Ради бога, которого нет. Глава 6

Глава 6.

Если начальства вблизи нет, то солдат либо спит, либо пьет. Один век сменяет другой, но это столь же незыблемо, как восход и закат.
Четвертого октября, на закате, одна весьма добропорядочного вида старушка потратила четверть часа, лупя клюкой в закрытую дверь гостевой комнаты на втором этаже известной гарцкой харчевни "Два гуся".
Но, несмотря на все потраченные усилия, дверь не открывалась, и старушка, глубоко вздохнув, направилась по коридору к лестнице. На лице ее была смесь разочарования и усталости. Дойдя до ступенек старушка еще раз, с тайной надеждой, оглянулась - так и есть. Из двери торчала всклоченная, опухшая рожа.
- Фрау, вы что... ик... что хотели? - спросила рожа с крайнским акцентом.
- Получить свои десять талеров.
- Нет у нас никаких денег. Нет! Приходите завтра! - нервно взвизгнула рожа и скрылась за захлопнувшейся дверью.
- Ну, нет так нет, - старушка еще раз печально вздохнула и аккуратно поставила ногу на верхнюю ступеньку. - Понастроили, ироды. На первом этажу им не живется...
Сзади опять скрипнула дверь.
- Нет, это не она, - забубнили у двери.
- А я говорю она... Фрау Марта!
Старушка обернулась и грозно потрясла свей клюкой:
- К вашему сведению, меня зовут фрау Хелен, и если у вас нет денег, то мне не о чем с вами говорить.
Отпихнув в сторону двух, вцепившихся в дверную ручку небритых молодцев, в коридор выскочил третий.
- Постойте, фрау Хелен. Вас не трактирщик прислал?
- Нет, болван. Меня прислал Йозеф, долговязый Йозеф, если вы знаете такого... Помогите мне лучше спуститься с этого вавилона, у вас же все равно нет ни гроша.
- Это смотря на что, фрау, смотря на что. На хорошее дело всегда найдется заначка, - третий направился к ней, на ходу стряхивая с кафтана крошки, приглаживая свисающие подковой усы и причесываясь пятерней.
- То-то я и вижу. А Йозеф мне говорил, что вы тут на службе. Фу, разит за версту.
- Так что вы желаете нам сообщить, фрау Хелен? Если пан Йозеф послал к нам, значит серьезное дело. Пройдемте скорее. Я потом помогу вам спустится, когда вы расскажете все, что хотели, - он уже почти волок старушку в комнату.
- Так что вы желаете нам сообщить? - повторил он, заведя ее внутрь и прислонившись к двери спиной.
- Я слышала, вы искали одного. Лицом бледен, волос седой, нос с горбинкой, один глаз карий, другой желто-зеленый, хромает на правую ногу.
- Да, это он, - вскинулись все трое.
- Хорошо. Я знаю, где он. Покажите теперь мои десять талеров, иначе я не издам больше ни звука.
Все трое замолкли. Взгляды солдат как-то самопроизвольно сползли на батарею бутылок в углу. Нет, совесть их была чиста. У них и до пьянки было всего четыре талера. Но что скажет Хорват?
- Вам заплатят, фрау. Потом... Ты латинскую грамоту разумеешь, родная?
- По складам, милок. Да только буквы-то я разбираю не очень. Зрение к старости...
- Вот и прекрасно... Карел. Зачитай бабке пергамент.
Та самая опухшая рожа, что высовывалась из двери в первый раз, достала из-за пазухи истертый кусок пергаментной бумаги.
- Святая инквизиция, вот, - корявый палец чтеца уперся в неразборчивое "Пре" вместо подписи. - Святая инквизиция, мамой клянусь, постановила. Не боись, фрау, тебе сам епископ, лично заплатит.

 

Полночи из комнаты Ду и Тэрцо, располагавшейся рядом, Ольге был слышен шум. Видимо Уно так и не появился, а Эрнест достал-таки албанцам вина. Не спалось.

Ольга:
Что же дальше? По-прежнему тенью следовать за Цебешем, или как его там на самом деле зовут? Так хочется бросить его, сбежать, попытаться самой выпутаться из этой заварухи... Но как - не зная толком здешних обычаев, порядков? Нет, это безумие, действуя в одиночку я скоро попаду в тюрьму или в лапы инквизиции. Неужели же кроме Цебеша нет никого в целом мире, кто бы смог мне помочь вернуться домой? Но безмолвно слушаться старика я уже не могу - уж извините, пан Цебеш - не получается из меня ни покорной служанки, ни истинно верующей последовательницы. Ну не люблю я, когда за меня что-то решают. Вы во мне не человека видите, а так - атрибут грядущей мистерии, очень ценный, но начисто лишенный права слова. И ведь не объяснишь вам этого, пан, - не поймете. Миссия ваша великая, вами же выдуманная, как стена вокруг вас - не докричишься. Ну что ж, я все равно буду бороться за себя. Вот только посплю...



Ольге снилось, что она - маленькая девочка. Бегает по бескрайнему лугу и собирает цветы. Босиком, в длиннополой холщовой рубашке, с венком на голове. Огромная охапка луговых цветов в руках.
- Мария! - позвали ее с другого конца луга. И она побежала, подбросив цветы над головой и радостно раскинув руки:
- Мама!
Совершенно незнакомая полногубая и синеглазая женщина с иссеченным мелкими морщинками лицом распахнула объятья.
- Мария, маленькая, куда же ты убежала? Я уже  испугалась. Не уходи так далеко, здесь же чужие люди вокруг.
Чужие люди вокруг... И эта девочка тоже не я. Пустите меня отсюда. Зачем я здесь?! Пустите! Маленькая девочка Мария в ужасе бьется в чьих-то цепких руках. Мама!.. На губах горечь гари и пепла. Горечь от слез. Боже, как тяжело одной, все время одной...

Звонит колокол.
- Все на завтрак. Завтрак через полчаса. Поторапливайтесь. Все на завтрак...
Пятое октября. Келья в школе вольных каменщиков.

Ольга:
Та женщина из сна - как отчетливо я видела ее лицо... Почему она мне приснилась?.. Куда они дели настоящую Марию? Ту, которая  раньше, до меня, жила в этом теле? Может быть, это был ее сон, а не мой?


За стеной. По-турецки:
- Нажрались, свиньи! Такими же хотите стать, как эти тупорылые немцы?! Пейте вино, жрите свинину, скоро сами захрюкаете, забывшие Аллаха ослы!

Ольга:
Кажется, вернулся Уно.

- Мы тут и тебе оставляли... Небось нашел за забором себе развлечение в юбке!
  - Сам-то где был, сударь?!
- Заткнись, сын козла и ослицы! Здесь я был. Пил с вами, если кто спросит... И давно тут у вас валяется ЭТО?
- Не трожь школяра, он хороший. Это он нам достал...
- Слабак - после первой бутылки срубился.
По-немецки:
- А?.. Я-я! Уже что ли утро?
- Встать, когда говоришь с офицером, шайзе! Если еще раз...
По-турецки:
- Уймись, Уно... Ты же сам с нами пил. Не помнишь?
По-немецки:
- Ну да... Ладно. Но если еще раз увижу их пьяными, тебе голову оторву э... Эдмунд. Давай, пошел! Умывайся и веди нас на завтрак... Если еще хоть раз увижу бутылки...


После утренней трапезы Эрнест куда-то исчез. Ду понес завтрак дежурившему на сундуках Тэрцо, да так и остался там отсыпаться после веселой ночи.
Ольга сидела на солнышке, на длинной ученической скамье возле стены. Уно подсел рядом.
- Мои гвардейцы совсем обнаглели. Германия на них плохо действует. Хуже было только на Крите.
- Вы ночью уходили куда-то.
- Вы слышали, - на миг Уно смутился, но потом посмотрел ей прямо в глаза. - Да. Надо было осмотреться. Я ведь в этом городе никого почти не знаю. Цебеш нам заплатил, ладно. Но что будет, если он не вернется, совсем не вернется? Я вынужден думать о будущем, пока эти оболтусы пьют. И чем дольше я думаю, тем ясней понимаю, что все происходящее очень странно.
- Что именно?
- Вот вы, к примеру. Кто вы этому Цебешу? Служанка?.. Нет. Ведете себя с ним на равных. Но и не его... - он замялся, видимо подбирая нужное слово.
- Не тяну на любовницу пана? - помогла ему Ольга.
- Нет, отчего же. Вполне, - он мягко улыбнулся. - И внешне, и вообще. Но отношения у вас с ним другие. Я все не могу понять, что же связывает между собой двух столь непохожих людей?
- Так видна непохожесть?
- Мне видна, уж поверьте, - что-то блеснуло в его карих глазах, то ли усмешка, то ли солнечный блик.
И Ольге вдруг страстно захотелось довериться этому человеку. Довериться, позабыв про осторожность и сомнения.
Человек не может долго один.

- Я же вижу. Вас связывает с ним что-то страшное. Какая-то беда. Вы словно заложница. Я никогда не любил торговлю людьми. Может, я могу вам как-то помочь?
- Откуда такой интерес, сударь? Мне нечем вам заплатить, а Цебеш платит вам деньги.
- Деньги! - он презрительно скривил губы. -  Я и солдатом-то стал из любопытства. Всегда стремился делать то, что мне интересно... А тут какая-то загадка. Как будто я попал в одну из волшебных сказок Шахерезады. В вас тайна и безысходность, которую невозможно терпеть. На вас нет цепей, так почему... Вы даже беспокоитесь о нем. Ждете, когда он появится. Ждете?
- Жду, - устало выдохнула Ольга. - А что еще мне осталось?! Никто кроме него мне не сможет помочь.
- Так не бывает.
- Бывает, поверьте мне, сударь.
- Да, Цебеш умен. Он философ, даже мудрец. Он по-своему честен и справедлив. Но вас он растопчет на пути к своей тайной, только ему ведомой цели. Растопчет даже не поморщившись.
- Знаю.
- Так что же вас держит? Заложник? В его власти кто-то, кто вам очень дорог? Или что-то иное? Магия? Страшная клятва? В то, что вы верите его проповедям я, уж простите, поверить не могу.
Ольга благодарно улыбнулась, справедливо восприняв это, как комплимент.
- Вы верите в переселение душ?
- Странный вопрос... Да. Слышал о таком. Индусы уверены, что... Может они и правы, как знать? Но как же тогда ад и рай, как быть с воздаянием?
- Но вы не отрицаете, что такое возможно?
- Сам Мухаммед, да и ваш Исса этого, кажется, не отрицали. Но почему...
- Это не мое тело, - она сказала это, словно бросилась в омут. - Постойте, дайте мне объяснить... Это тело безумной девушки - Марии. А мое тело спит где-то далеко. Дома. Цебеш вселил сюда мою душу. Он это умеет. Я здесь, словно в клетке. И только он может вернуть меня обратно... Вы считаете меня сумасшедшей?
Рука Уно, игравшая до этого кистями шелкового кушака, замерла, сжав одну из кистей в кулаке. Ольга робко взглянула ему в лицо. Застывший взгляд Уно был направлен куда-то мимо нее. Потом он моргнул и медленно разжал ладонь.
- Я слышал о подобном. Но вижу впервые... Цебеш, выходит, и правда сильный колдун. Что ж, это многое объясняет. Однако, почему вдруг только он? Я конечно, не специалист во всем этом, но кое-что понимаю. Людей, которые вам могут помочь найти можно. В каждой столице десятки алхимиков и магов и, поверьте моему опыту, не все они шарлатаны. Вам нужно отыскать свое прежнее тело и колдуна или священнослужителя, который вам сможет помочь.
- Как просто, - горько улыбнулась Ольга.
- Не просто. Но вполне возможно.
- Нет. Невозможно. Как бы вам объяснить... Мое настоящее тело - оно далеко. Очень далеко.
- В другой стране? В Китае? - Ольга грустно покачала головой. - Еще дальше?!
- В будущем. Да, вы зря улыбаетесь - в будущем, или, может быть, в другом мире. В двухтысячном году от рождества христова... Видите - только Цебеш мне может помочь. Раз он притащил меня сюда, то сможет и вернуть обратно.
- Он вас обманет. Не будет он никого никуда возвращать... Мне так кажется.
- Может быть. Но он - моя единственная надежда.
- А вам так хочется туда, назад? - в голосе Уно послышалось сожаление.
- Да, конечно. Этот мир - он совсем для меня чужой. Впрочем, к чему весь этот разговор если...
- Постой! Есть один человек. Мне тогда показалось, что он настоящий святой... Я видел этого человека, говорил с ним. Простой плюгавенький старичок. Дервиш. Говорят, он родом из Пенджаба, это далеко на восток... Была свадьба, и у хозяйки не хватило масла, чтобы приготовить еды для гостей. И купить негде - до города далеко, а гости уже собрались... Тогда дервиш взял чан, пошел и зачерпнул воды в реке. Когда он принес чан хозяйке - там было масло. Настоящее масло - я сам видел... Он только велел хозяевам, когда будет время, купить чан масла и вылить его в реку, чтобы не нарушать гармонии мира... Такой человек может помочь, я в этом уверен.
- Пенджаб - это очень далеко, - осторожно заметила Ольга.
- Все это произошло в Македонии. Я там его видел два года назад... Понимаю, это все иллюзорно, но нельзя же сидеть и ждать просто так. Тем более, что Цебеш, может быть, уже и не вернется. Его по всему Грацу ищут.
- Может вы и правы... Не знаю. Надо все хорошенько обдумать, - она боялась спугнуть появившуюся надежду. 



Ветер в лицо. Лошадиные подковы стучат по утоптанной сотнями ног дорожной земле. Города, городишки, деревни. В дорожной сумке Карела лежит клочок бесценной бумаги.

Срочно. Лично в руки. Лейтенанту Стефану Карадичу.
Он в Граце. Хорошо охраняется. Взять сами не сможем, скорей приезжай.   Матиш.

Пятое октября. Солнце в зените. Только бы лошадь не сдохла. Несложно догнать врага. Куда сложней догнать время.



- Не думаю, что ты увидишь нечто решающее. Но что-то ты увидеть должна. Что-то, что тебе поможет, подскажет, как дальше быть.
Они сидели в комнате Ольги, на жесткой, покрытой соломенным тюфяком, кровати. Уно, оказывается, иногда курил кальян и возил его постоянно с собой. Он насыпал  сушеной травы, запалил ее от лучины и, пару раз затянувшись, протянул Ольге.
- По крайней мере попробуешь.
- Хорошо. Я что угодно готова попробовать, лишь бы вернуться домой, - и Ольга решительно взяла в руки костяной мундштук.
- Так. Глубже вдыхай, дыши ровно, - он негромко ударил рукоятью ножа по столу. Еще раз. Ритм был незамысловатый, но неотвратимо-уверенный. - Дыши. Еще. Забудь обо всем. Расслабься. Смотри прямо перед собой и вдыхай. Слушай. Ты вся - слух. Когда барабан замолчит, ты вернешься. Ритм. Задавай свой вопрос. Ты и есть этот ритм...
Ее взгляд, зацепившись за что-то на гладкой противоположной стене замер. Кальян выпал из расслабленного рта. Уно продолжал выстукивать рукоятью ножа по столу. Он внимательно следил за ее руками, лицом. Всегда интересно - что человек увидит, если осмелится, сможет заглянуть себе в душу и дальше, туда - в запредельное.


Ольга:
Маленькая трещинка на беленой стене. Трещина, так похожая на ущелье в горах. Она все больше и больше. Внутри ущелья течет ручеек, или нет - речка. С грохотом, пенясь несет она воды по каменистому дну. Скалы известняка и гранита до самого неба. И я черной точкой иду по тропинке над ревущей водой. Иду и догоняю ту, другую, черноволосую, которая бежит впереди. Ветер, холодный ветер в спину. Он разбрасывает распущенные волосы, задирает белое платье. Бегущая испуганно оглядывается - у нее очень знакомое лицо.
- Постой!
Еще раз оглянулась. Голубые глаза, полные губы, почти ангельское личико - это же мое лицо!..
- Мария?..
- Что тебе надо? Что вы все от меня хотите? - безумие и страх до краев наполняют огромные голубые глаза. Страх...
- Я могу тебе чем-то помочь?.. Мария! Почему ты смотришь мимо меня? - но в ее глазах страх уже перерос в ужас. Она вцепилась мне в плечи и, словно парализованная невыносимой болью, смотрит куда-то мимо. Губы ее беззвучно шевелятся, пытаясь сказать, крикнуть... какое-то имя? проклятье?
- Мария! Мария, очнись! - губы... Это губы Ахмета. Он чем-то напуган?.. Нет, уже все нормально. Улыбается.

- Аллах акбар! - облегченно вздохнул Уно и опустил руки, сжимавшие до этого, словно тиски, ее плечи. - Я уже боялся, что ты не вернешься... Бледная вся. Я прекратил выстукивать ритм, когда ты так побледнела. Испугалась чего-то?

Ольга:
Свежий ветер дует из распахнутого окна. Лицо почему-то мокрое. Ну да, он старался вытащить меня из транса. Зачем? Я же только-только подошла к разгадке.


- Кого ты там видела?
- Себя... Нет, Марию, ту девушку, которая... жила в этом теле раньше.
- Хм. И правда, если он вселил тебя в этот тело, то ты не Мария. Дома у тебя было свое имя... Какое?
- Ольга.
- Оль-га, - он словно попробовал незнакомое слово на вкус. - Странное имя. Нездешнее.
- Естественно. Там, дома, все иначе, чем здесь... Ахмет, я хочу сейчас же повторить этот опыт с кальяном.
- И не думай. Ты совсем бледная. Эту траву нельзя часто курить. Привыкнешь. И потом - ты ушла слишком далеко. Еще чуть-чуть, и у тебя бы сердце остановилось. Ты что, правда нашла там дорогу домой? Хотела сама по ней...
- Нет. Но я говорила с Марией.
- Что она сказала тебе?
- Ничего. Она ничего не успела сказать. Только остекленевший ужас в глазах - она кого-то очень боится. Потом ты прервал меня... Пусть даже я не найду дороги домой. Мне надо с ней поговорить, разузнать как Цебеш это сделал. Сама я не помню, но, быть может Мария... Ну же, Ахмет, зажигай опять свою трубку, - Ольга уже требовала, а не просила.
- Подожди. Так сразу нельзя. Хоть какой-нибудь перерыв... Иначе ты просто надорвешь свою душу. Отвлекись. Расскажи мне о чем-нибудь... Там, в будущем, как это будет?
- Что именно?
- Ну, например, чем кончится эта война? Кто победит?
- Не знаю. Я живу... жила почти на четыреста лет позже. Для нас все ваши страсти - далекая история, которой почти никто не забивает голову... Мир совершенно изменится. О вашем, семнадцатом веке напишут множество книг. Одно время я зачитывалась этими приключенческими романами, даже мечтала сама пережить нечто похожее. Роковая любовь, кружева, пистолеты и шпаги. Если бы я знала, как непохожа ваша жизнь на то, о чем пишут в книжках. Здесь все такое ... настоящее - страх, горе, боль, усталость... Не знаю, как объяснить тебе, ты к этому привык, а для меня ваш мир слишком ... слишком настоящий. Там мы живем как цветы в оранжерее. И вдруг я попала в дикий лес. Необходимость каждый день месить ногами в деревянных башмаках дорожную грязь, ради того, чтобы попасть из одной деревушки в другую... Эти ваши, вытрясающие душу на долгих дорогах, телеги. Грязь. Невозможная грязь и каждодневное напряжение сил, чтобы просто остаться в живых. Смерть стоит у каждого за спиной. Наверное поэтому у вас все в полную силу, как в последний раз. Разбойники, солдаты, инквизиция - кто угодно может схватить, убить. И надо всегда быть готовым убегать... или самому убивать. Все это грубо, зримо, не понарошку... Там, у себя, мы привыкли видеть мир по телевизору, или с книжных, газетных страниц. Только окунувшись в вашу теперешнюю дикость и неустроенность я начала по-настоящему ценить автомашины, горячий душ, телефон, электрический свет... Ты и слов-то таких, наверное, не знаешь.
- Не знаю. Но ты говори. Мне все равно интересно. И потом, надо же тебе кому-то излить свою душу.
- Да. Я просто не представляю, как мне здесь дальше прожить... Даже колдовство у вас настоящее. Цебеш, представь себе, хочет вырастить сказочное чудовище, Василиска, и подчинить его себе с моей помощью. Все твердит про яйцо, снесенное черным петухом... Такое здесь что, возможно?
- Не знаю. Ничего подобного раньше не слышал. Некоторые маги умеют впадать в транс и видеть то, что находится от них за много дней пути... Говорят, так можно увидеть даже грядущее или поговорить с другим магом. 
- Обыкновенный телефон. Или скрытая камера и передатчик телесигнала - чтобы видеть то, что не видно простым взглядом... В нашем мире многие технические средства действуют словно сказочные. Но нет настоящего, дремучего волшебства, со вселением душ, с богом и дьяволом, которые здесь, как и смерть, у каждого стоят за спиной. Порой у меня просто мурашки по коже... У нас вместо магии самолеты, машины, компьютеры и связь через спутник.
- Что за жуткая смесь словенского и испорченной латыни, - Уно недовольно потряс головой. - Но ты говори, рассказывай поподробней и нормальными, простыми словами... Как ты там жила? Чем занималась? Я так и думал, что за четыреста лет эти сумасшедшие итальянские механики, вроде Галилея и Леонардо, изобретут какое-нибудь невероятное чудо, например, металлических птиц или часы, размером с ноготь мизинца... Говори, а я пока опять набью трубку.



Ольга:
Широкий некошеный луг. Вытоптан почти весь. И люди. Люди лежат там и сям в неестественных позах. Мертвые люди на вытоптанном только что лугу. Гарь. Запах гари во рту. А на краю луга, на фоне горных вершин, к небу валит густыми черными клубами дым. Кто-то сжег деревню и перебил, саблями порубил на лугу всех, кто в ней жил.
Вот лежит, съежившись хрупкая девочка лет тринадцати. Ветер треплет ее волосы, платье. У нее на бедре что-то темное - словно клеймо выжжено...
- Мария! Это ты?
Она резко повернулась. - "Жива!"
- Мария. Не бойся меня. Скажи что-нибудь.
- Зачем... За что их?.. За что вы меня убили?! Пустите! - я взяла ее за плечи, но Мария пытается вырваться.
- Успокойся, родная. Чем я могу помочь тебе? Чем? Говори. Я не причиню никакого вреда.
- Нет. Нет! Он уже здесь. Он совсем рядом! Пустите! - она стала вырываться из рук, царапаясь и кусаясь. На залитом слезами, измазанном гарью лице опять ужас и мука. - Я не хочу... Пустите меня! Будьте вы прокляты. Будьте прокляты все!
Она больно бьет меня по лицу. И еще. Вырывается. Я уже не вижу...

- Мария!.. Ольга. Ольга, очнись же! - Еще пара пощечин и чем-то холодным в лицо. Это Ахмет.
- Открыла глаза, наконец-то... Это была моя ошибка. Курить кальян тебе определенно нельзя.
- Придется еще раз. Я говорила с ней, но так ничего толком и не узнала. Интересно, кого она так ненавидит?..
- Вряд ли это приблизит тебя к разгадке... Ясно одно. Мария жива. Она, как и ты, в этом теле. Тебе канабис дал не путь в мир грез, не выход в запредельное, а возможность увидеть ту часть себя, которую закрыл от тебя Цебеш. Ее сознание не исчезло совсем. Оно спрятано, Цебеш загнал его куда-то глубоко... Мария живет одним днем, тем, когда ее деревня была сожжена и когда помутился ее рассудок. Вряд ли ты узнаешь у нее что-то ценное.
- А вдруг? Я должна попробовать.
- Нет. Хватит... Смотри - солнце уже садится. Ты два часа не приходила в себя. Наверное, связи твоей души с этим телом не очень прочны... И даже не пробуй просить. Третий раз это тебя убьет. Спи лучше. Сон порой открывает такое, что не добыть никаким дурманом. Тебе надо отдохнуть, Ольга. Спи. А завтра мы все-все решим.