Глава 8 - Para bellum

Странное ощущение, тяжкое, зловещее и почти мучительное навалилось на меня в этом сне. Как тяжелое душное одеяло, или как мокрая липкая сеть, опутывало оно мое полууснувшее сознание.
Я ворочался, скрипя пружинами койки, но и проснуться не мог. В меня словно вперялся чей-то взгляд — взгляд кого-то, не имеющего глаз, но все же видящего и глядящего; кого-то неприродного, необъятного, невообразимо древнего... Древней, чем пирамиды и зиккураты -  древней, чем каменные скребки и рубила - древней, чем динозавры и трилобиты... Этот кто-то был абсолютно чужд всему, что только можно знать или вообразить. Не материальный и не духовный, он словно относился к какому-то третьему, непознаваемому состоянию бытия, существование которого невозможно (да и не нужно!) доказать или опровергнуть.
Не божественное и не дьявольское, оно пугало своей непонятностью и явностью. Не выше и не ниже человеческого осознания оно было. Оно было отдельным, качественно отличным от наших мыслей, чувств, веры, интуиции. Вне добра и зла находилось оно — но его неведомые намерения внушали ужас.
«Взгляд» его проходил сквозь меня, как рентгеновские лучи. Что выражал этот «взгляд», и чего он хотел? Я не мог понять. Только ужас ваызывал он у меня — но не панический, не безумный ужас, а ужас подавляющий, ступорный, мучительный.
«Хастур Невыразимый,» - пришел мне в голову образ из Мифов Ктулху, столь любимых мной. Но даже в Мифах не было описано ничего подобного. Ктулху, Хастур, Ньярлатотеп, Азатот - все эти чудовища имели четкие описания, их существование имело вполне внятное (хоть и фантастическое) объяснение. А это нечто нельзя было ни толком описать, ни сравнить с чем-либо, или даже поразмыслить о нем, ибо человеческая мысль лежала в совсем другой плоскости...
Было похоже, что это нечто пробуждалось или активизировалось после бездействия. И оно намеревалось куда-то проникнуть...
Я ощущал и некое давление — упрямое, настойчивое, сверлящее. Но давление было направлено не на меня — непонятно было, что и на что давит... В моем воображении возникала эдакая остроконечная гора, растущая, тянущаяся вверх, раздвигающая неподатливую почву. Как прорезающийся зуб. Или какой-то непостижимый гвоздь, впивающийся в некую твердь. Твердь аж прогибалась — но не поддавалась. Или тупое сверло, вгрызающееся в упрямый камень...
«Это нечто, этот «Хастур», находится в заточении, но теперь рвется на волю!» - понял я.
Впрочем, пока что его попытки были тщетными — что-то успешно противостояло им.
За окном раздался поистине оглушительный гром, и я на мгновение проснулся и избавился от жуткого наваждения. Приоткрыл глаза, увидал темную комнату, знакомую до тошноты, и снова заснул...
Но по мере засыпания я погружался не в темноту, как обычно происходит во сне, а в некое голубое сияние... Сначала оно было нечетким, пляшущим, как свет солнца под водой.
«Да это же небо!..» - смекнул я наконец. Сновидение враз обрело четкость и стабильность — словно кто-то подкрутил резкость.
«Итак, это не сон, а явь... - зачарованно подумал я, оглядываясь по сторонам. - Это снова проявляет себя объединенное сознание...»
Надо мной простиралось небо: высокое, лазурное, до неправдоподобия настоящее. То небо, которое мы привыкли видеть, казалось по сравнению с ним неумелой репродукцией. Облака были легкими и тонкими, как лоскутья белого шелка, протянувшиеся по небосводу. А солнце светило ярко и тепло — но не жарило, не сушило и не пекло, как степное солнце Крысограда, этакий небесный кулинар...
И ветер... Он был свежим, залихватским, напоенным морской соленой влагой... Такой ветер любую печаль унесет прочь, как старую газету. «Ветер надежды», - мысленно назвал я его.
Но на сердце у меня все же было неспокойно...
На сей раз я был самим собой. Точнее, если верить Вестнику, я воссоединился со своим двойником из Мира За Стеной. Собственно, этого человека нельзя было назвать моим двойником в полной мере. Он был очень похож на меня — но в то же время и заметно отличался. У него были крепкая мускулатура, здоровая кожа и ровная спина. Он носил короткую аккуратную бороду. А одет был в темно-синие сюртук и штаны, черные сверкающие сапоги и летный шлем с огромными очками. Фиолетовый плащ развевался за плечами.
Он — или я?.. - держал гладкие полированные ручки штурвала, ведя некий летательный аппарат.
Я обернулся и увидал позади округлую полосатую громадину и два двигателя с вращающимися винтами. «Дирижабль! Да, это его (или мой?..) дирижабль — он и в других снах пару раз мелькал.»
Винты имели необычную форму — лопасти формой походили на ложки или теннисные ракетки, - и вращались довольно неторопливо. Тем не менее, дирижабль летел легко и быстро.
Далеко внизу простиралось море — точней даже, огромная бухта. Вода прозрачная и чистая. Аквамарин, да и только! Да еще и яркий, веселый аквамарин... Слева, справа и позади высились горы, несколько похожие на крымские или средиземноморские — правда, темно-красного оттенка.
Я вел свой дирижабль к выходу в открытое море, туда, где высился коричневый замок, выстроенный на скалистом островке, туда, где неспешно шел, входя в бухту, огромный бронированный корабль, ощетинившийся орудиями.
По правую руку, растянувшись вдоль скалистого берега, уже стояла целая флотилия. Гордые красивые парусники самых разных типов соседствовали с суровыми тяжеловесными броненосцами и легкими весельными галерами. Были и какие-то странные суда, каких никогда не было в мире Земли. Почти все корабли были военными. Пушки разных калибров и систем, необычные метательные установки, какие-то зловещего вида серебряные иглы красовались на палубах и выглядывали из орудийных башен. Сверкала броня – и клепанная стальная, и похожая на панцирь морских животных, и радужно переливающаяся магическая. Странное смешение технологий и эпох!.. В этом мире пароходы не вытеснили парусников — здешние парусники не уступали им в мореходных и боевых характеристиках.
«Южный флот в сборе, и, похоже, большая часть Северного флота уже прибыла, - подумал я. - А то, наверное, северный флагман сюда идет. Хотя... Нет, не флагман. Вон там стоит еще более огромный линкор.»
Замок щеголял высокими башнями, увенчанными круглыми куполами. Несколько башен были без куполов — это были площадки для швартовки воздушных судов. У одной из них уже висел другой аэростат — заостренный с обоих концов, с гондолой, похожей на лодку с крыльями-веерами. «Видимо, из Ифрикистана, - решил я. - Не иначе, южные адмиралы на нем прилетели.»
Над одной из швартплощадок развевался яркий зеленый вымпел — то есть, мне следовало лететь к ней. Швартоваться к башне — трудная задача, особенно при таком ветре... Ближе, ближе, ближе... Вот я уже вижу человеческие фигурки, стоящие на площадке, вижу блеск стальных ушей и кнехтов...
Наконец я подлетел к башне вплотную, дождался, пока меня ошвартуют, а затем спустился с мостика — внутрь дирижабля, прошел между матерчатыми баллонами с газом и слез по трапу в рубку. Стены в рубке были обиты темно-желтым вельветом с вышитыми растительными орнаментами. Несколько неярких акварельных картин украшали стены. Но мне было не до любования интерьером. Я быстро прошел через рубку и через люк спрыгнул на швартплощадку.
Три солдата с синих мундирах, пришвартовавшие мое судно, одновременно поклонились мне. Я ответил им таким же поклоном.
- Добро пожаловать в Профмарский замок, аркон! Позвольте провести вас в зал совета! - отчеканил один из них, с угольно-черными глазами и выступающим подбородком.
«Уроженец Солнечной Земли. Местный,» - подумал я о нем.
Солдат повел меня по винтовой лестнице, где кованные перила были свиты из прихотливо изогнутых полос металла, потом по длинной галерее с витражными окошками, затем по анфиладе комнат, в которых суетились люди в мундирах самых разных покроев и расцветок. Затем был  коридор, освещенный текучим огнем, заполняющим стеклянные желоба, тянущиеся вдоль стен. По пути нам встречались выходцы из самых разных стран, в самых разных одеяниях, самых разных обличий. Встречались и светлокожие, и смуглые, и чернокожие; попадались даже существа с золотистой или голубоватой кожей. Мундиры, мантии, плащи, камзолы, халаты, доспехи, треуголки, фуражки, чалмы, шлемы мелькали передо мной — аж до ряби в глазах. Все встречные приветствовали меня, кланяясь, прикладывая руку к сердцу, энергично кивая или же отдавая честь на привычный нам манер. Поначалу я отвечал на их приветствия — но потом народу вокруг стало слишком много, и я вынужден был просто кивать им.
Наконец мы пришли к круглый зал под большим прозрачным куполом. Зал, где каменные стены были сплошь покрыты высеченными затейливыми узорами. Зал, залитый солнечным светом. Там, вокруг огромного круглого стола, в высоких креслах восседали господа, уже одним своим видом внушающие почтение. Я поклонился им.
- А вот и наш чрезвычайный советник из Глауполя, - проговорил седобородый старик в тюрбане.
- Присаживайтесь, аркон, и добро пожаловать! - обратился ко мне гладко выбритый человек в высокой фуражке с роскошной кокардой.
«Лейв Грегерсен. Великий адмирал Северного флота,» - узнал я его и внутренне затрепетал от волнения. Никогда не думал, что мне предстоит быть советником у таких значительных фигур!..
Несколько кресел пустовало, и я занял ближайшее из них.
В зале царила мрачная, напряженная атмосфера. Адмиралы не были уверены в целесообразности уже принятых решений, колебались с принятием новых... Случай был беспрецедентным — и никто толком не знал, как следует действовать.
- Очевидно, что эпицентром прорыва будет Аль-Гюльское побережье, и посему следует...
- ...Белые Берега уже достаточно пострадали...
- ...Наземные армии оцепят регион и заблокируют горные перевалы...
- ...Нам же остается...
- Объединенный воздушный флот следует перевести в Порт-Золмар...
- Нет, я с вами совершенно несогласен!..
- Разве смогут они противостоять...
- ...ведь первостепенная задача и флота, и наземных войск — предотвратить возможный (и вероятный!) прорыв существ из нижестоящих миров, и, ежели это все же произойдет, как можно раньше остановить их продвижение...
- ...увы, Восточный флот до сих пор не может выдвинуться. Только часть кораблей сумела прийти сюда. В восточных морях начался сезон штормов, и покинуть порты могут только самые большие суда и самые опытные капитаны. К тому же Великий адмирал Такахара столкнулся с неожиданными проблемами...
- ...Но это же открытое неповиновение!
- ...Нет, у нас нет нужды в междоусобных конфликтах. Применять силу в данной ситуации было бы нецелесообразно и даже глупо. И я верю, что Такахара этого не станет делать...
Я тоже участвовал в их спорах, и к моему мнению внимательно прислушивались. Увы, споры не давали никаких ощутимых результатов. Чинные и величественные генералы показали свои нелицеприятные стороны: чванность, упрямство, нежелание соглашаться с мнением, не совпадающим с собственным…
- …И что самое любопытное – недавно я понял, что  у меня точно такое же объединенное сознание. Я вижу во снах мир Земли, я хожу по его тверди и разговариваю с людьми Земли. И мой близнец с Земли обладает странным свойством – своего рода сверхъестественной интуицией. Похоже, я перенял ее часть – иной раз я вижу во снах не только Землю, но и наши страны. Но – глазами других людей… Я видел первую волну, идущую на Город Тысячи Солнц…
Совет был очень долгим, и в конце концов адмиралы все-таки приняли какое-то согласованное решение. Когда я наконец покинул зал совета, за окнами горело красное зарево, и солнце садилось за далекие горы.
Я отказался от комнаты в замке и решил отужинать и переночевать в своем аэростате.
Разогрел на электрическом камельке большую миску грибного супа. Ел, и долго смотрел на диковинных ярких рыб, снующих в аквариуме, установленном в маленькой узкой кают-компании. На душе был пусто, печально, тревожно…