Наша семья продолжение 2

Пару слов скажу о прошлом нашего села. После 1-й империалистической и гражданской войн, некоторые бывшие солдаты возвращались домой, прихватив с собой разных систем револьверы – «наганы», «Смит-Весоны» и прочее…

Это оружие свободно ходило по рукам. Им увлекались молодые парни. Пойти на гулянье в чужую деревню, да еще с револьвером для них считалось престижным. Во время гулянья, где-либо за деревней или на ее окраине произвести выстрел было не только забавно, но и говорило о «значительности» владельца оружия. Каких-либо разбойных или бандитских проявлений со стороны владельцев оружия не замечалось. Оружие со временем старело, покрывалось ржавчиной, ломалось и как игрушка переходило в руки подростков и маленьких ребятишек. У взрослых парней запас патронов к оружию быстро иссяк и они ухитрились стрелять самодельными зарядами.

Никто из местных властей этим оружием не интересовался. Работники милиции если и приезжали в село, то очень редко и ненадолго, им было не до оружия…

После революции в село возвратился на постоянное жительство бывший урядник Н.Г. Копылов, тот самый который в 1905 году в городе Гусь-Хрустальный плетью избивал бастовавших рабочих.

Явился он в село с револьвером, с седлом, не забыл с собой прихватить и указанную выше нагайку. Куда он девал казенного коня неизвестно, но, по-видимому, кому-то выгодно продал. Эти предметы Н.Г. хранил у себя дома, не от кого не скрывая, надеялся на возврат старых времен. Он думал, что тогда они ему пригодятся. Н.Г. на память привез подшивку журналов «Вестник полиции», которую иногда давал почитать некоторым пользовавшимся у него доверием жителям села. В свое время Н.Г. верой и правдой служил царю-батюшке, не веря в победу Великого Октября, хотя прекрасно знал, что давно ушел в небытие прогнивший на корню царский режим, перестало существовать временное правительство Керенского, оказались разгромленными белогвардейские банды и полчища иностранных интервентов, пытавшихся потопить в крови Пролетарскую революцию и восстановить в стране старый режим.

Не сбылись мечты Н.Г.. Над Советской страной много лет уверенно и гордо реяло победоносное Красное Знамя. Тем не менее, у Н.Г. не хватало терпения и он переполненный злобой в день религиозного праздника «Весенняя Никола» 1929 года вместе со своими единомышленниками из числа местных богатых мужиков пытался ликвидировать секретаря партийной ячейки – нашего брата Александра проводившего на селе в жизнь указания партии большевиков. За проводимую антисоветскую деятельность Н.Г. и его единомышленники был арестованы органами ОГПУ и Владимирским губернским судом осуждены на разные сроки заключения.

Продолжая разговор об оружии, я должен сказать, что наш старший брат Николай тоже принес домой откуда-то револьвер системы «Смит Весон» и положил его в ящик стола в надежде, что его там никто не возьмет. Об этом узнал 14 летний брат Иван, ему захотелось поиграть с револьвером, он открыл ящик стола, взял револьвер и прямо в ящике стал взводить его и щелкать – в результате прогремел выстрел. Пуля  пробила доску ящика стола и обожгла мне со стороны спины левый бок. Ранение оказалось легким – касательным, которое для меня, не достигшего в то время, пятилетнего возраста, было, не столько опасно, сколько я перепугался. Отец с матерью и все домашние перепугались тоже, больше всех перепугался Иван.

Отец - старый солдат определил, что ранение не сквозное, а касательное, немного успокоился сам и успокоил домашних. С этим ранением меня возили в село «Драчево» к фельдшеру Ф.П., лечившему всех и от всех болезней. Он оказал мне необходимую помощь, рана со временем затянулась, остался шрам, который с моим ростом становился больше и заметнее. Каких-либо серьезных последствий от этого ранения у меня не было, но все же много лет оно о себе напоминало -  в этом месте ощущалась боль, когда в правой руке нес что-нибудь тяжелое, тогда поврежденная мышца напрягалась и вызывала боль.

Ранение я получил на хуторе при Неклюдовском лесопильном заводе, где проживала наша семья еще до переезда в село Малышево. В это же время произошли еще два неприятных случая, а именно брат Василий упал с русской печки на горячую металлическую плиту и получил изрядные ожоги. Данный случай тоже вызвал много тревоги в нашей семье. Нас тогда малышей в семье было много. Все взрослые члены семьи были заняты работой, и должным способом следить за нами было некому. К тому же бабушка – мать нашей матери, помогавшая ей по хозяйству и по уходу за детьми, случайно сломала себе ногу, долго болела и до самой смерти была хромая.

Мама. Наша покойная мать – Мочалова Татьяна Тимофеевна 1883 года рождения, родилась в деревне Юромка, Селивановского района, Владимирской области. Она народила и вырастила 10 человек детей (семь сыновей и три дочери) Указом Президиума Верховного Совета СССР нашу мать удостоили высокого звания «Мать героиня». Всю свою сознательную жизнь наша мать много и тяжело трудилась. В молодости она работала на прядильной фабрике, потом до глубокой старости проживала в деревне и работала сначала в своем единоличном хозяйстве, а потом в колхозе. В ее обязанность входило – одеть, обшить обстирать и накормить большую семью. С раннего утра до позднего вечера мать была занята работой. На отдых ей оставалось очень мало времени. Она была неграмотная, читать научилась в преклонном возрасте. До этого она была в работе, и грамоте учиться ей было некогда. В церковь мать почти не ходила  и не любила попов, считала их тунеядцами, служившими не Богу, а богатым людям. Под старость, когда уже не могла работать, мать молилась у себя дома. Себя она считала православной христианкой…

Очень не любила мать пьяниц, сама даже в большой праздник не употребляла спиртного. Она наказала, чтобы на ее похоронах и поминках не подавали вина. Вином она разрешила угостить только мужчин, которые для ее погребения будут рыть могилу.

Кроме тяжелой работы нашу мать периодами утомляли – лихорадка (малярия) и рожистые воспаления. К врачам она не обращалась и лечилась обычно домашними - народными средствами. Родом мать как уже было сказано выше из деревни  Юромка, что находилась в 7-8 км от села Малышево, ее девичья фамилия была Лезина. Ее родители – отец по имени Тимофей и мать Александра еще в молодости уехали в город Иваново-Вознесенск на заработки, так как в деревне своего хозяйства не имели. В этом городе они до старости работали на ткацкой фабрике. Отец работал извозчиком, а мать кухаркой, она варила щи и кашу,  пекла хлеб работавшим на фабрике артельщикам.

Уже в пожилом возрасте они возвратилась в родную деревню. На скопленные за многие годы тяжелого труда «гроши» они построили себе небольшую хату размером 9*9 аршин, сарай для сена и стойного скота. На земле полученной уже при Советской власти занялись сельским хозяйством.

За многолетнюю работу на фабрике пенсии они не получили.
В начале двадцатых годов дед умер от дизентерии. После его смерти до 1929 года бабушка проживала в нашей семье. Она по возможности помогала нашей матери в уходе за малолетними детьми и выполняла некоторые другие работы по дому. Бабушка на масленицу пекла нам очень вкусные блины (так нам тогда казалось) из гречневой муки, а также постоянно пекла очень вкусный ржаной хлеб. Однажды она не справилась с теленком, который свалил ее и повредил ногу. До конца жизни бабушка хромала и ходила с палочкой, ногу лечила сама - к  врачам не обращалась, да и поблизости их не было. Бабушку мы все уважали, нам малышам она рассказывала очень интересные народные сказки  о разных зверях, хороших и плохих людях. Бабушка была верующая и много молилась, этому ее занятию никто из членов нашей семьи не мешал, хотя все мы, кроме матери, были неверующими, бабушка умерла зимой, когда я учился во втором классе сельской школы, мне ее было очень жалко…

Проводить ее в последний путь (на кладбище) меня не взяли, так как было очень холодно, а я одет был недостаточно тепло…

Построенную в деревне Юромка хату после смерти деда занимал его сын Д. с женой Маланьей, с которой бабушка почему-то имела неприязненные отношения…

В мае 1929 года, уже после смерти бабушки у нас в селе произошел пожар – сгорело 12 крестьянских хат, в том числе сгорела и наша хата. Жить мы переселились в сарай, предназначенный для хранения сена, есть нам тоже было нечего, так как имевшиеся продукты погибли во время пожара. Питались подаяниями, то есть, что подадут как погорельцам добрые люди. Вместе  с матерью я ходил тогда в деревню Карпово, где проживала ее сестра (двоюродная) и в деревню Гусек, чтобы попросить у людей помощи и нам приносили подаяния кто, что мог. Кто приносил старую одежду или обувь, кто ведро картошки или немного муки. Ближе к зиме мы построили хату и из сарая перебрались в нее жить. Теперь мы имели свой угол и нам уже не страшна, стала наступающая зима…