Бродячая собака

Они спустились вниз и «Бродячая собака» открыла им свои двери. Это был очень уютный клуб, Олег оценил его сразу. «Всё так, как я люблю», - говорила иногда Лида, и Олег повторил мысленно сейчас эту фразу. Обстановка сочетала в себе готическое оформление под средневековый замок с деревянными грубоватыми столами, которые показывают в фильмах про рыцарей, символику хиппи в виде старых виниловых пластинок на стенах, плакатов с «пацификами». И всё это было погружено в интеллектуальную атмосферу книг, сотен книг, которые встречали посетителя на входе, на книжных полках в коридоре, напоминавшем своей длиной коммунальную квартиру. Книги были самые разные: от Достоевского до воспоминаний Боба Дилана. В «Бродячей собаке» проводились конкурсы чтения вслух, Олег прочёл об этом в клубной газете, которую взял, сдавая куртку в гардероб.
- Вы бронировали столик? – спросил бородатый человек, раздававший билеты. Он стоял в открытом проёме, сквозь который открывался зал, сцена, Варя, стоявшая у микрофона, сидящий Борода, настраивавший гитару.
- Да, - ответил засиявший Олег, - мы бронировали. Три места за столиком по триста каждое.
- А, это Вы там в пробке стоите, - засмеялся бородатый.
- Да, это мы стоим, - улыбнулся Олег, и они все трое прошли к указанному столику.
Варвара стояла у микрофона и выпевала звуки. Пропевала. «Та-та-ди-та-уам. Па-па-па-ба-пуам.» Музыканты настраивают инструменты и дают указания звукорежиссёру. Ни один уважающий себя музыкант не даст спуску звукачу за пультом. Это вам не просто взять гитару, что-то спеть, здесь электроинструменты, они без грамотного оформления сидящего за монитором человека, не дадут звучать звуку так, как того хотелось бы музыкантам. И вот идёт процесс настройки и переговоров. Прибавь басы и дай нам микрофон, звукач, чтобы голос Варвары был слышен, и чтобы мы не упустили ни одной интонации. Интонации, да. Когда Варавара пела блюз про то, как меркнет свет  в момент потерянной любви, и тяжкий бред закрывает глаза, а тот, он, любимый, всего лишь «нашёл на свой вопрос другой ответ», то важна была именно интонация, пропетый звук, тот самый блюз, когда ты понимаешь, что плохо именно хорошему человеку. Кто умел петь в России блюз? Да только Майк Науменко, больше никто не умел. Денис Ливанов не любил Майка, говорил, что тот вообще не поёт, в принципе не попадает в ноты. Господи, если Майк не попадает в ноты, значит, это именно так и надо петь, не попадая в ноты. Кем нужно быть, чтобы критиковать Майка Науменко? Господом Богом. Только им. Майк переводил на русский «Роллинг Стоунз» и «Дорз», он перевёл на русский ритм-н-блюз, единственный, кто перевёл его адекватно, так при чём тут попадает он в ноты или нет? Ну да ладно. Варвара пела блюз почти так же, как Майк. Нет, она пела, конечно, лучше. Ещё бы, такой голос. Но таких текстов, такого межгалактического послания у «Женщины с Бородой» не было. Была только интонация, настоящая искренняя интонация балансирующего голоса. Ни да, ни нет. Растянутое цеппелиновское звучание струн, словно натянутый шпагат под ногами акробата: как будто в целом мире выключили свет... И звучит барабанное отступление. Оу, бэйба. Итак, Варвара пела блюз. Пела лучше, чем были аранжировки «Женщины с Бородой», лучше, чем были тексты песен. Группа держалась на её голосе, на её настоящих джоплиновских раскачиваниях у стойки с микрофоном. И Олег, да, был счастлив, видя и слыша этот новосибирский блюз.
Они заказали пиво, что-то чешское, но Олег заказал, просто отдавая дань заведению, он был счастлив концертом и без пива. Столик был рассчитан на пятерых, к ним подсели ещё две девушки. Сразу выяснилось, что Лиза, Лида и Олег не местные, и севшая напротив Олега сибирская аборигенка начала рассказывать про Новосибирск, который служит местом работы и спальней, а больше тут ничего нет.
- Город без истории, - сказала аборигенка. Выпила пива.
- А Красноярск? – спросил Олег.
- Вот Красноярск старинный город. Реальный центр Сибири. Томск – тоже старинный красивый город. Город, где всё по сто. Такси – сто рублей, бизнес-ланч – сто рублей.
Олег улыбался и кивал. Он и сам был мастер подобных обобщений. Свести всё к какому-нибудь знаменателю, каталогизировать, типологизировать, подать в законченном виде. И получается красивый образ: Новосибирск – город без истории, Красноярск – реальный центр Сибири, Томск – город, где всё по сто.
- А Омск?
- А в Омске шикарная рыбалка. Мы туда ездили на хариуса. И город тоже старинный.
- Я слышал, Омск очень бедный.
- Ну да. По сравнению с Новосибирском… Я работаю в крупной компании, меня всё устраивает, но если бы я там не работала…
Девушка пожала плечами. Трудно заканчивать разговор, когда речь вдруг налетала, как корабль на риф, на вопрос о личном благосостоянии, личном заработке и устройстве в жизни. Сразу возникало желание выведать нечто у собеседника, что позволит тебе совершить сделку, купить или продать, устроится с большей выгодой. При этом собеседник, как правило, испытывал то же самое, причём случайно. Ведь мы только что говорили о чём-то интересном, может быть даже интеллектуальном и духовном, или наоборот об интимном и сексуальном, но вдруг мысль виляла, срывались два-три лишних слова, и неловкость возникшей корысти по отношению друг к другу заставляла замолчать, отводить глаза, молча отхлёбывать пиво.
- Здравствуйте.
Борода вышел на сцену.
- Мы рады вас видеть в «Бродячей собаке». Сегодня будут старые песни и новые песни, и мы рады, что сегодня у нас не ответственный концерт, которых у нас за последние несколько месяцев было многовато, а просто концерт в «Бродячей собаке». Вы, наверное, знаете, мы за последние месяцы много гастролировали, были в Красноярске, Томске. В Красноярске мы записали концертник, здесь вот на дисках он есть. Кто скачивать из Интернета не умеет, пожалуйста, можно приобрести, сто рублей диск. А теперь встречайте: «Женщина с Бородой»! Варя!
Зал зааплодировал, и к микрофону вышла королева вечера, точь в точь как в ютубе: свободная блуза на округлой талии, джинсы, соломенные волосы кудряшками…
- А что я, сразу я, - кокетливо пожаловалась Женщина, и группа вступила, начав с песни-боевика, похожей на знаменитую песню Цоя с альбома «Звезда по имени Солнце», настолько же депрессивной, насколько и призванной быть жизнеутверждающей; с песни, похожей на все песни хиппи разом, потому что и текст, и музыка, и певица пытались объять и примирить несовершенство мира с его возможностью длится и не кончаться: жизнь продолжается – так называлась песня.

пусть никогда не достроится дом
пусть никогда не напишется том
пусть не придет к причалу паром
жизнь продолжается

пусть никогда не выплавят сталь
не заиграет белый рояль
и чемпион не получит медаль
жизнь продолжается

Жизнь продолжалась около часа. Олег вспомнил по ходу, что его телефон всё-таки ещё и фотографирует, и сделал несколько снимков поющей Варвары. Было немного любопытно, как будут воспринимать концерт Лиза с Лидой, и Олег раза два за первое отделение косился на девушек, чтобы увидеть их реакцию, но там всё было и непроницаемо, и довольно скучно: тусклые глаза Лиды, не спеша стряхивающей пепел, напряжённо-раздражительное сидение Лизы, пивом пытающейся заглушить прокуренный воздух клуба. Впрочем, Лиза фотографировала Олега во время первого действа. Вне всяких сомнений, горящие глаза, блаженная улыбка и пароксизма счастья на раскрасневшемся лице должны были выглядеть крайне любопытно в цифровой обработке. «Женщина с Бородой» - забавный реликт местности, а вот зафиксировать Олега с расширенными зрачками было действительно интересно. Олег не сопротивлялся и не обращал внимания на вспышки справа.
В перерыве между первым и вторым отделением концерта Олег сходил взял два диска, которые были свалены в углу сцены, и каждый желающий, кинув в корзинку стольник, мог подобрать диски с пола. Возвращаясь от сцены к своему месту, Олег решил пройти мимо столика в центре зала, за которым сидела Варвара и болтала с друзьями. Продвигаясь ближе, Олег набрал воздуха и, задержавшись рядом с Варварой, сказал:
- Здравствуйте. Меня попросили передать вам привет со средней Волги, из города Ульяновска от группы «ЦВИХ».
Олег увидел наморщенный лоб Варвары, но буквально на секунду. Уже в следующий момент она хитро улыбалась, так как это только что делала со сцены, и сказала:
- Давайте привет!
И протянула ладони. Ох, все эти хипповские штучки. Доверие, лукавство, искренность. Одиночество и свобода – ещё одно название песни «Женщины с Бородой». Но надо отдать Варваре привет. На долю секунды дрогнув, Олег протянул свои ладони и передал привет из рук в руки. Руки у Варвары оказались сухие и жаркие. Олег быстро кивнув, развернулся, и дошёл до своего места.
Девушки выходили на улицу, на морозный воздух, и сейчас снова заказали себе по бутылке пива.
- Возьми себе ещё тоже, - предложила Лида. Но Олег легкомысленно выдал:
- Я не могу себе этого позволить. У меня дочка, которой куча всего надо.
Лида немедленно завелась:
- И что? У меня тоже дочка, которой куча всего надо! Но я могу себе позволить и пиво, и всё, что надо мне!
О, Боже. Время любви ушло. Сейчас вот только не хватало разругаться под песни Женщины и Бороды.
- Лид, ну я не то хотел сказать. У меня действительно ограниченные финансовые возможности. Ничего не случится, если я не выпью лишнюю кружку пива.
Лида молчала. Обиделась насмерть. Ну, это она умела. В этом деле она была одним из немногих чемпионов. Безусловно, в этом деле ей нужно было выступать на международном уровне. И хуже всего, конечно, что сейчас она действительно обиделась, а не включила в оборот один из пунктов своей стервозности. И Олег догадывался об истинной причине: ребёнок у Лиды действительно брошен. Лида устраивает личную жизнь, ездит по комадировкам, ребёнок живёт с бабушкой, чувство вины жгёт Лиду и озлобляет. Олег не обвинял Лиду. Кто он такой? Он не бог и не Майк Науменко, чтобы обвинять Лиду. Он всего лишь сорвал удачу, редкий шанс, который запомнится на много лет вперёд: побывать на концерте легендарной группы, услышать настоящий сибирский блюз. И вот сорвались ненужные слова, и Лиде ни пиво, ни Варвара теперь не в радость.
Олег поднял руку. Подошла девочка-официантка.
- Девушка, принесите, пожалуйста, ещё бутылочку пива. Да, того же самого.
- Прости, Лид, я правда не хотел тебя обидеть.
Молчание было ему ответом. Олег вздохнул, впал в меланхолию и стал смотреть на сцену, где снова пошло оживление, вышли музыканты и развеселившаяся Варвара. Она так выглядела: развеселившейся. Олег достал телефон и написал Ливанову в Ульяновск: «Я счастлив. Я передал Варваре привет от группы «ЦВИХ».
- А вот Кирилл, наш барабанщик, он поклонник глэм-рока 80-х. Помните, такие пацаны в лосинах…
- It's the final countdown... – тихонько пропела Варвара и хищно наклонила стойку вместе с микрофоном, давая понять, кого имеет в виду Борода.
- Вот, - продолжил лидер группы, - а мы никогда ничего подобного не писали, но человеку же хочется, и мы решили сделать что-то похожее. Встречайте, группа «Европа» вернулась!
Интересно: оказывается, есть некоторые фразы, клише, заготовки, которые музыканты повторяют из концерта в концерт. На концертном альбоме, записанном в Красноярске, Борода уже говорил эту фразу про Кирилла-барабанщика и глэм-рок 80-х. Только там, в Красноярске, он добавлял: «В конце концов, песни мы пишем для себя. Это играем мы их для вас, а пишем для себя». Сегодня Борода так не сказал. Атмосфера «Бродячей собаки» располагала к более дружественному выступлению. Чувствовалось реально, что вокруг все свои. Варвара раздавала приветы со сцены, на выкрик фаната «Варавара, я люблю тебя» логично замечала о необходимости законного бракосочетания. Ещё она выходила танцевать в зал с каким-то молодым человеком, когда музыканты играли дольно длинный проигрыш. А на красноярском альбоме Олег чувствовал напряжение даже в записи. И в коротких репликах Бороды, и в холодноватой подаче Варвары. Борода объяснял напряжение сыростью материала, первым выступлением на публике, но, услышав тогда, только скачав из Интернета этот концертный альбом «ЖсБ», слова о том, что песни они пишут для себя, Олег немедленно забродил рефлексией и сейчас, уже на концерте, переживал эту рефлексию в десятикратном, наверное, усилении. «Да, безусловно, они пишут песни для себя. И Ливанов пишет песни для себя. И Борис Гребенщиков пишет песни для себя. И Бог знает сколько лет назад ещё Александр Житинский писал, что когда он слышит песню «Аквариума» «Сны о чём-то большем», то он ей верит, а когда группа «Земляне» поёт, что «космонавтам снится трава у дома», то он им не верит. Боже, подожди, дай мне запомнить эти слова, эти чувства. Я помню, что говорили они, мои боги, мои учителя, мои писатели, поэты и музыканты, но как мне запомнить то, что чувствую я, и как понять, что же именно я чувствую… Дело в том, что мы постоянно сталкиваемся с ситуацией в подаче блюза, когда играющий блюз человек не только рассказывает о том, что ему плохо, и каким образом ему плохо, и каким образом он с этим справляется, но и рассказывает также и что бывает, когда блюзмену вдруг становится хорошо. Когда блюзмену хорошо, он говорит: «Я считаю вас за козлов». То есть, «иду на вы», говорит блюзмен. Что мы и услышали на концертнике группы «Женщина с Бородой». Борода подступился к этой мысли: мы пишем песни для себя! Разве не об этом писал Александр Сергеевич Пушкин: «Не продаётся вдохновенье, но рукопись можно продать!» Об этом. Но это всего лишь охрана границ, отстаивание творческой свободы. А агрессия, которой мы обязаны блюзу и рок-н-роллу говорит: «Валите все на. Когда на мир сошёл блюз, мир должен покориться или покинуть эту планету.» Roll over Bethoven, собственно говоря. Позиция пророка. Хорошо, допустим. Перейдёмте ко второму параграфу, товарищи. Следующим пунктом у нас идёт непосредственно творчество «ЖсБ». Давайте будем наивными. Давайте попробуем объяснить и взглянуть на этих людей, дарящих нам своё творчество, каким-то очень чистым взглядом, детским. Логичнее всего, чтобы добиться этого взгляда, вспомнить, например, некоторые строчки приснопоминаемого Бориса Борисовича или кого-нибудь из отважных нарнианцев, присягавших великому Эслану. И это будет прекрасно: Варвара и Борода на одной сцене с БГ, а огнегривый Лев пусть их благословляет. Мы сразу же добились наивности, но не пришли к пониманию: зачем? Извините, мы должны ответить на это вопрос. ЗАЧЕМ? Зачем они делают это, зачем они поют и сочиняют эти песни. Сочиняют для себя, поют для нас. Мы же тоже зачем-то пришли послушать весь этот рок-н-ролл. Ну, Лида и Лиза – понятно, им деваться некуда. Не в гостинице же сидеть с разницей в три часа между биологическим и географическим временем. А я зачем здесь?»
Олег встал и пошёл к гардеробу. Обернулся на удивлённых девушек и сказал: «Я на минутку, сейчас вернусь». Надо же было что-то сказать. Он поднялся по ступенькам на улицу. Минус двадцать, нельзя здесь долго стоять. Но как бы хотелось. Вот сейчас, сию минуту. Олег очень любил историю и однажды университетский друг-физик пристал к нему по молодости лет, когда подобные вопросы ещё могут иметь смысл: «Ну, расскажи, ну как там всё начиналось, когда, с чего всё началось?!» Особо не уточнялось, что именно началось, но Олег понял друга: нужно было сразу дать ответ, как возникла жизнь и что имеет в этой жизни смысл. Не много, так сказать, не мало, а точно определить, когда всё началось и зачем. Олег, цепляясь за контекст когда-то начатого с другом разговора, рассказал ему про 980-й год и про князя Владимира. Друг быстро сник, история про крещение Руси его не зажгла. «Не о том я ему тогда начал говорить», - подумал Олег. Его самого погружение вглубь истории будоражило развитием литературы, развитием языка, слова. Русский язык начинался с Пушкина, с тем и историй, которые великий поэт задал. Да, были там и другие люди, были Карамзин, Жуковский, Баратынский, но это было одно поколение, одна волна. До них литературы в России почти не было, не было круга тем, которые обсуждались в Европе. Но и в Европе литература начиналась с определённых дат и произведений, самое древнее из которых Олег находил в Италии: «Божественная комедия», после чего был провал на много веков, пока не обнаруживались Гораций, Овидий и прочие античные авторы. «Откуда эта пропасть, - думал Олег, - чем она заполнялась?» Ответ он нашёл в церковной библитеке: Иоанн Златоуст, Августин Аврелий, Григорий Богослов, Исаак Сирин – вот авторы, которые составляли интеллектуальную жизнь Европы между Горацием и Данте. Но жизнь и дух, исходившие от сочинений отцов Церкви, были совсем другие, чем от Гёте, Шекспира и даже Пушкина. Копая вглубь, надеясь найти смысл в ретроспекции, можно было обнаружить многое. И чем глубже и тщательнее копать, тем больше можно узнать. Но смысл, осмысление происходили вдруг, здесь и сейчас, независимо от количества прочитанных книг. Всегда – здесь и сейчас, и невозможно было понять смысла этого осмысления, как невозможно было понять первую любовь. «Почему-то ты решил, что тебя можно любить, - вспоминал Олег, - но что такое любовь и как с ней жить ты понятия не имеешь. Почему снова эти вопросы возникают? Потому что там музыканты играют, а Варвара поёт: вороны летят в иную реальность, мы видим лишь то, что здесь и сейчас. Больно. Мне больно. Вгоняю лекарство под кожу. Любишь – не любишь, живёшь – не живёшь. Набор слов, да? Причём бессмысленный. Но я же говорил: там важна интонация. Там важен блюз. И вот этот бессмысленный набор слов заставляет меня переживать, что помимо погружения в историю, есть внезапное обретение счастья и смысла. Что я могу спросить в интернете у какого-нибудь левака? Что он расскажет? О необходимости социализма, о прекрасном учении Маркса. В лучшем случае, как Прилепин, расскажет настоящую выпученную правду о жизни в эпоху гнилого либерализма. И я не смогу ничего ответить такому леваку. Где, спросит он, ты был, когда я помогал старикам и выходил на митинг против гайдаров и чубайсов? Я ездил по России и торговал церковной утварью, отвечу я. Ещё я работал в реанимации пол-года и учился в семинарии. А политикой не интересовался совсем. Я искал любовь. Не правду и справедливость, а любовь. Правда – искал. Честное слово. Именно её. И чтобы сохранить этот поиск, мне пришлось уйти даже из церкви. А вот сейчас я стою на морозе и пытаюсь вспомнить, что когда-то я любил, когда-то я знал, что такое любовь, но не смог удержать. Наверное, я предал свою любовь. Вот зачем поёт Варвара, вот зачем играет там внизу «Женщина с Бородой». Чтобы я мог вспомнить, что когда-то я искал любовь, и находил, и держал её в руках, и любил, и да, я тоже был любим. Вот ради этого там происходит всё так по-настоящему, без фонограммы. Тебя удивляет, что они не делают славу и большие деньги на этом своё умении напоминать людям, что есть любовь на свете? Если тебя это удивляет, то ты вспомнил ещё не всё. Иди и вспоминай.» И Олег снова спустился по ступеням в «Бродячую собаку».