ночь накануне Дня Рождения
Армена – 30, и мы решили, что она станет для нас прощальной. Не без ассоциаций
из Булгаковских «Мастера и Маргариты», мы тоже поняли, что, скорее всего, не
заслужили света, но достигли  покоя. Почти
всё было оговорено и решено. Настало время что-нибудь уже подарить. Я ждала
просьбы, которая воспринималась, как «последняя» и гадала, чего захочет  Армен. С готовностью откликнулась, не медля,
как только он ласково позвал меня:


 - Да, Армен!


 - Просто доверься мне, как впервые, и слушайся
– я не причиню тебе зла!


 


И вот мы вдвоём на балконе
высотки, как будто на трамплине внутри бездны. Чёрное небо в звёздах подступило
со всех сторон. Светлый проём окна за моей обнажённой спиной, перешагиваю сброшенное
под ноги платье и чувствую всей ступнёй лед
настила. Наши с Арменом тела белизной мерцают в сумерках. От его кожи
какой-то фарфоровый отлив, а моя  -  чуть золотистая, другая. Эйфория объятия и
обжигающий, зудящий, не утоляющий жажды поцелуй до остановки сердца. Судорожный
глоток – и опять погружение.  Я ничего не
хочу знать о внешнем мире, потому что подлинная страсть почти бестелесна,
состояние аффекта притупляет остроту ощущений, но я не хочу покидать глубины и
через толщу безвоздушного океана глухим голосом предлагаю: «А давай сделаем это
вместе! Дай мне умереть с тобой!» Мне кажется, что, если обняться покрепче, то
этот шаг вниз сделать так просто!


Армен дельфином выносит меня
на поверхность, выталкивая, до выныривания.


 - Ну, что ты, Малыш! Не надо, детка! Даже думать
не смей! Обещай мне, нет, клянись мной и собой, - ты будешь жить! Ради меня!
Всегда!   -  от  волнения  муж  сбивается на армянский, но  проговаривает  всё  заново
 и чётко:  - Помнишь,  мой  вопрос,
смогу ли я убить человека? Это вот о чём: меня не станет, а ты останешься.
Обязана жить! И ты ничего с собой не сделаешь! – Армен больно держит меня пальцами
за подбородок, сжимая его добела   так, словно от этого зависит моё спасение.  Как это показать?! Ну, вот смотри! Мы вместе!
Представь, что кто-то нас видит со стороны – какой это кайф! И ничего этого
разом не станет! Как ты решила – это безобразно: утро – два голых  изувеченных тела в крови и экскрементах. Иди
ко мне, девочка! Не плачь, любимая! Да ты замёрзла совсем! Ложись, я принесу
тебе кофе.


 


А теперь я сделаю так, чтобы
ты никогда не дрожала и ничего не боялась. Смотри мне в глаза – повторяй за
мной: «Мой муж любит меня. Он разрешает мне ВСЁ! Армен верит в меня  и требует быть счастливой!» Так лучше? В конечном
итоге, ты сама за всё и ответишь, а я хочу твоего счастья.


Он отогревает мои руки
дыханием: «У тебя даже в руках стучит сердце!»


 - Береги себя! – Это мы сказали одновременно…


Армен гладит меня по голове, выговаривая, что мой любимый «диетический»
Брэгг с чудом голодания  - это
неправильно, что кровь от дистиллированной воды сгущается, как в чашечке моего
кофе, если к ней не притрагиваться с неделю, и
тихонько под  эти подробности
засыпаю. Наутро меня ждёт записка, подписанная
по-армянски, где сообщается, что его тридцать третий год наступил, что он
в возрасте Христа, что у него свой крест, а у меня – жизнь без него: «Документы
на квартиру и ключи не потеряй – они твои, за разъяснениями обратись к Паше…»
Но я даже не была уверена тогда, что мне нужна без него сама жизнь, и уж точно,
не эта «прощальная» чужая  без Армена
квартира. Конечно, я оставила всё внутри вместе с ключами, и закрыла её дверь
навсегда.


Метки: проза