Палочка-вспоминалочка

Писатель был зрелым кулинаром. Умел – дело житейское – взять
вместительный сюжет, большими кусками свалить туда характеры,
залить словами, взбить интригу. Для остроты покрошить горький росток
нового…
Но сегодня, как порчу навели:  ни строчки.
- Все писано – переписано, - терзаясь, даже всхлипнул писатель.
- Что еще удумать?  Голова-то не прорва.
И вдруг откуда-то нескладное шальное слово:
- Автобиографическое…
Мелькнуло, хотело пропасть, но писатель его уже ухватил и
оценил.
В голове щелкнуло, мысли вздрогнули, толкнулись и, уловив
направление, понеслись.
- Семья наша интересная. Много других видел, но точно такой не
попадалось. Родился я типично в деревне. Обычный рос сопливый парень
и стал писателем. Интервью, симпозиумы. А не окажись писателем,
глядишь, так и вырос бы простым сопливым мужиком. Очень оригинальный
зигзаг.
Мать как мать – кухня, дети. Но есть штрих:  цветы любила. Рвала и
нюхала.
Отец больше стакан уважал. Но – бабка помнит – раз лежал дома и
чуть не целую книгу прочел. Значит была искра, и, если бы не бывшая
проклятая действительность, кто знает, чем бы все кончилось.
А всего у нас родственников?..  Кошмар. И сплошь сочные натуры:
дяди, тети, племянники, а там двоюродные, троюродные, кумовья, деверь…
Стихия. Сельва непролазная. Эпопею родней прожили. Сагу.
Один дед такого навспоминает… Хулиган старый.
Писатель живо вообразил благодарность читателей, но суеверно
отогнал привычные мысли о славе.
- И как я себя сразу не осознал. Вон хоть с Толстым сравнить. Что я
женщин под электричкой не видел?  А война там, мир – они же и при
мне были.
На миг писателю стало неловко, но он себя одернул:
- А что, право, без фетишей. Имеется объемистая жизнь. Да если
со всей подноготной, ее на трилогию хватит. И еще на интервью останется.
- Ну-с, когда я родился?  23 февраля. Это же праздник!
И жирная линия подчеркнула первый заголовок трилогии: «Годен!».
- Попрошу на обложке штык нарисовать, - рубанул писатель воздух
авторучкой и выбил тапком по паркету кавалерийскую рысь
1974г.