Горбунья и любовь

  Вера была пятым ребёнком в семье. Четверо старших братьев носились с ней, как с куклой. И неспроста. Когда ей было чуть больше года, девочка упала с лавки и травмировала спину. Родители её были люди тёмные, больниц как таковых не было – деревня. Пролежала Вера долго перевязанная, местный фельдшер сказал, что долго не проживёт. Семья готовилась к похоронам, а маленькое человеческое существо цеплялось за жизнь детскими ручонками, изо всех сил карабкалось  и рвалось убежать подальше от приближающегося могильного холода.

          Вера выжила. Но взамен за шанс топтать землю судьба потребовала плату: на маленькой спинке начал расти горбик. Спина болела и стонала, позвоночник скручивался безжалостной лентой змеи, уродуя девочку с красивыми синими глубокими, как небо, глазами. Маленький человек не понимал, что это уродство – клеймо на всю жизнь. «Горбатая  Верка » стала  достопримечательностью села: на неё показывали пальцами, давали ей обидные прозвища, не давали прохода на улице. Братья стеной стояли за сестру – дрались с каждым, кто обзывал Веру, носили её на плечах и угощали ворованными в колхозном саду яблоками.

       Девочка росла, а вместе с ней рос Он. Рос быстро и болезненно, втягивая её голову в плечи, нагибая Веру к земле, ежесекундно усугубляя её униженное положение. В школу она почти не ходила, там издевались над ней все кому не лень, братья выросли и разъехались  устраивать свои жизни, девчонки её возраста ходили уже с парнями, только вся эта жизнь проходила мимо красивого доброго сердечного человека с  уродливым горбом на спине. Ей так нравился Никита: статный кареглазый парень , признанный красавец и сын плотника Фёдора. Вера плакала и мучилась по ночам от этой стучащей в сердце любви. Он жил по соседству, был добрым малым, помогал Вере носить воду из колодца, рассказывал ей небылицы. Это был первый  чужой человек, который не насмехался над Ним.  Вера называла своего спутника, жившего у неё на спине, - Он. Обидное слово «горб» она не говорила вслух и очень болезненно переносила, если кто-то, не подумав  или со зла, «горбил» её маленькую судьбу.

         Никита приветливо улыбался при встрече с синеглазой соседкой, и Вере хотелось летать. Она, окрылённая, несмелым чувством играла вальсы и кадрили на старой отцовской гармошке – и вечернее село тонуло в счастливых переливах влюблённых мелодий.  Девушка рисовала красивые картины своей будущей жизни: она с Никитой, семья, маленькие детки. Вера никогда не говорила парню о своих переживаниях и надеждах – не смела и боялась.   

        Однажды Никита позвал её и сказал:

     - Вера, мне поговорить с тобой надо серьёзно.

У Веры сердце взмахнуло счастливыми крыльями надежды и маленькой птичкой поднялось в небо.

      -  Мне тоже, тоже надо..давно надо.. я сто раз собиралась тебе сказать..ну, понимаешь, переживала..боялась..ты..ты..ты..

       Она тараторила одно и то же, не найдя слов, опять повторяла те же обрывки фраз, а Никита стоял и улыбался, глядя на пунцовые щёки синеглазой соседки.

       - Послушай меня, - сказал он,- я по делу к тебе: женюсь через две недели, ты не могла бы сыграть на свадьбе? Гармонь у тебя знатная, играешь ты славно..

       -А я? …А как же я?  Я как? Женишься??? ….А я..я.думала..мы..поженимся...- заикалась Вера, чувствуя что земля треснула под ногами и она летит в пропасть..

       -Так ты же калека.. -  донеслось  откуда-то сверху, извне..

    Острое жало Никитиных слов ударом кнута оставило на сердце глубокие рубцы с закипевшей кровью. … Долго и  протяжно выла отцовская гармонь в тот вечер, по – волчьи тоскливо , с болью, душераздирающе:

                Ты душа моя, косолапая,
                Что болишь ты у меня, кровью капая?
                Кровью, капая, в пыль дорожную,
                Не случилось бы со мной невозможное...