Глава 9 - Крысоград в смятении

Проснулся усталым, словно и не засыпал вовсе. Как хотелось заснуть снова — но заснуть глубоко, без каких-либо сновидений, хотя бы временно забыть о происходящем...
- Я не могу... - сокрушался один из соседей по комнате. - Это непереносимо. У тебя нет случайно таблеток от головы?..
- Похмелье — штука тонкая? - насмешливо спросил я, протягивая ему пластинку беналгина.
Пошел на кухню — варить кофе. Одна из соседок выходила из комнаты, ведя свою маленькую дочку. Обычно девочка шумела и капризничала по утрам: «Аааа!.. Не хочу в садик!!!» Но сегодня она была тиха и смирна — словно что-то напугало ее.
Хардрокеры иной раз врубали по утрам свое обожаемое громыхание — плевать, что кто-то, может быть, спать хочет, или что у кого-то дети, или голова болит. Но в этот день они почему-то изменили привычкам и включили «Апокалиптику» - причем один из тех ее альбомов, что внушают своими скребущими и стонущими звуками невероятную, просто какую-то дементорскую тоску.
Я вставил в уши наушники и стал слушать свою музыку — увы, заглушить «Апокалиптику» так и не удалось. Да и случайное воспроизведение подсунуло мне самые грустные песни, какие только были на моем телефоне: «Desenchantee», «Comme j'ai mal», «Мой сурок» Курехина...
Это отнюдь не придало мне бодрости.
На работу ехал в шумной, хотя и полупустой маршрутке. Половина пассажиров был студентами младших курсов — они тараторили, травили идиотские анекдоты и еще более идиотские выдержки из КВН, нарочито громко смеялись. Какой-то взлохмаченный гражданин с портфелем то и дело делал им гневные замечания — ноль внимания!
- Вы ведете себя неподобающе подобающим молодым людям! Только ученикам ПТУ позволительно такое поведение — нет, даже не позволительно, а простительно!.. - полубессвязно возмущался он.
Небритый водитель с синим солнцем на тыльной стороне правой ладони выкуривал сигарету за сигаретой. Окурки он отчего-то швырял на ступеньки — они уже образовали там солидную груду, прилипали к подошвам входящих людей, оказывались на полу в салоне... Во время остановок водила метал свои окурки в открытую дверь, не особо беспокоясь о том, что может в кого-то попасть.
- Водитель! Ну имейте же какое-нибудь представление о соображениях приличия! Вам это следовало бы! - выкрикнул человек с портфелем, снова несвязно.
Водитель перестал курить. Я видел его лицо в зеркале заднего вида — оно выражало настоящее, неподдельное отчаяние.
А еще в салоне громко звучало радио «Шансон». Отчасти из-за него студентишки разговаривали полукриком. Вот по «Шансону» начались местные новости.
«...согласно решению городского совета, психиатрическая больница города Крысограда должна была быть закрыта еще в прошлом месяце. Несмотря на протесты и демонстрации персонала больницы и родственников больных, решение не было пересмотрено. С сегодняшнего дня все больные будут выписаны и переведены на амбулаторное лечение. Для буйных же пациентов будет организован стационар в здании бывшего детсада «Солнышко». Напомним вам, что детсад «Солнышко» был закрыт десять лет назад по причине аварийного состояния и отсутствия финансирования...»
- Мля, на..., п...ц, что творят!.. - простонал несчастный водитель.
- А вот в этом я с вами совершенно согласен, - откликнулся бессвязный моралист.
На улицах, как обычно, было суетно. Но суета была нездоровой, какой-то необычной... Не то рассеянной, не то полупанической.
Около одного из подъездов я заприметил целую многодетную семью не-людей. Они суетились, выволакивая на улицу многочисленные сумки, чемоданы, пакеты, грузили их в старый «Москвич», запихивали в багажник, громоздили на крышу, связывали бечевками.
«Собираются уезжать из Крысограда. Точнее даже — бегут из него,» - подумал я.
Их лица были похожи на мордочки перепуганных крыс. И родители, и шестеро их отпрысков были похожи друг на друга, как близнецы — только с поправками на пол и возраст. Они не таились, они оживленно тараторили на своем языке, вытягивая губы хоботками и делая необычные жесты. Впрочем, прохожим не было до них никакого дела.
Я отвернулся и мимоходом снова взглянул на отражение водителя. Казалось, что он вот-вот заплачет...
«Он обречен. Этим вечером он попадет в аварию, - пояснил мне Дар с неожиданным бесстрастным цинизмом. - И он уже догадывается об этом. Сегодня необычный день — день предчувствий, безумия, ошибок и слепоты одновременно...»
А радио не уставало надрываться.
«Уже в ноябре!!! Грандиознейшее открытие года!!! Крупнейший в республике торгово-развлекательный центр «Mad House»!!! Кинозалы, танцплощадки, бары, рестораны, сауны, концертные залы, бутики!!! Только для вас!!! Лучшие фильмы!!! Лучшие напитки!!! Лучшие диджеи!!! Лучшие танцовщицы!!! Уже в ноябре!!! На улице Бехтерева, 1!!!» - выкрикивал какой-то наглый голос под разорванно-скрипучую диджейскую «музыку». Эйфоричные студенты заулюлюкали и захлопали в ладоши.
Волей случая мы как раз подъехали к остановке «Улица Бехтерева». «Бехтерева, 1... - напряг я память. - Что-то знакомое... Да ведь это же адрес психбольницы!!!» Меня словно током прошибло.
Улица Бехтерева была запружена фургонами, грузовиками, автокранами, бытовками. Здание психбольницы (точнее — уже бывшей психбольницы) уже успели обнести лесами.
К остановке подходила пожилая пара, ведя под руки шаркающего ногами тощего парня с перекошенным лицом — видимо, сына. Казалось бы — ходячий овощ, да и только. Но он неожиданно вырвался из рук родителей и отчаянно, пронзительно заорал:
- И пробудится зверь, и придет, семиголовый!!! И явится дева-блудница, и озарится город, и рухнет пеплом весь мир!!! Безумный господь!!! Новорожденный жрец!!! Нет, не!.. Выше неба!!! Выше звезд!!! Шрапнель!!!
- Да уж, они вовремя перевели всех больных на амбулаторное лечение... Сегодня у многих из них будет одновременное обострение — а их домой отправляют... - произнес я, обращаясь к попутчикам.
- Бабалон!!! Бабалон!!! Ночью в джунглях!!! Каннибал!!!
Мы уже проехали полквартала, но все еще отчетливо слышали надрывающегося больного.

...Когда же я наконец пришел на работу, я узнал, что работы в этот день будет очень много. Отделения были переполнены новопоступившими больными: в течении этой ночи и этого утра случилось поистине огромное количество несчастных случаев, отравлений, инсультов, инфарктов, гипертонических кризов, прободных язв...
Я метался от одного анализатора к другому, только чудом не путал пробирки и бланки, ошибался в измеряемых величинах, зачеркивал их, брал новые бланки, снова ошибался...
Потом меня позвали в клинический отдел — помочь считать лейкоцитарные формулы... Лимфоциты, нейтрофилы и эозинофилы мелькали перед моими глазами, я долбил пальцами по клавишам счетчика почти что с частотой дятла.
За соседний микроскоп усадили молодую лаборантку — испуганно-расстроенную девицу, которая то и дело роняла стекла с мазками. Она работала медленно, неловко. Я работал поспешно, небрежно, с нескрываемым раздражением. Стараешься тут, отбиваешь себе пальцы о счетчик, портишь зрение за микроскопом, дышишь реактивами – но никто тебя и не поблагодарит за это, никто о тебе и не вспомнит… Вспомнят, только если придут из отделения скандалить: что это вы написали в этом анализе?.. Да разве ж так бывает?!
«Ненавижу, ненавижу, ненавижу!.. – повторял я про себя. – Когда уже закончится эта отработка, это распределение – чтобы я мог наконец забыть про эту медицину, про эти лаборатории, про этот чокнутый Крысоград?!!..»
Кто-то включил радио – но не шансон, а какой-то попсовый канал. Нерифмованные писклявые песенки о гламурной жизни были ничем не лучше, чем напевы о тайге, колючке, вышках и параше. Я ждал выпуска новостей, предчувствуя, что что-то еще должно случиться…
Что-то важное, что-то, о чем я должен знать…
Неуклюжая лаборантка недолго продержалась за микроскопом – уж слишком медленно она работала, и ее отправили помогать записывать результаты анализов мочи.
За микроскоп села врач – обычно угрюмая и раздражительна, сегодня она была весела и взбудоражена.
- А как у вас с жильем, хи-хи-хи?.. – обратилась она ко мне. – Все так же, хи-хи-хи, в общежитии?
- Ну да, а где же?.. – мрачно ответил я. – Сами понимаете, с такой зарплатой квартиру не снимешь…
- Хи-хи-хи, так зачем же снимать? Можно ведь, хи-хи-хи, жениться на местной. Вот поглядите, какие у нас работают девочки, хи-хи-хи. Уже год у нас работаете – а так и не разглядели?.. Хи-хи-хи!..
«Как раз разглядел, и очень хорошо. Половина ваших «девочек» - предпенсионного возраста, и половина из них – старые девы»
- Нет, вам срочно нужно жениться! Вот женитесь на нашей Яночке!.. Хи-хи-хи!.. Редкого ума девка!.. А дом у нее такой, что на три семьи хватит!.. Хи-хи-хи!..
Яночка – та самая девица, что только что ушла в мочевую. Дааа, ума она действительно редкого: вон, разговаривает чуть не трехсложными предложениями. А взгляд и лицо – бессмысленные, пустые, как у слабоумного ребенка…
- Да уж, действительно – редкого. Вы намекаете на то, что это чудо будет легко затащить в ЗАГС, а потом – прописаться в ее доме? Так вот – жениться я не намерен, ни срочно, ни когда-либо. А особенно – жениться ради квартиры. Это не по-мужски, это – по-б…ски!.. Или вы просто хотите погулять на чьей-то свадьбе? Или вы хотите позлорадствовать на тем, что кто-то тоже обрел «семейное счастье»? Знаем мы эту логику: если сам наступил в дерьмо, так пусть и все остальные наступят!
Мадам приумолкла, и ее веки задрожали.
- Почему вы так яростно навязываете этот образ жизни, лезете в жизнь другого человека? Разве вы довольны своей семьей? – продолжал я. Меня начало охватывать злобное воодушевление, желание уязвить, исколоть словами, как ядовитыми шипами. – Разве вы не рассказываете каждый день о своих детях, вспоминающих о вас только тогда, когда им нужны деньги? Разве не так, Людмила Саберовна? Вы счастливы? Вы довольны своей семьей? Вы гордитесь ею? Так-то!
Саберовна враз позабыла про хихиканье и веселье. Она смотрела на меня так, будто я был каким-то отвратительным, пугающим и опасным существом.
- И вы желаете, чтобы такое «счастье» обрели и другие люди — люди свободные, люди мыслящие, люди, у которых совсем другие представления о жизни и счастье. Вы же любите рассказывать о своем покойном муже? Вспомните же — разве хоть раз вы говорили о нем хоть что-нибудь хорошее?! Судя по вашим рассказам, вы просто ненавидели его!.. Ох уж эта сельская логика!.. Если сам наступил на навоз — так пусть же и сосед наступит!
Докторша вскочила так, что аж стул опрокинулся.
- Вы злой, злой, страшный человек, плохой человек!!! - запричитала она, размазывая слезы по лицу. И выбежала из клинотдела.
- Хай-я! - со злобной радостью воскликнул я и подошел к окну. За окном выла "скорая", явно направляясь к нашей больнице. "Еще одного везут! - с негодованием заключил я. - Больше работы отделениям, больше работы и нам..."
"Скорая" перестала выть, подъехала к приемному отделению. Мне жутко захотелось открыть окно и метнуть в нее что-нибудь тяжелое...
"На этом уазике когда-то привезли с анемией отца Яночки", - подсказал мне Дар. Я был уже привычен к таким бессмысленным подсказкам - но эта подсказка разозлила меня еще больше, и я вышел в коридор. Непонятно зачем.
"Да что же это творится?! Я сам себя не узнаю! Да и весь город сегодня не в себе... - Я все-таки переборол злобу и начал собираться с мыслями и чувствами.
Правда, собраться мне так и не позволили. На меня накинулись сразу несколько сотрудниц: мол, как же так, да разве ж так можно?! Приволокли под локти плачущую Людмилу Саберовну. На шум пришла заведующая. Заведующая, всегда недолюбливавшая меня, неожиданно встала на мою сторону: ну что же вы как дети?!. оставьте человека в покое! сами его вывели, а теперь плачетесь!
"Этот безумный, безумный, безумный день..." - думал я, уже не слушая женской бузы.
В коагулологическом отделе звучало радио. "Новости! Новости!" - затрепетало мое сердце.
"...что три загадочных убийства были совершены этой ночью. Двое молодых мужчин и одна пожилая женщина были убиты путем удушения. После смерти у убитых были отрезаны кисти рук и удалены глазные яблоки. Судмедэксперты утверждают, что все три убийства были совершенно приблизительно в одно и то же время. Если учесть и тот факт, что совершены они были в разных концах города, версия о маньяке-одиночке исключается. Милиция продолжает расследование..."
Но мне так и не дали внимательно выслушать это сообщение. А я был уверен, что три убийства имеют какую-то связь и с безумным днем, и с тенью над Крысоградом, и со мной самим...
В это было трудно поверить, но скандал вскоре закончился... Людмила Саберовна, похоже, сильно обиделась на меня - но спустя полчаса почему-то принесла мне кучу извинений.
В это было еще труднее поверить - но этом невыносимый рабочий день тоже подошел к концу... С головной болью, в полуотупевшем состоянии я вышел из больницы.
У ворот асфальт был усеян какими-то листовками. "Реклама? Сектанты? Предвыборная агитация?.." - подумал я. Но что-то с этими листовками было нечисто... Я посмотрел на ближайшую из них, тонущую в луже - и похолодел.
Листовки были ксерокопиями с листа, который кто-то усеял странными значками. Значки не походили ни на один из видов письма, знакомых мне. Их писала нетвердая рука - строчки шли вкривь и вкось, налезали друг на друга, значки были разнокалиберными, шатались во все стороны.
А под надписью - корявый рисунок, изображающий многопалую когтистую руку с жутковатым глазом на ладони.
- Что это?.. - растерянно спросил я, обращаясь к бабе Кате, торгующей пирожками у больничных ворот.
- Не знаю, не по-нашенски что-то, - охотно ответила баба Катя. - Какой-то странный старичок приходил, хотел эти бумажки людям раздать, да только никто не брал. Или брал, да сразу и выбрасывал. Он тут постоял немного, потом раскидал их по земле, да и пошел. Я кричу: "Ты чего это, сволочь, творишь?! Кто за тобой убирать будет?!" Куды ж там.
Очевидно, баба Катя в этот психованный день ничуть не пострадала. Мне было очень приятно видеть хоть кого-то, сохранившего ясный ум и ровные эмоции.
Я купил у нее пирожок с яблоками, поел, запивая кофе из автомата, и поехал на вокзал. Я хотел купить билет, чтобы в будущие выходные поехать к родителям. Ехал троллейбусом. Там было холодно и тихо. Несколько нахохленных пенсионеров с похоронным видом сидело на изрезанных и истертых сиденьях.
Я смотрел в окно, и то и дело видел знакомые ксерокопии, валяющиеся на земле, торчащие из урн, или же налепленные на стены. "Что же это такое?... Они повсюду! Тут, видимо, не один странный старичок постарался!"

На вокзале был необычайно людно. Собственно, там всегда толпились сотни уезжающих, приезжающих, встречающих и провожающих - но в этот день народу было чересчур много. Как на базаре.
Я начал продвигаться сквозь толпу, и посреди привокзальной площади почти наткнулся на нечесанную девушку с пачкой знакомых ксерокопий в руках...
Она пыталась раздавать их прохожим. Но те реагировали точно так же, как на уличную рекламу: либо просто проходили мимо, либо машинально брали листовки и тут же, почти не глядя, отбрасывали их.
- Простите, но на каком это языке? - вежливо обратился я к ней, взяв одну из листовок.
- Лишь нуждающиеся - да поймут, - невнятно произнесла она. А глаза у нее - дергающиеся, бешеные... А лицо - искаженное, не поймешь, что выражает. Не то восторг, не то страх, не то отвращение - или, скорее, все это одновременно.
Чем она восторгается? Чем напугана? Что вызывает у нее отвращение? Я невольно сделал шаг назад, пятясь от безумной.
Кто-то слегка тронул меня за плечо. Я обернулся и увидел еще одну семью крысолюдей - сородичей тех бедняг, что утром грузились в старый "Москвич". Тоже испуганные, тоже похожие, как близнецы, и тоже увешанные сумками, рюкзаками и пакетами. "Крысы первыми бегут с тонущего корабля..." - подумалось мне.
- Простите?.. - пробормотал глава семейства. - Я хотел убедиться, что вы в себе... Раз уж вы берете их листовки...
- Как будто в себе... А вы на поезд спешите?.. - спросил я в ответ. - Хоть бы билетов хватило. Ажиотаж тут сегодня просто бешеный...
- Все спасаются, все бегут... - кивнул мне не-человек. - Бегите и вы... Искренне вам советую! - Он вдруг встрепенулся и зажал себе рот ладонью, словно сморозил какую-то глупость или сболтнул лишнее. - Простите. Мы спешим.
И семья двинулась прочь, смешиваясь с толпой. Детей у них было только трое. Один из детей нес клетку с двумя хомяками, другой держал большую пеструю коробку.
И тут мне самому стало страшно... Жутко захотелось точно так же собраться - и дать деру из этого Крысограда... Или даже не собираться - прямо сейчас купить билет и уехать, никому ничего не говоря. Все ценное у меня и так было с собой: паспорт, ноутбук, деньги, карточки, тетради и блокноты... Хотя нет - в общаге остались папка с рисунками и эскизами и военбилет.... И идентификационный код... "Нет, таки придется вернуться... - разочарованно подумал я. - Впрочем, что за бред я несу? Я же не намерен никуда сбегать. Я пришел сюда, чтобы купить билет на пятницу, и поехать к родителям на выходные... Что за каша у меня в голове сегодня?.."
Несмотря на огромные размеры Крысограда, его вокзал был небольшим - как в райцентре средних размеров. И там было всего две кассы, и к обеим этим кассам тянулись две длиннющие очереди. Похоже, в этих очередях преобладали "беженцы": и люди, и не-люди, семьями, компаниями или поодиночке, с чемоданами или налегке - все они были подавлены, встревожены или рассержены. Никогда не видел таких очередей: тихих, напряженных, угрюмых. Разговаривали только обычные пассажиры, собирающиеся в обычные поездки.
У кого-то плакал ребенок. То умолкал, то хныкал, громко шмыгая, то тоненько и тихо скулил... Передо мной стояла какая-то женщина с большой дорожной сумкой - и из ее раскосых глаз лились крупные слезы, катились по смуглым щекам и падали на белую кофту.
Я тоже нервничал. Неспроста столько народу бежит из города... Вспомнился сон о неведомом чудище, прорывающемся куда-то. И видение из Мира За Стеной - адмиралы, готовящиеся к какой-то непонятной войне... Вспомнилась вчерашняя гроза...
Я чувствовал, что что-то должно произойти. Точнее, я даже знал: что-нибудь обязательно произойдет - но даже вообразить не мог, что именно. И неизвестность вкупе с непонятностью пугали меня.
А вот "простые" люди, похоже, ничего странного не ощущали. Только возмущались из-за длины очередей.
Я простоял в очереди почти пятьдесят минут... И, увы, напрасно. Как оказалось, все билеты на мой поезд уже были проданы. Слыханное ли дело - на поезд нет билетов, да еще и за два дня?!. Но это было так...
"Что ж, придется отложить поездку... Или попытать счастья в пятницу? Вдруг кто-то сдаст билет, или вдруг найдется место в проходящем поезде или автобусе? Ладно. Доживем до пятницы - и увидим..."
Я вышел на перрон - не знаю, зачем. Там как раз прибыл поезд "Киев-Табалов". К моему удивлению, из поезда начали выходить прямо-таки толпы людей. И где они только помещались?.. Конечно, Крысоград - большой город, но столько народу сразу на этом вокзале, пожалуй, никогда не выходит...
"Что же это получается?.. Одни люди уносят ноги из Крысограда, а другие - толпами едут в него?! - Это  открытие ошеломило меня. - Из Киева даже едут, что ли?.. Из Украины?.. Хотя нет, вряд ли... От Киева до Крысограда целые сутки ехать. Наверное, они набились в поезд в соседних областях. Но как они туда поместились-то?.. Такое чувство, что вагоны переполнены вдвое"
Я растерянно наблюдал за этой высадкой. Большинство приезжих было без багажа. У некоторых был бомжеватый или откровенно неадекватный вид. У многих глаза сияли фанатичным блеском. Один что-то бормотал под нос, молитвенно вскидывая руки и голову.
Среди этой жуткой толпы обычные пассажиры, приехавшие в Крысоград, резко выделялись: усталые, испуганные, явно желающие убраться подальше от этого поезда и от своих странных попутчиков.
"Нет, мне определенно нужно выпить... Кофе, - оторопел я. - Что-то нехорошо мне от всего от этого..."
Кофе можно было купить в вокзальном кафетерии. Как я и ожидал, кафетерий тоже был переполнен, и длинная очередь тянулась к прилавку.
- Здорово, брательник!.. - окликнул кто-то кого-то. Я не отреагировал, но секундой позже кто-то дружески, но увесисто хлопнул меня по плечу.
Это был сутулый небритый дылда в картузе-аэродроме. В руке - бутылка "Темного шахтерского".
Впрочем, стоило мне моргнуть - и дылда превратился в знакомую фигуру, закутанную в синий плащ с золотыми узорами.
- Вестник! - воскликнул я.
- Доброго тебе дня, Видящий. Впрочем, едва ли этот день может быть добрым...
- Может быть, хоть ты объяснишь мне, что же сегодня творится?..
- Я не ожидал, что мне придется найти тебя так скоро. Но пришлось... Дела неожиданно приобрели зловещий оборот...
- Весь город не в себе... Вот что валяется на всех углах, - Я продемонстрировал Вестнику странную листовку.
- Да... У меня тоже есть такая... Кроме того, я добыл сегодня еще более интересный трофей. И его нужно показать одному человеку, который может сильно нам помочь. Я думаю, тебя не затруднит пойти вместе со мной? Сегодня нам безопаснее держаться вместе. И, думаю, тебе будет интересно познакомиться с моими помощниками и союзниками...
- Но что происходит, в конце-то концов?!
- Обсудим это по дороге...
- Идем же... - сказал я. Неужели я наконец-то узнаю, что происходит с людьми и что делает Вестник в нашем мире?!
Мы покинули вокзал, пробрались сквозь толпу на привокзальной площади и двинулись по какой-то грязной улочке: справа - железнодорожные депо, слева - гаражи.
- ...Все началось с того, что приблизительно два года назад в нашем мире начались странные, неведомые прежде явления. В чем-то они были сходны с теми, что происходит сегодня в Крысограде. Все началось с того, что в одной из стран некоторые животные и некоторые люди начали странно себя вести. Люди волновались, тосковали или злились без какого-либо повода. Некоторые начинали бредить. Природа в той стране тоже встревожилась: участились бури, ливни. Времена года сместились и урожаи уменьшились. Врачи, ученые и маги долго не могли определить причину этих явлений - но в конце концов выяснилось, что их вызывает некая сила извне, из-за границ нашего мира. Сила зловещая, опасная, хаотичная и первобытная...
Нечто древнее, зловещее, непонятное... Это было мне очень хорошо знакомо...
- Она не походила ни на одно из известных нам существ или явлений. Было понятно только одно: это нечто коренится в нижестоящем мире. В мире Земли...
- А как называется ваш мир?
- На разных языках звучит по-разному… На моем родном языке - Грон, что значит - "Земля". И на других языках он также зовется "Землей".
- Будем называть его Гроном, чтобы не путаться?
- Я его так и называю в разговорах со здешними людьми... Но о чем я говорил? Эта странная сила коренится в мире Земли - и словно какая-то его ветвь, или же щупальце протянулось между нашими мирами, и начало вгрызаться в плоть Грона... Мы безуспешно пытались остановить эту "ветвь" разными способами, пытались изучить ее – все без толку. Но ее сила росла. Психические атаки становились все чаще и сильнее. Все больший процент жителей пострадавшей страны ощущал эти атаки... Особо чувствительных пришлось эвакуировать, дабы они не сошли с ума окончательно.
Мы шли по обочине железной дороги. Под ногами хрустел щебень насыпи.
- В конце концов нам пришлось признать свое бессилие. Мы так и не смогли ничем повредить этой "ветви". Даже если удавалось нанести ей какой-то урон - она быстро восстанавливалась. Было ясно, что необходимо найти "корни" этой силы - и, возможно, тогда нам удастся найти ключ к победе над "ветвью".
- И вы отправили на Землю своих разведчиков?
- На Земле испокон веков находилось множество наших агентов. Но все они выполняли преимущественно научные работы, и помочь в этом деле не могли. Тогда на Землю отправили группу магов, дабы они обследовали территории, провели нужные измерения и установили местонахождение "корней". Маги рассредоточились по земному шару, и за каждым была закреплена часть государств. Я - один из них. Я обследую Восточную Европу. В Крысоград я прибыл пять дней тому назад - и, надо сказать, результаты измерений меня сильно удивили...
- "Корни" этой силы - здесь?!
- Возможно... И даже вероятно. Очень вероятно. Я побывал в разных странах, в разных городах, в разных местностях Восточной Европы, и наблюдал самые разные невидимые силы и сущности. Среди них были и достаточно интересные, заслуживающие отдельного изучения - но, увы, у меня не было для них времени. Я искал "корни" нашего врага - и лишь теперь, лишь в Крысограде я нашел нечто, очень и очень похожее на них.
Мы проходили мимо заброшенного цеха вагоноремонтного завода. Мрачное ангароподобное здание словно смотрело на нас своими бесчисленными мутными окнами из грязного и потрескавшегося арматурного стекла. Словно глаза, затянутые поволокой... 
Заглядевшись на цех, я угодил ногой в ржаво-кровавую лужу. В заколыхавшейся воде отражались облака, несущиеся по серо-синему небу. Поглядел на небо и изумился: вот это скорость!.. В последний раз я видел такие быстрые облака в Прибалтике - но там дул сильный бриз. А здесь - и ветра почти нет, но облака все равно несутся...
Вестник тоже поднял взгляд к небу и печально покачал головой.
- Это то, о чем я говорил. Природа безумеет вместе с людьми...
- Нужно вызвать подмогу из Грона...
- Я уже запрашивал ее, - Он помрачнел еще больше.
- И что же ответили?
- К сожалению, в ближайшее время это невозможно. Процедура переноса людей из мира в мир трудна и дорога. Нельзя точно указать место, в каком окажется переносимый человек. Подмога может оказаться рассеянной по стране или даже оказаться в соседних странах - неизвестно, сколько времени может уйти на то, чтоб все собрались в Крысограде. К тому же в моем мире начались другие проблемы, очень серьезные...
- Волны тьмы? Я видел это во сне...
- Да... И не только. "Ветвь" разрослась настолько, что может не только атаковать этими волнами, но и послужить своего рода тоннелем. Мостом. Переправой...
- Переправой для кого?.. Или для чего?..
- Можно лишь догадываться. Но к месту выхода этого "тоннеля" стянуты войска, флот и подразделения чародеев. Психические атаки стали настолько сильны, что пришлось начать эвакуацию всего населения несчастной страны. Многие жители, не дожидаясь эвакуации, бегут сами... Врачи и волшебники прилагают все усилия, чтобы сохранить боеспособность солдат из оцепления...
- А что же другие волшебники, находящиеся на Земле? Раз местонахождение "корней" обнаружено, им нужно ехать в Крысоград.
- Об этом я тоже подумал!.. - сердито отозвался Вестник. - Увы, от группы уже мало что осталось. Один из нас при непонятных обстоятельствах погиб в Северной Австралии. Двое наспех, кое-как завершили исследования заданных областей и поспешили вернуться на Грон. Еще у двоих сдали нервы и их пришлось отозвать. Пятеро находятся в столь диких и отдаленных регионах, что выбраться оттуда смогут нескоро. Один не имеет никаких документов, и потому не сможет покинуть исследуемую страну - разве что пешком через горы... Только один из нас сможет добраться в кратчайший срок - приехать поездом из Средней Азии. Но и этот "кратчайший срок" тоже займет порядочное время.
- А ведь наш враг пробуждается... Что-то расшевелило его.
- Да, следовало бы поторопиться... Неизвестно, сколько времени отпущено нам. Если он начал психическую атаку на Крысоград - значит, неровен час, может и ударить волной. Как по Белому Побережью...
- Неужели это правда?.. - пробормотал я тогда. - Неужели это - со мной?.. Неужели это не кошмар?..
- Я тоже очень хотел бы, чтобы это оказалось ночным кошмаром. Но - увы...
- Странно, что сначала он не атаковал Землю... Ведь здесь его "корни".
- Да, мы почти ничего не знаем о нашем враге - и это страшней всего.
- ...Сегодня я нагрубил одной сотруднице - хотя я никогда не был грубым. Я не могу собраться с мыслями. Словно кто-то все мысли переворошил... Перемешал, как чай в стакане.
- Это психическая атака. Причем достаточно сильная. Я сегодня тоже сам не свой... Вышел из дому, не замаскировавшись. Правда, никто и не обратил внимания.
- Все жители сегодня в полусумасшествии. Им не до таких мелочей.
- Не все, а только чувствительные. Те, кто менее чувствителен, ощущают только головную боль, тревогу, дискомфорт. У многих обострились хронические заболевания. Есть и вовсе невосприимчивые - но их сравнительно мало.
- А видел, что творилось на вокзале? Многие бегут из города...
- Они бегут - и сами толком не знают, почему бегут и зачем. Думаю, народ спасается по разным причинам. Кто-то уезжает в умопомрачении. Кто-то не выдерживает психоатаки и интуитивно чувствует, что за пределами города она прекратится. Что самое интересное - очень много билетов было раскуплено предварительно. Не исключаю, что часть беженцев уехала заранее, загодя. Возможно, что некоторые из них знают то, чего не знаем мы. И они заблаговременно знали о том, что случится сегодня. Я пытался расспросить некоторых - но ничего толкового так и не добился.
По левую сторону от нас простирался целый гаражный городок. Он казался мне некой грандиозной свалкой. Поржавевшие, облепленные ржавой пылью, облупленные гаражи напоминали мне разбросанное старье. Неужели кто-то пользуется ими всеми?..
Один из гаражей был открыт, и около него на кривобокой табуретке сидел человек в фартуке, усеянном щепками. Он был сильно пьян. Практически в доску. На земле перед ним валялась зажженная сигарета. Когда мы поравнялись с ним, он невнятно пробубнил что-то (различимы были только матюги), неуклюже наклонился, не отрывая задницы от табуретки, подобрал сигарету, медленно выпрямился, снова уронил сигарету, снова подобрал, потом сунул ее в рот зажженным концом - и, естественно, снова уронил.
Я не удержался, чтобы мимоходом не заглянуть в гараж. В полутемном и захламленном гараже пахло сыростью и стружкой. Валялся столярный инструмент, громоздились доски, высились кучи опилок и стружки. А в самом конце гаража красовался целый штабель... гробов.
- Крутые мастерские у здешних похоронных фирм, - заметил чародей.
- А мастера - еще круче, - добавил я.
С правой стороны был забор из ржавой рабицы, и вдоль рабицы тянулись не менее ржавые рельсы, на которых стояли целые поезда из списанных вагонов. Пассажирские, товарные и почтовые вагоны были сцеплены вперемешку. Попадались и снегоочистители, смахивающие на мастодонтов, и рельсоукладчики, и какие-то непонятные красно-желтые трамвайчики.
Вот списанные поезда остались позади. А рабица по-прежнему тянулась - от столба к столбу, от столба к столбу... Не знаю почему, но бесконечно чередующиеся предметы вроде столбов или шпал вызывают у меня сильную тоску... Со стороны вокзала приближался грохот идущего поезда. Поодаль, за вторым рядом рабицы, за сверкающими использующимися путями темнели частные домики - замызганные, покосившиеся, неухоженные. Вдоль домиков шла группа существ с дорожными сумками, тележками и мешками.
- Похоже, крысолюди бегут из города активней всех, - указал я на них.
- Крысолюди начали сбегать одними из первых. Ты ведь арканитов имеешь в виду? Такие тощие, похожие друг на друга, живут большими семьями...
- Да, похоже, они.
- Арканиты - неплохие работники и уживчивые соседи, но в действительно серьезных делах от них мало толку. Несмотря на красивое название, это мелкий народец, трусливый, легко поддающийся панике.
Вестник вгляделся в беженцев.
- Но это - не арканиты! Даже не знаю, кто это. Дромлинги, что ли?..  Да, похоже, что дромлинги… Никогда их прежде не видел. Это кочевое племя, они никогда не задерживаются там, где им неудобно или небезопасно. Кочуют только пешком. Вещей берут минимум…
Дромлинги шли в ту же сторону, что и мы – широко шагая, гордо подняв головы, всем видом выражая презрение ко всему окружающему. Да, «пейзаж» действительно не заслуживал ничего, кроме презрения.  Покосившиеся домишки, наполовину ушедшие в землю… Бесконечные и бесчисленные рельсы, сплетающиеся и пересекающиеся… Обшарпанные и помятые гаражи… Полуразвалившиеся депо… Черт возьми, как же это все было отвратительно!..
Эта местность вызывала у меня страх. Только одна порода людей может существовать в таких местах – недолюди, руины былых личностей, заржавленные души, прогнившие умы… Звери ведут себя разумней и логичней, чем они. Ты можешь не бояться волков или медведей, если знаешь их повадки. Но повадки больных, выродившихся и деградировавших людей изучить невозможно. Предугадать их поступки – трудно. Найти в них смысл и логику – еще труднее…
Забор закончился – к моему большому облегчению. Поезд, грохотавший за спиной, уже мчался мимо нас, совсем рядом с нами – длинный товарняк, стремящийся в бесконечность.
Фрр, фрр, фрр!.. – замурлыкало у меня за грудиной. Я сглотнул, вспоминая летящий нож и алую каплю, свисающую с красного поросячьего уха.
- Сейчас я могу странно себя повести, - предупредил я спутника. – На всякий случай – гляди в оба… Возможно, какая-то опасность…
Я не договорил. Откуда-то из-за гаражей донесся отвратительный получеловеческий крик, отчетливо различимый даже сквозь громыхание поезда:
- Я вижу, вижу, вижу!!! Прозрел и пробудился!!! Я счастлив, счастлив, мать-те!!!
Мы невольно остановились. Голосу начал вторить другой – еще менее внятный, щедро сдобряющий свои крики бранью. Как при копролалии.
«Фрр-фрр» в моей груди усилилось, начало эхом отдаваться в черепе и в суставах.
- Снова безумцы, - с омерзением сказал Вестник, потянувшись к футляру с «клыком». – Видимо, забрели сюда с вокзала.
Из щели между гаражами вытиснулись два грязных полубомжа. Они тут же уставились на нас – а глаза пустые, неживые, как у чучел из комнаты ужасов. У одного из пасти стекала слюна. Второй делал пальцами обеих рук непроизвольные движения, будто комкал что-то.
- Гляди-ка – они словно и не видят ничего! – шепнул мне Вестник. – Они как марионетки… Я попробую замерить…
И тут словно небо померкло над нами. Словно выключилось солнце. Словно необъятный исполин склонился над нами. Вестник схватился за голову, сбрасывая капюшон. Полубомжи пошатнулись, вскидывая руки, будто в молитвенном экстазе. Я почувствовал, что мое сознание дробится, тело выходит из-под контроля – словно каждая мышца норовила действовать по своему собственному усмотрению. Я рассып;лся на части… Меня тянуло к земле, на меня давило сверху… И в то же время – толкало вверх…
Я видел своим внутренним зрением широкий темный луч, вырывающийся из земли под нашими ногами, пронизывающий и меня, и чародея, и двух дегенератов.
«Вот она, нить-то, марионеточная!!!» - подумалось в тот кошмарный момент.
У слюнявого психа в руке обнаружился ржавый, весь погнутый китайский нож. У того, что дергал руками, были жуткой длины когтеобразные ногти. Они начали надвигаться на нас – плавно, размеренно, как в замедленном кино… А я не мог и сдвинуться с места… И Вестник все так же стоял, обхватывая ладонями голову. И состав уже не мчался, а неторопливо полз мимо нас…
Тарахтение за грудиной оборвалось, и по телу растеклась знакомая прохлада.
И я сразу высвободился из «захвата» зловещей силы. Она просто не действовала на меня-изменившегося. Точно так же воду нельзя зачерпнуть решетом.
Я загреб руками две горсти щебня с насыпи. Я не метнул щебень – я вскинул ладони и, прежде чем щебень успел ссыпаться с них, толкнул обе горсти вперед.
Камешки полетели к целям плотными кучками. Первым пострадал «когтистый» - щебень угодил ему прямо в рожу. Все камешки просто отскочили от его лба и скул, а один - крупный, с острым сколом, - вошел ему аккурат в зрачок правого глаза. «Слюнявому» удар пришелся точно в пах – он выронил нож, потерял равновесие и повалился прямо под поезд… Падал он медленно, и я успел разглядеть метаморфозу его лица: как исступление сменяется растерянным недоумением, а затем – отчаянием и ужасом. Видимо, сознание и рассудок все же успели вернуться к нему – за мгновение до гибели…
Я поспешил отвести взгляд… Но это оказалось не так просто – мышцы шеи работали ужасно медленно. Он падал лицом вниз – и почему-то не выставил вперед рук, как инстинктивно делают все падающие люди. Я искренне надеялся, что он столкнется с бортом вагона – такое столкновение вполне могло спасти его, - но «слюнявый» угодил аккурат в зазор между двумя вагонами… Шея его оказалась точно на рельсе…
«Когтистый» же отпрянул, прижимая ладонь к раненому глазу. Его ногти впились в кожу лба, и он поспешно отдернул руку от лица, скривившись от боли.
«Прохлада» иссякла в моих венах. И почти одновременно иссяк темный фонтан, бивший из-под земли. Последний вагон товарняка пророкотал мимо нас.
Вестник медленно выпрямился, что-то простонав. А безумец грохнулся на колени, словно умоляя кого-то.
- Тон-По-Макху!!! Тон-По-Макху!!! – завопил он, яростно кланяясь при каждом слоге и с силой ударяя ладонями по земле. «Молит о повторном «фонтане»,» - смекнул я.
Вестник сделал выпад своим «клыком» - блестящие шарики описали в воздухе спираль, - и псих вскочил, продолжая что-то вопить, и кинулся прочь, размахивая и тряся руками.
Его крики быстро стихли где-то за гаражами. Остались только я, Вестник, дромлинги, стоящие по другую сторону рельсовых сплетений, да безголовый труп в расползающейся луже крови.
Дромлинги смотрели на нас – все, как один, пристально и холодно, и у всех были холодные серо-голубые глаза… Потом они перевели взгляды на труп – посмотрели на него, так же пристально, да и продолжили путь, не говоря ни слова.
- Я убил человека… - говорю я растерянно. – И, оказывается, это не очень-то и тяжко…
- В общем-то, это был очень плохой человек. Да и не человек в полном понимании слова. И никто не видел, что с ним случилось, - успокоил меня маг. – Погляди на его… хм… наружность. Когда его найдут люди, то, вероятно, решат, что он свалился на рельсы сам – по пьяни, или под кайфом, мало ли. А нам лучше убраться отсюда поскорее, чтоб никто не видел нас рядом с убитым. Да и другие одержимые могут бродить поблизости…
Хруп, хруп, хруп, - хрустел щебень под ногами. Впереди маячили спины и рюкзаки дромлингов – далеко же они успели уйти!
- А ведь люди наверняка подняли бы шум, увидав такое, - пробормотал я, провожая их взглядом.
- …Как нас шарахнуло из-под земли, - молвил тут Вестник, словно продолжая прерванный разговор. – Это было что-то, очень похожее на ту волну тьмы, что опустошила Белое побережье и едва не смела Город Тысячи Солнц. Только в миниатюре. А на тебя она не подействовала.
- Подействовала, но я переключился на другую форму сознания и оказался неуязвим для этой волны. Это мой Дар… Я не понимаю, как он работает и до сих пор не научился им пользоваться.
- Расскажи-ка о нем поподробнее…
Мы шли, а я рассказывал и рассказывал… Рассказывал о том, как получил свой Дар, и какие странные возможности он мне дал. Рассказывал, как изменился я сам и какого труда мне стоило научиться «фильтровать» неожиданную и необычную информацию, льющуюся со всех сторон, по самым немыслимым «каналам»…
- Ты можешь сильно помочь нашим мирам – и Земле, и Грону! – заключил Вестник, когда мой рассказ закончился. – Тебе доступно то, чего не могут даже великие маги Грона. Я обнаружил нашего врага лишь с помощью инструментов и измерений. Ты же сразу ощутил его присутствие, едва обретя Дар. Возможно, позднее ты лучше меня сможешь определить его природу и найти его уязвимые места. Но пока что у нас более насущная задача…
- Сектанты?..
- Как мы только что убедились, наш враг может упорядоченно воздействовать на психику отдельных лиц, принуждая их исполнять свои приказы.
- Должно быть, в другие дни сектанты ведут себя адекватно и потому никто не обращал на них внимания. Подумать только – они все это время таились среди народа, и никто не догадывался об их существовании…
- Как видишь, о нашем враге на Земле все-таки знают – и знают давно. Возможно, нам придется иметь дело не только с мистической силой, но и с материальными врагами.
- …Стоило их «хозяину» пошевелиться – и они уже тут как тут, уже печатают листовки, спешат в Крысоград, - сказал я.
- Этот культ тревожит меня даже больше… Конечно, если здесь замешан один культ – а ведь их может быть и несколько. Вероятно, помимо сектантов есть и просто одержимые одиночки, - проговорил Вестник. – Прежде всего нам нужно разобраться с культом. Если они поклоняются врагу – значит, они должны много знать о нем. Вот что я раздобыл сегодня…
Он продемонстрировал мне книгу в черной мягкой обложке. И обложка, и страницы были испещрены теми самыми значками, что мы видели на листовках.
- Если бы хоть чуть-чуть понимать этот шифр… Или язык?.. – Я полистал книгу. Похоже, она была довольно новой – но напечатана некачественно, на дешевой тонкой бумаге. – Видишь, знаки часто повторяются. Непохоже, чтобы это были иероглифы. Скорее всего, это буквенное или слоговое письмо.
- Это очень похоже на язык старорожденных. – пояснил маг. – И потому мы идем в один из домов старорожденных. Я уже знаком со старейшиной этого дома. И прежде приходилось иметь дело с этим народом. Старорожденные – наши союзники.
- Прямо как «перворожденные»! Надеюсь, они не похожи на эльфов?
- Их название можно перевести и как «старородящиеся». Так даже правильней. Ты увидишь их - и сразу поймешь, почему они так называются.
В книге попадались плохо отсканированные и плохо отпечатанные рисунки. Один из них особенно запомнился мне: городок, стоящий на холме. Из холма высовывались пять жутких когтистых пальцев – словно огромный монстр держал город на ладони. А с неба на городок глядела страшная демоническая рожа…
- Старородящиеся… Рождающиеся старыми… - задумчиво промолвил я.
Гаражи и привокзальные постройки остались позади. Впереди показалась огромная эстакада, по которой проходило столичное шоссе. Эстакада была запружена машинами – посреди нее, словно тромб в вене, стояли столкнувшиеся самосвал и седельный тягач. Вокруг изуродованных гигантов, словно стервятники, сгрудились машины дорожно-автомобильной инспекции.
Бетонные опоры эстакады были испещрены надписями, убогими рисунками, какими-то каракулями. Чьи-то имена и прозвища, названия рок- и рэп-групп, маты и непонятные изображения наползали друг на друга, почти скрывая под собой бетон.
Настоящих граффити в Крысограде никто не рисовал. Во всяком случае, я их никогда не видел.
Но под этой эстакадой неожиданно обнаружилась целая картина.
Кто-то старательно закрасил белым участок этак в два квадратных метра, и на белом пятне изобразил безобразную руку с длинными когтями и глазом на ладони. Рука эта высовывалась из земли и пронзала когтями облака. Вместо подписи автора красовались уже знакомые символы.
- Краска совсем свежая, - указал Вестник, - и это снова дело рук одержимых…
- Снова эта рука, тянущаяся из земли… - добавил я. – По-моему, довольно удачный символ.
- Да, не случайный…
Мы прошли под эстакадой, перешли эсгарротское шоссе, миновали супермаркет строительных материалов, похожий на гигантский синий контейнер и свернули на грунтовую дорогу, углубляющуюся в сосновый лес.
- У меня такое ощущение, что за нами наблюдают, - проговорил я. – Должно быть, это наш враг следит за нами из-под земли… Или с неба…
- Я не знаю чар, способных спрятать нас от него, - признался Вестник. – Чтобы изобрести их, нужно получше узнать его суть и природу. Если он впрямь смотрит на нас – то он нас видит…
- И его «марионетки», похоже, тоже будут узнавать нас и нападать.
- Нормальные люди видят вместо нас двух оболтусов с бутылками пива. А «марионетки»… Кто их знает…
- Собственно, почему именно с пивом? – поинтересовался я. – А не с сигаретами или с водкой? Насколько я понял, твои личины бывают разными – но всегда с бутылкой пива в руке.
- Пиво в этой стране – своего рода символ, фетиш. Один из признаков обычности, единства с толпой. Этот фетиш сотворили пивовары – и он оказался даже сильнее, чем они ожидали. Теперь уже непонятно, что существует за счет чего: фетиш за счет пивоваренных компаний, или же компании за счет фетиша…
- Не суть важно. Важно то, что народ этому фетишу поклоняется, причем истовей, чем иным богам… На каждом шагу – то пивная реклама, то пивной магазин. «Магазин живого пива»!!! «Магазин свежего пива»!!! «Магазин элитного пива»!!! Пива! Еще пива! Пиво – наша вода и наш хлеб! Ради него мы живем! В пиве – смысл жизни! – Я вспомнил своих соседей по общаге.
- Да, точно… - кивнул чародей. – Се, узрите! Я шествую улицей, и я крут и стилен, продвинут и четок, ибо у меня – бутылка забродившей газированной мочи! – вычурно провозгласил он, невесело усмехаясь. – И другая беда в том, что пиво, которое они столь обожают – на самом деле и не пиво-то вовсе!.. Убогая имитация из пивных дрожжей, разбавленная спиртом.
Позади послышался гул могучего мотора. По грунтовке ехал «Урал» с крытым кузовом. Мы посторонились, пропуская его.
- Ты видел? – спросил меня Вестник, когда машина миновала нас. – За рулем был старорожденный.
- Честно говоря, я и не смотрел на водителя.
- Это неспроста – ни разу не видел, чтобы они возили что-то в крытых грузовиках, да еще и так основательно нагруженных.
- Спросим у них самих, когда придем.
- Нет, они вряд ли это расскажут. Они очень любят тайны. И очень не любят, когда лезут в их дела.
- А кто они, собственно, такие – эти старорожденные? Они тоже из какого-то другого мира?
- Нет, они как раз местные, земные. Очень даже местные… Это одна из древнейших цивилизаций этой планеты. Настоящие аборигены этой страны. По Земле еще бродили питекантропы и люди выпрямленные, а старорожденные уже строили поселения и сочиняли поэмы… Они не выдержали соседства предков современных народов – но не исчезли. Каким-то образом им удалось сжиться с новыми людьми, при этом не смешиваясь с ними. Они придерживаются своеобразного маскарада – ну, почти как вампиры из готических рассказов.
- А почему их предки не оставили никаких археологических материалов?
- Оставили, но очень мало. Если какие-то их них и нашли – то не придали им значения. Не вписываются в привычную картину человеческой истории… Сказались и культурные особенности – древние старорожденные не оставляли после себя ни руин, ни захоронений, ни мусорных куч. Они намеренно уничтожали любые следы своего пребывания. Они и сейчас стараются придерживаться этой традиции. Кстати, сейчас, в капиталистический век, они уже не нуждаются в тщательной маскировке. Можно сказать, что для них наступил этакий ренессанс.
Мимо нас проехал еще один крытый грузовик – я не успел толком разглядеть сидящего за рулем, и не заметил в нем ничего необычного.
- А это был старорожденный? – осторожно спросил я, боясь ошибиться.
- Да… Разъездились они сегодня. Так к чему я вел?.. Ах да – предупрежу тебя заранее – старорожденные очень заносчивы и презирают других людей. Тебя они, вероятно, тоже будут презирать. Все остальные народы, все культуры и религии они презирают. Исключение составляет только греко-римская культура – к ней они, напротив, относятся с большим почтением. Почему – непонятно. А «обычных» людей они называют «троглами». От слова «троглодиты», не иначе. Они презирают «троглов» - но все же вынуждены жить рядом с ними и работать вместе с ними. Надо же как-то кормиться, в конце концов. Обычно они не сосредотачиваются в одном месте, чтобы не привлекать к себе внимания – они предпочитают рассеянность. Они рассеяны по самым разным предприятиям и учреждениям… Никогда не стараются трудоустроить соплеменников на свое место работы. Поодиночке старорожденных не выделишь среди толпы – и они незаметно присутствуют во всех отраслях экономики и культуры… Старорожденные очень умны, старательны и дотошны – очень часто они занимают руководящие должности. Живут они порознь, семьями – но их семьи объединены в особые социальные ячейки, так называемые «дома». Дома объединяются в племена. В Крысограде есть всего один дом старорожденных. Дома возглавляют старейшины – наиболее опытные, богатые и успешные. Старорожденные-строители возводят для старейшин большие особняки – но для проживания старейшин в этих особняках отведено совсем немного места. Эти особняки несут функцию штабов и культурно-религиозных центров.
- Все это отдает еврейством…
- Да, пожалуй, они слегка напоминают евреев. Также они немного похожи на японцев и на инков. Хотя не имеют никакого родства ни с теми, ни с другими, ни с третьими. Они верят в предчувствия и приметы, большое значение придают снам – тщательно записывают описания сновидений, каталогизируют их, классифицируют, трактуют. Для них это – род искусства. Искусство объяснять сновидения, и искусство их видеть… Кстати, среди их «сонных» архивов есть много сведений и о моем родном мире. Сны людей с объединенным сознанием они особо ценят, выделяют их среди прочих. И они уже давно были уверены в реальности Грона. Именно благодаря этому я легко нашел с ними общий язык…
Грунтовая дорога вилась змеей по лесу. Сосны сменились лиственными породами. И этот лиственный лес был желто-бурым, поникшим, словно траурным. «Странно, что цветом траура стал не багряно-желтый цвет… По-моему, трудно придумать цвет более печальный, чем цвет опадающих листьев…» - подумалось мне.
Облака были похожи на пауков, раскинувших по небосводу длиннющие ноги. И облака были неподвижны – хотя по лесу с шелестом бродил неспокойный ветер. То здесь прошелестит, то там пошебуршит, то вскинет над землей горсти листьев. Словно человек, что-то потерявший и мечущийся в растерянности.
Потом из-за деревьев показался белый каменный забор, увенчанный жутковатыми каменными шипами. За забором – пятиэтажный домище с большими полукруглыми окнами. «На крыше нет «тарелки»!» - сразу отметил я. Архитектура этого особняка была необычной: среди форм преобладали квадраты и полукруги. Главный пятиэтажный корпус имел кубическую форму, а две пристройки по бокам были кубами поменьше – в два этажа. Полукруглые балконы были застеклены витражными стеклами.
- Вот он, дом-штаб старорожденных, - молвил Вестник.