Записки в метро - Богиня нашего времени

Вечер, около десяти. Я вхожу в поезд, идущий из центра, и мой взгляд падает на нее. Со мною это довольно часто случается подобное, но я на самом деле не знаю, каким образом и по какому принципу мой взгляд выбирает незнакомого, впервые увиденного человека, и я уже не могу на него не смотреть, не разглядывать, ухватывать все мельчайшие детали, с ним связанные.

Я вижу девушку, хотя она из тех, чей возраст определить невозможно: выглядят либо намного старше, либо намного младше своих лет. Не знаю, я правда не знаю, чем меня заинтересовал ее образ, потому что на вид она абсолютно проста, и кому-то может показаться даже неприятна. Она стоит около дверей, прижавшись всем телом к стенке так, чтобы сжаться в один плотный комочек, чтобы никого не трогать, и, главное, чтобы к ней самом никто ненароком не прикоснулся. Лицо ее закрыто длинными темными волосами, растрепанными и неухоженными, которые свисают жесткими отдельными прядями на ее бледные щеки. Лицо ее красиво той простой красотой, которая никогда не была особо примечательна: такое лицо никогда не отметит художник, им никогда не восхитятся отряды мужчин, но никто при этом не будет возражать, что это лицо по-настоящему красиво. Она бледна, сама по себе, лицо ее вообще исключает наличие какой-либо косметики, и от того, наверное, видны нездоровый блеск ее кожи шелушащиеся, заметно портящие портрет, щеки и лоб. Глаза ее с длинными черными ресницами крепко и сосредоточенно закрыты, будто специально изо всех сил, лишь бы не открывать, лишь бы не видеть всех нас. Одета она очень просто, однако, аккуратно и с неким свойственным только этой девушке вкусом в расстегнутое коричнево-черное старое пальто ниже колен, из-под которого виднеется мягкая помятая трикотажная кофточка нежного пастельного цвета и серая шерстяная строгая юбка. Ее тонкие длинные пальцы с ровными, накрашенными в светло-розовый, ногтями крепко сжимают какую-то толстую коричневую книжку. Вся фигура ее, на самом деле, представляет собою нечто закрытое, желающее именно сейчас отгородиться от всего окружающего, от этого она с каждой секундой все крепче приживается к стенке, отворачивает голову и зажмуривает веки, под которыми видно сосредоточенное движение ее глаз. Но ее образ излучает некую силу, перед которой хочется пасть; она самодостаточна, и ей не нужна ни ухоженная внешность,ни дорогая одежда, чтобы показывать это; вся она светиться какой-то неощутимой сложностью натуры. О чем она сейчас думает? Что с ней произошло?

Я стою довольно близко к ней, и когда мой телефон начинает звонить, она вздрагивает от нарушивших ее мысли звуков и устремляет на меня свой точный взгляд больших чисто-голубых глаз. Когда двери раскрываются она быстро уходит, а я смотрю ей в след. Она идет так, как не ходят обычные девушки в старой одежде: она идет ровно, идеально прямо держа свое длинное тело, вскинув голову, шагая точно, не широко, размеренно; она несет себя так, будто бы в ней и вправду есть что-то божественное.