Жанна д Арк из рода Валуа 82

ВОКУЛЁРСКИЙ ЗАМОК
(13 февраля 1429 года)


Ночь

Господин Экуй, запертый сгоряча в одном из подвальных казематов замка, не слишком удивился, когда среди ночи его дверь вдруг стали отпирать. И не удивился совсем, увидев на пороге господина де Пуланжи.
- Идемте за мной, сударь, - прозвучал короткий приказ.
Со стражниками Пуланжи даже не разговаривал и, судя по тому что следом за узником они не пошли, господина Экуя из темницы выпускали.
Однако поднявшись наверх, Пуланжи повернул почему-то на женскую половину.
- Куда мы идем? – спросил Экуй.
- К госпоже комендантше.
- Мадам Аларде не спит в такое время?
- Сегодня никто не спит, если прислушаетесь.
И, действительно, откуда-то из недр замка донеслось приглушенное стенами рычание господина коменданта.
- Он все ещё мучается?
- Ужасно. После вашего лекарства дубовые полоскания прежнего цирюльника кажутся ему монастырской водичкой. Господин де Бодрикур пребывает в ярости, но гордость и досада не позволяют второй раз просить вас об исцелении.
- Поэтому мы идем к мадам Аларде?
- Тсс! – Пуланжи приложил палец к губам. – Уже пришли.
Он осторожно постучал в дверь, перед которой они остановились и, когда пожилая фрейлина комендантши им открыла, с поклоном проскользнул внутрь, увлекая за собой Экуя.
- Ах, наконец-то! Пришли! – донеслось до них из спальных покоев, и хозяйка замка, не стесняясь домашнего чепца и ночной сорочки под распахнутой накидкой, выскочила  навстречу, вытирая платком глаза полные слёз, то ли от жалости, то ли от бессонницы.
Мадам Аларде де Шамбле пять лет назад была женой Жана де Манувилля - человека весьма состоятельного. Овдовев, не стала долго ломаться, когда ей сделал предложение господин де Бодрикур – давний знакомец мужа, навещавший их не раз и не два и представлявшийся человеком не чужим. Состояние за вдовой числилось немалое, а жених прочно сидел в своём комендантском замке, что в эти непонятные времена, несомненно, дорогого стоило. Поэтому, объединив все свои достоинства, супруги жили счастливо уже четыре года.
Нарушали счастье только болезненные приступы господина де Бодрикур, которые совершенно выводили мадам из себя.
Вернувшись утром из церкви и услышав раздраженные крики мужа, комендантша сразу велела послать за Экуем с его лекарством. Однако в ответ услышала:
- Цирюльник арестован по указанию его милости, госпожа. Говорят, он отказывается давать свое снадобье.
Слегка озадаченная, мадам Аларде поначалу решила в дела мужа не вмешиваться. Но прошел день, спустилась ночь - стоны супруга и безумные крики на всех, кто попадался под руку, не стихали. А тут ещё и любезный во всех отношениях господин де Пуланжи, вызванный ею для объяснений, посетовал, что никакие другие средства господину коменданту не помогают, а то единственное, которое могло бы помочь, он не получил из-за собственного упрямства. Из-за него же, кстати, был посажен под замок и господин Экуй, который…
- Впрочем, я не могу опускаться до пересудов, - с поклоном завершил сетования  Пуланжи. – Если вашей милости будет угодно вызволить господина цирюльника, я готов его привести. Если же нет, попробуйте уговорить вашего мужа принять дубовую настойку для полоскания.
Мадам Аларде между покорностью и покоем выбирала недолго.
- Мне наплевать на то, что сделал цирюльник. Немедленно приведите его ко мне, иначе у меня тоже сделается припадок!
И вот теперь, едва Экуя привели, она выскочила, приветствуя его как спасителя.
- Дайте мне ваше чудесное снадобье, сударь! Я сама отнесу его мужу и упрошу, чтобы вас помиловали, какое бы ужасное злодейство вы ни совершили!
- Увы, госпожа, - покорно поклонился Экуй, - я готов отдать лекарство, а потом вернуться в свою тюрьму и просидеть там столько, сколько понадобится, лишь бы вы упросили мужа принять и выслушать с должным вниманием ту девушку, которую он утром повелел выгнать из города.
- Какую девушку? – не сразу поняла комендантша.
- Я говорил вам, мадам, - потупившись шепнул Пуланжи, - это та, что просится к дофину.
- Ах, эта?!
Госпожа Аларде скомкала платок в кулаке и, растопырив локти, уперлась руками в бока.
- Так вот из-за чего весь шум… Ну вот что, господа: вы, - она повернулась к Экую, - немедленно даете мне своё лекарство и в тюрьму можете не возвращаться. А вы, Полишон, – поворот в сторону Пуланжи, - сейчас же доложите господину коменданту, что я желаю с ним увидеться! Мне есть что ему сказать! Даже если эту вашу девушку уже выгнали из города, клянусь, утром его милость поедет её разыскивать лично!
Пуланжи еле заметно кивнул Экую, словно говоря: «Делайте, как она велит», а затем поспешно удалился.
Проводив его глазами, Экуй полез за пазуху за пузырьком, полученным от Рене.
- Так вот почему мой муж до сих пор так мается, - усмехнулась мадам Аларде. – Уверена, после ареста он велел перерыть все ваши вещи, но не нашел ничего и разозлился ещё больше… Хотя странно, что он не приказал обыскать и вас.
- Я бы разбил пузырёк, госпожа. Видимо, господин де Бодрикур об этом догадывался.
- Вот как?
Мадам Аларде с любопытством посмотрела Экую в лицо.
- Вы принимаете такое горячее участие в судьбе этой девушки?
- Я верю в Бога, мадам, - ответил Экуй, и комендантша почему-то смутилась.
- Так она на самом деле... то есть, вы полагаете, что эта девушка та, за кого себя выдает?
- Не знаю, ваша милость. Но уверен: не мы, простые люди, должны судить об этом. А те, кто должен судить – те не имеют права отмахиваться.
Комендантша понимающе кивнула.
- Давайте лекарство, - сказала она, протягивая руку. – Можете не волноваться, своё обещание я выполню.
И кликнув слугу с факелом, величественно вышла из покоев.


Через полчаса, нависая над уставшим супругом и для убедительности тыча ему в грудь пальцем, мадам Аларде свирепо выговаривала:
- Вы что же, сударь, совсем разума лишились?! Поможет эта девушка дофину или нет – не ваше дело! Но, отправив её в Шинон, вы очень угодите его теще! У мадам герцогини, если помните, служит моя свояченица, и она не раз писала мне о величайшем интересе её светлости ко всяким целителям, предсказателям и прочим таким же! Об этой девушке судачат все, кому не лень, и сам герцог Карл посылал за ней! Но она Божьей милостью именно вас просит отправить её ко двору, словно говорит: «Я ваша удача!». И что же вы?! Вы упрямитесь и мешаете сами себе так, что никаких врагов не надо!
- Умоляю вас, мадам, - вяло отбивался де Бодрикур, - я видел эту девицу! Обычная крестьянка, только, может быть, немного странная.
- Так при дворе таких и привечают! – воскликнула комендантша. – Ваши зубы следует вырвать до последнего, чтобы не болели так сильно и не давили на мозг! Немедленно извольте послать за девушкой! И пускай завтра же едет к дофину с письмом, написанным лично вашею рукой!
- Хорошо, хорошо, - поник в кресле де Бодрикур. – Я пошлю за ней и отправлю... Только умоляю - утром, а не теперь! Теперь давайте спать, дорогая. Я так вымотался за день, словно побывал в сражении.
Мадам Аларде выпрямилась.
- Сражение я вам обещаю завтра, если не сделаете того, что должны. А пока... - подумав, она впервые за день позволила себе улыбнуться, - пока нам всем действительно лучше поспать.


Утро

- Коле де Вьенн к вашей милости!
Громогласный слуга заставил было господина де Бодрикур поморщиться. Но имя, произнесенное им, буквально вытолкнуло коменданта из постели.
- Что такое?! Королевский гонец?! Скажи, что приму незамедлительно! Да кликни камердинера, пускай несет одеваться!
«Что еще такое? Королевский посланник! – соображал рыцарь, путаясь в рукавах и дергая их так, что трещали швы. – Черт бы побрал мою супругу! Накаркала! Мессир де Вьенн просто так не приезжает, а учитывая, как плохи дела нашего короля, добрых вестей от него ждать не приходится… Или это от герцогини? Прослышала-таки про девку! Ах, надо было слушать жену и послать за этой пророчицей ещё ночью!».
Недошнуровав камзола, господин комендант выскочил из своих покоев так, словно его выкинуло пращёй. Оруженосцу быстро приказал:
- Сейчас же беги в город, да скажи этой, как там её... Деве этой, что я готов её выслушать. Пускай немедленно идет в замок прямо с тобой, если еще не ушла… А если ушла – ищи! И как найдешь - сразу сюда!
- Слушаюсь, ваша милость.
- Да смотри, не тащи её через двор у всех на виду! Веди тихо, через конюшни… Черт её знает, кто она такая... чтобы потом дураком не выглядеть!
- Понимаю.
- Ну и молодец!
Господин де Бодрикур стряхнул с камзола какие-то крошки, приосанился и вышел в зал, где, стоя возле растопленного камина, его ожидал мессир де Вьенн.
- Что же вы стоите, сударь?! – воскликнул де Бодрикур.  – С такой-то дороги! - И громко позвал: - Эй, кто-нибудь! Принесите кресло к камину!
Он хотел тут же предложить и какое-нибудь угощение, но увидел выражение лица королевского посланника, осёкся и замер.
- Что случилось?
Коле де Вьенн, не отрывая глаз от пламени в камине, тихо и медленно проговорил:
- Наши войска потерпели поражение под Орлеаном. Разгромное поражение, мессир де Бодрикур. И мне поручено передать вам, чтобы укрепления Вокулёра были приведены в полную готовность – мало ли что взбредет в голову бургундцам.
- Поражение, - прошептал потрясенный комендант. – От кого?.. Тальбот?
- Если бы... - де Вьенн отбросил на сундук у стены дорожные перчатки. – Фастолф! Эта пивная бочка! Наше подкрепление напоролось на его селедочный обоз. Начали обстрел, но шотландцы самовольно перешли в наступление, а там лучники, и… всё!
Он обреченно махнул рукой, опускаясь наконец в кресло, которое терпеливый слуга, появившийся сразу после приказания коменданта, так и держал за его спиной.
- Всё? - еле слышно переспросил де Бодрикур. – А что же теперь?
- Теперь? - Королевский посланник с тоской посмотрел на каминную решетку. - Теперь нас может спасти только чудо.
- Чудо? - растягивая слоги, протянул де Бодрикур, - Господь всемогущий...
«Ах, я идиот! - пронеслось у него в голове. - Права была мадам Аларде: надо, надо рвать к чертовой матери все зубы, чтобы лучше соображать! Чудо!.. Свершившееся пророчество! И прямо у меня под носом! А ведь Пуланжи - этот Полишон - раньше меня догадался!.. Вот чтоб ему, дураку, еще в мае-то сообразить... Позвольте, а ведь он тогда говорил про какие-то сроки, которые эта девица якобы называла... «до середины поста никаких сражений, иначе случится беда»... Почему я это запомнил? Боже! Боже!!! Прости мне мою глупость!».
- Сударь, - выпалил комендант, словно желая наверстать упущенное, - известно ли вам пророчество о Лотарингской Деве, которую Господь призовет, чтобы спасти некую гибнущую страну?
Коле де Вьенн с живейшим интересом повернулся к де Бодрикуру.
- А что такое?
- Ну-у, я тут... Представляете, только сегодня утром приказал за ней послать! Как чувствовал! У меня тут, видите ли, объявилась девушка... Все считают её той самой Лотарингской Девой, и я подумал - не испытать ли её, а потом отправить к дофину...
Королевский посланник смотрел не мигая, широко раскрытыми глазами, и господин комендант смутился, на мгновение поддавшись вчерашним сомнениям. Но лекарство  и ночное внушение мадам Аларде сделали своё дело: сегодня мозг де Бодрикура был ясен, как никогда. Поэтому, прочистив горло, он договорил твердо и уверенно:
- С минуты на минуту должен явиться мой слуга либо с этой девушкой, либо с известием о том, где её можно отыскать.
- Какая чудесная новость, мессир, - с неподдельным облегчением выдохнул де Вьенн. – Если затеянное вами испытание пройдет успешно, подобная весть крайне воодушевит королевский двор! Вы позволите мне присутствовать при разговоре?
- Конечно, сударь! Я сам хотел вас об этом просить! А теперь позвольте все же распорядиться об угощении?
Коле де Вьенн кивнул, думая о том, как отлично всё само собой устроилось.
Он не воспринял всерьёз всё сказанное комендантом, но рад был уже тому, что не придется тратить драгоценное время на всякого рода дипломатию и тем более прибегать к помощи каминной решетки. Осталось только изобразить хоть какой-то ритуал проверки и можно отправляться обратно вместе с очередной пророчицей, целительницей, или кем она там ещё себя выставляет? Последнее время их столько слетелось ко двору, что и не разобрать, кто и зачем явился. Но мадам Иоланда приказала, поэтому всё дальнейшее не его ума дело. Надо – привезёт. А пока почему бы, в самом деле, и не откушать. Тем более, что печальные события под Орлеаном начисто лишили его аппетита, и последние сутки он скакал, не притронувшись даже к той скудной снеди, которую наспех собрал в Шиноне.
Де Вьенн блаженно вытянул ноги к огню, предоставив коменданту отдавать необходимые указания слугам. А тот, как раз и сославшись на их необходимость, велел стоящему в зале слуге принести вина и быстро скрылся за дверью, ведущей на жилую половину.
Он хотел немедленно послать за Жанной кого-нибудь ещё, но очень кстати заметил торопливо идущего к нему от черной башенной лестницы оруженосца.
- Что?!!! - еле сдерживаясь, чтобы не сорваться на крик, накинулся на посланника де Бодрикур.
- Она здесь, сударь! Пришла сама! Рано утром! Говорит, что какая-то беда уже случилась, и если господину коменданту - то есть вам - этого мало, то она не станет дожидаться, когда вы её призовете, и войдет без приглашения!
- Что она говорит? - оторопел рыцарь.
Но тут же замахал на слугу руками:
- Веди, веди её скорее!!! Да пусть не проболтается, что вчера я её прогонял... А потом беги к мадам Аларде и передай, чтобы не спускалась! Будет спрашивать что да почему, говори: всё отличным образом устроилось, и сейчас у меня государственные дела с господином де Вьенн!

*Полишон – прозвище Бертрана де Пуланжи, сеньора де Гондрекура.

Продолжение: http://www.proza.ru/2011/12/17/1276