Мир прекрасен потому, что на свете есть ты...

                  Мир прекрасен потому, что на свете есть ты

Часть первая
1
Лето подкралось незаметно, оставив позади волнения от сдачи экзаменов. Отгремели первые грозы, и теплый ласкающий воздух пополз по московским улочкам, согревая прохожих, заставляя детвору раздеваться раньше времени и обещая приятные вечера с чуть прохладными еще ночами.
Татьяна с нетерпением ждала распределения. Она уже видела себя маститым педагогом с большим опытом в преподавании любимой литературы, представляла, как войдет в свой первый класс в новом учебном году и поэтому часто, оставшись одна в общежитии, перед зеркалом репетировала свое появление там. Специально для этого ею было приобретено красивое платье, новые туфли и изящная сумочка, которая никак не подходила ни к платью, ни к туфлям, но была такой миленькой, что без нее не проходила ни одна репетиция.
- Пошли на улицу! Прогуляемся, подышим свежим воздухом, – соседка по комнате и подруга Светлана потянула ее за руку. – Пошли, завтра распределение, нужно нагуляться перед смертью, а то пошлют куда-нибудь в Тьмутаракань, мало не покажется.
- Ну, почему именно в Таракань? Да еще в Тьму! Хотя знаешь, не все ли равно куда. Ведь это наша самостоятельная жизнь и начинать ее можно везде.
- Ага! Везде! В какой-нибудь дыре так приятно начинать самостоятельную жизнь. На дворе 20-й век, а мы с тобой в деревне, где пять дворов и малюсенькая школа. Где ты учишь, начиная с пятого и заканчивая десятым, причем все это -  одна.
- Ну, в малюсенькой школе десятый навряд ли будет. А может и не в деревню, а в какой-нибудь город. Все новое так интересно.
И Светлана, и Татьяна были из небольших провинциальных городов. Обе закончили школу с медалью, обе мечтали учиться в Москве, и уезжать теперь в неизвестность (а в том, что уезжать придется никто из них не сомневался) им явно не хотелось. Была еще маленькая надежда, что при распределении их пошлют в одну школу, о чем они горячо и неоднократно напоминали декану, но она была такой маленькой, что разрушать ее не было силы. За пять лет совместной жизни они так привыкли друг к другу, что не расставались даже на каникулах, отдыхая по очереди то у одной, то у другой. И вот теперь, уже завтра, их могут разлучить. Конечно, они обязательно будут переписываться, приезжать в гости, как раньше, но это были лишь мечты, а действительности они побаивались и поэтому, чтобы не сглазить, не говорили об этом.
Если на первом курсе подруги весело сбегали с лестницы, то сейчас они спокойно сошли вниз, все еще не веря, что вот-вот им вручат долгожданные дипломы, и тогда они станут по-настоящему взрослыми и самостоятельными. Улица встретила их шумом машин, гамом птичьих голосов. У входа в общежитие стояли бывшие первокурсники, гордо поглядывая вокруг, но, увидев Татьяну и Светлану, присмирели. Выпускников знали в лицо. Их уважали за показную взрослость, за такую близкую самостоятельность, за то, что они смогли преодолеть все пять курсов, да за любую мелочь. Все-таки выпускники. А им еще так долго грызть гранит науки. Они почтительно расступились перед девушками и те, гордо подняв голову, зашагали в сторону  станции метро «Студенческая»,
но потом  разом развернулись и направились  к Кутузовскому проспекту. Им хотелось попрощаться с ним, еще раз пройтись по нему, такому родному для них, выйти к Киевскому вокзалу, посмотреть на Москва-реку, которую видят, может быть, в последний раз. От одной этой мысли хотелось реветь, и девчонки, стыдливо пряча друг от друга глаза, медленно пошли вдоль улицы.

2

Утром не хотелось вставать. Распределение пугало. Почему-то противно сосало под ложечкой, а Светлана второй раз уже капала себе валерианки. Таня не боялась распределения, наоборот ей его хотелось, но неизвестность заставляла волноваться и самое обидное, что все это было видно на ее лице. Она повернулась к Светлане и почему- то тихо сказала:
- Ну, что? Пошли?
Та кивнула в ответ. Они взялись за руки и молча вышли на улицу. Погода как назло было хорошая. Ярко светило солнце, нахальные воробьи громко чирикали. Им было безразлично, что две такие прекрасные подруги страдают, прохожие вообще не обращали на них внимание. Мир жил своей жизнью, и проблемы девушек были для него далекими и незначительными.
В институте было шумно. Перед дверью, за которой собралась комиссия, уже толпился народ. Волновались все. И когда вызвали первого, уже бывшего студента, остальные почему-то притихли и молча ждали его появления. А потом пошел второй, третий, и очень скоро пригласили Татьяну. Она судорожно прижала руки к груди и, почти теряя сознание, вошла в кабинет.
- Ну, Антонова, поздравляем вас с окончанием учебы.
Декан шагнул к ней, протянул руку и похлопал Таню по плечу. «Ему бояться нечего. Он в Москве» - подумала она, неуверенно ответив на рукопожатие.
- Антонова, вы у нас одна из лучших студенток. Таким как вы место в аспирантуре. Но это место может подождать, а вот ученики, к которым вы поедите, навряд ли. Как вы переносите жару?
- Нормально! Лето люблю больше, чем зиму,-  ответила Татьяна.
Она удивилась такому вопросу, но не поняла его. Ей даже в голову не пришло, что он напрямую связан с ее будущим местом жительства.
Декан переглянулся с членами комиссии, сел за стол.
- Антонова, мы направляем вас в небольшой городок Чокрух, расположенный в Таджикистане, в горах. Школа там хорошая, коллектив тоже, так что считайте, что вам повезло.
- А я одна поеду?
- Не понял? – декан усмехнулся.
Он, конечно, понял все. Ведь его не раз просили не разлучать их, двух подружек, но, увы, вместе никак не получалось, и он понимал сейчас и вопрос Татьяны и ее растерянность.
Потом она где-то расписалась, вышла за дверь, отошла к окну, не отвечая на вопросы однокурсников, и села на подоконник. До нее медленно начинало доходить, что вся ее жизнь сейчас пошла под откос, что какой-то небольшой городишко в Таджикистане на три года закроет для нее и решение вопроса личной жизни, и продвижение по работе, и общение с близкими.
-Боже! Я даже замуж там не выйду, - вслух подумала она. Ей так хотелось начать свою самостоятельную жизнь, но не там и не так. Зачем тогда ей сумочка? И модные туфли, и красивое платье. А мечты! Они останутся здесь, одни, без нее, а она уедет в какой-то Чокрух. Она не слышала ни вопросов товарищей, ни своих ответов, ей хотелось немедленно зареветь от такой несправедливости, но народа было слишком много, а обида не такая сильная, а то, что впереди распределение ждало еще ее подругу, вселяло надежду на совместную поездку с ней в далекий городок со странным и незнакомым названием.
Подруга вскоре вышла сияющая. И хотя она училась хуже Татьяны, но  ехать ей было суждено в большой промышленный город, где было предостаточно и молодежи, и магазинов, и вообще всего необходимого для начала счастливой жизни.
Только в общежитии она смогла нареветься досыта. Ее не радовал скорый отъезд подруги в крупный сибирский город. Она не понимала, почему ее, отличницу с красным дипломом, направляют в ту пугающую Тьмутаракань, с таким непонятным названием, над которым она совсем недавно потешалась. Не хотелось говорить ни с кем и ни о чем, даже втайне она решила не идти на выпускной получать диплом. Ее жизнь оборвалась после этого нелепого распределения. Татьяна поревела еще полчаса и незаметно заснула.

3

Самолет набирал высоту. В салоне было душно. Публика подобралась разношерстная. Особенно много было говорливых мужчин и женщин, смуглых, с большими черными глазами, с восточными лицами. Одеты они были странно, особенно выделялись женщины в ярких платьях почти одного узора, но разного цвета. Татьяну раздражала их суетливость. Хотя сейчас ее раздражало все: и самолет, и пассажиры, и сам полет к незнакомому месту. Рейс был до Ленинабада, а там  предстояло  ехать на  автобусе до поселка. Она устроилась поудобнее в кресле и задремала. Ей снился дом, отец, сестра. Там было хорошо, там ее понимали. Было жалко, что с ними она провела всего месяц и что впереди была неизвестность, которая страшила ее и не хотелось никакой самостоятельной жизни.
Проснулась она почти перед посадкой. Когда шасси коснулись твердой почвы, Татьяна испугалась. Она вдруг до конца осознала, что назад дороги нет, что сейчас ей совершенно одной предстояло решать все проблемы. Она вспомнила, как во время грозы  зарывалась в подушку лицом, затыкала уши, и гроза, казалось, шалила где-то вдали и  не пугала ее. Но сейчас не было ни подушки, ни грозы, а был незнакомый аэропорт, где звучала чужая речь. И во всей этой неразберихи она, маленькая девочка, была одна. Только выйдя из здания аэропорта, Татьяна поняла, что страхи нужно оставлять позади, а решать проблему все равно придется  ей. Она шагнула к ближайшему такси.
- Мне нужно до автовокзала. Подвезете?
Таксист, полноватый мужчина с небольшими усиками, усмехнулся, распахнул дверь, жестом приглашая садиться, и удивленно поднял брови, когда молодая девушка вдруг села на переднее сиденье.
- Приезжая? – поинтересовался он.
- А как вы догадались?
-Наши женщины никогда не сядут рядом с незнакомым мужчиной.
- Простите.
Татьяна робко перебралась назад, отчаянно покраснев при этом. Она вдруг поняла, что ей не помешало бы сначала навести справки о незнакомой республике, об ее обычаях, нравах, а потом отправляться сюда. Но было уже поздно, и все придется осваивать на практике, через личный опыт, может быть и такой неприятный, как сейчас.
-А куда тебе с автовокзала надо? – поинтересовался таксист.
-В Чокрух.
-Так зачем ждать автобус, да еще с чемоданом? Давай за 25 рублей довезу. Тут не так далеко.
Конечно, 25 рублей для нее, только приступающей к трудовой деятельности, немалые деньги, но в самом углу сумочки лежал подарок отца – 300 рублей, сэкономленные им специально для Татьяны.
-Поехали. Мне к школе, пожалуйста.
Таксист оказался разговорчивым, и пока они ехали до места, он рассказал ей о самом поселке, о своей семье, о политическом положении стран Ближнего Востока и, очевидно, поведал бы ей еще много чего интересного, если бы вдруг из-за безликих, покрытых желтеющей травой гор, не показался поселок. Издалека он напоминал зеленый оазис в примелькавшейся серо-желтой картине гор. Жара уже не казалась такой изнуряющей, а приветливое помахивание листьев огромных деревьев внушало спокойствие. Подъехали к школе. Это было довольно-таки неплохое трехэтажное здание, вокруг которого красовался великолепный старый парк, а двери были так приветливо распахнуты, что Татьяна сразу успокоилась, но уверенности, правда, поубавилось.
Она вошла в прохладную тишину школьного коридора, отыскала табличку с надписью «Директор» и несмело постучала в дверь.
-Заходите, заходите, - раздался приятный женский голос. Дверь распахнулась, и перед Татьяной появилась невысокая, седоволосая женщина с мягкой улыбкой и добрыми глазами.
-Я вот к вам,- робко протягивая направление, срывающимся от волнения голосом прохрипела Таня.
-Родненькая, да вы после распределения к нам. Как мы рады. Вы  наш новый филолог. Это замечательно. Людмила Николаевна ушла в декрет и, видимо, надолго, а заменить ее некем. Так что вы вовремя подъехали. Да проходите, проходите. Присаживайтесь.
Столько теплоты было в этом голосе, что Татьяне вдруг захотелось прижаться к  женщине и зареветь от всего пережитого за последнее время.
Та провела Татьяну к дивану, стоящему в кабинете у окна, усадила ее, присела рядом.
-Я директор школы, зовут меня Ольга Моисеевна. Вы что, прямо с дороги?
- Я даже не знаю, где проведу сегодняшнюю ночь, - пожаловалась Татьяна. – Хотелось бы  привести себя в порядок, ну, хотя бы умыться.
Ольга Моисеевна всплеснула руками.
- Не переживайте. Чемодан оставим здесь. С ним ничего не случится. А вот первое время придется пожить у меня. Все будет хорошо. У нас даже не то что комната, квартира для вас готова, только вот ключи в заводоуправлении, а там сейчас никого нет. Так что собирайтесь, возьмите все необходимое и ко мне.
Они вышли из здания школы и зашагали по аллее вдоль высокой стены тополей. Уже не пекло, жара постепенно спадала. Прохлады особой не было, но солнце не донимало. Улица была пустынная, хотя времени было не так уж и много.
-А где все? – поинтересовалась Татьяна.
-Кто в кинотеатре, кто ушел купаться, у нас здесь не так далеко открытый плавательный бассейн, молодежь на танцах в парке, в библиотеке. Здесь есть чем и где заняться,- успокоила ее Ольга Моисеевна.
- У вас и парк есть, и бассейн? А я думала, что приеду в Тьмутаракань, где почти никто не говорит по-русски, где мне будет скучно и одиноко. Хотя понимаю, что еду не развлекаться, а работать, но так хочется чего-то необыкновенного.
- Именно здесь и будет что-то необыкновенное. Поверь мне. Многие приезжали сюда только за тем, чтобы отработать после института положенные три года, а оставались на всю жизнь. Люди у нас замечательные. Здесь находится огромный рудник, где добывают цветные металлы. Так что народ сплошь интеллигентный. Тебе понравится.
Ей и на самом деле хотелось верить. И все-таки чувство тревоги не оставляло ее. Казалось, что в этом незнакомом и еще чужом месте должно произойти что-то необыкновенное и может не совсем то, чего она ожидала. Она попыталась отбросить навязчиво донимающие ее мысли, но они упорно лезли  в голову, одновременно пугая и настораживая.
Через час довольная, отмытая в старенькой ванне, Татьяна сидела у Ольги Моисеевне и пила ароматный зеленый чай из странной чашки без ручки и внимательно слушала ее рассказ.
- Рудник наш старый. Цветные металлы открыли здесь еще до войны. На их разработку и строительство рудника были отправлены специалисты из Москвы. Вот именно они и построили первые здания нашего поселка. Когда увидишь жителей, то сразу тебе бросится в глаза, что в горах Таджикистана, вдали от цивилизации живут практически только русские люди. Наш поселок не очень большой, мы все знаем друг друга и все знаем друг о друге. Интеллигенции здесь много. Скучать не придется. Праздники – вместе, горе делим на всех. Если кому-то трудно, сразу на помощь придут многие. Люди – вот главное богатство нашего поселка, нашего любимого Чокруха.
Татьяне было интересно слушать, оказывается не так страшно здесь жить.
-А молодежь есть? - поинтересовалась она.
-Предостаточно. А если нашей молодежи тебе будет мало, то недалеко, за ближайшими горами, стоит воинская часть, связисты, по-моему, вот тебе и еще молодежь. Они часто сюда приходят на танцы, в магазины, а молодых холостых офицеров там предостаточно.
«Кажется, личная жизнь может наладиться и здесь»,  - подумала Таня, внутренне успокаиваясь. Ей нравилось сидеть, поджав ноги на диванчике и слушать Ольгу Моисеевну, мягкий голос которой успокаивал. Таня росла без матери, которая умерла почти сразу после рождения младшей сестры. Отец не женился и всю свою жизнь посвятил детям. Младшую Аришу он растил практически с пеленок, заменяя ей и маму, и папу, и сиделку. Девочек он любил, особенно Татьяну. Та внешне очень напоминала умершую жену и была отрадой для глаз отца и его тайной гордостью. Таня училась хорошо, умело управлялась с хозяйством и была его первой помощницей во всем. Аришка считала ее мамой, хотя отца любила не меньше. Татьяна вспомнила маму, и Ольга Моисеевна чем-то вдруг напомнила ее: может спокойным, тихим голосом, или заботой, которую она ненавязчиво проявила к Татьяне, и та сразу всем сердцем потянулась к ней. Ее уже не пугала предстоящая работа в незнакомом городке, не раздражала жара и тишина казалась вечной и убаюкивающей. Она не заметила, как уснула. Ольга Моисеевна прикрыла ей ноги пледом и вышла в другую комнату ждать мужа с работы. Ее дети давно выросли, разъехались по стране и, несмотря на то, что часто писали матери, приезжали редко, и Таня напомнила ее детей своей кажущейся беспомощностью. Ей  захотелось заботиться о ней, как о родной дочери. Она понимала, что девочка совершенно одна, что помощи ей пока ждать не от кого и, не задумываясь, решила взять ее под свое крыло.  Довольная своим решением Ольга Моисеевна принялась за ужин. Теперь у нее снова все налаживалось в доме. Появился долгожданный человечек, о ком можно было заботиться и который, как казалось ей, нуждался в этом.

4
Утром они вместе отправились на работу. Встречные люди приветливо здоровались с ними, интересовались, что за девушка идет рядом с Ольгой Моисеевной и, узнав, что это новый молодой учитель, радостно пожимали Татьяне руку и говорили, что ей ужасно повезло начинать свои первые трудовые шаги именно в их поселке и именно под руководством Ольги Моисеевны. Проделав небольшой путь от дома до школы, Татьяна успела перезнакомиться, как ей показалось, с половиной поселка и, естественно, никого не запомнила. Люди ей понравились простотой общения, улыбчивостью, и она внутренне порадовалась этому.
В учительской было много народа. 15 августа собрался весь коллектив. Кто-то рассказывал, как и где провел отпуск, кто-то делился новыми рецептами, а двое мужчин, присев у окна, играли в шахматы, не обращая ни на кого внимание. Но все замолчали, когда Ольга Моисеевна подошла к столу.
-Хочу познакомить вас с молодым специалистом. Татьяна Константиновна, наш новый учитель русского языка и литературы. Отличница, приехала из Москвы.
Сразу посыпались вопросы. Как Москва? Что там новенького? Выяснилось, что семеро учителей тоже закончили Московский педагогический и уже давно не были в столице. Татьяну окружили, и она, робко улыбаясь, пыталась запомнить последовательность вопросов, чтобы не обидеть никого. Через несколько минут она уже знала, что самая красивая учительница в школе – биолог Зоя Николаевна,  мужчины, играющие в шахматы – физрук и математик, что ей крупно повезло оказаться в таком дружном коллективе и что через полчаса начнется чаепитие, так как все должны вместе встретить начало учебного года.
Она познакомилась со своими коллегами по предмету и тут же затосковала. Высокая черноволосая женщина с красивым именем Гульсун носила на отвороте пиджака значок отличника народного образования. И Татьяна поняла, что до вершин педагогического мастерства ей еще идти и идти, что путь этот будет тернистым и что не все так просто, как ей до этого казалось. А когда узнала, что ей дают три пятых, да еще классное руководство в одном из них, то приуныла. Она хотела сразу в старшие классы, хотела покорить всех своими знаниями. Ведь даже по такому скучному предмету, как методика преподавания, у нее единственной на курсе была пятерка.
-Иди сюда, - Гульсун потянула ее за руку и отвела в сторону.
-Идем, я покажу тебе твой кабинет.
Они прошли на второй этаж и зашли в комнату, где на дверях красовалась табличка «Кабинет русского языка и литературы».
- Здесь твоя вотчина. Здесь твой дом, где тебе придется наводить порядок.
Татьяна с недоумением посмотрела на Гульсун.
-Да, в прямом смысле наводить порядок. Скоро начнутся занятия, кабинет нужно отмыть, так что засучивай рукава и начинай. Окна помой, столы, пол. Пятиклассники еще не знают своего классного, но я тебе в помощь подошлю своих.
-Каких своих?
- У меня десятый. Через часок они подойдут, так что жди, а пока действуй самостоятельно.
Работы она не боялась. Правда, ей хотелось другого, а  начинать свою трудовую деятельность с тряпки и ведра – это ужасно. Татьяна набрала воды, оторвала от большого куска материи, заботливо припасенного завхозом, поменьше и начала мыть. Через полчаса она  поняла, что труд совсем не облагораживает человека, что пыль и грязь – явление постоянное, тогда как чистота – временное, и стоит ли так надрываться, если  их не побороть. Она. с ненавистью домывала окно, когда в дверь постучали.
-Войдите! – зло крикнула Татьяна.
Хотя окно уже приобрело нормальный вид, но впереди маячили еще два, и управиться с этим  не было сил. Дверь открылась, и вошли две девушки.
-Здравствуйте, а нас к вам Гульсун Мансуровна отправила.
Они дружно принялись за мытье очередного окна, потом вымыли второе, и Татьяне стало стыдно. Девочки работали быстро, умело, как будто всю жизнь только и делали, что мыли окна. Комната сквозь чистые стекла сразу осветилась и пыль, спокойно лежащая на всем,  стал заметнее. Татьяна поняла, что трудовые будни начались не так, как она представляла себе, а скучнее и неприятнее.
- Девочки, помогите мне победить пыль, а пол я вымою сама.
- Да вы не переживайте так. Пыль мы вытрем, а вот пол можно и завтра помыть. До первого сентября вы еще успеете, да и пыль снова  накопится, - предположила одна из них
Тане стало весело от того, что в борьбе с пылью победит пыль, а не она, окончившая институт с красным дипломом. В дверь снова постучали, и не успели они произнести ни слова, как она открылась, и на пороге появился юноша. Его иссини–черные волосы шапкой лежали на голове, а большие темные, как два омута глаза, смотрели весело.
-Здравствуйте,- он с улыбкой взглянул на Татьяну и кивнул девочкам.- Девчонки, идем домой.
-Да, да идите, и спасибо вам, девочки.
-Мы еще завтра к вам придем,-  пообещали те.
Они побросали тряпки в угол, схватили молодого человека под руки и упорхнули, как будто их и не было.
-С такими интересно работать, - вслух подумала Татьяна, - а мне какие-то пятиклашки. Даже не представляю, что с ними делать.
Через полчаса за ней зашла Ольга Моисеевна, и они отправились в заводоуправление получать ключи от ее первой в жизни квартиры.
Одноподъездных домов в два этажа в поселке было всего пять. Строили их давно для переселенцев из России, которые оставляли свои жилища, чтобы начать работать на Чокрухском руднике. Это были специалисты горного дела. Когда поселок вырос, то надобность в этих домах поуменьшилась. Квартирки там были крохотные, и семейным людям места явно не хватало, а вот для молодых специалистов-одиночек, прибывающих в последнее время, жилье было в самый раз, и Татьяна втайне радовалась, что у нее будет отдельная квартира. Ее даже не испугали размеры крохотной в двенадцать квадратных метров комнаты, еще меньшей кухни, где с трудом разместился маленький столик и тумбочка. Ванная же комната, которая одновременно служила и туалетом, едва вмещала небольшую ванну. Здесь же сбоку примостилась раковина и рядом унитаз.
- Ну, как хоромы? - С улыбкой поинтересовалась Ольга Моисеевна. Она прекрасно понимала, что Татьяна не обратит внимания на размеры жилья и будет рада начинать свою жизнь с собственной квартиры.
-Чудо! Настоящее чудо!
Татьяна захлопала в ладоши. Да и было чему радоваться. В углу комнаты стояла железная кровать, у окна прилепился столик, а рядом с дверью - старенький двухстворчатый шкаф.
-Это прежние жильцы оставили, - пояснила Ольга Моисеевна.- Насчет матраса и постельного белья не переживай. Возьмешь у меня, а потом, когда появятся деньги, то купишь свое.
Татьяна забыла, что совсем недавно мучилась от мытья окна в классе. Она с удовольствием принялась за уборку квартирки, и пока Ольга Моисеевна ходила за постелью, успела помыть и окно, и пол.
- Посмотри, - Ольга Моисеевна протянула ей занавески на окно.- Нашла в шкафу, совсем новые, давай повесим.
Они украсили комнату, и та постепенно приобрела жилой вид.
-Я обживу ее. У вас есть магазин?
- Есть, да не один. Боюсь, товар там не очень разнообразный, но мы можем в субботу поехать в Ленинабад и купить  все необходимое.
Татьяна помнила, что помимо подъемных у нее в сумочке лежали 300 рублей, подаренных отцом, и лежать им там, по ее мнению, было скучно.
Когда Ольга Моисеевна, довольная своей работой, ушла, Татьяна села за стол и начала писать письмо Светлане. Писала ей домой, так адрес еще не знала и была уверена, что письмо ей перешлют, и она дождется ответа от подруги.
5

Светлане не очень везло с самого начала. Город, куда ее направили, конечно, был промышленным, но не таким большим, как ей говорили. Успокаивало одно. Это была столица, пусть небольшой области, но столица. Город располагался в котловине, где когда-то нашли уголь и теперь добывали его. От этого чернота от угольной пыли была частым гостем во многих домах. Во время войны сюда были переведены заводы, и, несмотря на то, что война давно закончилась, они так и остались в этом городе и нещадно дымили, добавляя к угольной пыли еще  запах  красителей и смол.
Школа, куда ее распределили, находилась в самом отдаленном районе города, на правом берегу реки. Это было старое здание, приютившее в войну госпиталь, но очень симпатичное и удобное. Она была одной из самых лучших в районе, с давними традициями, и Светлана гордилась, что попала именно сюда. Место ей выделили в общежитии, что, впрочем, было неплохо, пойти здесь было куда, и она успокоилась, надеясь не только поработать, но и пожить со всеми удобствами. Родители ей всегда помогали, она была их единственная любимая дочь, и ей не отказывали ни в чем. Поэтому и обстановку комнаты, и ее внешний вид она  смогла улучшить довольно-таки быстро. На первом педсовете она нашла себе подружку, Елену Николаевну, молодого учителя биологии, приехавшую по распределению годом раньше. Вместе они совершали пешие прогулки по району, и через пять дней Светлана уже как заправский долгожитель могла спокойно отыскать любую улочку здесь. Да и молодых людей было предостаточно. На территории района находились три завода-гиганта, один техникум, так что молодежи хватало с избытком.
Работа ей нравилась. Она легко нашла общий язык с учениками, вовремя писала конспекты, всегда приходила на уроки подготовленной и уже через три месяца снискала доброе отношение со стороны директора школы Виталия Сергеевича. Он был назначен на это место не так давно, и хотя проработал в школе учителем математики почти десять лет,  сразу дал понять коллективу, что учитель – это одно, а директор совсем другое и провел жирную черту между собой и коллективом. Он очень дорожил своей репутацией, имел неплохой вес в верхах, был хорошим семьянином, что, однако, не мешало ему заводить романы на стороне.
Свету он выделил сразу. Она была исполнительна, не обсуждала с остальными учителями школьные проблемы, не делала никаких глупостей. При этом была очень приятной внешне, строгой, и внушала к себе уважение. Он не раз замечал, что она его выделяла среди других учителей-мужчин, и это льстило его самолюбию. Конечно, он не собирался заводить роман в собственном коллективе, но внимание такой юной особы приятно щекотало самолюбие и вселяло уверенность в своем мужском превосходстве.
На педсоветах он похваливал ее, что отвечало действительности, но  выделять среди других почему-то побаивался. Очень часто они вместе уходили из школы домой, так как идти им было в одну сторону, и незаметно сблизились, нашли много общих интересов и точек соприкосновения. И когда в очередной раз шли из школы, то ему и в голову не пришло отказаться от приглашения Светланы зайти выпить чашечку чаю. Они выпили чай, проговорили почти час о проблемах безотцовщины и  трудных детей. Каждый раз эти беседы становились все длиннее и длиннее и, когда его жена вместе с детьми уехала погостить к своей маме, он задержался у Светланы сначала до позднего вечера, а потом остался на ночь.
Светлана давно поняла, что влюблена в директора школы. Она решила добиться его  внимания любой ценой, быстро нашла его слабые места и охотно поддакивала ему во время разговора, не переставая нахваливать его прозорливость по вопросам воспитания и дальновидность в выработке решения проблем, над которыми должна работать школа. Ее не смущало наличие жены и детей, так как она видела, что браки часто бывают недолговечны и почти поверила в свою неотразимость и влюбленность Виталия Сергеевича в себя. Об их связи никто не догадывался, даже ее новая подруга Елена. Только Татьяне в письме она намекнула на возможность отношений с женатым мужчиной, но не нашла поддержки у той, и перестала писать ей о своих чувствах.
Беда пришла неожиданно. Однажды во время контрольной она почувствовала себя плохо, сначала списала все на  некачественный обед в столовой, но потом, оставшись одна дома, поняла, что беременна.  От этого она пришла в ужас и  твердо решила поговорить с отцом ее будущего ребенка.
Виталий Сергеевич удобно расположился в директорском кресле, когда Светлана зашла к нему.
- Что вам? – поинтересовался он, понимая, что просто так она не придет, значит, что-то случилось. Их связь его устраивала и немного пугала, но порвать ее не было сил. Ему уже перевалило за сорок, и Светлану он воспринимал как свою лебединую песню. Она очень нравилась ему, была уступчивой, страстной, когда надо сдержанной и самое главное – не болтливой.
-Мне нужно с вами поговорить.
Светлана всегда звала его на вы, даже когда оставалась с ним наедине.
Она присела на стул, не дождавшись приглашения. Понимая, что обязана поставить его в известность,  не знала, как это сделать, и не могла себе  представить, как он к этому отнесется.
- Я беременна, - разом выпалила она.
Виталий Сергеевич оцепенел. Нет, конечно, он понимал,  от чего бывают дети, но такой расклад сложившейся ситуации испугал его. Он вдруг понял, что никогда по - настоящему не любил Светлану, что его привлекало в ней ее молодость, чего давно была лишена его жена.
- И что ты собираешься делать? – спросил он, как очевидно в этой ситуации спрашивают тысячи любовников, застигнутые врасплох признанием свой женщины.
- А что вы посоветуете?
- Ну, подумай сама, ты только начала работать, только обрела себя. У тебя все прекрасно получается и зачем тебе сейчас ребенок? Ты всегда сможешь завести себе ребенка, ну, когда, например, выйдешь замуж. Разве мы с тобой не обсуждали проблему безотцовщины?
- У моего ребенка будет отец. И это  вы! – раздраженно выкрикнула Светлана. Она уже догадалась, что в планы Виталия Сергеевича  в качестве жены не входила, а роль любовницы ее уже не устраивала.
- Не забывай, что я женат, и у меня уже есть двое детей. Ты же не думала, что я смогу оставить свою семью, да и разговоров между нами ни о каком замужестве не шло. Я могу оказать тебе материальную помощь, но не более.
- А если об этом узнает ваша жена? Как она к этому отнесется?
- Я буду отрицать все. Нас никто никогда не видел вместе. Никто даже не догадывается о наших отношениях. Я  и не думал  связать с тобой свою жизнь. Послушай, нам было хорошо. Избавься от ребенка, и все вернется, все будет по-прежнему. Или ты хочешь остаться матерью-одиночкой? Сколько разговоров будет за твоей спиной. Сама знаешь, как у нас относятся к таким женщинам.
Светлане вдруг захотелось завыть. Она не могла поверить, что этого человека она боготворила, мечтала соединить свою жизнь с ним, а сама даже не входила в его планы. Но все равно, где-то в глубине души жила надежда, что это просто плохой сон. Она твердо решила оставить ребенка, надеясь на то, что он передумает, когда увидит кроху. Ведь любит же он своих детей, значит, полюбит и ее ребенка. Светлана ничего не сказала, молча вышла из кабинета и спокойно отправилась на урок. Татьяне о своем положении она решила не писать, уверенная в ее отрицательном отношении к случившемуся. Попозже  напишет родителям. Те примут ее любой и никогда не откажут в помощи, а он еще передумает. Так успокоив себя, она зашагала по школьному коридору.

6

Работа Татьяне нравилась. Она уже не обращала внимания на то, что ведет пятые, а не десятые классы. Уроки проводила легко, тех, кто не успевал, оставляла вечерами и занималась с ними дополнительно. Ребятишки ее любили. Когда она утром входила в класс, то они, весело щебеча, бежали к ней. Она обнимала их, гладила по головам, улыбалась. Повышать голос в классе ей не приходилось, и она  уже не боялась непослушных непосед, а умело отвлекала их от пустопорожних занятий на уроке и заставляла работать.
Возвращаясь вечером домой, обязательно шла в компании учеников десятых, которые оставались после уроков или приходили в школу позже, чтобы позаниматься любимым делом. В школе было много кружков и неплохой  эстрадный коллектив, состоящий не только из учащихся старших классов, но и учителей. Многие  в школе  пели,  танцевали, играли на музыкальных инструментах. В том, что этих инструментов было достаточно, была заслуга Ольги Моисеевны, которая ратовала за то, чтобы дети развивались, и их тянуло в школу. Татьяне тоже хотелось внести свою лепту в это дело, но она никак не могла придумать, с чего начать. Случай подвернулся неожиданно.
Как всегда веселой стайкой из дверей школы высыпали десятиклассники. У них началась подготовка к Новогоднему вечеру, поэтому репетировали долго. Татьяна за это время успела проверить тетради всех трех пятых. На улице лежал снег. До этого ей казалось, что в стране, где лето занимает большую часть времени, снегопады, как явление, должны отсутствовать. Но снег выпал, несмотря ни на что, и напомнил ей те времена, когда она на саночках возила сестренку в детский сад, а потом бежала в школу. Снега хватало и в Москве. Зиму она не любила из-за неожиданно холодных метелей, гололеда, сугробов. Но эта зима не пугала ее. Может быть потому, что особых холодов она так и не дождалась. Да и зима здесь была короткая, без  морозов и метелей. Поселок располагался среди гор, и ветра обходили его стороной. И хотя зимой рано темнело, но улица сияла от белоснежного покрывала и огромной луны, которые давали предостаточно света.
Ребята уже наигрались в снежки, когда она вышла из дверей школы.
- Зима, крестьянин, торжествуя, на дровнях обновляет путь, - начала Татьяна первое, что пришло ей на ум. – Обожаю русских поэтов, никто лучше них не писал о природе.
Рауф, идущий чуть впереди остальных, вдруг резко повернулся к ней.
-Достоинству  не научит тот, кто недостойно сам себя ведет, - громко сказал он.
Все затихли. Всегда спокойный и уравновешенный юноша неожиданно резко взмахнул рукой и заговорил.
-Вы прекрасно знаете русскую литературу. Честь и хвала вам. Ведь вы с самого детства впитывали в себя  русские сказки, в школе изучали творчество русских писателей. А что вы знаете о нашей литературе, о нашей республике? Вы уже более полугода живете здесь, а когда малыши здороваются с вами на нашем языке, вы отвечаете на русском, пренебрегая тем, что другие учителя не стесняются произнести слова приветствия на таджикском. А знаете ли вы хотя бы одного нашего поэта? Чьи слова я процитировал в самом начале? Кто их автор? Я не сомневаюсь, что, учась в Москве, вы слышали такие имена как Омар Хайям, Фирдоуси, Хафиз,  Джами,  но никогда не связывали их имена с нами. Не так ли? Для вас мы просто бесплатное приложение к русскому населению, проживающему в Чокрухе. Нас здесь очень мало, и требовать к себе какого-то особого отношения мы просто не имеем право.
Он еще раз взмахнул рукой, остановился, как бы раздумывая говорить дальше или нет, но Татьяна опередила его. Она вдруг поняла, чего ей не хватало здесь.
- Ты прав, очень даже прав. Прости меня. Я, действительно, невнимательно относилась ко всему, что касалось моей жизни здесь, в вашей республике. Я это поняла и теперь хочу исправить этот недостаток, но без вашей помощи у меня ничего не получится. Давайте с вами организуем и проведем вечер ирано-таджикской поэзии.
Все разом зашумели. Предложение провести вечер поэзии пришлось   по вкусу. Давно в школе не было такого неожиданного мероприятия, и ребята тут же принялись обсуждать как, где, с кем предстоит работать, что узнать, куда обратиться. Со всех сторон посыпались советы. Рауф, не ожидавший такой реакции, на Танино предложение откликнулся одним из первых. Своих любимых поэтов он знал хорошо, как и все в его семье, и желание быть услышанным, окрылило его.
-Я с удовольствием приму участие в таком вечере, - выкрикнул он.
- Еще бы, - откликнулись две девочки, держась за руки. В школе их звали неразлучниками за то, что ходили они всегда и везде вдвоем, разговаривали почти дуэтом и учились совершенно одинаково.
Ни для кого не было секретом, что Рауф уже давно мечтал стать актером, поэтому играл во всех школьных спектаклях и даже однажды ездил в Душанбе, где искали молодого человека на небольшую роль для фильма. Пробы он не прошел, но впечатления остались незабываемые.
-Когда начнем? - поинтересовался он.
Ему очень хотелось, чтобы начали немедленно и чтобы ему дали самую хорошую роль, где бы он смог проявить свой талант чтеца. Быть лучшим на уроке литературы уже приелось, а так хотелось, чтобы его услышали все, а еще очень хотелось, чтобы услышала и оценила она, та единственная, которой он посвящал все свои стихи. Услышала и посмотрела бы на него глазами влюбленной женщины. Но она шла рядом, думая о дне поэзии и не замечала того, что каждый вечер она идет не одна. С кем бы она не возвращалась из школы, он всегда был рядом.

7

Рауф влюбился. Влюбился сразу, как только увидел ее, худенькую, невысокого роста, стоящую на подоконнике с грязной тряпкой в руках. Тогда он не мог предположить, что эта девочка – учитель словесник и приехала к ним по направлению из Москвы. Когда же  стало ясно, что между ними пролегла пропасть, он не обратил на это внимание. Ему почему-то было все равно, сколько ей лет, кем и где она работает. Еще не понимая, что любят не за что-то, а вопреки всему, он  на своем личном опыте доказывал это. Она не замечала его, не обращала внимания на то, что он каждый вечер ждал ее, чтобы проводить до дома, и хотя один он никогда не шел рядом с ней, а только в компании друзей, был по - настоящему счастлив.
Когда в этот раз она стала читать какие-то детские стихи о зиме, он возмутился. Ему совсем не хотелось обидеть или унизить ее, но он боялся, что ее невнимание происходит только на национальной почве, а не из-за социального положения и разницы в возрасте. Это был крик отчаяния. Ему очень хотелось быть услышанным. Татьяна никогда не выделяла его, и это мучило Рауфа.
Рауф был из хорошей семьи. Его отец Ринат Маратович работал главным инженером на шахте, неплохо зарабатывал и ни в чем не нуждался. Он окончил Московский горный институт, по распределению попал в Чокрух. Где-то в Москве осталась женщина, которую он любил, но его родители нашли ему работящую девушку из кишлака,  он не посмел ослушаться  и женился на ней. Она родила ему единственного ребенка, которого он самозабвенно полюбил. Жену он уважал. Это была тихая, спокойная женщина, никогда не повышающая голос на мужа, ухаживающая за ним и ребенком. «Удобная жена»,  по его мнению. Время шло,  московская возлюбленная вскоре забылась, и хотя семья не принесла ему счастья, но менять он ничего не хотел и не собирался. Его гордостью был Рауф. Правда, желание сына стать актером тревожило его, но во внимание не принималось. Отец мечтал, что сын пойдет по его стопам. Воспитан он был хорошо, и ослушаться отца навряд ли посмеет.
Рауф же, зная твердый нрав отца, лишний раз не напоминал ему о желании стать актером, а о своих чувствах не рассказывал никогда. Он знал, что отец давно присмотрел для него девушку в соседнем кишлаке, никак не выражал своего отношения к этому, но в глубине души надеялся на положительное разрешение этой проблемы. Ведь стоит ему уехать в Москву, чтобы поступить в театральное училище, как девушка из кишлака забудется, а там и отец, увидев сына на сцене или в кино, по-иному отнесется к вопросу его дальнейшей жизни.
Да и какой вопрос его личной жизни может решаться, если каждый день он видел ее, единственную, и другую рядом с собой видеть не хотел и не собирался. Дома они говорили на таджикском, этого требовал отец, да и мать за столько лет жизни в Чокрухе так и не научилась хорошо говорить на русском  языке.
Отец уже давно был дома, пил чай, удобно расположившись за низеньким столом.
- Почему так долго? Опять репетиция?- сурово поинтересовался он. Сына он любил, но в вопросах воспитания придерживался традиции, старался выглядеть суровым господином в своей семье.
- Отец, мы будем готовить вечер таджикской поэзии. Не хочешь почитать своих любимых поэтов?
- Не знаю, не знаю, - добродушно произнес Ринат Маратович. Ему льстило, что сын вспомнил о том, что отец прекрасно знал творчество своих земляков, любил их и неплохо, выразительно вечерами читал вслух.
- А я обязательно приму, мне так хочется читать стихи со сцены.
- А стать горным инженером не хочется?
Рината Маратовича всегда раздражала желание сына говорить о сцене, упорно отмалчиваясь о профессии горного инженера.
- Ужинай и начинай делать уроки. И нечего больше так поздно приходить. Тебе в этом году школу заканчивать, нужно думать об этом, а не о чтении стихов. Помни – будут тройки, не будет никаких сцен, никаких послеурочных заседаний. И девочек оставь в стороне: учеба на первом месте, потом все наверстаешь.
- Отец, - Рауф подсел к столу, - а как ты с мамой познакомился? Она тебе сразу понравилась или ты долго к ней присматривался.
- С мамой?
Ринат Маратович вспомнил тот вечер, когда ему привели невесту, и пока все весело отмечали начало его новой семейной жизни, его будущая жена одиноко сидела в спальне и ждала мужа, которого не видела до свадьбы, как и он ее. Он довольно крякнул, когда осторожно снял покрывало с ее лица. Назира понравилась ему. А когда после недели совместной жизни он понял, что  она к тому же еще  молчаливая, старательная и кроткая женщина, то окончательно успокоился, хотя еще долго вспоминал свою московскую подругу. С годами он все реже возвращался мыслями к москвичке, хотя эти воспоминания причиняли ему сердечные муки, но у него и в мыслях не было хотя бы раз приехать в Москву и повидать ее. Это был непонятный страх перед встречей, он боялся не выдержать, броситься к ней и тогда Назира и маленький Рауф останутся далеко, а сына ему терять не хотелось. Очевидно, всю свою любовь он перенес на сына только потому, что так и не научился любить свою молчаливую преданную жену.
- С мамой все было просто. Я увидел ее только после свадьбы и до сих пор не жалею о выборе своих родителей. Разве тебе не нравится наша мама?
- Ты что, отец. Как моя мама может не нравиться.
И хотя Рауф говорил искренне, он никак не мог поверить в то, что между родителями не было встреч, прогулок при луне, первых поцелуев, а все было так прозаично и скучно.
- А если бы она тебе не понравилась? Ты принял бы ее и любил так же, как любишь сейчас?
Рауф  не сомневался, что отец любит мать, не понимая, что в действительности этого нет. Они никогда не ссорились, конфликтов между ними не было. Когда отец приходил с работы, стол уже был накрыт, а утром его всегда ждал горячий завтрак. Он никогда не видел, чтобы отец обнял мать, или просто нежно прикоснулся к ней, он даже смотрел на нее как-то отчужденно, как смотрят на незнакомых людей. Но разве это любовь? Или она так коротка, что ей достаточно просуществовать не больше года? А может во всем виноват брак?  Может им надоело каждый день видеть друг друга, лежать  под одним одеялом? Рауфу казалось, что все, что происходит между его родителями – не любовь. Но что это тогда? Обязанность! Привычка! Необходимость! Нет, он женится только по большой обоюдной любви, когда поймет, что жить без нее, своей избранницы не сможет, когда день, проведенный без нее, покажется ему вечностью.
Рауф зашел в свою комнату. Необходимость делать уроки угнетала его. Скорее бы закончить школу и в Москву. Ему в голову не могло прийти, что он может провалиться на вступительных экзаменах в театральное училище. Рауф ни на секунду не сомневался, что его там ждут и будут рады  такому дарованию. Настроение отца и желание видеть его горным инженером не пугало Рауфа. Отец любит его и не посмеет помешать сыну воплотить свою мечту. Он быстро пролистал учебники, особо не вдаваясь в их содержание, и залез под теплое одеяло. Завтра снова в школу и снова  встреча с ней, единственной, о которой так приятно мечтать. Ничего, что она не обращает на него внимания, считает мальчишкой. Уже через полгода он покинет стены школы, а через год вернется  повзрослевшим студентом  театрального училища и тогда она совсем по-другому посмотрит на него.

8

К вечеру готовились усиленно. Девочки даже съездили в Ленинабад, чтобы найти необходимый материал по ирано-таджикской поэзии. И хотя в Клубе была неплохая библиотека, но они не поленились, нашли интересные факты из жизни поэтов и каждый вечер после уроков распределяли и заучивали стихи и биографию поэтов. Татьяна с удивлением делала открытия для себя, читая привезенный ими материал. Нельзя сказать, что в институте она не изучала творчество поэтов Востока, но семинарские занятия пропустила по болезни и не очень переживала по этому поводу. 
Сейчас она делала для себя неожиданные открытия, изучая их творчество. Оказалось, что Омар Хайям не только известный классик ирано- таджикской поэзии, но еще и ученый, математик, что еще в 1074 г. он возглавил астрономическую обсерваторию. Поистине прав тот, кто сказал, что талантливый человек талантлив во всем. Но больше всего ее покорила в нем любовь к жизни, желание наслаждаться каждым ее мгновением. А его смелые антирелигиозные стихи? Разве не совершил он подвиг, написав такие строчки тогда, когда религия являлась частью государственности:
Несовместимых мы всегда полны желаний:
В одной руке бокал, другая на  Коране.
И так вот мы живем под сводом голубым,
Полубезбожники и полумусульмане.
  И если такому известному и всеми любимому поэту Хафизу пришлось испытать многое: в детстве сиротство, утомительный труд, отвергнутую любовь, то Насир Хисроу наоборот, будучи богатым, оставил все и отправился странствовать в поисках правды и справедливости и умер в нищете на руках у своих восторженных почитателей. Познакомившись ближе с ними, она начала по-другому смотреть  на тех людей, чья республика  родила таких гениев и дала ей приют. Ей стал понятен и страстный порыв Рауфа,  скромность и  покорность местных женщин, и гордое спокойствие и независимость мужчин.
Вместе с ребятами она составила великолепный, как ей казалось, сценарий, несколько раз усиленно репетировала с ними и, когда вечер был готов, очень расстроилась от того, что не может пригласить весь поселок. Ребята подготовились великолепно, читали стихи с вдохновением, и им  хотелось быть услышанными не только жителями поселка, но и всем миром.
Она, полная решимости разрекламировать свое творение, отправилась к Ольге Моисеевне, которая с любопытством и тревогой наблюдала за происходящей подготовкой.
- Ольга Моисеевна! Будут только десятые и учителя, а ребята готовы на отлично. Хочется, чтобы побольше народа присутствовала на вечере. Ну, придумайте же что-нибудь, - взмолилась она.
- Знаешь, Танюша, отменить работу на шахте или фабрике я навряд ли смогу, но это не значит, что я не знаю что делать. Здесь недалеко, за горой, находится воинская часть. Вот туда мы и отправим гонца с предложением принять участие, хотя бы в качестве наших зрителей. Как ты на это смотришь?
- Ура! – с радостью выкрикнула Татьяна. – Ура! Я рада. Значит, у нас будут зрители?
-Обязательно, это я тебе обещаю. Сегодня же займусь решением этого вопроса.
  Если бы они обе знали, что им принесет эта идея пригласить воинскую часть, то несомненно отказались бы от нее, но неизвестность всегда заставляет нас совершать необдуманные поступки, о которых нам так часто приходится потом сожалеть. А может быть жизнь сама предлагает различные варианты, выбор которых зависит от нас и решение мы принимаем, часто не задумываясь и не обращая внимания на возможный результат. Мы не знаем, чем окажется этот выбор – подарком судьбы или ее проклятием.
Гонцы были отправлены, ответ из части пришел положительный и ровно через неделю вечер состоялся.
Татьяна стояла около сцены, прижав руки к груди. Она не обращала внимания на переполненный зал, ее не смущал гул нестройных голосов, она вообще не видела ничего. И когда раздались первые аккорды музыки, вся подалась вперед, готовая при первой оплошности броситься на помощь своим ребятам. Сейчас весь мир перестал для нее существовать. Были только  дети и стихи, звучащие из их уст.
Сцену украсили коврами, пытаясь воссоздать образ того времени. Ребята принесли из дома  и старинную посуду, чудом сохранившуюся у их родителей, и картины. По стенам развесили плакаты с высказываниями поэтов. Здесь было и краткое изречение Саади: « Кто доброе сеет – добро его плод, кто злое посеет – злодейство пожнет», и гордое Джами: «Достоинству нас не научит тот, кто недостойно сам себя ведет», и лирическое Хайяма:
В этом мире любовь – украшенье людей,
Быть лишенным любви – это быть без друзей.
Тот, чье сердце к напитку любви не прильнуло,
Тот осел, хоть не носит ослиных ушей.
Когда дети закончили читать стихи, то взрослые, сидящие в зале, подхватили их порыв и, не поднимаясь с места, продолжили поэтический вечер. Ринат Маратович, несколько удивленный способностями сына передавать чувства поэтов, прочитал знаменитые рубаи  Хайяма, потом перешел на газели  и касыды  Хисроу и Хафиза и привел в восторг добрую половину слушателей своим исполнением. Особенно понравился им поединок сына и отца, когда Ринат Маратович произносил очередное четверостишие на таджикском языке, Рауф тут же подхватывал его и читал на русском. Гром аплодисментов грянул сразу, как только на сцену вышли ученики десятого для поклона.
Татьяна же жила только этим праздником и не замечала никого вокруг, она не видела, как молодой лейтенант с удивлением смотрел на нее, стоящую около сцены и время от времени улыбался, когда она в такт строкам стихотворения взмахивала рукой. Он понимал, что сейчас  она тоже на сцене, хотя и стоит около нее. Была она такой домашней, такой интересной в своем переживании, что он невольно залюбовался ей.
Когда стихли последние строчки и дети в очередной раз вышли на поклон, лейтенант, не дожидаясь окончания вечера, подошел к ней.
- Здравствуйте, - тихо сказал он, чуть картавя слова. – Это было очень интересно. У меня к вам есть предложение. Понимаете, наши солдаты находятся вдали от дома и хотя им раз в неделю привозят фильм, но вот таких мероприятий им явно не хватает. Мне хотелось бы, чтобы вы почаще приглашали нас. Как вы на это смотрите?
Татьяна повернулась к нему. Карие, с чуть заметной усмешкой глаза, внимательно смотрели на нее. В первый момент она растерялась и, прекрасно понимая, что такие вопросы решать не ей, обрадовалась и  внутренне напряглась. Ей почему-то стало очень жарко, может от его улыбки, может от глаз, таких красивых, может от того, что вот уже полгода ни один молодой человек не подходил к ней так близко. Татьяна кивнула. Она постаралась придать своему голосу твердость.
-Да, конечно! Разумеется, мы поможем вам. А еще мы можем приглашать вас и на наши танцевальные вечера. У нас весело, есть свой оркестр, свои певцы. Как вы на это смотрите?
- А можно я зайду к вам попозже, после разговора с командиром части, и мы вместе порешаем этот вопрос. Можно?
-Разумеется, и мне нужно будет поговорить с директором школы. А когда вы придете?
Ей вдруг стало стыдно, что она поторопилась с таким вопросом, но он усмехнулся. Ему самому не терпелось снова встретиться с этой учительницей, совсем не похожей на строгого педагога.
-Для начала давайте познакомимся.
Он протянул руку и представился:
-Сергей.
- Татьяна, - прошептала Таня и вложила свою ладонь в его. Ей стало жарко, будто на нее вылили ушат горячей воды, поэтому, чтобы придать себе весомости она выдохнула, поспешно выдергивая руку из его ладони, и добавила, - Константиновна.
- О, да мы с вами почти тезки. Я ведь тоже Константинович. Тем приятнее будет с вами работать.
Он еще раз взглянул на нее и вдруг предложил:
-Извините, мы задерживаться не можем. Нам пора. Может быть вы проводите нас?
- Простите, - Татьяна приподнялась на цыпочках,  - но я привыкла, чтобы меня провожали.
Она резко повернулась и пошла в сторону учителей, стоявших группой и обсуждавших вечер. Таня так и не оглянулась и не увидела, как гости ушли, она даже не почувствовала на себе взгляд Сергея, чуть насмешливый и любопытный. Но ей так хотелось, чтобы он пришел, чтобы не исчезал.
Ночь она провела почти без сна. Как только закрывала глаза, перед ней возникал Сергей, она ощущала на своей руке его ладонь. Ворочаясь, она заснула только под утро и чуть не проспала, если бы не недавно купленный и истошно орущий будильник не разбудил ее.

9
Сергей же спал хорошо. В части он служил второй год и за это время сумел сыскать себе славу местного ловеласа. В связях он был неразборчив, но женщины почему-то любили его. Через полгода службы многие офицеры тайно ревновали своих жен к нему. Был он хорош собой, холост, да еще умел проявлять такую невиданную заботу к женской половине части, что из-за него начинали ссориться. Завидный жених, однако, не торопился связывать себя узами брака и был удивлен тем, что молодая учительница поселковой школы так заинтересовала его. Чувство было незнакомое. Ему совсем не хотелось тут же соблазнить ее, сделать своей любовницей, как это было всегда с остальными его женщинами. Он ждал очередной встречи с ней,  вспоминая рукопожатие и тайно надеясь еще раз прикоснуться к ее ладони. Когда она вложила свою руку в его, Сергей первый раз испытал незнакомый трепет, внутреннее волнение. Поэтому по прибытию в часть он отправился к командиру, чтобы рассказать ему о мероприятии и посоветоваться насчет остальных походов в школу.
Командир выслушал его внимательно, дал добро, и Сергей решил, не откладывая в долгий ящик, к концу недели навестить поселок, школу и молодого педагога с таким же отчеством как у него.
Особых друзей у него в части не было. Молоденькая медсестра, имевшая на него виды, в расчет не входила, и обсудить свое теперешнее положение было не с кем. Он зашел к своему ротному под видом разрешения на посещение школы.
- Товарищ капитан, разрешите обратиться, - Сергей вскинул руку в приветствии. Даже честь он отдавал щегольски, как гусар. Командир садился обедать и, приветливо кивнув Сергею, пригласил его к столу. Он знал, что в части у Сергея было прозвище таракан, возможно за усики над верхней губой, возможно за умение пролезать во все щели и считал, что оно очень подходит ему.
- Ты кушай, а то в солдатской столовой не так уж вкусно кормят.
- Да нет, ничего. Не жалуюсь. Иван Никанорович, мы вчера ходили на вечер поэзии. Впечатлило. А что если нам завести дружбу с коллективом школы и водить наших ребят и на другие вечера. Как вы на это смотрите? Командир части не против.
-Ты что, уже и там к кому-нибудь пригляделся? – поинтересовался ротный. Он сразу догадался, что не любовь улучшить солдатский досуг гонит его взводного через горы в поселок.
-Да вы же ее видели. Ну, худенькая такая, неприметная. Та, которая около сцены стояла, - пояснил Сергей. Замечание ротного ему не понравилось и к Татьяне не имело никакого отношения.
-Помню, помню, - кивнул ротный, нажимая на борщ, - только знаешь, что я хочу тебе сказать. На таких, как она, женятся. Это не тот вариант, к которому ты привык.
- Жениться, допустим, еще рано, а вот пообщаться хочется. Что-то в ней есть особенное, не такая она как все. Можно я схожу в поселок договорюсь?
-Добро, - ротный утвердительно кивнул.
Сергей ему нравился своей исполнительностью, незаурядной хваткой. Лучше него никто не мог справиться с трудными заданиями. Ему давно хотелось женить Сергея. Он был уверен, что семья исправит его, и прогулки к Зинам и Олям в санчасть закончатся. То, что Сергей так заинтересовался молодой учительницей, обрадовало ротного.
- Ты иди, когда тебе удобно, только меня не забудь предупредить. Лады.
-Лады.
Довольный Сергей вышел из-за стола. Ему хотелось бежать немедленно, но он решил потянуть время, чтобы дать возможность Татьяне соскучиться и затосковать по такому орлу, хотя самому уже хотелось видеть ее. Чтобы не расхолаживаться и не потерять форму, он отправился на очередное свидание к хорошенькой Оле, медсестре из санчасти, которая была, как кошка, влюблена в него и лелеяла тайную надежду выйти за него замуж. Холостяков в части почти не было, а те, которые и были, уезжали жениться в свои города и возвращались уже семейными людьми. Сергей же, хотя и уезжал в отпуск, всегда возвращался один, и надежда на успешное завершение его и ее холостяцкой жизни у Ольги только крепла с каждым днем.

10

Весна наступала неожиданно смело и решительно. Уже давно растаял снег, появилась первая зелень, затосковали птицы, готовые хоть сейчас создавать семью, но все еще не разбившиеся на пары. Деревья тужились от набухавших почек, горы постепенно меняли свой цвет, а солнце светило все ярче.
Татьяна вышла из школы пораньше. Скоро весенние каникулы, а у нее еще не готовы проверочные работы. Она решила заняться этим дома, а не просиживать до вечера в школе, да и Ольга Моисеевна сегодня с утра уехала в Ленинабад на какое-то совещание, а без нее Татьяна скучала.
Весна ударила ей в голову запахом клейких почек, первой травы, ярким солнечным светом и расслабляющим теплом. Она расстегнула пальто и сбежала со школьных ступенек.
- Не простудитесь, Татьяна…. Константиновна, - услышала она за спиной голос и уже через секунду поняла кто это. Таня приняла строгий вид, помедлив, оглянулась, но не выдержала и улыбнулась.
-Здравствуйте, Сергей…. Константинович. Куда держите путь?
-К вам в гости. Ведь мы договаривались встретиться. Вот я и пришел. Извините, что заставил ждать, но сами понимаете – служба.
Татьяна была в замешательстве: пригласить его в гости было неудобно, а возвращаться в школу не хотелось.
-Давайте прогуляемся, - предложила она, -  так не хочется сидеть в душном помещении.
-Давайте, - обрадовался он.
Ему, как и ей, совсем не хотелось сидеть в кабинете, составлять план тематических вечеров. Погода была прекрасная, рядом была она. Непонятный и неиспытанный им до этого трепет и какое-то волнение вдруг наполнило его. Сергею захотелось взять ее на руки и зашагать в парк, но она уже торопливо шла в направлении ближайшей скамейки. Они сели рядом. Татьяна молчала. Его присутствие смущало ее и радовало одновременно. Было приятно сидеть  с ним,  и расставаться совсем не хотелось. Она опустила глаза, боясь взглянуть на него и выдать свое волнение.
- Как служба? – вдруг, сама от себя не ожидая такого избитого вопроса, поинтересовалась она.
-Помаленьку, а как у вас работа? Двоек много поставили?
О работе Татьяна могла говорить часами. Ей почему-то показалось, что ее проблемы с пятиклассниками и их успеваемость непременно должны быть ему интересны. А ему на самом деле было интересно слушать ее. Никто из его подруг никогда не посвящал его в тайны своего ремесла, они торопили его с поцелуями, любовью, а до разговоров нисходили неохотно. И сейчас, мысленно погружаясь в ее проблемы, он с удивлением отмечал про себя ее незаурядный ум, умение красиво и правильно говорить, ее азарт. Уходить не хотелось, как не хотелось и прерывать ее. В ней была какая-то детская непосредственность, которую она старательно прикрывала показной взрослостью. «Совсем ребенок», - подумал Сергей. Он вдруг понял, что она волнует его, ему приятно слушать ее звонкий голос, следить за восторженным выражением лица. Потом он что-то отвечал ей, она весело смеялась. И когда он невольно взглянул на часы, то они одновременно с ужасом подумали, что скоро придется вставать и прощаться, от этого становилось тускло на душе,  в голову не лезли никакие мысли, способные удержать их рядом друг с другом еще.
-Вам, наверное, пора? - первой заговорила Татьяна на такую неприятную тему. Ей не хотелось уходить. Она готова была просидеть с ним до вечера, но он поднялся  и с сожалением произнес:
-Пора, но мы так с вами и не договорились насчет дальнейших встреч. Придется к вам еще раз заглянуть.
Он протянул ей руку, и она осторожно вложила в его ладонь свою. Так они и стояли, держась за руки, боясь расстаться. Татьяна опомнилась первой. Она просто испугалась, что ученики, выходящие из школы, увидят ее растерянность, испуганно выдернула руку и зашагала в сторону дома. Ей мучительно хотелось оглянуться, еще раз увидеть его, но она переборола себя и, только забежав за угол дома, выглянула из-за него. Сергея уже не было. Таня вошла в двери, поднялась и молча зашла в квартиру. В районе сердца образовался какой-то комок, который тревожил, напоминал о том, что было недавно, и не давал возможности думать серьезно ни о проверочных работах, ни о завтрашнем педсовете, ни о чем, кроме его теплой руки и насмешливых глаз. Еще не понимая, что влюбилась, Татьяна уже испугалась этого незнакомого чувства. Ей казалось, что Сергей, действительно, хотел только договориться насчет очередного вечера и совсем не собирался обращать на нее внимание. Татьяна не знала, что ей делать и как вести себя дальше. Отец, научивший ее ремонтировать утюги, заботиться о младшей сестре, видно и не подозревал, что она может полюбить и не преподал ей уроков нежности. Она  толком не умела общаться с молодыми людьми и от этого незнания боялась совершить кучу ошибок. Ее мучило сегодняшнее свидание, она понимала, что где-то допустила нелепость, и ей казалось, что он больше не придет. От этого становилось тревожно.
Татьяна и не догадывалась, что Сергей, шагающий по пыльной дороге в часть, тоже испытывал незнакомое до сих пор волнение. Эта девушка была так непохожа на его подруг. Ему вдруг захотелось защищать ее, хотя он понимал, что на нее никто не нападает. И в его груди образовался комок, который больно сдавливал что-то в районе сердца. Он боялся, что она смотрит на него как на представителя воинской части, а не на интересного человека. Это пугало его. Первый раз ему хотелось понравиться девушке, произвести на нее впечатление. Все Зины и Оли отошли на второй план, в голове поселилась только одна – Татьяна.

11

Весна вступала в свои права. Поселок задыхался от густого аромата акаций, по расщелинам гор огненными ручьями стекали красные маки и тюльпаны. Горы ожили, зазеленели. Яркими пятнами на них вспыхивали островки цветов. Солнце уже слепило по-летнему, и  вся природа, наконец, ожила, радуясь своему рождению. Гордо выпятив грудь, по улицам неспешно ходили местные мелкие голуби, которых почему-то здесь называли горляшки, ухаживая за  подругами. Жизнь брала свое, и никто не мог противостоять ее чарующей силе.
Сергей уже несколько раз приходил к Татьяне, сначала под видом заботящегося о досуге солдат, потом, когда понял, что занятия в школе скоро закончатся и придумывать будет нечего, стал наведываться как уже хороший знакомый. Таня ждала его. Ей нравилось уходить с ним в горы, слушать его рассказы о работе, о родном городе со странным названием Каменск. Ее уже не смущало его присутствие, а наоборот радовало, и она с нетерпением ждала новых встреч.
Очередной день начался для нее с сюрприза. Еще не успев как следует проснуться, она услышала за дверью удивленные голоса. Накинув халатик, Татьяна открыла дверь. Вдруг кому-то понадобилась помощь. Помогать в Чокрухе  было в порядке вещей, и никто не ждал особого приглашения или просьбы о помощи, а спешил немедленно, если видел, что что-то случилось. Но на этот раз в помощи никто не нуждался. Около ее дверей, в большом старом ведре, красовался огромный букет тюльпанов. Цветы были недавно сорваны, стояли еще покрытые росой, как будто только что умылись и не успели вытереться.
- Ну, Танюша, какой у тебя внимательный поклонник, - с улыбкой произнес сосед, уже готовый идти на работу, но, как и остальные, задержавшийся около букета. – Вазу, правда, неудачную выбрал, а так молодец. Во сколько же он проснулся, чтобы так рано сделать такой роскошный подарок.
Татьяна вспыхнула, поспешно втащила цветы в комнату и зарылась в них лицом. Ее сердце пело от нахлынувшего счастья. «Это он, ну, конечно, это он», -  с восторгом думала она. Ей захотелось немедленно увидеть Сергея, она даже представляла себе, как бросится к нему на шею и обнимет его. Представляла себе это она не раз, но наяву могла позволить  только взять его под руку.
В школу она летела как на крыльях. Первого урока у нее не было, и она, вся раскрасневшись, вбежала в кабинет Ольги Моисеевны.
-Танюша, что случилось? Письмо из дома получила?
Таня покраснела, она не знала, как сказать Ольге Моисеевне о свалившемся на нее счастье и только еще сильнее прижалась к ней.
-Влюбилась, - догадалась директор, чуть отстранила Таню и, взяв ее за руки, усадила рядом с собой.
- Таня, ты только не торопись. Понимаешь, это чувство очень обманчиво. Иногда кажется, что весь мир у твоих ног, что любят только тебя, и ты самый счастливый человек. Но потом оказывается, что мир совсем в другом месте, любят не только тебя, и счастье отодвигается  так далеко, что достать его не хватает ни рук, ни сил.
- Нет, Ольга Моисеевна. Все хорошо, и он хороший. Самый хороший. Я его знаю уже три месяца и за это время поняла, что лучше его нет и не будет. Ну, миленькая, правда, он хороший. Я такая счастливая, что кричать хочется.
- Лишь бы потом не пришлось кричать, только от горя.
Ольга Моисеевна давно навела справки о Сергее, знала об его похождениях и, обладая богатым жизненным опытом, не доверяла ему. Он ей казался лживым, непостоянным, но сказать об этом счастливой Татьяне не решалась. Да разве верят счастливые правде. Они смотрят на своего избранника глазами, затуманенными чувствами, и сомневаются во всех, кроме него. Это же постигло и Татьяну. И если бы Ольга Моисеевна попыталась сейчас заговорить о Сергее плохо, то Татьяна не поверила бы ей. Не может человек, которого она полюбила, быть плохим.
-Олечка Моисеевна, мне никогда не было так хорошо. Я и представить себе не могла, что где-то в горах обрету свое счастье.
-Не торопись, - еще раз попросила Ольга Моисеевна, - присмотрись к нему. Я очень боюсь, что ты можешь ошибиться. Есть ошибки, которые исправляются мучительно и целая жизнь уходит на то, чтобы их забыть.
-Я попытаюсь не совершать их. Не бойтесь за меня, если бы он был плохим человеком, я бы это сразу поняла.
-Ах, эти ошибки молодости. Да как же влюбленный человек может отличить плохого от хорошего, дурочка.
Но Татьяна уже не слушала ее. Она выбежала в коридор. До начала урока нужно было заполнить доску, разложить тетради и еще думать, думать о нем, о предстоящей встрече, представлять, как она будет заглядывать в его глаза, а он осторожно брать ее за руку. Татьяна выглянула в окно. Двор, до этого покрытый слоем весенней пыли, переливался в лучах солнца. Прекрасным было все: и старенький сад вокруг школы, и виднеющаяся вдали шахта, и даже заржавевшая от времени труба, тоскливо и одиноко висевшая на углу школьного здания.
Вечером она как всегда ждала его у поворота и когда из-за ближайшего пригорка показалась чуть сутуловатая фигура Сергея, не выдержала, подбежала к нему и сама, не ожидая от себя, бросилась ему на шею. Сергей на мгновение растерялся, но потом, крепко обхватив ее руками,  прижал к себе, до конца не веря в свое счастье. Он уже давно понял, что любит Татьяну. Его умиляла ее скромность. Общаясь с более свободными в отношениях женщинами, он был тронут ее порядочностью, наивностью и гордился тем, что эта девочка могла принадлежать только ему.  Сергей прекрасно понимал, что  она не позволит ему никаких отношений, кроме дружеских и за это еще больше уважал ее. Сейчас, прижимая ее к себе, он испытывал волнение, уже давно забытое им, но такое трогательное. Ему захотелось поцеловать Таню. Сергей осторожно коснулся губами ее щеки, а она, вскинув голову, прижалась к нему всем телом и,когда он стал поспешно целовать ее, неумело отвечала на его поцелуи.

12

Вскоре их встречи стали частыми, но Татьяна все еще не приглашала его к себе, не желая лишних разговоров. Сергей уже смело целовал ее при встрече, удивляясь ее смущению. Она краснела от его смелых поцелуев и ласк, но не отворачивалась. Ей казалось, что такой родной человек, которым стал для нее Сергей, никогда не посмеет обидеть ее и доверяла ему во всем. Сергей был влюблен впервые. Когда-то в Каменске он увлекся одноклассницей, но та не обращала на него внимание, а когда он, закончив училище, приехал в свой родной город, то с горечью узнал, что она вышла замуж и ждет ребенка. Сергей тяжело перенес это известие. Девочка-одноклассница занимала слишком большое место в его сердце, и он, разом обидевшись на весь белый свет, решил не жениться, а «проводить время», как он определил свое дальнейшее отношение к женщинам. Встречи с ними не волновали его, а просто доставляли удовольствие. Чувство, вспыхнувшее к Татьяне, чем-то напоминало его прежнее к однокласснице, но было сильнее. Сергей уже понимал, что жизнь без нее для него просто не существует, но боялся заговорить с ней на эту тему. Он панически страшился отказа, но еще больше не хотел потерять ее. Сергей еще не осознавал до конца, что Татьяна – его первая настоящая любовь, женщина, данная ему судьбой.
Летом они разъехались. Отпуск у обоих совпал и каждый решил ехать домой. Сергей думал поговорить с родителями о своем предстоящем браке, о чем он уже твердо решил, а Татьяна хотела навестить отца и сестру. Они попрощались, внутренне страдая от того, что им придется провести почти полтора месяца друг без друга, но договорились переписываться, чтобы на расстоянии оставаться вместе.  То время, которое они должны были провести поодиночке, мысленно растянулось для них и казалось неимоверно долгим. Но ехать нужно было, и   в последний вечер перед отъездом они долго стояли, прижавшись друг к другу. Разлука страшила обоих, кто-то должен был сделать первый шаг, и Сергей, осторожно разомкнув руки Татьяны, поцеловал ее и зашагал в сторону гор. Она долго смотрела ему вслед, и пока он не скрылся за поворотом, не сделала ни одного шага, чтобы уйти.
Сергей прилетел домой утром. Его уже ждали. Мама бросилась на шею сыну и как всегда запричитала. Она тяготила его своим чрезмерным вниманием и опекой, но он терпел все, потому что у нее часто пошаливало сердечко и ему не хотелось быть причиной ее болезни. Младший брат, Леонид, выбежал из когда-то общей, а теперь только его комнаты и потащил Сергея за собой. В этом году Леонид закончил школу и готовился к поступлению в институт. Братья любили друг друга. Сергей был старше на пять лет и всегда защищал младшего, помогал ему делать уроки, учил драться и был для Леонида незыблемым авторитетом.
- Знаешь, Ленчик, а я решил жениться,- признался Сергей.
-Она красивая? – заинтересовался тот.
Сергей задумался. Он никогда не рассматривал своих избранниц с этой точки зрения.  Приоритетом для него была их доступность. И сейчас невольно задумался, вспоминая Татьяну. Красива ли она? В этот момент она казалась ему самой лучшей женщиной в мире.
-Я люблю ее, - ответил он.
-А она тебя?
Сергей уже давно не сомневался, что Татьяна любит его, хотя ни разу не слышал от нее слов признания, но на всякий случай сказал:
-Полюбит! Я сделаю все, чтобы полюбила!
Он искренне верил в то, что говорил, и ему было ясно, что не полюбить его, такого хорошего, у Татьяны просто не было причин.
Они еще долго секретничали, а вечером, сидя за столом, Сергей объявил всем, что собрался жениться. Однако вместо слов поздравления и вопросов на него обрушилась тишина. Мать, от которой он ждал ответа, вдруг поджала губы и стала поспешно убирать со стола. Отец в доме никогда ничего не решал, а в последнее время тяжелая болезнь окончательно подкосила его, и он торопливо ушел в спальню, никак не отреагировав на заявление сына и предоставив жене самой решить этот вопрос.
-Мама, ты чего молчишь?
Сергей вышел за ней на кухню, где она, сердито стуча тарелками, пыталась справиться с волнением. Сына она любила назойливо и переживала, что он находится далеко от нее. Его  заявление о предстоящей женитьбе было для нее как удар грома. Она втайне мечтала приехать к нему в гости поухаживать за ним, и только болезнь мужа держала ее дома. А теперь она будет отодвинута на второй план. И все, о чем она мечтала, будет делать чужая, незнакомая женщина.
-Я против! – резко заявила она, - отец болен, не до гулянок сейчас.
-Я люблю ее, мама. Она хороший человек, тебе бы понравилась.
Мать ничего не ответила и ушла за новой порцией посуды. Не видя Татьяны и не зная ее, она уже ненавидела эту женщину, которая отбирала у нее все права на ее ребенка.
-Не женись! Подожди хотя бы еще год, а там посмотрит, - попросила она.
Сергей пожал плечами. Для него всегда существовало только одно желание – его, и жил он в соответствии с этим желанием. Отказ матери его не расстроил. Он уже давно все решил для себя и просто поставил ее в известность и на этом ее функция в устройстве его личной жизни заканчивалась. Через неделю он получил от Татьяны  очень нежное письмо и окончательно все решил для себя.

13

Татьяна вернулась в Чокрух позже Сергея. Она сообщила ему телеграммой дату приезда, не надеясь, что он сможет встретить ее, и была приятно удивлена и обрадована, когда в аэропорту Ленинабада среди встречающих появилась его такая знакомая фигура. Они бросились друг другу навстречу, как будто не виделись целую вечность. Он отвез ее домой на полковом газике и впервые перешагнул порог ее квартиры. У Сергея был выходной. Сидеть в душной комнате не хотелось, и они отправились на прогулку. Сергей не выпускал руку Татьяны. Он по-настоящему впервые соскучился по ней, и ее близость волновала его.
-Танюша, мне бы никогда не хотелось расставаться с тобой. Ты мое счастье. Это же надо, далеко от дома, в Богом забытом поселке, среди гор я встретил тебя. Это судьба.
- Ой, что это с тобой? Мне даже показалось, что ты собираешься сделать мне предложение.
За показным весельем Татьяна пыталась скрыть смущение. Она с детства была очень стеснительной, поэтому часто совершала необдуманные глупости, чтобы никто не заметил ее состояния. Но Сергей не обратил внимания на ее веселость. Сейчас для себя и для нее он выстраивал, решал их совместную судьбу.
-Танюша, я действительно хочу, чтобы ты стала моей женой. Я люблю тебя, очень люблю. Со мной это впервые.
Он на самом деле говорил правду. Ведь первые светлые чувства бывают впервые. Потом могут быть другие встречи, другие объяснения, но ни одна женщина, из последующих, не будет награждена этим пылом первой влюбленности. Они всегда будут вторыми, третьими,  и им будут доставаться избитые фразы и потрепанные чувства. Все бывает когда-то первым и им остается на всю жизнь, даже если его хочется, иногда, забыть.
Ей хотелось закричать от счастья. Теперь он всегда, всю жизнь будет рядом с ней, будет любить только ее, а она только его.
-Я счастлива, Сережа, я счастлива, - только и смогла произнести она.
С этой минуты, когда она услышала слова признания, весь мир преобразился для нее, и деревья в парке зазеленели по-особому, и птицы вдруг замолчали, подслушивая их разговор и боясь перебить его своим навязчивым пением.
-Как прекрасен мир, сегодня, Сережа, посмотри, как он прекрасен! – воскликнула она, подняв руки вверх, запрокинув голову и не пытаясь скрыть своего счастья.
Сергей подхватил ее на руки и закричал:
-Мир прекрасен только потому, что на свете есть ты!
Вечером ему надо было уходить, и она, проводив его до поворота, побежала к Ольге Моисеевне. Когда Таня как вихрь ворвалась к ней в комнату, Ольга Моисеевна сразу все поняла. Ей стало почему-то страшно, но разрушить Танино счастье не было сил. Она обняла ее, прижала к груди:
- Девочка моя, я так хочу, чтобы ты была счастлива.  Только не обманись. Может лучше не торопить события? Присмотрись к нему, узнай о нем побольше. Куда ты так спешишь?
-Я люблю его. Вы его просто не знаете. Сергей хороший, нет, замечательный. Ну что в нем может не нравиться? Олечка Моисеевна, только не отговаривайте меня. Ну, не в старых же девах мне сидеть? Я нашла свое счастье. Вот с ним я смогу прожить всю жизнь, и он никогда не даст повода мне заплакать.
  -Если бы это было правдой, я бы только порадовалась за тебя. Жизнь намного сложнее и бьет очень больно. Мне не хотелось бы, чтобы у тебя она не сложилась.
-Как вы не понимаете, - медленно, с расстановкой, чуть нараспев сказала Таня,- он любит меня, он мне сказал, что мир прекрасен только потому, что на свете есть я. Ну кому еще говорили такие слова? Вот вам говорили?
-Нет, мне не говорили, но я прожила счастливую жизнь с одним человеком, которому верила и который верил мне. Счастье не только в том, что тебя любят. Это чувство может и пройти с годами. Счастье в том, что тебя никогда не предадут, чтобы не случилось, когда любое горе и любую боль делят пополам, а не оставляют одному эту тяжкую ношу. Счастье – это терпение.
-Счастье – это любовь. Большая, на всю жизнь взаимная любовь, - возразила Татьяна.
Со следующей недели они начали готовиться к свадьбе. Ей хотелось, чтобы вместе с ней счастливыми стали все вокруг. Она любила их за то, что они радовались за нее, за то, что пришли к ним на свадьбу, чтобы разделить их  счастье, а когда ей выдали свидетельство о браке, написанное на двух языках, поняла, что теперь в жизни нет ее и нет его, а есть они. Ее даже не расстроило то, что из дома Сергея они не получили ни письма, ни поздравления. Она решилась позже написать его маме, которую любила только за то, что та подарила ей такого замечательного сына, но в ответ получила короткую сухую отписку, где ясно было сказано, что писем она ждет только от сына и просит совершенно незнакомую женщину не писать ей.
Татьяна сначала расстроилась, но потом пожалела эту женщину, которая не сумела порадоваться за них. Да она и не могла обижаться, ведь впереди, как ей казалось, ее ждало безоблачное семейное счастье.

14
Рауф все-таки поступил в театральное училище. Комиссию покорила его манера читать стихи и басни, а броская азиатская внешность стала вначале предметом разговоров членов комиссии, но потом все сошлись в одном мнении, что такая яркая красота еще ни разу не сгубила театральные подмостки.
Домой он вернулся в конце лета, чтобы собрать вещи и уехать учиться, о чем теперь мечтал с нескрываемой гордостью. Тяготило одно: встреча с отцом и объяснения в отношении игнорирования горного института, для поступления в который он и был отправлен в Москву. Поэтому он всю дорогу готовился к разговору с родителями и даже репетировал монолог, объясняющий его поведение. Отец не приехал его встречать в Ленинабад, и когда Рауф вошел в дом,  даже не поднялся ему навстречу.
- Отец, - тихо произнес Рауф и шагнул вперед. Его заранее подготовленная речь была тут же забыта, когда он увидел лицо отца.
-Отец, прости меня, прости, что не оправдал твои надежды. Ты знаешь – я никогда не хотел быть горным инженером, только актером. Не ломай мне жизнь, она у меня одна. Смирись, и я даю тебе слово, что никогда не будешь краснеть за меня.
Ринат Маратович приподнял голову, отложил в сторону четки, которые всегда перебирал, когда волновался. Сына он простил давно, но то, что тот не настоял на своем, а попытался обмануть, расстраивало его.  Он мечтал вырастить из сына настоящего мужчину, который никогда не будет обманывать, предавать, для которого честь будет превыше всего, и такое поведение Рауфа обижало и сердило.
-Настоящий мужчина так не поступает, сын, - внятно произнес он, - один обман может потянуть за собой другой. Мне стыдно за тебя. Разве у тебя перед глазами был плохой пример? Разве я когда-нибудь позволил себе солгать? Я вырасти недостойного человека и мне стыдно перед Аллахом и перед людьми.
Рауф бросился к отцу. Он ясно осознал, что натворил. Неужели нельзя было дать возможность отцу поверить в его способности? Неужели нужно было лгать?
-Отец, я подлец, и мне нет прощения. Я совершил непоправимую ошибку: запятнал своим поведением честное имя нашей семьи. Что я должен сделать, чтобы ты простил меня?
-Это и моя ошибка, сын. Это я где-то  недосмотрел, если мой единственный наследник может так поступить. Ты мое продолжение, мое будущее. Никогда мужчины нашего рода не были предателями, лгунами и подлецами. Ты мой сын, и всегда им останешься, чтобы не случилось. Я всегда буду прощать твои ошибки и помогать тебе. Только ты должен научиться не совершать их. Мужчины нашего рода никогда не поднимали руку на женщину, никогда не бросали детей, никогда не предавали друзей.
  Обоим тяжело давался разговор, но Ринат Маратович понимал, что сына прощать придется, хотя обида все еще  душила его. Он вышел из комнаты, оставив Рауфа одного и давая ему возможность подумать над его словами.
Назира тихонько прокралась в комнату, прижала голову сына к своей груди. Она прощала своему мальчику все. Это была ее радость, ее жизнь. Это был подарок Бога в ее судьбе. Нелюбимая и нелюбящая, она боготворила свое чадо.  Аллах не дал ей больше детей, и Рауф был самым драгоценным подарком в ее такой безрадостной жизни. Рауф любил мать. Он никогда не тяготился ее обществом, ему было весело слушать ее рассказы о детстве, проведенном в кишлаке в горах, она знала много песен и сказок.  Даже когда Рауф вырос, она каждый вечер перед сном садилась у него в ногах и тихонько напевала колыбельную. Рауфу было смешно и трогательно одновременно, но у него и в мыслях не было прогнать мать. Он делал вид, что засыпает, и она, довольная, уходила.
На следующий день они с отцом собирали вещи, необходимые Рауфу, старательно укладывали чемодан. А вечером, свободный от свалившихся на него хлопот, Рауф побежал к друзьям, чтобы рассказать им о таком важном для него событии. Первый, кого он встретил, был Давлат. Они учились в одном классе, и Рауф часто давал ему списывать. Давлат не отличался способностями, был очень тихим мальчиком, как и его отец, всю жизнь проработавший на шахте. Они обнялись. Рауфу нравился Давлат.  Ему можно было по секрету рассказать все и быть твердо уверенным, что больше никто не узнает содержание секрета, он мог незаметно передать записку понравившейся Рауфу девушке. Это был незаменимый друг.
- Давлат, можешь поздравить меня. Я уже студент и совсем скоро ты увидишь меня или на сцене, или в кино.
Давлат и впрямь радовался за друга. Его восхищало умение Рауфа читать стихи, а когда тот исполнял какую-либо роль в школьном спектакле, то Давлат переживал так, как будто это он сейчас выступал на сцене.
-Я рад за тебя. Я очень рад за тебя. Жалко только, что скоро уедешь в Москву, и нам уже не придется часто встречаться.
- Я буду приезжать каждые каникулы только сюда, в Чокрух.
Давлат прекрасно понимал, что Рауфа манит не только родной поселок и не знал, как сказать ему, что через несколько дней Татьяна станет женой другого человека.
-Пойдем в школу.
Рауф потянул Давлата за собой, но тот остановился, не выдергивая руку, задержал Рауфа.
-Давай не пойдем. Что там сейчас делать? Идем лучше на стадион. Ребята собрались погонять мяч, давай присоединимся.
-Давлат, ну прошу, пойдем в школу. Все учителя уже собрались, просто поздороваемся с ними. Ну, ты же понимаешь.
Рауф ни на минуту не забывал Татьяну, когда там, в Москве, сдавал экзамены. Ему хотелось, чтобы она, наконец, заметила его, теперь уже будущего артиста, а не мальчишку-школьника. Он повернулся и зашагал в сторону школы.
-Постой, Рауф! Не ходи туда, - закричал Давлат. – Там сейчас не до тебя. Там к свадьбе готовятся.
В один миг Рауф понял все. Он недоуменно посмотрел на Давлата, покачал головой  и побежал к дому. Там были его самые близкие люди, и они должны были спасти его от кошмара, который вдруг обрушился на него.
Дома он упал на кровать, уткнулся лицом в подушку и отчаянно зарыдал. Весь мир сейчас уместился у него в сердце, которое кровоточило от несправедливости его устройства. Как она могла так поступить? Ведь он любит ее, любит по-настоящему. Испуганная Назира, не понимая в чем дело, гладила Рауфа по голове, пытаясь по-своему успокоить его. Отец кивком головы заставил ее выйти из комнаты.
-Если плачет мужчина, то случилась настоящая беда.  Чем я могу помочь? – услышал он голос отца.
Его сердце разрывалось от боли и тревоги за сына, он не мог понять, что случилось. Таким Рауфа он увидел впервые.
-Отец, мне больно, отец! Почему она выходит замуж, ведь я люблю ее, только ее. Почему она выбрала его. Отец, что мне делать? Мне не хочется жить.
  Ринат Маратович знал, что такое сердечная боль. Ведь когда-то и ему пришлось вырвать из своего сердца любовь к далекой москвичке, и он понимал сына.
-Сынок, я знаю, как тебе тяжело сейчас и готов разделить с тобой твою боль. Со временем она утихнет, забудется, но напоминать о себе будет. Любая душевная боль имеет способность напоминать. Может быть ты когда-нибудь посмеешься над этим, а может тебе станет грустно. Если бы я мог знать, что будет с тобой в будущем, а сейчас я просто не смогу найти слов, чтобы успокоить тебя. Но понимаю все это, как никто.
Отец рассказал ему о своей далекой московской возлюбленной, о том, как постепенно затягивалась его рана от расставания, пока не затянулась окончательно. Они проговорили до утра, а через день Рауф уехал в Москву, так и не увидев Татьяну и не попрощавшись с ней.

15

Ближе к весне Светлана родила девочку. Рожать она уехала к родителям, и когда малышка появилась на свет, она вдруг увидела, что девочка похожа на Виталия Сергеевича как две капли воды. Она порадовалась этому, так как мечтала появиться с ребенком в школе и предстать перед ним. Но время шло, девочка болела, и Светлана, просидев полгода в декрете, решила вернуться на работу, предоставив родителям заботиться о ребенке. Она пришла в родную школу и с сожалением узнала, что Виталий Сергеевич ушел на повышение и добраться до него теперь будет трудно. Это злило ее. Материальной помощи от него она не получала, подавать на алименты не собиралась. Работать  начала с прежним рвением, не забывая, однако, о дочке. Девочку назвали Леночкой, она была отрадой для бабушки и дедушки, и Светлана была спокойна за нее, зная заботливость своих родителей. На весенних каникулах она отпросилась у нового директора, взяла отпуск за свой счет и поехала навестить подругу, которую не видела третий год.
Татьяна встретила ее в ленинабадском аэропорту. Обе обрадовались встрече, и пока ехали в Чокрух, болтали без остановки. Светлана знала, что Таня вышла замуж, и ей не терпелось увидеть избранника подруги. Она рассказала ей о ребенке, о работе и когда подъехали к поселку, удивилась. Он ей показался очень зеленым и веселым островком среди гор.
-Танюша, как ты здесь? Нравится? Не собираешься вернуться назад?
- Нравится? Да здесь  не может не нравится. Чтобы полюбить это место, нужно пожить здесь, - заговорила Татьяна.
Она уже давно успела влюбиться в Чокрух, его людей, и начинала понимать тех, кто, приехав сюда на короткий срок, оставался на всю жизнь.
 –Но мы, возможно, скоро уедем отсюда. Мужа направляют на учебу в Академию в Ленинград.
Слово «мужа» она произнесла с нескрываемой гордостью. Ей было немного неудобно перед подругой, что у нее есть Сергей, а у Светланы до сих пор никто не появился, но скрыть своего счастья, как не старалась, не смогла.
-А где, кстати, он? - заинтересовалась Светлана.
-Скоро придет. Сейчас ужин разогрею, а ты посмотри телевизор.
Телевизор был их первым совместным приобретением, и Таня чувствовала себя настоящей хозяйкой. Ей казалось, что замужние женщины ведут себя по-особому и все делала нарочито медленно и старательно.
Светлану разбирало любопытство. Таня была не такой яркой как она, несмотря на то, что фигура у нее была лучше. «Но кто смотрит на фигуру, когда есть такое лицо», – думала Светлана, прихорашиваясь у зеркала. Она долго не поворачивалась, когда скрипнула дверь и вошел Сергей. Ей хотелось произвести на него впечатление, а когда, наконец, удостоила его своим вниманием, то удивленно вскинула брови. Ей и в голову не могло прийти, что такой красавчик мог достаться ее подруге. Она протянула ему руку для знакомства и нарочито задержала ее в его руке. Сергей ответил на рукопожатие и улыбнулся ей той особенной улыбкой, какой улыбался Зинам
 и Олям в санчасти, и Светлана ответила ему. Ее не смущало присутствие подруги, она не собиралась уводить у нее мужа, но на приключение здесь, в горах, уже стала рассчитывать.
- Вы меня познакомите с поселком? Когда будет организована для меня экскурсия? – поинтересовалась она.
- Светик,  сегодня отдыхай, а завтра пойдем. Я познакомлю тебя со школой, покажу парк, пройдемся по улицам Чокруха. Но это все завтра, а сейчас ужинать.
Таня хорошо готовила. Этому ее научил отец, и сейчас ей было особенно приятно в очередной раз блеснуть своим мастерством перед мужем и подругой.
- А  в горы можно будет сходить? Я никогда не видела поля маков и тюльпанов вблизи.
-Ну, это уж пусть Сергей тебя проводит. У него завтра выходной, вот и сходите.
  Светлана обрадовано взглянула на Сергея и, увидев азартный огонек в его глазах, кивнула. Ее меньше всего интересовали цветы, Сергей интересовал больше. Она одобрительно поглядывала на него, но увидев, как он смотрит на Таню, поняла, что добиться его постоянного внимания будет тяжеловато, но на небольшое приключение все-таки надеялась.
Утром Татьяна, приготовив завтрак и, разбудив мужа, убежала на работу, а Сергей и Светлана остались вдвоем. Они быстро выпили по бокалу чая и вышли на улицу. Было тепло. Как всегда душисто цвела акация, горы краснели от маков и тюльпанов, птицы с утра истошно орали, стараясь перекричать друг друга. До ближайших гор дошли быстро. Светлана решила собрать небольшой букет.
-Ты поможешь мне? – спросила она Сергея, протягивая ему руку.
Сергей был опытный ловелас, и уловки Светланы раскусил быстро. Эта женщина нравилась ему. Она, не стесняясь, предлагала себя, и он, не церемонясь, обнял ее и аккуратно опустил на стыдливо краснеющее ложе горных цветов. Потом они довольные долго гуляли в горах, наслаждаясь близостью друг друга, оба прекрасно понимали, что это будет единственный раз, что об этом никто не узнает, а уж тем более Татьяна.

16

Мы не знаем, как долго будем оставаться с любимыми нами людьми, поэтому нужно наслаждаться каждой минутой, проведенной вместе.
Татьяна любила просыпаться на груди Сергея. Она первая открывала глаза и осторожно, чтобы не разбудить, прикасалась губами к его щеке. От ее легкого прикосновения он, счастливо улыбаясь, открывал глаза и прижимал  ее крепче. Сергей был счастлив так, как бывает счастлив человек, получивший все, о чем мечтал. Его любимая женщина была рядом с ним, и это он считал огромным и заслуженным подарком судьбы. То, что мать так холодно отнеслась к его браку, им во внимание не принималось. Он был уверен, что со временем она смирится с этим и успокоится.
Главным было другое. Близость жены волновала его. Он любил ее самозабвенно, думал о ней постоянно. Теперь ему было, куда спешить с работы. К истории со Светланой он относился отстраненно. Сергей никогда не смешивал секс и любовь и считал, что в его жизни они могут спокойно сосуществовать. Татьяна была для него воздухом, которым он не мог надышаться. Он любил в ней все: ее манеру одеваться, разговаривать, сердиться. Вечером она спешила к повороту, чтобы встретить его с работы, и он, не стесняясь встречных, подхватывал ее на руки и нес до дома.
Она охотно принимала его любовь и отвечала ему тем же, все больше погружаясь в счастливую семейную жизнь.
Этим летом они решили навестить маму Сергея. Татьяна волновалась и побаивалась этой встречи. Отец Сергея не так давно умер, так и не увидев снохи, а мама, Лариса Федоровна, очень ждала сына, совсем не мечтая о встрече с невесткой.
В Каменск они прилетели поздно, но Лариса Федоровна встречала их на крыльце дома.
-Сынок, миленький, - как всегда запричитала она, повиснув у него на шее.
Она гладила его лицо, руки, демонстративно  не замечая Татьяны, одиноко стоящей в стороне.
- Мама, познакомься. Это моя Танюша, - гордо произнес Сергей.
Лариса Федоровна неприязненно посмотрела на Таню.
- Идите в дом, нечего на улице торчать.
Таня ей не понравилась. Для сына она мечтала о другой жене. Какой именно она не представляла, но одно знала твердо: жена должна быть другая.
В Тане ее раздражало все. И то, что сын трепетно относился к своей избраннице, злило ее. Конфликт не заставил себя ждать.
На четвертый день пребывания молодых в гостях, Лариса Федоровна неожиданно рано вернулась с работы домой. Сергей и Татьяна еще спали. Сын крепко обнимал супругу, и на лице его было выражение счастья и умиротворенности, которое ей не приходилось видеть у него, когда  он общался с ней. Разъяренная, толком не соображая, что делает, она подскочила к спящим и с ненавистью сдернула с них одеяло.
-Вставайте, чего разлеглись! - не владея собой закричала она.
Татьяна испуганно вскочила, растеряно взглянула на Ларису Федоровну, до конца не понимая, что произошло.
-Чего вылупилась! Кто тебя здесь ждал? Приперлась! Ни кожи, ни рожи. Ненавижу тебя! Ненавижу!
Она размахивала руками, истошно крича, и Татьяне показалось, что ее собираются ударить. Сергей шагнул вперед, прикрывая собой жену.
-Замолчи! Немедленно замолчи!
Он повернулся к испуганной Тане, успокаивая, прикоснулся к ее руке:
-Собирайся, мы  уезжаем отсюда.
Лариса Федоровна выскочила из комнаты. Она поняла, что совершила непростительную глупость. Ей совсем не хотелось, чтобы сын уезжал от нее. Исчезнуть должна была эта чужая для нее женщина, но только не он. Она с ужасом думала, что теряет Сергея и не могла представить сейчас себе выход из создавшейся ситуации.
Помощь пришла  с той стороны, откуда она и не ожидала. Татьяна, успокоившись, обняла Сергея.
- Милый, я поеду одна. Поеду к своим. Ты не торопись. Пойми  маму и прости ее. Она не видела тебя целый год и неизвестно, сколько еще не увидит,  а я буду любоваться тобой каждый день, всю жизнь. Останься с ней. Это я помеха, а когда меня не будет, все уладится.
Татьяна собрала вещи и вечером улетела к отцу и сестре, где ее ждали и любили.
Сергея тяготило одиночество.  Целыми днями он гулял по городу своего детства и однажды познакомился с женщиной и закрутил с ней роман. Он скучал без Татьяны, ждал конца отпуска, чтобы скорее встретиться с ней и этот легкий, как ему казалось, флирт помог ему скрасить одиночество.

17
В Чокрух они приехали рано утром. Татьяна устала. Ее мучила тошнота, и, когда она объявила Сергею о своей беременности, он  обрадовался. Детей нам рожают только любимые женщины. Да и рождаться дети должны от любви. Так думал Сергей. Никогда ни одна из его прежних дам не могла себе позволить такой роскоши, как подарить ему ребенка. Это могла сделать только одна, самая дорогая сейчас для него. Татьяна ходила на работу, не обращая внимания на свое здоровье. Ольга Моисеевна заранее радовалась прибавлению в семье, тайно готовила детское приданое. Ребенок должен был появиться в начале апреля, и Сергея волновало, что после Нового года ему придется на месяц уехать в командировку перегонять технику. Но Таня успокаивала его. Конечно, остаться одной, без любимого мужа, ей не хотелось, но какой-то месяц только еще сильнее укрепит их любовь. И она, отгуляв Новогодние праздники, проводила его. Вечерами она приходила к Ольге Моисеевне, они планировали, где поставят детскую кроватку и как назовут малыша. Татьяна была уверена, что родится мальчик и давно придумала ему имя  - Антон.
Сергей вернулся перед самыми родами, он отвел жену в больницу, благо та находилась недалеко от дома. Сначала он решил не спать всю ночь, ожидая результата, но сон сморил его, и утром, проснувшись от визга будильника, наскоро умывшись, Сергей побежал узнать, как обстоят дела у Татьяны.
Таня рожала тяжело. Схватки следовали одна за другой, были они сильными и болезненными, но кричать ей было стыдно, и она только постанывала, сцепив зубы и в кровь искусав губы. Сын родился под утро. Он громко известил о своем рождении, и она, обессилив, радостно протянула к нему руки, когда акушерка показала ей ребенка. Татьяна была счастлива. Сын был похож на Сергея. Ее радовало то, что она угодила мужу, что теперь их любовь станет еще крепче, ведь  ему придется отвечать не только за нее, но еще и за это крошечное существо.
Сергей был рад безмерно. Он узнал, что жену и сына увидит только через неделю, что роды были тяжелыми и Татьяне не разрешили вставать, поэтому решил пойти в часть и отметить появление  нового человека на свет.
На пороге больницы он столкнулся с Ольгой Моисеевной.
-Ну, папаша, поздравляю.
Она протянула ему руку, потом обняла его.
-У меня сын! Ольга Моисеевна, у меня сын. Почти четыре килограмма.
- Сережа, разве все дело в весе? Все дело в том, чтобы вырастить этого сына, воспитать его, сделать счастливым. У тебя на это хватит сил?
-Хватит! У меня будет самый лучший сын, самый великолепный.
Сергей искренне верил в то, что говорил. Он не позволит никому обидеть своего сына, он будет всегда рядом, будет защищать его. Еще не видя ребенка, он уже любил его, и дальнейшая жизнь представлялась ему бесконечно счастливой. Ольга Моисеевна покачала головой. Ей очень хотелось, чтобы слова Сергея были правдой. Она тревожилась за Татьяну. Сергей никогда не внушал ей доверия, а его поведение она считала сиюминутным выплеском чувств. Она слишком долго жила на этом свете и неплохо разбиралась в людях. Еще не понимая причины, она сторонилась Сергея, но принимала, так как боялась обидеть Таню.
Через неделю Сергей забрал жену и сына из больницы. Он бережно нес малыша, а когда тот во сне неожиданно улыбнулся, Сергей обрадовано взглянул на Татьяну. Он принял улыбку сына в свой адрес, покрепче прижал его  к себе. Он был счастлив по-настоящему. Его семья увеличилась на самого теперь для него родного человечка.
В школе Татьяне подарили коляску, и она могла гулять с малышом по улицам Чокруха. Встречные поздравляли ее, интересовались весом и ростом ребенка, и она делилась со всеми этими нехитрыми сведениями. Через месяц Антошка уже хорошо держал голову, узнавал ее и Сергея, и она гордилась своим карапузом. Скоро Сергея должны были направить на учебу в Академию в Ленинград, и Татьяна, зная способности мужа, тайно надеялась не то, что он не только с отличием закончит Академию, но и поступит в аспирантуру, и их дальнейшая жизнь плавно потечет в городе на берегу Невы.
В этот день она решила прогуляться к школе. Татьяна поднялась в учительскую с ребенком. Все обрадовано окружили их. Ольга Моисеевна тут же взяла малыша на руки. Чтобы подержать Антошку из находившихся в учительской выстроилась очередь. Все загалдели, зашумели и не сразу услышали, как в дверь постучали и вошел солдат.
-Что-нибудь в части? – поинтересовалась Татьяна.- Сергея дома нет, он там.
-Да нет, просто вам письмо, я его в части не нашел, решил прогуляться до вашего дома, а там мне сказали, что вы в школу пошли.
-Давайте письмо, я передам. Спасибо.
Она взяла конверт в руки и с удивлением прочитала адрес.
-Странно. Это из того города, где Сергей был в командировке, - пояснила она коллегам. – Кто бы мог ему написать? Может что-нибудь случилось?
Татьяна разволновалась, не отдавая себе отчет, что делает, вскрыла конверт и начала читать. Строчки поплыли у нее перед глазами. «Дорогой, Ежик» начиналось письмо. « Я до сих пор не могу забыть тебя, твои глаза, губы. Твою шальную любовь. Ты за этот месяц стал для меня самым дорогим человеком».
-Что это! Что это! – закричала она, не обращая внимание на собравшихся. Какое право имела другая женщина называть ее мужа ежиком, какое право имела помнить его и говорить о любви. Толком не понимая, что произошло, Татьяна громко, навзрыд зарыдала.
Все растерялись. Ольга Моисеевна быстро передала посапывающего Антона Гульсун, взяла Таню за руку и увела в свой кабинет. Она, как и все собравшиеся, сразу поняла, что случилось. Ей было жалко громко ревущую Татьяну, но что делают в таких случаях,  она не знала.
- Ну, что ты, девочка моя, что раскричалась? - заговорила Ольга Моисеевна. –Ты же ничего не знаешь. А может это не Сергею письмо, а может Сергею, да не твоему. Не один же он ездил.
И хотя она понимала, что письмо пришло именно Сергею,  сама не верила в то, что говорила. Боль за Татьяну мучила ее.
-Придет Сергей, вы поговорите, и все выяснится. Тебе скоро ребенка кормить, а ты так расстраиваешься. Ни к чему это.
Она гладила Татьяну по голове, потом прижала к себе и что-то тихонько напевая, стала укачивать ее как маленького ребенка. В комнату заглянула Гульсун.
-Ольга Моисеевна, возьмите Антошку. Мне на урок нужно.
Гульсун жалела Татьяну. Возможно, и ее муж когда-нибудь изменял ей, но она об этом ничего не знала, а если не знала, значит, ничего и не было.
Ольга Моисеевна злилась на Сергея. Она не понимала, зачем ему понадобилось переписываться  с очередной пассией. Мог бы просто уехать и забыть свой роман, как сон, пусть приятный, но сон.
О том, что случилась беда, Сергей понял сразу, как только перешагнул порог квартиры. Зареванная Татьяна молча протянула ему мелко исписанный
листок, и Сергей сразу догадался и от кого, и откуда это злополучное послание. Он всегда погуливал аккуратно, старался, чтобы не было свидетелей. Догадаться было нетрудно, что его очередная знакомая, работавшая в той части, куда они перегоняли технику, узнала номер его части и написала письмо Сергею.
Нужно было что-то придумать, как-то разрешить эту проблему. Ему было страшно и очень  жалко Татьяну. Он любил ее, и такая мелочь как короткая связь с другой женщиной, совсем не охладила его к жене. Это было просто очередное приключение, а тут - любовь. Неужели она так и не поняла это.
-Не плачь, только не плачь. И не верь ничему, – успокаивал он Татьяну. - Подожди, я тебе скоро все объясню.
Он побежал к ротному, которому и рассказал о своей беде. Вместе они придумали историю, уговорили солдата,  принимавшего участие в перегоне техники, и тот, придя к Татьяне, сказал, что письмо адресовано ему, и что он является однофамильцем Сергея. Татьяна не поверила до конца в эту нелепую историю, но она любила мужа и согласилась со всем рассказанным. В эту ночь она отвернулась от Сергея, никак не ответив на его ласки.

18

В конце лета три семьи уезжали на учебу в Ленинград. Сергей сдал все вступительные экзамены на отлично. Сборы были недолгими,  и он уехал раньше. Ему нужно было подыскать квартиру для жилья, а потом вызвать семью. Таня уже успокоилась. История с изменой Сергея забылась, но в ее глазах уже не было того огонька, который он так привык видеть.
 «Со временем образуется»,- думал Сергей. Он привязался к Антошке. Сын доставлял ему радость. Сергей мог часами, не уставая, возиться с ребенком. В этом Тане завидовали. Редкий мужчина мог так искусно обращаться с малышом. Антошка, когда видел отца, начинал что-то лепетать, смеялся и тянул к нему руки. Отец и сын внешне были похожи друг на друга, и Ольге Моисеевне казалось, что ребенок крепко свяжет эту семью. Она видела, как Сергей заботился об Антошке, бережно относился к Тане. Счастье потихоньку возвращалось к ним.
Когда Сергей уехал в Ленинград, Ольга Моисеевна всю заботу о Тане и Антошке взяла на себя. Она перевезла их в свой дом, выделила им комнату.
-Танюша, не забывай нас, пиши. А то почти столичный город затянет тебя и родной Чокрух сотрется в памяти.
-Не забуду, никогда не забуду. Здесь я состоялась как учитель, здесь я встретила свое счастье, здесь на свет появился Антошка. Такое не забывается. Здесь остаетесь вы. Я смутно помню свою маму, но мне кажется, что она была именно такой. Я так благодарна вам за все.
Татьяна прижалась к Ольге Моисеевне. Ей на самом деле не хотелось расставаться ни с ней, ни с поселком, полюбившемся, кажется, навсегда. Только желание быть рядом с мужем, быть рядом и в радости, и в горести, заставляло ее думать больше о будущем, чем о настоящем. Прошлое она пыталась забыть, как и историю с письмом. Она считала, что для Сергея это был хороший урок и больше такое не повторится.
Через две недели Таня получила известие из Ленинграда, в котором сообщалось, что Сергей снял для них небольшую квартирку и с нетерпением ждет Татьяну и Антошку. Она быстро собралась, купила билеты и, попрощавшись со всеми, уехала начинать новую жизнь.
Ленинград покорил ее сразу, как только она  села в такси и поехала по его улицам. Город жил своей жизнью. Он ей показался живым существом. Люди на фоне высоких зданий выглядели маленькими, торопящимися куда-то, а он незыблемо, уже не первый век стоял в своем величии и снисходительно давал возможность пользоваться собой. Они приехали в Калининский район на Гражданский проспект, и Сергей продемонстрировал неплохую однокомнатную квартиру, где им предстояло жить.
-Ну как? Тебе нравится? – поинтересовался он.
- Еще бы! – обрадовалась Татьяна.
Окна выходили на шумную улицу. Зато отсюда удобно было наблюдать за небольшим магазином, расположенным прямо напротив их дома, и она всегда знала, когда подвозили молоко, тут же одевала Антошку и, взяв его на руки, бежала за покупками. Сергей приходил поздно. Татьяна уставала с ребенком, но ждала субботы, когда Сергей отдыхал,  и  все обязанности по дому взваливал на себя. В конце ноября случилось чудо: восьмимесячный Антошка, сопящий около стены, неожиданно пошел. Таня обрадовалась, и когда вечером Сергей пришел домой, поставила Антона перед ним, и тот неуверенно зашагал к отцу.  Сергей подхватил сына на руки, подбросил вверх, отчего Антон завизжал от страха и радости одновременно, а потом нежно обнял жену. Он был несказанно благодарен ей за сына,  которого начинал любить все сильней и сильней.
-Давайте в субботу пойдем в парк. Пусть Антоша побегает по снегу, - предложил он.
-Обязательно пойдем.
Таня прижалась  к мужу. От шинели приятно пахло зимней свежестью. Ей было хорошо рядом с ним. Сергей осторожно поцеловал жену. Таня была такой родной, так волновала его, что он вдруг понял, что в его жизни это самое большое счастье и другого ему не надо. От нахлынувших чувств он еще сильнее прижал к себе Татьяну и Антошку, который тут же запищал, и стал страстно целовать их.
19

Светлана уставала на работе. Родители незаметно состарились, и теперь они уже требовали заботы и помощи. Девочка  подросла, начала посещать школу и Светлана забрала ее к себе. Она любила дочь, но ответной любви недополучала. Леночка скучала без бабушки и дедушки. Мать она видела редко, и полюбить ее по-настоящему не успела.
Светлана вела много часов в школе, ребенок требовал внимания, и она, взвалив на себя все эти проблемы, грустила от того, что ее личная жизнь никак не устраивалась. У нее, конечно, были мужчины, но почему-то дальше постельных отношений у них не шло. Никто ни разу не предложил ей руку и сердце, никто даже не заговорил на эту тему.
Сегодня она зашла в гости к своей подруге Елене Николаевне, которая родила второго ребенка, была счастлива, но жалобы Светланы выслушала внимательно.
-Лен, ну что во мне не так? - конючила та.
-Да все так. Значит еще не пришло твое время. Подожди немного. Ты хороша собой, молодая. Найдется избранник и для тебя. Просто он еще в пути.
-Пешком что ли идет из Владивостока,- попробовала пошутить Светлана. – Года-то идут, а с возрастом я не молодею.
-А может ты не там ищешь? Все выбираешь среди женатых. Таких тяжело вырвать из семейного лона. Присмотрись к холостякам.
-Да, что у них на лбу что ли написано, что они холостяки?! Не могу же я паспорт с них требовать при первом знакомстве.
Елена давно заметила, что Светлана неразборчива в связях, но обижать подругу не хотела и жалела ее. Она сама не могла понять, почему в общем-то к миловидной Светлане никогда никто не сватался. Мужчинам она нравилась, но связывать с ней жизнь они не решались. Ей казалось, что в мире существует два типа женщин: для времяпровождения и для семейной жизни. Себя она, естественно, относила ко второму, потому что удачно вышла замуж. И хотя она жалела Светлану, но помочь ей не могла. Среди ее знакомых были сплошь женатые люди, а разрушать чужие семьи в ее планы не входило.
В этом году Светлане дали классное руководство в седьмом классе. Класс был тяжелый, до нее там сменилось два классных руководителя, она решила начать работу с родительского собрания, чтобы вместе выработать стратегию по объединению класса в дружный коллектив.
Когда родители собрались, она сразу выделила высокого симпатичного брюнета, и все время, пока шло собрание, приглядывалась к нему. Он оказался отцом Самойленко Вити, резвого, неусидчивого мальчика, и стоило тому совершить очередной проступок, как она не замедлила пригласить отца в школу.
К назначенному времени он не пришел, и Светлана заторопилась домой, где ее давно ждала дочь. Уже стоя на пороге класса, почувствовала, что кто-то  тянет ручку двери с той стороны, резко отпрянула, испугавшись. За дверью, широко улыбаясь, стоял отец Вити Самойленко.
- Ой, а я уже домой собралась, думала - не придете, - извиняющимся голосом проговорила Светлана.
Ей ужасно не хотелось снова раздеваться, усаживаться за стол в душном кабинете.
-Ничего страшного, - произнес гость, который понял состояние Светланы. – Я вас провожу, если позволите.
Она позволила. Владимир Иванович, так звали отца Вити Самойленко, оказался неплохим собеседником. Он был умен, остроумен. Внимательно выслушал Светлану и тут же пообещал вплотную заняться воспитанием сына. Беседа увлекла обоих, и они одновременно искали повод, чтобы поговорить подольше. Владимир Иванович проводил ее до дома, она, как всегда делала, пригласила его на чай, и он не отказался.
Вскоре они стали встречаться чаще, и Светлана незаметно для себя по-настоящему увлеклась им.
-Не глупи, - просила ее подруга. – Он женат, растит сына. Никогда не лезь в семью, где есть ребенок. На свете тысячи одиноких мужчин, а ты вечно суешься туда, где все уже давно устаканилось. Это подло.
-У меня тоже есть ребенок, и ему тоже нужен отец. Или моего ты в расчет не берешь? - возражала Светлана.
- Ребенку нужен родной отец, хотя впрочем, мужчины и родных толком не умеют любить, а тут еще и чужие.
-Если мужчина любит женщину, - сухим твердым голосом произнесла  Светлана, - то он любит и принимает все, что находится вокруг нее.
Ей казалось, что она давно изучила мужчин, прекрасно понимает их и знает всю их подноготную.
-Посмотри, сколько браков распадается в последнее время. И что-то я не вижу, что все мужики рыдают, уходя из семьи. С легкостью бросают детей. А ты говоришь о привязанности. Пока привязан к жене, привязан и к детям. Отвяжется от нее, забудет и детей.
И хотя Елена чувствовала, что в ее словах была доля правды, но согласиться с ней не было ни сил, ни желания. За время работы в школе она видела и другие семьи, когда отцы не оставляли своих детей, а даже в разлуке были для них опорой.
- Света, не всегда так, как ты говоришь. Ты же не слепая. Ну, был у тебя уже не один отрицательный опыт. Угомонись. Поверь, это глупо – завести роман с родителем ученика из своего класса.
Светлана отмахнулась. Она верила, что Владимир Иванович любит ее. Она это чувствовала. Еще не зная, как окончательно привязать его к себе, она снова решилась на серьезный шаг. Он уезжал на три месяца на учебу в Москву, она проводила его, ничего  не сказав, а когда тот вернулся, радостно сообщила, что ждет ребенка, что срок уже большой и аборт ей делать никто не будет.
- И что нам теперь делать? Ты будешь рожать? – дрогнувшим голосом поинтересовался он.
-Да, буду. А ты разведешься со своей женой и переедешь ко мне, - уверенно заявила Светлана.
-Подожди, подожди. Как разведусь? Там же сын!
-И у нас будет сын. Пожалуйста, встречайся со старшим. Я не буду против вашего общения. Но жить ты будешь с нами.
- Как встречайся? Да ты с ума сошла! Это мой сын, и я не хочу видеться с ним урывками. Я хочу каждый день видеть его, хочу наблюдать, как он растет, мужает, хочу быть рядом с ним всегда. Да ты, очевидно, не понимаешь, что такое сын для отца, - кричал Владимир Иванович, с неприязнью глядя на Свету.
-Но ты же говорил, что любишь меня, что хочешь быть только со мной.
-Но я никогда не говорил, что не люблю своего ребенка. И запомни – я никогда не брошу его. Никогда.
Света зарыдала. Она так давно хотела иметь семью, мужа, и то, что в очередной раз у нее все рушилось, привело ее в отчаяние.
На следующий день она нашла бабку, которая пообещала ей помочь, но все прошло неудачно, и ее с кровотечением привезли в больницу. А когда ей стало лучше, дежурный врач сухо сообщил ей, что детей у нее больше никогда не будет.

20

Учился Сергей легко. И в школе, а потом в училище процесс получения знаний доставлял ему удовольствие. В Академии ему нравилось. И хотя особых друзей у него не было, он и не нуждался в них. Семья заменяла ему все. Антошка подрос, и вскоре Татьяна смогла выйти на работу в детский садик, чтобы быть рядом с сыном.
Через год они переехали в офицерское общежитие, и здесь у нее появились подруги. Рядом с их комнатой жила семья, которая нравилась Татьяне и была для нее примером для подражания. Неразговорчивый и всегда серьезный Наиль, родом откуда-то с Кавказа, и его жена Люся. У них было двое детей, жили они на редкость дружно, и Татьяна чуточку завидовала им. Ей хотелось, чтобы и Сергей присоединился к ее дружбе с Наилем и Люсей, но тот упорно сторонился их. Наиль никогда не заглядывался на других женщин, покорно исполнял семейные обязанности, и это удивляло и смешило Сергея. Люся ему нравилась. Она обладала искрометным юмором, была на удивление спокойной и тактичной, но как женщина не привлекала его.
Таня же любила бывать в ее обществе, и когда однажды та предложила ей совершить прогулку по магазинам, с удовольствием согласилась. День выдался ясный, что было скорее исключением, чем правилом для весенней ленинградской погоды. Тепло еще не радовало, но на земле уже кое-где появились первые проталины. Подруги дошли до станции метро «Академическая» и, весело болтая, спустились по эскалатору вниз.
Ленинградское метро было намного короче московского, но проигрывало перед ним только размерами. Доехав до нужной остановки они,  обгоняя прохожих, заспешили к магазину.
-Татьяна Константиновна, подождите! – услышала Татьяна чей-то голос и удивленно оглянулась. Голос был мужской, незнакомый. Через толпу к ней, радостно махая руками, пробирался красивый молодой человек.
- Ого, какие симпатичные знакомые у тебя вдруг объявились здесь, - пошутила Люся. Молодой человек ей понравился. Высокий, с большими черными глазами, он резко выделялся на фоне остальных прохожих.
- Рауф! – обрадовано вскрикнула Татьяна. Она не сразу узнала его, так неожиданно быстро повзрослевшего.- Как ты сюда попал? Что здесь делаешь? Я думала, что ты в Москве.
Рауф подбежал к ней.  Он давно не видел Татьяну,  часто думал  о ней, скучал.
-Я на съемках здесь. Пробуду еще неделю. Очень хочется встретиться с вами, поговорить. Я слышал, у вас родился сын. Примите мои искренние поздравления.
Ленинград Рауфу не нравился. Небо постоянно хмурилось, и он, привыкший к солнцу и теплу, мерз здесь. Но сегодня выдался ясный день, его освободили от съемок, и он решил прогуляться по городу.
-Знаешь что? Нам ведь есть что вспомнить,- вдруг решительно проговорила Татьяна. Она поспешно вынула из сумочки записную книжку, что-то написала там, вырвала листок и протянула его Рауфу.
-Вот, возьми. Здесь  мой адрес. Ты когда сможешь подъехать ко мне? - поинтересовалась она.
-Дня через два, не раньше, - радостно сообщил он.
-Приходи обязательно, я буду ждать.
Они попрощались. Татьяна с Люсей зашагали в сторону магазина, а Рауф долго смотрел им вслед, пока они не скрылись из вида.
В субботу он с букетом цветов и коробкой конфет  шагал по мокрым ленинградским улицам на встречу с той, которую так и не смог забыть. Антошка сначала испугался, когда в комнату вошел незнакомый черноволосый человек. Он спрятался за маму и подозрительно выглядывал оттуда. Но стоило Рауфу достать из кармана маленькую красную машинку и протянуть ребенку, как обрадованный Антон заулыбался и через минуту уже сидел  у него на коленях. Пока Таня готовила чай, заваривая его как это делали в Чокрухе, Антон с Рауфом подружились уже настолько, что, забыв обо всем на свете, с воплями ползали друг за другом на четвереньках.
-Как ты живешь? Расскажи о своей учебе? Нравится тебе Москва? – засыпала вопросами Рауфа Татьяна.
Конечно, ему все нравилось. Он, рисуя что-то Антону на листке бумаги, рассказывал ей о трудностях студенческой жизни, о том, что уже второй раз получил предложение сняться в кино, о родном Чокрухе. Они вспомнили общих знакомых. Таня до сих пор переписывалась с Ольгой Моисеевной и многое знала о поселке, но Рауф на каникулах гостил у родителей, и его сведения были полней и интересней. Ему было хорошо здесь, уходить не хотелось и, когда  открылась дверь и вошел Сергей, он неохотно поднялся со своего места.
-О, у нас гости, - нараспев произнес Сергей, протягивая руку Рауфу и еще не понимая причины, вдруг насторожился.
-Это мой бывший ученик. Мы случайно встретились в городе.
Татьяна никогда не учила Рауфа, но не знала, как представить их друг другу, и сказала так, чтобы не обидеть Сергея, настроение которого сразу почувствовала. Рауф пожал руку Сергею и оценивающе взглянул на него. Сергей ему не нравился, но он нравился ей, и ему ничего не оставалось делать, как принять выбор Татьяны.
-Куда вы так спешите? Оставайтесь, поужинаем, - с иронией в голосе произнес Сергей.
Ему тоже не понравился Рауф. Был он слишком хорош для ученика. Сергей понял, что ревнует Татьяну. Мальчики на юге созревают раньше и раньше становятся мужчинами. Рауф за то время, пока жил  в Москве, вытянулся и возмужал, и Сергей увидел в нем реальную угрозу своему благополучию. Ему было неприятно от того, что Антон постоянно теребил Рауфа, что Татьяна счастлива от встречи с прошлым и успокоился только тогда, когда за гостем закрылась дверь.
-Чтобы я больше никогда не видел его здесь, в нашем доме, -  непривычно зло произнес он.
Его душила ревность. Он твердо знал, что его жена должна принадлежать только ему, он любил ее и терять не собирался. Сергей взял ребенка на руки, подошел к улыбающейся  и недоумевающей от такого неожиданного заявления жене, обнял и принялся целовать их по очереди, смеющегося Антошку и счастливую Татьяну.

21

Заканчивался очередной учебный год. Перед отпуском офицерам самим предложили выбрать место, где они будут проходить практику, и Сергей уехал в небольшой подмосковный городок. Город носил имя знаменитого русского писателя, о котором напоминал памятник на привокзальной площади. Весна уже во всю набирала силу. На деревьях появились первые клейкие листочки, больших гроз еще не было, но серые тучи все чаще занавешивали небо, и мелкий противный дождик капал неохотно и нудно.
Сергей попал на большой завод в военную приемку, и с интересом принялся осваивать незнакомое для него ремесло. Сюда же приехал и Наиль. Дружбы между ними так и не возникло. Влюбчивого Сергея раздражало и удивляло постоянство Наиля, его привязанность к семье. На заводе работало много женщин, и Сергей с удовольствием стал присматриваться к ним. Вскоре он уже познакомился с хорошенькой Катей. Она чем-то напоминала ему Олю из медсанчасти в горах Таджикистана, может быть своей молодостью, может быть доступностью.
Катя давно разошлась с мужем и жила с мамой и маленькой дочкой. Она быстро сообразила, что больше всего привлекает внимание Сергея в ней, и на второй день привела его к себе. Ее мама никогда не препятствовала встречам дочери с мужчинами и даже порадовалась за нее, что наконец-то у нее появился такой внимательный и заботливый кавалер. Сергей никогда не приходил с пустыми руками, дарил ребенку недорогие игрушки.
Катериной Сергей увлекся не на шутку. В его постной семейной жизни уже давно не было той страсти, которая была ему необходима. Татьяна уставала на работе, на нее свалилось огромное количество домашних забот, и поэтому стала уделять Сергею меньше внимания. Обрушившееся на него счастье необузданной страсти со стороны Катерины обрадовало его, и семья, оставшаяся в далеком холодном Ленинграде, постепенно отошла на второй план.
Утром у проходной его встретил Наиль.
-Сергей, - сухо поздоровавшись, произнес он, - здесь много наших. Вернуться, все расскажут Татьяне. Зачем тебе лишние неприятности?
Сергей усмехнулся.
-Пусть расскажут. Посмотрим, поверит ли она.
В его голове уже давно созрел план, как вести себя, если Татьяна вдруг узнает о его похождениях здесь. Он объяснит ей, что приближается распределение, что его оговаривают специально, чтобы лучшие места достались им, а не ему. Он был уверен, что жена любит его и поверит любой небылице.
Сергей продолжал встречаться с Катей до последнего дня, а перед отъездом пообещал ей вернуться к ней навсегда, как только закончит Академию.
Дома он опять увидел родные глаза жены, Антошку, и Катя стала постепенно забываться им. А через месяц жена объявила, что беременна и это стало главным для него, а все остальное отошло на второй план.
Беременность начиналась странно и протекала тяжело. Таню постоянно мучили непонятные боли, на теле появилась сыпь. Подозревая что-то неладное, она отправилась к врачу на прием.
-Ой, миленькая, - запричитала уже в годах женщина, осматривающая ее, - да вам не ко мне надо, а к венерологу. Срок большой, аборт делать нельзя. Где же вы подхватили эту заразу?
Как опытный специалист, она знала, где и от кого подхватывают такие болезни, но увидев испуганные глаза пациентки и учитывая ее положение, не стала ее расстраивать, а просто выписала направление в больницу.
Таня пришла в ужас, когда ей поставили диагноз. Теперь не только ее жизнь, но и жизнь будущего ребенка находились под угрозой. Она давно замечала, что с Сергеем творится что-то неладное. Он прятал от нее и принимал какие-то лекарства, но на все ее вопросы в отношении его здоровья, отмалчивался.
 Сергей понял, что болен,  стал избегать близости с женой, ссылаясь на ее беременность. Его бесило, что любвеобильная Катерина доставила ему такую неприятность, оправдывая ее только тем, что она, очевидно, не знала о своей беде, поэтому не потрудилась позаботиться о партнере.
Татьяна молчала. Страх и обида сковали ее, но в голове болезненно роились мысли о судьбе будущего ребенка. Что будет с ним? С ней? И когда ей предложили лечь в больницу, не задумываясь, согласилась. Принимала ее пожилая суровая женщина-врач. Осмотрев Татьяну грубо поинтересовалась:
-Кто это тебя так?
-Муж,- почти рыдая ответила Таня.
-Он знает?
-Нет, я не сказала.
Не сказала только потому, что была уверена, что услышит от него очередную ложь, что он заставит ее поверить в его непогрешимость.
-Правильно сделала, что смолчала. Все в жизни, девонька, может быть. Ну, оступился мужик, не удержался. Забудь. Как дурной сон забудь. Семью сохранить надо. У тебя еще дети есть?
-Сын.
-Тем более-сын. А что такое сын без отца. Подумай о ребенке. Все  со временем забудется, боль утихнет, а семья останется. Вон их сколько брошенных ребятишек растут без отцов. А сыну без отца никак нельзя.
  Она пролежала в больнице положенный срок и вышла оттуда с потухшими глазами.
Сергей так и не узнал, что Татьяне было известно о его болезни. Он был уверен, что все обошлось, что она просто лежала на сохранении, и искренне недоумевал по поводу невнимания к себе с ее стороны. Она почему-то стала меньше разговаривать с ним, раздражалась по пустякам, странно, исподлобья поглядывала на него. Он не догадывался о причине такого отношения к себе и все списывал на ее беременность. Ему нужно было нажимать на учебу, добиваться хорошего распределения, и семья  все меньше волновала и заботила его. Иногда ему казалось, что он совершил большую ошибку, что так рано женился, но озорные глаза Антошки гнали эту мысль  прочь.
Сына он любил. Прибавление в семье радовало его. Ему очень хотелось, чтобы у него родилась дочь, непременно похожая на Татьяну.
Татьяна тяжело переносила беременность. Врачи боялись за жизнь и здоровье ребенка. Где-то в конце года Татьяне стало плохо, ее поспешно отвезли в больницу, где она родила мертвого ребенка.




22

В семье Татьяны и Сергея поселилась тревога. Они стали меньше общаться. Сергей стал чаще уходить из дома. У него появились друзья, которые охотно приглашали его в свои компании, где было достаточно выпивки, женщин. Семья уже не притягивала его, а глаза Татьяны, смотрящие с укором, раздражали. Между ними все чаще стали происходить ссоры, ему доставляло удовольствие обвинять ее во всех грехах, а она молча выслушивала его, а потом начинала плакать, чем вызывала у него еще большее раздражение. Люда и Наиль пытались поговорить с Сергеем, но он отмахивался от них и снова уходил из дома туда, где, как ему казалось, его понимают и принимают таким, какой он есть.
Если бы ему кто-нибудь вдруг сказал, что большая часть вины за происходящее лежит на нем, он бы не поверил. Сергею всегда нравилось жить по своим правилам, и менять их  он не собирался. И Татьяна, и Сергей начали тяготиться друг другом. Он все чаще задумывался о свободе, а Татьяну в семье крепко держал Антон. Она перестала понимать -  любит ли она Сергея. Тот приходил поздно, от него пахло вином, и она начала покрикивать на него. От этого он свирепел и однажды ударил ее. Татьяна в этот вечер ушла к Наилю и Люсе, вместе с Антоном переночевала у них, но Сергей не сделал ни одной попытки, чтобы вернуть ее.
Они стали отдаляться. Сергей страдал от того, что не мог понять причины ее отчуждения и однажды, не выдержав, предложил ей развестись.
-Нет, - решительно ответила Татьяна, - у нас сын. У него должен быть отец. Родного отца никогда никто не заменит. Все перетрется.
Татьяна боялась признаться себе, что все еще любит Сергея. Да и деться с ребенком ей было некуда. Дома в двухкомнатной квартире жили больной отец, Аришка с мужем и двое их детей-близнецов.
Она терпела его хамство, грубость, иногда срывалась, часто плакала, чем приводила его в ярость. А ему стало доставлять удовольствие доводить ее до слез. Маленький Антошка никак не мог понять, что происходит между родителями. Он одинаково любил и маму, и папу и с недетской тоской переживал их ссоры. Его сердечко болезненно сжималось, когда отец поздно вечером приходил домой и, громко хлопая дверью, уходил спать в другую комнату.
Татьяна всегда допоздна ждала мужа. Она все еще надеялась, что он со временем успокоится, они помирятся, и все пойдет по-старому.
Однажды Сергей пришел рано. Не объясняя ничего, рванул дверь шкафа на себя и стал бросать на диван свои вещи.
-Что случилось? – испугано спросила Таня.
-Я ухожу от тебя. Мне все надоело.
- От сына тоже? - выдохнула Татьяна.
-От сына нет. Если он тебе не нужен, я заберу его. Попозже.
-Не говори глупости. Мне нужны и сын, и ты.
-А ты мне не нужна, - с ненавистью выкрикнул он ей в лицо, покидал вещи в чемодан и выбежал из комнаты.
Татьяна заплакала, но увидев испуганные глаза Антошки, вытерла слезы. Вечером к ней пришла Люся.
-Не реви. Слезами делу не поможешь. Напиши его матери, пусть приедет, разберется и поможет вам. Не зверь же она? Как любая мать будет бороться за семью.
В тот же вечер Татьяна написала письмо и отправила его свекрови.
Лариса Федоровна прилетела через неделю. Остановилась она у Татьяны, погладила Антона по голове и ушла  на встречу с сыном. Вернулась поздно вечером, поужинала и начала деловито готовиться ко сну. Татьяна целый день прождала ее, и  молчание свекрови испугало и насторожило.
-Лариса Федоровна, почему вы молчите? Что сказал Сергей? – не выдержав гнетущей тишины, спросила она.
-Он уйдет от тебя! Это все, что я могу сказать.
-Как уйдет? А что вы сделали, чтобы остановить его?
Лариса Федоровна с ненавистью посмотрела на Таню.
-Да я пальцем не пошевелю, чтобы остановить сына. Ты что думаешь, что я буду для тебя стараться? Никогда. Я с самого первого дня ненавижу тебя. Это ты забрала у меня сына, приворожила его. Думала навсегда. Нет! Да если хочешь знать, так это я сделала, что он уходит от тебя. Я! Я долго искала бабку, которая поможет ему освободиться. Никто не соглашался. Видите ли, ты ему по судьбе дана, а судьбу ломать нельзя. Но я нашла того, кто согласился вас разъединить. А знаешь ли ты, дрянь, какую цену я за все это заплатила? Теперь у моего сына больше никогда не будет детей. И пусть не будет. Главное, что и тебя рядом не будет.
Таня оцепенела от ужаса. Она не могла толком понять, о каких бабках идет речь.
-Вы что? Рассорили нас специально? - недоумевала она.
-Порчу на тебя сделала. Порчу. Не видит теперь тебя Сергей и долго не захочет видеть.
-Лариса Федоровна, вы в своем уме? А если с вашим младшим Леонидом кто-нибудь так поступит? Как вы к этому отнесетесь? А что вы будете делать, если Сергей об этом узнает?
Свекровь усмехнулась. Она знала и была уверена, что Сергей никогда не поверит россказням Татьяны, что ему даже в голову не придет заподозрить в таком неблаговидном деле мать. Она была уверена в этом и спокойна за себя.
-Ну что ж! Попробуй, скажи ему. Посмотрим, кому поверит мой сын.
Таня схватилась руками за голову. Там, в  далеком Таджикистане, такими делами занимались в горных кишлаках, и она посмеивалась над этим, но то, что такое может произойти с ней, ужаснуло ее. Она не понимала, кого сейчас любила Лариса Федоровна? Сына, которому ломала жизнь и будущее, или себя, подпитывая и насыщая свою ненависть. Она ясно осознавала, что сейчас все для нее потеряно окончательно. Не зная, что сказать, Таня подошла к окну и прижалась лбом к холодному стеклу. Повернулась она, когда скрипнула дверь, и на пороге появился Антон. Мальчик сжимал кулачки. В одной руке он держал перочинный ножик, подаренный отцом.
-Пусть она уйдет, - не по-детски твердо произнес он, показывая глазами на Ларису Федоровну. – пусть немедленно уйдет или я ударю ее ножом.
Таня бросилась к сыну.
-Ты что, мой маленький, так нельзя.
Лариса Федоровна взвизгнула, подхватила свой небольшой чемодан и бросилась к выходу.
- Вырастила такого же щенка как сама, - зло прошипела она. Уходя навсегда из ненавистного ей дома, она знала, что тайну своего поступка  унесет с собой могилу, и никто никогда из ее детей не узнает, что она натворила.
Таня не могла успокоиться. Ее трясло как в лихорадке. Мысли путались. Она зашла к Люсе, попросила, чтобы та сообщила Сергею, что его мама ждет его во дворе на улице, вернулась домой и, свернувшись калачиком, прилегла на диван. Антошка принес одеяло, прикрыл ей ноги и улегся рядом, крепко прижавшись к маме, как будто хотел своим тельцем защитить дорогого ему человека от всех бед.

23

Разводились они долго и тяжело. Сергей толком не мог понять, что с ним происходит. Его постоянно бросало в жар, лихорадило. Как не пытался, не мог сделать ни одного шага в сторону своего бывшего дома. Что-то непонятное останавливало его. За спиной у него  шептались, женщины предполагали, что его  сглазили. Он не верил этим слухам, и не слушал никого.
Когда на суде его спросили о причине развода, он растерялся и долго не мог ничего придумать. Потом заявил, что Таня прекрасная хозяйка и мать и, вообще, очень порядочная женщина. Судья с недоумением посмотрела на него. Перед ней лежало его заявление, в котором он обвинял Татьяну во всех смертных грехах, и его ответ обескуражил ее.  Им дали месяц на обдумывание, и они, не взглянув друг на друга, разошлись в разные стороны.
В Академии его обступили офицеры. Они долго говорили с ним, напоминали об Антошке, но он словно ослеп и оглох. Он не слушал никого и видеть никого не хотел. Ему и в голову не могло прийти, что его мать приложила к сегодняшнему его состоянию руку. Она давно уехала, и он с легкостью проводил ее, освободившись, наконец, от ее назойливой опеки.
Вечером к Татьяне зашел командир отделения, где учился Сергей. Он долго разговаривал с ней, просил перетерпеть состояние мужа, говорил, что так бывает с мужчинами и не стоит на это серьезно обращать внимание. Она молча выслушала его советы и, когда он ушел, заплакала от  своего бессилия и беспомощности. Командир пробовал поговорить и с Сергеем, в основном делая упор на наличие сына, но тому было все равно, о чем с ним говорят, так как для себя он уже принял решение, которое  менять не собирался.
Через месяц он снова обратился в суд, и хотя Татьяна была категорически против, их развели.
Таня переживала развод тяжело. Оставшись одна, в чужом для нее городе, с сыном на руках, она не знала, что ей делать. Командование Академии продлило ей прописку еще на год, а дальше предложило самой решать свою судьбу.
Мир рухнул для нее. Ей не хотелось жить. Почерневшая, с запавшими глазами, Татьяна лежала на диване, отвернувшись к стене. Слез не было. Они были давно выплаканы, и сухие глаза смотрели безжизненно. Иногда она с трудом поднималась, чтобы покормить Антошку, но потом, обессиленная, падала на диван и замирала. Она лежала и безумными пустыми глазами молча смотрела в стену. Мир без него перестал для нее существовать. Татьяна принимала его любым, даже больным и обидным, лишь бы в нем был Сергей. Все это время Люся была рядом с ней и помогала как могла. Ей казалось, что по Таниной жизни проехали катком, изломали ее и оставили, искалеченную, одну. На третий день она, не выдержав, позвонила Ольге Моисеевне.
Рауф уже месяц отдыхал дома. Впереди было достаточно времени, и он решил вместе с отцом съездить в Душанбе навестить близких родственников. Проходя мимо школы, Рауф к своему стыду вспомнил, что давно не заходил сюда и привычным движением толкнул дверь. Его оглушила тишина. Было начало августа, и учителей в школе почти не было. Только дверь в кабинет директора была приоткрыта. Рауф осторожно постучал и, не получив ответа, заглянул в полуоткрытую дверь. Ольга Моисеевна, держа в руках телефонную трубку, тихо плакала, опустив голову на грудь. Слезы капали на ее белоснежную кофточку, оставляя на ней мокрые горошины. Рауф рывком распахнул дверь, подскочил к Ольге Моисеевне, выхватил из ее рук телефонную трубку и приложил к уху. Там звучали далекие короткие гудки.
-Что случилось? Ольга Моисеевна, что случилось?  Кто вам звонил? Что-нибудь с детьми?
Она подняла на него заплаканные глаза и тихо сказала:
- Я так и знала, чувствовала, что из этого брака ничего хорошего не получится. Тане плохо. Сергей ушел от нее. Она тяжело больна, а я ничем не могу помочь ей.
Рауф понял, что его единственной в этом мире женщине грозит беда, что ей плохо, и уже через час, ничего толком не объяснив рассерженному отцу, мчался в аэропорт.
Дверь в комнату Тани была приоткрыта, и Рауф осторожно, без стука, вошел. За столом сидел кареглазый худенький Антошка и ел суп. Он растеряно взглянул на Рауфа и отложил ложку в сторону.
-Мама болеет, - тихо произнес мальчик.
- Я помогу,- ответил Рауф, - ты кушай.
Он подошел к дивану, где лежала Татьяна. Она даже не повернула голову, услышав его шаги. Смотреть на нее было до слез больно.
-Я здесь, я с вами, я помогу вам, - сказал он и осторожно погладил ее по плечу.
Он тут же вызвал врача, потом, пока тот еще не пришел, проверил содержимое холодильника и даже успел сбегать в магазин  купить продукты. Потом переодел Антошку и отправил его с друзьями во двор.
Врач скорой помощи, молодая женщина, покачала головой, глядя на пациентку и уверенно заявила, что ее немедленно надо отвезти в больницу, что сама она не выкарабкается из этого состояния. Рауф уговорил ее выписать необходимые лекарства и сам стал ухаживать за Таней.
Утром он кормил и уводил Антошку в детский сад, потом прибегал домой, заваривал травы, специально присланные ему из дома, поил ее, растирал холодные ступни. Работы хватало, и Рауф, засучив рукава, наводил порядок. На стене у него висело расписание, когда и какое лекарство давать, и он строго придерживался его. Уколы делала медсестра, которой он неплохо платил.
Через две недели Тане стало легче. Она уже сидела на диване, опираясь на подушки, заботливо подложенные Рауфом.
-За что он меня так? За что? – недоумевала она.
Да кто же знает, за что любимые так наказывают нас. Никому неизвестно, почему человек свою боль чувствует острее, чем боль того, кому ее причиняет?
Рауф не мог ответить на этот вопрос. Но он помнил слова отца, что настоящие мужчины никогда не поднимают руку на женщину, не бросают своих детей и не предают друзей.
Он шагнул к Тане, схватил ее за плечи и сильно встряхнул.
-Ты не имеешь право так себя вести,- твердым голосом, глядя ей в глаза, произнес он. – Хватит киснуть. Вспомни, что у тебя есть ребенок, и думать ты сейчас должна не о своих переживаниях, а о нем. Я верю, что тебе больно. Но разве Антон доставил тебе эту боль, заставил страдать? Почему  ты забыла сына и хандришь по поводу человека, который не заслуживает этого? Это он ушел от вас, он вас предал. Предавать всегда легче, чем бороться. Не рассчитал свои силы, не научился любить. Слабый человек. Такой не стоит слез. Возьми себя в руки. Научись, наконец, уважать себя.
Все, что он говорил, было обидно и справедливо одновременно.
Поступок Сергея он осуждал, понимая, что тот вел себя не по-мужски. Но обсуждать эту тему с Таней не собирался. Ему нужно было вытаскивать ее и Антона из того состояния, в которое, по вине Сергея, они попали. Поэтому, чтобы отвлечь ребенка, который тосковал по отцу, он стал водить его на стадион. Там, вдали от всех, они бегали, подтягивались,  Антошка все больше и больше отходил от той боли, какую причинил ему отец, забыв о сыне.                               
Дети, к счастью, менее ранимы, чем взрослые и быстро забывают обиды, и Антон постепенно стал успокаиваться. Он охотно занимался с Рауфом,  привязался к нему, хотя отца не забывал.
Скоро Рауфу нужно было уезжать в Москву. Таня к этому времени внешне успокоилась окончательно, даже устроилась на работу в ближайшую библиотеку, а Антошка старательно готовился к поступлению в первый класс. Перед отъездом Рауфа они собрали нехитрый ужин. Рауф давно перешел в общении с Таней на ты и сейчас объяснял  план ее дальнейшей жизни, в которой ему тоже отводилось  место.
-Мне необходимо  доучиться, поэтому я уезжаю. Но субботу и воскресенье я буду проводить с вами. Все каникулы и праздники тоже. Всего пять дней в неделю вам придется жить без меня.
Антон, - обратился он к мальчику, - ты уже большой и остаешься за старшего. Береги маму и помогай ей. Если что случится, беги к соседям. Они тут же сообщат мне. Я договорился с ними обо всем.
Антон довольный поручением и тем, что его считают большим, утвердительно кивнул.
В дверь постучали, когда Рауф, подвязав полотенце вместо фартука, помогал Тане убирать со стола. Он открыл дверь и, удивленный и раздосадованный, отпрянул  в сторону, пропуская гостя. На пороге, опустив голову и пряча глаза, стоял Сергей.
Когда человек чего-то сильно добивается, ему непременно надо это дать и чаще всего, он не будет знать, что с этим делать. Так произошло и с Сергеем. Он скучал без семьи. Получив то, о чем мечтал, он ясно осознал, что потерял. Привычный уклад жизни рухнул. Горячка, с которой он так добивался развода, прошла, долгожданная свобода оказалась ненужной. Он скучал по Антону, Татьяне и семье. Это угнетало его, и он решил навестить их. Присутствие Рауфа обескуражило его. Он мечтал застать дома плачущую Татьяну и тоскующего без отца сына, но они выглядели довольными и рядом с ними был другой мужчина, к которому он когда-то приревновал жену.
Сергей растерялся. Где-то в районе сердца неприятно засаднило, заболело.
-Здравствуйте, я к сыну, -  с натянутой улыбкой произнес он.
-Пожалуйста, - глухо ответил Рауф. – Антон, к тебе пришли.
Антон не знал, что делать и как себя вести. Совсем недавно он отчаянно тосковал без отца, но, увидев его, растерялся и не решался подойти.
-Можно я пройду? – спросил Сергей.
Рауф кивнул. Таня сидела на диване, не произнося ни слова. Боль утраты уже отступила, она только начала радоваться жизни, и приход Сергея напугал ее.
-Как вы живете? Как Антон?- заговорил Сергей.
Ему хотелось спросить другое, узнать, как она без него, не нужен ли он ей, но слова находил никчемные, ни к чему не обязывающие.
-Все хорошо, - ответила Таня, так и не взглянув на него. Ей не хотелось говорить с ним. Боль была еще так свежа и повторно переживать ее не было сил. Они сидели молча. Таня смотрела в сторону, Сергей на нее.
Стоило ему в этот момент шагнуть к ней, протянуть руки, обнять, она бы ответила на его порыв, и они снова были бы вместе. Но подлая гордость и самолюбие одержали в нем верх. Дурное всегда одерживает верх в слабом человек, сильные живут добром и правдой. С этого дня его посещения участились, но в одно из них не выдержал Рауф.
-Вы зачем приходите сюда? Чего вы хотите? – решительно поинтересовался он.
-Здесь живет мой сын и… - Сергей хотел сказать «жена», но она уже не была его женой, а другого слова он не нашел.
- Сына вы можете видеть, но для этого совсем не обязательно приходить сюда. Я приведу вам его туда, куда вы скажите. Но я не позволяю вам появляться здесь в мое отсутствие. Здесь живет моя женщина и посторонним мужчинам тут делать нечего.
Таня с недоумением взглянула на Рауфа. Его слова «моя женщина» объяснили ей все. Рауф любил ее, а она, глупая, принимала его чувства за желание помочь.
-Хорошо, я уйду.
Сергей поднялся, подошел к двери. Тон Рауфа покоробил его. Ему стало неприятно, что теперь на его, когда-то такую родную  и любимую женщину, другой мужчина предъявлял права.
-Скоро я уеду отсюда, - медленно, с расстановкой, чтобы скрыть волнение, произнес он,- Если я больше не увижу тебя, то зачем мне сын. Значит, больше не увижу и его.
Он вышел из комнаты. Сергей не мог себе даже представить, что в это время за дверью стоял Антон и горько плакал от того, что не мог понять, почему его любимый и родной человек с такой легкостью отказывается от него.

24 

Рауф, как и обещал,  каждую субботу с утра появлялся на пороге Таниной квартиры. Вместе с собой он привозил веселье. Перед Таней и Антоном  разыгрывал смешные сценки, за которые в театральном училище получал отличные оценки.
Антон уже ходил в первый класс, учиться ему нравилось, и он с удовольствием посещал школу. Каждую пятницу они с нетерпением ждали приезда Рауфа и готовились к нему. Наконец-то спокойствие поселилось в их маленьком мирке. И хотя воспоминания еще щемящей болью напоминали ей прошлое, но вернуть его она уже не хотела.
Ребенку плохо об отце она никогда не говорила, сохранила все его фотографии и.ю когда Антон рассматривал их, рассказывала, где они были сделаны.
-Мама, а папа когда-нибудь приедет? – часто спрашивал Антон.
-Обязательно приедет. Папа любит тебя, он тебя не забыл. Просто так получилось, сынок, что папа сейчас очень далеко и приехать не может, - отвечала Татьяна, не веря до конца в то, что говорил Сергей при прощании.
 И Антон  продолжал ждать отца. Он помнил его сильные руки, когда Сергей, вернувшись с работы, подбрасывал его под потолок. Помнил, как отец водил его в зоопарк, кино, катал на санках. Маленький человек не мог понять, почему проблемы взрослых так больно ударили по нему. Он же не бросал папу, не уходил от него. Он просто любил его. Почему же отец поступил так с ним?
От навалившихся на него воспоминаний и вопросов  Антон заболел. Татьяна не спала ночами, сидела у его кроватки. Ребенок полностью заменил ей поредевшую семью, стал смыслом ее жизни. Скоро Антон поправился, и с этой минуты больше никогда не беспокоил ее расспросами  об отце.
Как всегда утром в субботу Рауф приехал в Ленинград. Он отвел Антона в школу, пообещав прийти за ним после уроков, и поспешил к Татьяне.
- У меня новость. Кажется неплохая. Мне дали прочитать интересный сценарий, предлагают большую роль. Основные съемки начнутся летом на юге, а сейчас несколько сцен будем снимать в Москве. Танюша, две недели я буду очень занят, боюсь, что не смогу приехать
-Ты не переживай за нас. У нас все в порядке. Занимайся собой, у тебя и так на носу экзамены. Только бы твои съемки не помешали им.
-Не беспокойся. Мы все отснимем быстро, уложимся в две недели. Экзамены позже, а потом распределение, а летом – на юг. Я сделаю все возможное, чтобы вы со мной поехали. Отдохнете с Антоном на море.
-Нам летом все равно придется куда-нибудь уезжать. Прописка у меня здесь временная, так что наше дальнейшее пребывание с Антоном в этом городе под вопросом.
Рауф знал об этом, но все давно решил для себя, не хватало только ее согласия.
-У меня скоро распределение. Я еще не знаю, в какой театр и в какой город меня пригласят работать. К нам сейчас серьезно присматриваются, но я очень хочу, чтобы после моего распределения вы с Антоном поехали вместе со мной.
Таня с улыбкой взглянула на Рауфа.
-Мы с Антоном подумаем над твоим предложением. Только ты тоже подумай, нужно ли тебе взваливать на себя такую обузу – женщину с ребенком.
-Ты никогда не была для меня обузой,-возразил Рауф.- Роднее и нужнее тебя на этом свете нет человека. Родители и вы – вот ради кого следует жить.
Рауф подошел к Татьяне, обнял ее, прижал к себе и сказал ей то, о чем думал все последнее время:
-Я люблю тебя. Больше жизни люблю. Никто не заменит мне тебя и Антона.
Он заглянул ей в глаза.
-Я хочу, чтобы ты была моей женой, хочу быть всегда с вами рядом, хочу вместе с тобой стариться, растить детей, внуков. Я даю тебе слово мужчины: никогда ни одна слезинка не скатится из твоих глаз по моей вине.
Таня прижалась к нему. Она поняла, что судьба проявила милосердие к ней и дает ей второй шанс  стать счастливой. Если человек заслуживает счастья, он его непременно получит. Она догадывалась, что Рауф любит ее давно, и понимала, что его любовь и терпение, наконец, будут  вознаграждены ответным чувством. Любить нельзя ни научиться, ни научить. С этим чувством рождаются все. А вот сохранить любовь и пронести ее через всю жизнь – удел немногих.  Только достойные получают такое право – уметь любить по-настоящему и навсегда.
В воскресенье вечером Рауф уехал, и Таня две недели не видела его.
В конце весны Рауф закончил свое обучение и был приглашен на работу в знаменитый московский театр. В начале лета он отбыл на съемки фильма, и вскоре телеграммой вызвал Таню с Антоном к себе. Там на юге они решили пожениться.
Счастливая Татьяна собирала необходимые вещи в дорогу, готовясь к отъезду и встрече с Рауфом, когда в дверь постучали, и соседка, живущая напротив, протянула ей письмо. Сестра Ариша писала, что их отец тяжело болен, а ухаживать за ним практически некому. Ей одной очень трудно справляться с больным отцом, мужем и двумя близнецами, тем более, что они не так давно получили отдельную квартиру, и ей приходится разрываться на два дома. Таня тут же написала Рауфу, что их встреча временно откладывается, и поехала домой ухаживать за больным.
 Отец, смущаясь, покорно принимал ее помощь. Был он беспомощным, постоянно нуждался в уходе, и Тане было больно смотреть на этого, когда-то крепкого мужчину. Она была благодарна ему за все и теперь возвращала  свой дочерний долг.
Наступил сентябрь. Антошка пошел в школу. Таня не могла начать работать: за отцом нужен был тщательный уход, и она была на пятом месяце беременности. Ранней осенью отца не стало, и Татьяна, отметив сорок дней, решила съездить в Ленинград. Ей нужно было забрать оставшиеся вещи, но больше всего она надеялась на то, что Рауф искал ее там и оставил для нее сообщение.
Рауф же вернулся со съемок в конце лета и сразу поехал к Татьяне. Ее комната была занята какими-то незнакомыми людьми, и они о ней ничего не знали. Он зашел к соседям, и те поведали ему, что она уехала домой ухаживать за больным отцом, что часть ее вещей хранится у них, и она за ними обязательно приедет. Рауф вернулся  в Москву, вышел на работу в театр, но каждое воскресенье исправно приезжал в Ленинград в надежде на встречу с Таней. Оставить ей какое-либо сообщение, он не догадался. Она приехала осенью в начале недели и сразу заглянула к соседке.
-Ой, Танюша, - запричитала та, - твой-то каждое воскресенье приезжает сюда. Тебя постоянно спрашивает. Извелся весь. Ты ему хотя бы записку оставь, я передам.
Таня написала Рауфу письмо, в котором сообщила свой  адрес, и на следующий день улетела домой.
Рауф как всегда приехал в воскресенье, но соседку не застал. У той заболела мать, и она, бросив все, уехала надолго из дома,  впопыхах не вспомнив о письме. Растерянный Рауф спустился вниз. На низеньком стуле около открытой двери сидела вахтерша.
-Ой, милок, - засуетилась она, увидев Рауфа, - ты же к Южаковой ходил?
-Да, это я. Вы знаете, где она? Что с ней? – он засыпал ее вопросами.
-Уехала она, дня три-четыре назад уехала. Ей же негде здесь остановиться, вот и поторопилась. Да и тяжело ей.
-Почему тяжело? Она больна? Себя плохо чувствовала?
-А как себя можно чувствовать с таким пузом? Беременная она. Переживала очень, что от тебя никакого известия нет.
Рауф вдруг рухнул на колени и завыл от бессилия и беспомощности, как воют одичавшие бездомные, загнанные в угол собаки.
-
25

Денег катастрофически не хватало, но Танина беременность при устройстве на работу была помехой, и она, в конце концов, с большим трудом вышла мыть полы в аптеку. Работа не приносила больших доходов, но сидеть на шее у родственников ей не хотелось.
В конце года она родила крепкого черноволосого мальчика. Слава, муж Аришки, пришел  забирать ее из роддома. Видя недоумение на лицах нянечек и медсестер, он покатывался от смеха. Буквально две недели назад у него родилась дочь, и он приходил сюда счастливый и довольный, а теперь явился за очередным ребенком. Глядя на растерянные лица медперсонала, Слава горделиво произнес:
-Ну, вот, очередную отведу домой и скоро за следующей приду.
Дома ее  ждал Антон, который уже давно придумал имя братику. Таня распеленала малыша, присела рядом. Антон осторожно взял маленькую ручонку брата в свои и уверенно, совсем по-взрослому, произнес:
-Ма, ты не беспокойся. Я его никогда в обиду не дам. Всегда защищать буду. Его и тебя.
-А я вас, - обняв Антона, ответила растроганная Татьяна.
Через полгода она нашла няню для малыша и вышла на работу в школу, где учился Антон. Ей дали пятые, как когда-то в Чокрухе. Детей учила, применяя свои методические навыки и находки и вскоре о ней заговорили как о нестандартном педагоге. Ей предложили взять еще и старшие классы. Для Тани открылось новое поле деятельности. Каждый ее урок давал ребятишкам возможность мыслить, делать открытия в казалось таком уже известном материале как литература и русский язык. Работала она увлеченно, ученики ее обожали, уроки  посещали с интересом и старались их не пропускать.
Таня расцвела, похорошела, и стала замечать, что мужчины обращают на нее внимание. Это льстило ее женскому самолюбию, но все ухаживания она тактично отвергала и ни разу не дала повода досужим разговорам о себе.
Однажды вечером, проверяя тетради учеников, она услышала удивленный возглас сына и вошла в комнату. Антон и младший Егорка приникли к экрану телевизора, откуда, счастливо улыбаясь, на них смотрел Рауф. Фильм был приключенческий, и он исполнял одну из главных ролей. Таня тут же написала письмо на Мосфильм, в надежде, что оно дойдет до адресата, и Рауф, наконец, узнает о сыне и о том, что его здесь ждут.
Время шло, ответа она так и не дождалась, и в очередной летний отпуск, оставив  Антона на попечение Аришки, улетела с Егором в Чокрух к родителям Рауфа.
Поселок встретил ее неприветливо. Русские лица встречались редко, в стране начинались волнения, и все, кто мог и кто не мог, старались покинуть ее пределы. Таня остановилась у Гульсун. Вместе они сходили на могилу Ольги Моисеевны, и Таня расплакалась, опустившись на колени перед невысоким памятником, с которого на нее добрыми глазами смотрела когда-то ее самый дорогой человечек здесь. Она прогулялась до поворота. Здесь она ждала возвращения Сергея с работы, здесь он брал ее на руки и нес домой, здесь он признался ей в любви,  и его слова «мир прекрасен только потому, что на свете есть ты», - тоже прозвучали именно здесь.
Вечером она, взяв Егорку, отправилась в гости к Ринату Маратовичу. Теперь он уже был хозяином шахты, у него появилось  высокомерие и надменность, и Татьяну встретил холодно. Безразлично взглянув на нее, кивнул  в сторону дивана, на краешек которого она присела вместе с Егоркой. Ринат Маратович с тревогой взглянул на внука. Егорка смотрел на него глазами маленького Рауфа, был он такой же коренастый и молчаливый, каким в детстве был его сын. Ему захотелось обнять мальчика, усадить  к себе на колени.
-Зачем приехала? - тихим голосом обратился он к Татьяне.
-Ринат Маратович, я ищу Рауфа. Мы с ним нелепо потерялись, и я хочу, чтобы он знал, что у него есть ребенок. Помогите мне, пожалуйста. Я не сомневаюсь, что Рауф, как любящий и заботливый сын, поддерживает с вами отношения, и вы знаете, как его найти.
-Знаю. Все знаю.
Он совсем недавно получил от сына письмо, но в его планы не входило сообщать об этом Татьяне. Адреса ей давать он не собирался. Ринат Маратович уже выстроил для Рауфа его ближайшее будущее и Татьяна в его планы не входила.
-Ты глупая женщина, если думаешь, что Рауф женится на тебе. Зачем ты ему? У тебя уже есть старший сын, вот и заботься о нем. Но помочь тебе я смогу.
Ему казалось, что то, что собирается он сейчас предложить Татьяне – единственный верный выход.
-Зачем тебе этот мальчик, - произнося это, он показал на Егорку. – Оставь его у нас. Отдай нам. Мы вырастили достойного сына, вырастим и достойного внука. Здесь его дом, его родина, а что он будет делать там у вас.  В нем течет наша кровь, кровь моего сына. Подумай. Это единственное, чем я могу помочь тебе.
Таня в ужасе прижала к себе Егорку. От одной мысли потерять  сына ее бросило в жар. Она выскочила из дома Рината Маратовича, даже не попрощавшись с ним.
-Дочка, дочка, подожди, - услышала она за своей спиной, и оглянулась. К ней, смешно переваливаясь, спешила Назира.
Она присела перед внуком, обхватила его тельце и стала что-то причитать, прижимая мальчика к себе и целуя его. Назира ничем не могла помочь Тане. Она не знала адреса Рауфа. Муж читал ей письма от сына, она их слушала со слезами, ждала приезда своего ненаглядного мальчика. Назира знала, что Рауф страдает от того, что не может найти Татьяну и как могла сказала ей об этом, но когда Таня протянула ей записку со своим адресом, та испуганно закачала головой и засеменила назад.
Муж ждал ее на пороге дома, Назира, опустив голову, подошла к нему, и он первый раз в жизни наотмашь ударил ее по лицу.
Через два дня Татьяна уезжала домой. Из своих бывших знакомых учеников ей встретился только Давлат.  Гульсун проводила ее. Она тоже уезжала в Душанбе, где ее ждала новая работа, и возвращаться в Чокрух  больше не собиралась.

26

Рауф быстро завоевал популярность за свою нечеловеческую работоспособность, которая заменяла ему все. С его участием вышло несколько фильмов, и на студию стали приходить письма от поклонниц. Ассистенты, смеясь над такой популярностью, сначала даже обклеивали их фотографиями его гримерку. Со временем это все поднадоело, письма не читались, а просто выбрасывались. Такая же участь постигла и Танино письмо.
Рауф обращался в милицию, пытался через влиятельных знакомых отыскать Таню, но помощи не дождался ни с чьей стороны. От отца он узнал, что Назира заболела, и отправился в Чокрух, где не был уже почти два года.
Поселок не обрадовал его своим внешним видом. Здесь чувствовалось запустение, а тишина становилась привычной. Рауф томился от скуки. Просидев у постели матери, которая никогда ни на что не жаловалась, почти две недели, он решил навестить старого друга. Давлат жил за школой, и Рауф по привычке широко распахнул ее двери. Знакомых учителей он не встретил, все поразъехались, а новых не знал. Здание школы осталось прежним, а содержание поменялось. Рауф вспомнил музыкальные вечера, и ему стало обидно за настоящее и жаль прошлого.
Давлат обрадовался встрече. Рауф, зная как тяжело Давлату одному содержать большую семью, всегда помогал ему. Они сидели во дворе, пили вкусный зеленый чай.
-Заходил в школу, - начал разговор Рауф.- Все изменилось, все стало чужим.
-Время изменилось, мы изменились. Все меняется. Вот и ты изменился. Был мальчишкой, а стал взрослым мужчиной. Теперь тебя только на  экране и вижу.
-Я бы сейчас много отдал за то, чтобы вернуть то время, когда мы были молоды, и все у нас было впереди.
- Что бы тогда изменилось? Назад мы вернулись бы с прежней памятью и снова насовершали те ошибки, от которых сейчас страдаем.
-Я бы не потерял свою семью. Какая нелепость. Давлат, я не видел Таню уже почти пять лет, а забыть ее не могу ни на секунду. Может и работаю поэтому так много. Работа притупляет воспоминания. А когда остаюсь один, мысли только о ней. Понимаешь, я даже не знаю, кто у меня родился.
Давлату, под страхом потерять работу,  отцом Рауфа  было запрещено говорить о том, что Татьяна приезжала сюда. Но он видел страдания друга и не удержался.
-Рауф, только не выдавай меня, иначе Ринат Маратович выгонит меня с работы, а мне надо семью кормить.
Рауф удивленно взглянул на Давлата. Толком не понимая, какую страшную тайну ему может сказать Давлат, он усмехнулся, но принял серьезный вид и поклялся, что все умрет в нем.
-Таня приезжала сюда. С ребенком приезжала. У тебя сын. Красивый мальчик. Она приходила к твоему отцу, искала тебя. Уехала ни с чем. Это все, что я знаю.
 От свалившейся на него новости Рауф окаменел. Он столько лет потратил на ее поиски, столько пережил без нее, а его отец, его любимый отец, которому достаточно было написать ему о ней, – смолчал. Он предал его.
-Отец,- с порога закричал Рауф, ворвавшись домой.-Почему ты так поступил со мной? Меня жестоко наказала жизнь, а ты, мой отец, не помог, не защитил своего сына. Что я тебе сделал?
Ринат Маратович резко повернулся к Рауфу. Он не собирался оправдываться. Все, что он делал, он делал только для того, чтобы спасти и защитить своего сына.
-Глупец! Я спасал тебя! Спасал от глупости. Тебе не нужна эта женщина, и ты должен мне быть благодарен, что я не помог ей.
-Ты спасал себя, а не меня! То, что было хорошо для тебя, совсем не подходит мне. Ты убил мое счастье. Ты сделал несчастным меня. Когда-то давно ты сделал несчастной женщину, от которой уехал сюда, потом – мать, которую не любил всю жизнь. Почему ты считаешь, что ты спасал меня? Я погибал, а ты помог мне погибнуть и не протянул руку помощи. Я твой сын, но не твоя собственность! Дай мне жить, как я хочу, а не как хочешь ты. Свою жизнь я сам проживу, не старайся прожить ее за меня. Она моя. Позволь мне самому распоряжаться ей.
Рауф не мог уехать из дома: Назира болела, и он не хотел оставлять ее беспомощную одну.  Дни тянулись для него мучительно, его все раздражало. Его сын, которого он никогда не видел, думал, что отец оставил его, бросил. Но Рауф твердо знал, что настоящий мужчина никогда не поднимает руку на женщину, не оставляет своих детей и не предает друзей. Теперь он был просто обязан найти Татьяну и своего ребенка.

27

Сергей уехал по распределению на завод в большой сибирский город. У себя в общежитии он развесил по стенам фотографии Антошки. Этим он ловил одновременно двух зайцев. Во-первых, он действительно скучал без сына, а во-вторых, женщины, приходившие к нему в гости, умилялись такой отцовской любви, жалели его и оставались до утра. У себя на работе он попытался завести роман с молодой лаборанткой, но ему тактично намекнули, что в отделе не потерпят обмана в ее адрес, и он оставил ее.
Осенью кто-то из сослуживцев пригласил его в театр, там он неожиданно для себя встретил Светлану. Она все еще решительно искала мужа. До сих пор это было ее основным желанием. Она обрадовалась встрече и, не долго думая, пригласила Сергея на чай. Тот с удовольствием согласился, остался у нее на ночь, а через три недели сделал ей предложение.
Светлана ему нравилась своей показной покорностью, волновала как женщина, и он решил, что жизнь, наконец, вошла в привычную колею и успокоился. Светлана же, насовершав в своей жизни кучу ошибок, решила во что бы то ни стало удержать Сергея около себя. Она прекрасно знала, что он время от времени изменяет ей, но делала вид, что ничего не происходит. Это устраивало обоих. Сергею даже показалось, что он по-настоящему влюблен в нее. Ему нравилось в ней все: ее умение готовить, ее темперамент, и даже то, как она поджимала губы, когда ее что-то не устраивало в их отношениях. Он дал ей семью, подарил себя и требовал в ответ терпения и признания с ее стороны.
Настоящая же любовь не требует взамен ничего: ни взаимности, ни ответа. Сергей так и не научился любить. Он до сих пор считал, что если он дарит женщине внимание, то в ответ должен получать заботу, постель и спокойную жизнь.
Светлана при регистрации не взяла его фамилию, не смогла родить ему ребенка. Они, сами того не понимая, создали иллюзию счастливой семьи, где не было ничего общего, кроме нажитого барахла. Но рушить ничего Сергей не собирался и крепко держался за свое последнее пристанище. Со стороны они даже производили впечатление нормальной дружной семьи.
Со временем Сергей стал понимать, что между ним и женой в отношениях  незримо пролегла глубокая пропасть. Он привык к ней, находил ее удобной, а полюбить по-настоящему так и не смог. Но снова пережить крах семейной жизни не собирался и научился терпеть ее придирки, и не высказывать свое недовольство.
Светлана была счастлива тем, что, наконец, у нее появился муж, что  теперь она живет, как все нормальные женщины, и для себя твердо решила любой ценой сохранить  брак. Поэтому закрывала глаза на его измены,  а ночью старательно любила его.
Вечером, как всегда, Сергей включил телевизор, чтобы посмотреть новости. Это был давно заведенный ритуал, и Светлана не мешала ему.
Сначала долго говорили о положении дел в сельском хозяйстве, потом нудно выступал какой-то временный поверенный в каких-то делах. Затем диктор объявил, что сейчас президент будет вручать награды и гранты победителям международных олимпиад, и когда назвал одного из них, Сергей вздрогнул и прильнул к экрану.
-За выдающиеся способности в математике, - ровным голосом говорил диктор, - награждается победитель международной олимпиады Южаков Антон.
Там, с той стороны экрана, уверенной походкой к трибуне шел его сын. Несмотря на то, что мальчик вырос и изменился, Сергей узнал его. Это был он, его сын, настоящий, родной, единственный. К Антону подошла женщина, и Сергей понял, что это  Татьяна. Рядом с ней стоял черноглазый мальчик, который вдруг вырвал свою ручонку из ее руки и подбежал к Антону. Потом у них брали интервью, Антон что-то говорил, но слов его Сергей разобрать уже не мог.
Боль обиды и ненависти захлестнула его. Какое право имела она быть счастливой без него, как могла без него вырастить и воспитать такого замечательного сына? Обуреваемый такими мыслями, он не расслышал, как в комнату вошла Светлана.
-Что с тобой? - громко спросил она,- что-то страшное в новостях?
Сергей вздрогнул от неожиданности и оглянулся. За его спиной стояла его жена.  Он вдруг увидел, что у нее короткие и полные ноги, большой живот, широкие бедра и низко висящая грудь. Раньше он почему-то этого не замечал.
По телевизору в это время показывали чьи-то похороны, и Сергей невольно подумал: «А кто меня будет провожать в последний путь, приходить ко мне на кладбище?». Он беспокоился о своей смерти, совершенно забыв о том, что могилу себе вырыл еще при жизни.
-Чего молчишь? Ужинать будешь? – продолжала Светлана.
Сергей кивнул в сторону телевизора.
-Там только что показали Антона. Мальчик вырос. Очень вырос, - натянуто улыбаясь произнес Сергей.
Страх противной холодной волной нахлынул на Светлану. В глубине души она понимала, но боялась признаться себе, что была для Сергея лишь очередным увлечением. С Татьяной у него все было впервые, а она лишь оказалась последней в очереди за ним. Сколько бы времени не прошло, но стереть из памяти такой большой отрывок жизни никто не в состоянии. Это Татьяну, а не ее, он носил на руках,  к ней, единственной, бежал через горы, помнил и любил сына, которого она родила ему, это ей когда-то он сказал слова, которые потом не повторял никому: «Мир прекрасен только потому, что на свете есть ты…».
Светлана не спала всю ночь. Проявление внимания Сергея к бывшей семье напугало ее. Она вдруг поняла, что прошлое, к которому так не хотелось возвращаться, иногда имеет способность становиться настоящим. Это не устраивало ее, и она готовилась к войне, чтобы удержать свой, как ей показалось,  шаткий брак на плаву.
Сергей же вовсе не собирался ничего предпринимать. Даже себе он боялся признаться, что у него была тщательно скрываемая ото всех слабость. Он был трусом. Именно это качество когда-то заставило его отступить перед трудностями семейной жизни.
Страх показаться слабым, малодушным преследовал его с детства. Он всегда тщательно избегал конфликтов, рос покладистым и уступчивым, не принимал участие ни в одной мальчишеской драке.
Трусость сделала его осторожным. Он панически боялся быть разоблаченным и научился за показной бравадой скрывать ото всех свой недостаток. Когда в его жизни случалось событие, требующее немедленного вмешательства, он, подобно страусу, прячущему голову в песок, старательно уходил от него, отгораживаясь, закрывая себя от всего мира. Но мир существовал помимо его желания и теперь больно напоминал о себе.
Трусость со временем деформировала его характер, добавила много женских качеств, и он поступил так, как на его месте поступила бы любая женщина: обратился к Леониду за помощью, возложив на него решение проблемы, а сам, словно это его не касалось, ждал от того вестей о своей бывшей семье.
Леонид, у которого к тому времени уже росло двое детей, неохотно откликнулся на просьбу брата. Но Сергея он любил, понимал, что тот страдает, и, превозмогая свое нежелание, позвонил Татьяне.
-Вы, очевидно, не помните меня. Я Леонид, брат Сергея. Вот увидел вас по телевизору и решил  узнать, как вы живете.
На другом конце провода помолчали, потом молодой женский голос произнес:
-Вы не ошиблись. Вы, действительно, могли видеть меня и Антона.
Ей был неприятен разговор с Леонидом. Когда она осталась одна в чужом городе, он не позвонил, не поинтересовался ее состоянием, не предложил помощь, не напомнил брату о сыне, и сейчас его показное внимание покоробило ее. Но, с другой стороны, он не был виноват в том, что у них с Сергеем не сложилось и, скрывая досаду,   она продолжила общение.
- Ма, с кем ты там так сухо разговариваешь? – услышала  за спиной голос Антона.
-Это Леонид, брат твоего отца. Увидел нас по телевизору, теперь интересуется, как у нас дела.
Антон усмехнулся.
-Почему до этого не интересовался?
-Не знал, где мы живем.
-Мам, ну что ты такая наивная? Алименты высылались на определенный адрес, значит все, кому нужно, знали, где мы живем. Могли написать сюда. А это все отговорки. Поменьше слушай.
-Антон, жизнь намного сложнее, чем твои математические головоломки.
-Оставь! Жизнь проста. Усложняем ее мы сами. Неужели ты не понимаешь или не хочешь понять, что если бы отец захотел поговорить со мной, то позвонил бы сам, или бросил бы все и приехал, а не подсылал бы к нам какого-то неизвестного мне брата.
-Возможно, он не может, - возразила Таня.
-Не может или не хочет? -  спросил Антон.
Таня знала, что Сергей хочет позвонить Антону, хочет увидеть сына, но не знает, как отнесется к этому Антон и как всегда смалодушничал, отступил. Она вспомнила слова Иешуа Га Ноцри из романа Булгакова «Мастер и Маргарита», которые он произнес перед смертью: «Самая большая слабость человека – это его трусость» и поняла, насколько тот был прав.
Однажды Леонид, позвонив Татьяне, услышал в трубке голос Антона.
-Это кто? Антон? – обрадовался он.
-Да, Антон!
Ленчик с облегчением вздохнул. Сейчас он мог поговорить с племянником без свидетелей.
-Антон, а не хотел бы ты общаться с Южаковым?
Отца он назвал по фамилии, и Антон, растерявшись, тоже стал об отце говорить, как о постороннем человеке.
-Почему нет! Хотел бы.
-Тогда нужно все сделать так, чтобы твоя мама не узнала.
Антон удивился такому предложению. Он не мог понять, почему из простого общения сына с отцом необходимо было делать тайну.
-А вам было бы приятно, если бы за вашей спиной ваши дети поступали так? – поинтересовался он.
-Понимаешь, у папы с мамой очень натянутые отношения, и папа не хочет, чтобы она знала о вашем общении.
Антон в первый момент растерялся. Между отцом и матерью давно не было никаких отношений, и страх отца развеселил его. Он вдруг понял, что отец больше всего на свете боится этих отношений, раз так прячется от них. Он никогда ни страху, ни правде не умел смотреть в глаза, убегал от всего, чего не умел делать Антон.
-Я буду с ним общаться, - твердым голосом решительно произнес Антон, - но мама должна и будет об этом знать.
Ленчик, не долго думая, позвонил Сергею и солгал, сказав, что сын не хочет с ним общаться. Это была его не единственная ложь в жизни, поэтому сделал он это легко, не понимая сейчас, что больно ранит воспаленное самолюбие брата и навсегда лишает его возможности увидеть и обнять сына. И Сергей выбрал для себя самый легкий и неправильный способ – он решил не делать вообще ничего, закрыться от мира, спрятаться в видимость семейного благополучия, которого у него на самом деле не было.

25

Мы привыкли слышать, что если в семье что-то случается, то винить нужно обоих. Но груз вины все-таки распределяется не поровну. Один из двоих всегда виноват больше. И наказание несут  они неодинаково. И жизнь устроена так, что чтобы мы не натворили в ней, нам всегда, рано или поздно, воздастся по заслугам. Она либо благодарит нас, либо наказывает.
Рауф редко смотрел телевизионные передачи, но в этот день, собираясь в театр, зачем-то включил телевизор. Стоя к нему спиной, он завязывал галстук, когда услышал голос диктора
- За выдающиеся способности в математике награждается победитель международной олимпиады Южаков Антон.
Он бросился к экрану, уронил по дороге стул, чуть не упал сам. Там были его родные, его семья. Он увидел Татьяну, повзрослевшего Антона и черноглазого мальчика, его сына. Через час Рауф был на телевидении. Здесь его знали, и вскоре он уже получил и адрес, и телефон Татьяны. В этот же день он договорился в театре, взял краткосрочный отпуск на неделю. Знакомые помогли с билетом на самолет, и вечером Рауф уже летел к своим.
Он думал о том, как увидит их, как встанет на колени перед Татьяной и сыном и  выпросит прощение. Он мужчина, значит во всем, что случилось, виноват только он. Настоящий мужчина не перекладывает беды на слабую женщину, не обвиняет ее. Его долг - сохранить семью, сделать ее счастливой. А если не получилось, то вини только себя. Где-то ты сдал позиции, позволил разуму одержать победу над сердцем, свое благополучие оценил выше благополучия близких тебе людей.
«Настоящий мужчина, - вспомнил он слова отца,- никогда не поднимет руку на женщину, не бросит ребенка и не предаст друзей».
Когда-то Рауф сказал Татьяне, что из ее глаз по его вине не скатится ни одна слезинка. И за каждую слезинку готов был нести ответ.
-Куда летите? На очередные съемки? – обратился к нему попутчик, который давно узнал популярного актера, и ему очень хотелось поговорить с ним.
-К жене и сыновьям. К своей семье, - твердым, уверенным голосом произнес Рауф. Он понимал, что жизнь рано или поздно все расставит по своим местам. У недостойного она отнимает то, что он не заслужил, достойному – дает.
От летел туда, где его ждали самые родные люди,  и мир был прекрасен только потому, что на свете были они.

Часть вторая

1
В стране начиналась перестройка.  Люди не могли надышаться  воздухом свободы. Говорили все и обо всем. В обиход вошли новые слова, такие как дефолт, инфляция, гласность. По телевизору демонстрировали заседания правительства, на которых смелые ораторы клеймили позором  тех, кто неудачно попал под раздачу. В газетных статьях разоблачали мошенников, коих в стране в то время вдруг оказалось больше, чем честных людей. В магазины выстраивались длинные очереди, из продажи стали исчезать продукты, а колбаса становилась деликатесом. Вскоре появилась талонная система, где даже на такой важный и необходимый для народа продукт как водка выдавался талон.
Таня к тому времени уже жила в Москве. Столица не страдала отсутствием продуктов, как это было на периферии, но зарплату все-таки стали задерживать, и она решила заняться репетиторством, которое приносило неплохой доход.
Антон сдал экзамены в МГУ на математический факультет, а Егорка пошел в школу.
Труднее, чем остальным приходилось Рауфу. Он, неожиданно для всех и, в первую очередь для себя, оказался невостребованным в этот период. Фильмы снимать перестали, народ в театр не  ходил. Рауф целыми днями пропадал на репетициях, но отдачи не получал. Залы были полупусты, приносил он копейки, и от этого невыносимо страдал. Придя в очередной раз домой, он устало присел на краешек стула в прихожей и опустил голову на руки. Таня обняла его, прижалась всем телом, будто хотела защитить от надвигающейся беды.
- Все наладится, милый, все наладится, - спокойным голосом заговорила она.- Сейчас не только нам трудно. Нужно просто переждать этот период. Он не может длиться бесконечно. Ты же сам меня учил не распускаться. Теперь моя очередь тебе напомнить об этом.
- Таня, я мужчина. Я обязан содержать семью. Но я пока не знаю, как это сделать. Я буду думать и действовать. Ты только потерпи, дорогая. Потерпи немного.
-Рядом с тобой я готова терпеть вечность. Возьму побольше учеников на дом. Все образуется.
Но Рауф решил не ждать, когда Татьяна свалится от усталости с ног. Через неделю он сообщил ей, что ушел из театра и устроился рабочим на стройку. Татьяна пришла в ужас. Она  могла представить себе мужа в роли строителя только на экране кинотеатра, но не в жизни. И когда он в первый день своего рабочего начинания поздно вечером уставший вернулся домой, она сама отмыла его в ванне, накормила ужином и отвела в спальню.
Рауфу было стыдно. Его Татьяна работала две смены в школе, домой приходила затемно, а в субботу и воскресенье до вечера просиживала с учениками. При всем этом она еще успевала приготовить еду и навести порядок в квартире. Рауф же, вспомнив свой первый рабочий день, с ужасом думал о том, что ему придется выйти туда еще раз. Огромные горы кирпичей снились ему  ночью. Но сдаваться он не привык, и на следующий день снова отправился на стройку. Ему понадобилось больше месяца, чтобы привыкнуть к тяжелому физическому труду, и вскоре его уже отметили как старательного и исполнительного работника и даже прибавили зарплату.
В апреле они отмечали Антошке восемнадцатилетние. Гостей не ждали, время было тяжелое, все устали и решили отпраздновать день рождения в тесном семейном кругу.
-Ма, а как ты думаешь? Отец помнит, что мне сегодня исполнилось  восемнадцать? - поинтересовался Антон.
-Не знаю, помнит или нет, но потому, как увеличится его зарплата, почувствует, что ты повзрослел, - усмехнувшись, ответила Татьяна.
За все время, пока они жили без Сергея, тот ни разу не поинтересовался  Антошкой, не спросил, чем тот занимается и не нужна ли ему помощь.
- Почему увеличится зарплата? Ты что-то знаешь о нем?
-Глупыш, просто тебе восемнадцать, алименты он прекратит платить, вот и увеличится.
-Значит, все равно вспомнит! - удовлетворенно хмыкнул Антон.
Ему очень хотелось, чтобы отец непременно вспомнил о нем, захотел увидеть. Антон не просто студент, он поступил в такой престижный вуз, учится хорошо, так что отцу будет чем гордиться.
Егорка первое время не понимал, о каком отце идет речь и почему его папу Антон называет по имени. Он долго мучился этим вопросом, пока не решил все выяснить сам.
-Мама, - обратился он к Татьяне, - о каком отце говорит Антон? Что такое алименты? Разве наш папа не рядом? Он все время думает о нас. А Антон говорит, что его должны помнить? Кто его должен помнить?
Таня улыбнулась. Любопытного Егора интересовало все. Вопросами он засыпал всех постоянно, если не находил ответа у взрослых, бежал в библиотеку. И сейчас, широко раскрыв глаза, внимательно смотрел на мать.
-Егор, так получилось, что у тебя один папа, а у Антона другой. Твой папа живет с нами, заботится о нас, а папа Антона живет в другом городе, так как он не может заботиться об Антоне, потому что его нет рядом, то он высылает деньги, чтобы помочь сыну. Вот эти деньги и называются алименты.
- А почему папа Антона не приезжает к нему, не пишет писем? Когда уезжает мой папа, то он всегда присылает нам письма, звонит по телефону. Почему папа Антона не позвонит ему?
Таня растерялась. Если бы она могла знать, почему Сергей вычеркнул из своей жизни сына. Этот вопрос поставил ее в тупик. Выдумывать очередную басню ей уже не хотелось, а правды она не знала.
- Я не знаю, сынок, почему папа Антона так себя ведет. Прошло столько лет, может быть, он его уже забыл. Время стирает в памяти многие события.
«Если для Сергея рождение сына было просто очередным событием в его жизни, то почему, действительно, не забыть это», - подумала Татьяна. Ей казалось, что о прошлом не помнят тогда, когда счастливое настоящее  вычеркивает его из своей памяти, или, наоборот, не очень веселая жизнь блокирует те воспоминания, которые приносят  еще большую боль. А Егорка в это время гордился своим отцом, который никогда, даже находясь далеко, не забывал своего сына и радовался, что у него такой замечательный отец.
2
Сергей не забывал Антона никогда. Может быть поэтому он даже привязался к Леночке, дочери Светланы. Его тянуло к ней совсем не так, как в свое время тянуло к Антону, но ответного порыва с ее стороны не было. Девочке было интересно присутствие  взрослого мужчины в ее жизни. не более.  Он, в отличие от других маминых знакомых, жил постоянно с ними, покупал ей игрушки. О существовании Антона она даже не догадывалась. В их семье об этом не говорили, а она никогда не интересовалась  прошлой жизнью отчима.
По-настоящему полюбить Леночку Сергей так и не сумел. Он вообще не умел привязываться к людям. Сергей просто жил рядом с семьей. Его устраивало все, больших потрясений он не испытывал, как и большой радости.
Когда в очередной раз ему выдали зарплату, он понял, что сумма увеличилась на двадцать пять процентов только за счет того, что его родному сыну исполнилось восемнадцать. Он порадовался, что наконец-то отмучился, деньги будет получать сполна и не нашел в себе ни сил, ни совести поздравить  повзрослевшего сына. Его желания, по - прежнему,  оставались для него главными в этой жизни, а желания других в расчет не принимались.
О том, что сын стал взрослым, ему напомнило не только увеличение зарплаты, но и пробившаяся на висках седина. Это событие расстроило его значительно сильнее, чем восемнадцатилетние Антона. Сергей все еще  считал себя молодым, семейные узы не слишком сдерживали его, и он решительно завел роман на стороне, стараясь убежать от надвигающейся старости. Женщина, с которой он стал встречаться, была замужем, разводиться с мужем не собиралась. Такая связь устраивала обоих, не грозила перерасти в распад семьи и приносила временное, нестойкое удовольствие.
Светлана, наоборот, из женщины, привыкшей к смене мужчин, превратилась в степенную домохозяйку, растила дочь, ухаживала за мужем и постепенно поверила в стабильность своих семейных отношений. О новой связи мужа она не догадывалась, привязывалась к нему все больше и больше и то, что он перестал вспоминать свою первую семью, доставляло ей уверенное спокойствие. Светлану даже  не пугало то, что  Сергей не испытывал к ней глубокой любви, а заменил ее привязанностью,  Из личного опыта ей было известно, что спокойствие для мужчин важнее потрясений и создавала для мужа болото видимого благополучия, которое засасывало его все сильнее и сильнее. Они иногда поругивались, но покладистая Светлана быстро гасила конфликты, даже если они приводили ее в бешенство, и прощала Сергею все за видимое счастье. По-настоящему счастливой ей не приходилось побывать, и то, что она жила при муже, о чем только могли мечтать многие женщины, было для нее верхом блаженства. Ради этого она готова была терпеть его мимолетные связи на стороне, раздражительность, спесивость. Все это списывалось на временные трудности, которые легко можно преодолеть, просто закрыв на них глаза.
Лена выросла и однажды, вернувшись с очередного свидания, заявила матери, что собирается замуж.
- Надеюсь, со  своим избранником  ты нас познакомишь? – поинтересовалась Светлана. Ей было приятно, что дочь нашла себе спутника жизни и не повторила ее судьбу.
-Вечером придет свататься, - жуя на ходу, заявила Лена. – Свадьбу сыграем через месяц, заявление уже подали. Мама, а потом мы уедем. Жить с вами не будем. Виталий приехал сюда учиться, живет в другом городе. Он заканчивает институт, его родители помогут  ему с работой, так что через месяц – два будем только перезваниваться.
Дочь просто поставила ее в известность, не посоветовавшись ни о чем. Но в свое время Светлана тоже поступила так же, когда привела домой Сергея и теперь жизнь возвращала ей ее невнимание. Света закусила губу, но спорить не стала. Ей не хотелось портить отношения с Леной, которую она любила и которой уделяла слишком мало внимания, когда та была ребенком, так как была занята собой и работой.
- Нужно поставить в известность Сергея. Даже не знаю, как он к этому отнесется.
-Вот уж, что меня волнует меньше всего, так это его отношение,- с усмешкой отпарировала Лена.- Я уже все решила для себя и менять ничего не буду.
Она чмокнула мать в щеку и убежала. Светлане самой пришлось говорить с мужем и о предстоящей свадьбе, и о том, что дальше им придется жить вдвоем.
Сергей безразлично пожал плечами. Замуж так замуж. А то, что Лена уедет, так это только плюс. Не надо будет вечерами просиживать с волнующейся Светланой и ждать прихода девочки домой. Он не любил лишних проблем, а ребенок, пусть и взрослый, их создавал. Теперь все наладится окончательно и ему не придется лишний раз волноваться.
3
Трудное время постепенно отступало, оставив за собой трупы погибающих деревень, разоренных заводов  и массы безработных. Жизнь потихоньку входила в накатанную колею, и Рауф смог вернуться к любимой работе. Наголодавшись без зрелищ, народ потянулся в театры, актеры вздохнули, работы им прибавилось. Начались съемки фильмов.  Рауф за то время, пока работал на стройке, налился силой и выглядел как заправский атлет. Над ним посмеивались, но все знали, что многие из актеров подрабатывали, где могли и как могли. Весной он получил известие из дома, что мама тяжело больна и поехал в Чокрух, взяв с собой Егора, которого дед любил, помнил и хотел видеть.
В поселок они приехали утром. Ринат Маратович встретил Рауфа с Егором во дворе роскошного дома.  Его выстроили не так давно, и хозяин гордился своим новым жилищем.
-Здесь места хватит и сыну, и внуку. Почему бы тебе не вернуться сюда? Я найду тебе достойную работу, - уговаривал он сына.
-Здесь нет места Татьяне и Антону, - заметил Рауф, - а без них мне везде его не будет хватать.
-Я найду тебе достойную жену. Посмотри, сколько красивых женщин вокруг, а ты вцепился в одну и держишься за ее юбку, как маленький ребенок.
-Ни одна из твоих красавиц, отец,  не заменит мне ее. Давай не будем говорить на эту тему. Я пойду к маме, а ты займись внуком.
Рауф оставил довольного деда  с любимым внуком и зашел в комнату, где тихо умирала Назира. Она сильно похудела, болезнь не давала ей шанса, и Назира знала об этом. Последней ее надеждой было увидеть любимого сына, и она благодарила судьбу за предоставленную ей возможность общаться с ним. Рауф склонился над изголовьем Назиры, прикоснулся губами к ее исхудавшей руке и, когда она почувствовала на ней его горячие слезинки, улыбнулась ему извиняющейся улыбкой, потому что не хотела расстраивать своего любимого мальчика. К вечеру ее не стало. Счастье имеет способность убивать так же, как и горе. Назира умерла с улыбкой, держа в своей руке руку сына, которого, наконец, дождалась.
Рауф остался дома почти на два месяца. Он остро ощущал потерю дорогого человека, мучился от этого. Ему казалось, что он виноват в том, что мать так рано ушла из жизни, что недодал ей внимания. Это тяготило его. Единственная фотография Назиры, хранившаяся у него, все чаще и чаще доставалась им из кейса. Там она была с маленьким Рауфом, счастливая и радостная.
Через месяц Ринат Маратович, не поставив сына в известность, привез из кишлака молодую девушку, свою новую жену. Рауф был оскорблен таким поведением отца.
- Отец, хотя бы из памяти к матери ты не должен так поступать. Прошел всего месяц, ты даже не подождал полгода. Так нельзя, отец, - возмущался он.
-Успокойся, сын! Разве ты будешь ухаживать за мной, когда старость окончательно придет ко мне? Разве ты будешь готовить, убирать в моем доме? Или твоя жена? Я тоже когда-то просил тебя не торопиться с женитьбой, разве ты послушал меня? Все сделал по-своему. Я надолго запомнил твои слова: не мешай мне жить своей жизнью. Хочешь, теперь я тебе повторю их.
Рауф не нашел что сказать отцу в ответ. Все его доводы меркли перед железной логикой остающегося в одиночестве Рината Маратовича, и он вынужден был замолчать. Вечером отец решил поговорить с сыном серьезно.
-Ты работаешь как вол, чтобы прокормить семью. Твоя жена вынуждена тащить на себе ворох обязанностей. Разве ты можешь дать детям все, что они хотят или должны получать?
-Да, отец, пока нам трудно, но все налаживается.
-Я могу помочь тебе, а ты тем самым поможешь своей семье. Тебе не придется протирать ботинки, вышаркивая их об сцену.  И основную работу бросать не придется. Просто будешь приезжать ко мне один раз в месяц и все.
- Как же я разбогатею, только приезжая к тебе? Говори до конца. Что ты задумал?
- У меня есть на примете хороший человек. Его родственники живут с той стороны гор, где большие маковые поля. Он будет поставлять товар оттуда, а ты его провезешь до Москвы. Ты уже известный человек, и тебя обыскивать не будут.
-О каком товаре ты говоришь, отец? - С трудом соображал Рауф. – Если о наркотиках, то забудь навсегда. Я не ввяжусь в это грязное дело, у меня самого растут дети, а ты предлагаешь мне убивать таких же мальчишек, как мои?!
-Твои не будут употреблять, не беспокойся за них. Зря так нервничаешь! Это самое прибыльное дело на сегодняшний день. Не согласишься ты – найду других. В стране куча безработных, любой ради своей семьи согласится на это.
Рауфа покоробила, как отец говорил о людях, собираясь воспользоваться их безысходностью.
-Не делай этого, отец! Я всегда уважал тебя, считал примером во всем. Неужели роскошь и деньги стали твоими спутниками, а не любовь и милосердие. Опомнись. Не греши перед Аллахом. Жизнь имеет способность возвращать долги. Сейчас ты неволишь одних, завтра сам станешь их невольником.
-Ты учишь меня жить? Ты, кто в жизни играет только чужие роли, а свою собственную так и не смог написать. Разве не я помогал тебе деньгами, или ты считаешь, что все деньги, которые я высылал тебе, заработаны честным трудом. Нет, сынок! Среди них много политых слезами людей. Слезы твоего друга Давлата тоже там есть. Однако, ты принимал их.  А теперь упрекаешь меня. Не дело сыну учить отца как жить.
Первый раз они серьезно поссорились. Рауф засобирался домой, понимая, что теперь их с отцом разъединяет совсем не  расстояние. Ему было больно и обидно за него, деньги для которого не только заменили Бога, но и стали им.
Перед отъездом он зашел к Давлату попрощаться. Как всегда они пили вкусный зеленый чай, и Рауф, встревоженный предложением отца, напрямую спросил друга:
-Скажи, Давлат, а если бы тебе предложили перевозить наркотики, ты бы согласился?
-Согласился, - не задумываясь, ответил Давлат.- На шахте работы нет, выживать здесь стало трудно, а это, пусть и неблагодарная, но все-таки какая-то работа. Что делать, Рауф? Жизнь постоянно ставит перед нами задачи, которые не решишь так, как решали их у доски в школе.
Утром Рауф уже летел в самолете с Егором домой.
4
Антон начал встречаться с девушкой. Все вечера для Татьяны превратились в длинные, долгие часы ожидания. Но Антон возвращался взволнованным и радостным,   она успокаивалась и уходила довольная спать. Таня боялась спугнуть его счастье, ждала, когда он сам заговорит о нем.  Однажды Антон не выдержал, подсел к ней на диван и, обняв Татьяну, выдохнул:
-Ма, я, кажется, влюбился.
-Кажется или влюбился?- поинтересовалась Татьяна.
Ее тревожило состояние сына. Был он внешне похож на Сергея, и ей не хотелось, чтобы и по характеру и поведению он повторял его.
-Нет, уже не кажется! Влюбился. Я хочу вас познакомить, тебя и Рауфа. Когда ты можешь нас принять? Может в эту субботу?
       - В субботу, так в субботу, - ответила, улыбнувшись, Татьяна.- Антон, если ты собрался свою знакомую представить нам, то у вас все очень серьезно или я ошибаюсь?
- Серьезнее не бывает. Дина хороший человечек, простой, без выпендрежа. Такой же, как ты у меня.
  Татьяна знала, что ей что-то нужно сказать, предупредить сына о возможных неприятностях, но слов не находила. Она вспомнила, как когда-то Ольга Моисеевна тактично отговаривала ее не совершать глупость, подумать. И как она отнеслась к этому? Сейчас для Антона любые ее предостережения просто пустой звук, набор ненужных слов. Уроки преподносит сама жизнь. Правда берет за них порой дороговато.
-Антоша, я хочу, чтобы ты был счастлив, доволен своей жизнью, своей судьбой. Хочу, чтобы у вас были дети, о которых ты будешь заботиться всю жизнь и никогда не оставишь их.
-За это не переживай, ма. У меня же перед глазами такой пример как ты и Рауф. Вы многому научили меня, например, любить, быть верным и преданным, никогда не сдаваться и не пасовать перед трудностями. Попробую воплотить ваши воспитательные ценности в жизнь, - как всегда отшутился Антон.
Вечером за ужином они сообщили эту новость Рауфу. Тот с удивлением взглянул на Антошку. Он до сих пор представлял его маленьким мальчиком, о котором надо заботиться и то, что мальчик вырос, стало для него неожиданностью. Рауф долго молчал. Его отец не говорил ему напутственных слов, наоборот, отговаривал от женитьбы,  но Рауф помнил, что самое главное в их семье.
-Антон, мужчины в нашей семье никогда не поднимали руку на женщину, никогда не бросали детей и не предавали друзей. Ты уже повзрослел, прости, я не заметил этого. Наверное, собой последнее время занимался больше, чем тобой и Егором. Я думаю – мы вырастили достойного человека, и нам с мамой никогда не придется краснеть за тебя. А создавать семью и заботиться о ней – это первостепенная задача любого мужчины. На меня можешь рассчитывать. Я всегда поддержу тебя и помогу в трудную минуту, если, вдруг, такая случится в твоей жизни. Мы с мамой уважаем твой выбор, потому что уважаем и любим тебя.
Антону было хорошо в этот день. Он знал, что его любят, что вместе с ним разделяют его радость, что самые близкие для него люди стали еще ближе своим пониманием и вниманием, своей заботой, что в трудную минуту они будут рядом, а, может, поэтому жизнь и убережет его от этих трудных минут.
Когда в субботу он привел Дину, невысокую худенькую девочку в очках,  их встретили так радушно, то ей, долго не хотелось покидать этот гостеприимный дом. Рауф с удивлением обратил внимание на то, как Дина внешне и по характеру похожа на Татьяну и понял, насколько сильно Антон любит мать.
Через месяц они сыграли свадьбу, и в их доме поселилось еще одно счастье. Новая семья не приносила хлопот, им нравилось наблюдать первые шаги Антона в качестве главы семью. Он устроился охранником, чтобы содержать свою новую семью, и Татьяна не препятствовала этому. Антон напомнил ей своей заботой молодого Рауфа, и она была довольна, что в жизни он поступал как мужчина, что тоже было заслугой ее мужа.
5
Светлана поняла, что скучает без дочери почти сразу, как та уехала с мужем в другой город. Сергей приходил с работы, усаживался за телевизор и газеты, молча ужинал, и она заметила, что разговаривать им стало не о чем. Он, разрываясь между любовницей и женой, уделял Светлане меньше внимания. Она же как всегда старательно готовила обеды и ужины, все еще боясь остаться без мужа. Этот страх преследовал ее давно, когда она увидела на экране телевизора первую семью Сергея. Она понимала, что забыть их он не в состоянии, но старательно это скрывает, поэтому всячески избегала разговоров на эту тему.
Сергей  никогда не забывал свою первую семью. Не отдавая себе отчет, он продолжал любить их. Любовь бывает разной. Есть любовь-подарок, есть любовь-ненависть, любовь-боль, любовь-терпение. Сергей испытывал и любовь-боль и любовь-ненависть одновременно. Он не признавался себе, что женился второй раз только потому, что в жизни Татьяны появился другой мужчина. От этого он невыносимо страдал, но изменить ситуацию не попытался даже тогда, когда это можно было сделать. Сергей не догадывался, что Таня вышла замуж намного позже его, и случись ему тогда понять, что она все еще свободна, он  сумел бы вернуть себе и жену, и сына. Но он уходил от женщины, в квартире которой с полотенцем вместо фартука, находился чужой мужчина, и Сергей, струсив, сбежал и спрятался под теплым крылышком новой семьи.
Он не сделал Светлану счастливой, не стал счастливым сам, боялся встречи с прошлым. Если прошлое не оставляет нас, напоминает о себе,  мы или прячемся, или идем к нему навстречу. Чтобы решить проблему, ей нужно уметь посмотреть в лицо, но природная трусость, или глупые амбиции заставляют нас жить с ней и мучительно страдать.
 Сергей скрывал от Светланы свои истинные чувства, а она в силу своей недальновидности, не видела его переживаний. Так они и жили, словно два одиноких человека случайно встретившиеся в огромной пустоте.
Через полгода в гости к ним неожиданно без предупреждения приехала Лена. Света дома была одна и несказанно обрадовалась дочери.
-Леночка, девочка моя! Как я рада видеть тебя. Рассказывай, как ты живешь? Тебя там не обижают?
-Почему меня должны обижать? У меня все хорошо. По - другому просто не может быть,- улыбаясь, ответила довольная Леночка.
-Ой, доченька, что ты говоришь! Все-таки чужие люди, не свои. Могут и обидеть невзначай.
-Свои иногда больнее обижают, чем чужие, - возразила Леночка.
- О чем ты? Здесь тебе все рады. Ты говорила, что там вас много народа живет? Все помещаетесь?
-Помещаемся. Слушай, мама, я никогда не говорила с тобой на эту тему. Но посмотри, там,  в той семье, папа моего мужа когда-то давно имел первую семью. Потом они разошлись. Причины не знаю, да мне и не интересно. В той семье остались две девочки.  Уже столько лет прошло, а они до сих пор дружат с отцом, приходят в гости, вместе отмечают праздники. А разве у дяди Сережи нет детей? Что-то я никогда не слышала об этом?
Светлана растерялась. Рано или поздно дочь непременно задала бы такой вопрос, и сейчас наступило это время.
-У него растет сын, - ответила Светлана.
-А почему вокруг него такая тайна? Почему он никогда не звонит и не пишет сыну?
-Так получилось. Его первая жена давно вышла замуж за другого мужчину, и дядя Сережа просто не хочет вмешиваться в их семью.
-При чем тут другой мужчина, когда речь идет о сыне. Он обязан вмешаться. Почему другой мужчина должен растить его сына, если родной отец жив-здоров?
Светлана не знала, что говорят в этих случаях. Очевидно, что угодно, только не правду.
-Сын далеко, он же посылал ему деньги.
-О чем ты говоришь, мама? Сыну нужен отец, а не милостыня. Он просто отказался от него. А ты? Ты же была рядом. Почему не сказала, что так нельзя. Ты же женщина и мать, и с легкостью допустила, чтобы  близкий тебе человек медленно превратился в подлеца. Ну, и каково это – жить с предателем?
- Не смей так говорить. Ты ничего не знаешь и не смыслишь в таких делах! Лена, послушай, ты в начале жизненного пути, а уже смело развешиваешь ярлыки. А может он не хотел общаться, не смог по каким-нибудь психологическим причинам. Решил забыть прошлую жизнь, где ему было плохо. Разве такое во внимание не принимается? - горячилась Светлана.
- И, очевидно,  от  плохой жизни у него родился сын! И это плохое ему сделал маленький ребенок, если он с такой легкостью забыл его. Он добровольно, просто так наказал своего сына отсутствием внимания. И я имею право это не принимать. Я сама скоро буду матерью, и мне не безразлично – будет у моего ребенка отец или нет. Ты тоже когда-то лишила меня отца и думала, что посторонний мужчина, бросив своего сына, тут же займет место недостающего папочки?
-Твой отец был негодяем.
-Так зачем ты рожала от негодяя? Родила бы меня от порядочного человека.
Лена хлопнула дверью и выбежала из комнаты, а Светлана, прислонившись к косяк, тихонько рыдала. Ей было больно и обидно за то, что дочь не встала на ее сторону, не поддержала мать, а защищала никому неведомого мальчика, который уже давно стал мужчиной и в защите не нуждался.
7
Рауфу предложили роль в новом сериале. Большая часть съемок проходила на юге в горах, как когда-то. Егорка ликовал. Отец пообещал взять все семейство с собой, чтобы они постоянно находились рядом. К нему возвращалась былая популярность, около дома стали дежурить поклонницы, а телефон разрывался от назойливых звонков. Рауф не обращал на это внимание, его забавляло, как Таня нервничала по поводу интереса женщин к нему, и чтобы ее не расстраивать просто перестал подходить к телефону, предоставив ей возможность отвечать на все звонки.
Антон с Диной тоже собирались поехать на юг вместе со всеми. Это была их первая совместная поездка, и они с восторгом готовились к ней.
Жизнь текла по привычному руслу. Единственное, что настораживало Татьяну в ней – это то, как неожиданно изменились отношения Рауфа с отцом. Они стал редко перезваниваться, а однажды к ним зашел Давлат.
-Ты в Москве! – обрадовалась Татьяна. – Проходи, проходи.
Она захлопотала. Гость был дорогим воспоминанием из прошлой жизни в Чокрухе.
-Какими судьбами? – поинтересовалась она, когда Давлат, удобно расположившись на диване, пил зеленый чай.
-Проездом! Я не задержусь здесь. Привез вам привет от Рината Маратовича.
Он протянул письмо для Рауфа. Они долго беседовали, пока в комнату не заглянул, вернувшийся из театра и обрадованный встречей, Рауф. Таня вышла, плотно закрыв за собой дверь, чтобы дать возможность старым друзьям пообщаться наедине.
- Рауф,- заговорил Давлат, внимательно взглянув в глаза собеседнику. –Ты вначале прочитай письмо от отца, потом поговорим.
Ринат Маратович писал, что дома все хорошо, что новая жена утомляет его своей болтовней и что он с нетерпением ждет в гости сына и внука. О Татьяне и Антоне, как всегда, не было ни слова. Дальше он интересовался работой сына в театре и напоминал ему о том деле, которое собирался предложить ему еще в последний визит Рауфа в Чокрух. Отец писал, что Рауфу часто приходится общаться с богемой, а тем, в свою очередь, нужно отдохнуть и расслабиться от всего пережитого за день. Почему бы его сыну не поспособствовать этому?
Рауф отложил письмо в сторону.
-Давлат, передай отцу, что я никогда не соглашусь на его предложение. Никогда. Да и ты сюда приехал не случайно. Так ведь, Давлат? Не делай этого, брат. Я как и прежде буду помогать тебе, откажись от того, что предлагает тебе отец.
-Поздно, Рауф, я уже давно в деле и давно поставляю товар в Москву и Питер. В эту игру вход только с одной стороны, выхода – нет. Я не имею право выйти из дела. Пойми, у меня семья, и я должен кормить, одевать и учить своих детей.  Эта работа приносит неплохой доход, и навряд ли я откажусь от нее.
-Но она не может быть вечной. А если тебя поймают с товаром, посадят. Где тогда будет твоя семья? Что будет с ней?
-О моей семье позаботятся. Я подписал договор, по которому в случае моего провала всю заботу о моей семье возьмет на себя твой отец.
-И ты веришь этому?
-Верю! Он помогает неплохо погоревшим на доставке товара. Так что даже в этом случае моя семья будет обеспечена.
-Не делай этого, Давлат. Я постараюсь еще больше помогать тебе. Остановись!
-Но ты не сможешь помочь всему поселку. Работы там практически нет, а это единственное, что кормит нас.
Рауф пришел в замешательство. Он понял, насколько серьезную организацию сколотил его отец, воспользовавшись безысходностью людей. Его отец, который был примером для Рауфа во всем, вдруг постепенно превращался в убийцу. Рауф не хотел верить в это. Он отправил Давлата отдыхать и сел писать письмо отцу. Через две недели Рауф получил ответ.
«Дорогой сын! Твое гневное письмо удивило и расстроило меня одновременно. Разве я предлагаю кому-нибудь начать употреблять наркотики, или  ищу новых покупателей. Я всего лишь доставляю их из-за гор. Почему ты хочешь обвинить только меня? Обвини всю систему. У нее есть и возможность, и сила одним махом прекратить поступление и распространение товара. Пусть объявят всех тех, кто употребляет наркотики больными людьми, как это есть на самом деле, и раздает им их бесплатно, в качестве лекарства. Зачем тогда мне стараться ввозить товар? Ведь за него никто не будет платить? Он станет для наркоманов доступным. Зачем тогда вовлекать новых, если с них мы не будем иметь деньги?  Посмотри, никто не делает этого, а, наоборот, позволяет наркотикам появляться во всех городах и даже «ведет с ними борьбу». Однако заметь, побеждает товар, а не борцы с ним. Твои обвинения в мой адрес беспочвенны. Попробуй обвинить и победить систему!»
Как всегда перед железной логикой отца Рауф оказался бессильным.
8
Весной Рауф привел  в дом гостя. Им оказался молодой студент театрального факультета Александр Голищев, который в сериале исполнял роль его сына. Татьяне юноша понравился. Она умела быстро находить  общий язык с молодыми людьми, очевидно потому, что работала в школе, учеников своих любила и понимала их. Саша наполнил дом весельем. Он играл с Егором, легко сошелся с Антоном, был приветлив и часто дразнил младшего, называя Рауфа отцом. Мама Саши жила в небольшом городке, писала ему постоянно, и Татьяна радушно пригласила ее провести очередной отпуск у себя, чтобы им было, где встречаться.
Ольга Федоровна сначала растерялась, когда дверь ей открыл известный и популярный актер, которого она часто видела на экране, но знакомство с дружной семьей Рауфа быстро ликвидировало ее стеснение, и уже через пару дней ей казалось, что знает она этих людей давно и давно дружит с ними.
-Ольга Федоровна, - предложила Татьяна за обедом, - поехали с нами на юг. Наши мужчины  в скором времени перебазируются туда для очередных съемок, а мы потихоньку двинемся вслед. Как вы не это смотрите?
-Я бы с удовольствием, но меня работа ждет.
-Подождет. Возьмите отпуск за свой счет, отдохнете рядом с сыном. Соглашайтесь.
-Я подумаю. Время еще есть, - отмахнулась Ольга Федоровна. 
На самом деле ей очень хотелось поехать вместе с остальными, но проклятая бедность не давала ей возможности принять такое предложение. Татьяна догадалась об этом.
-Ольга Федоровна, а что если на этот месяц вы устроитесь помощником, ну, например, кастелянши или гримера. Вам самой не придется ни наносить грим, ни шить костюмы. Вы будете просто  находиться на подхвате, через неделю привыкните, и ваша работа покажется вам игрушкой. Зато сына будете видеть ежеминутно.
-Ой, Танечка, если вы поможете мне, я буду самым счастливым человеком во всей съемочной группе, - обрадованно заохала Ольга Федоровна.
Таня утвердительно кивнула. Она знала, что Рауф непременно поможет и устроит маму Саши на какую-нибудь незначительную должность.
Саша же воспринял это известие с меньшим восторгом. Не то, чтобы он не хотел видеть маму рядом, просто в его жизни произошли небольшие изменения, о которых ни она, ни тем более Татьяна даже не догадывались. Саша недавно, на одной из клубных вечеринок, чтобы произвести впечатление на старших и опытных товарищей, не отказался от предложенного ему маленького пакетика с белым порошком. Потом ему было весело, откуда-то появились силы, и он с легкостью начинающей звезды сериала, решил повторить тогда уже модное явление среди молодежи. Саша совсем не собирался становиться наркоманом. Он даже презирал их, готовых за лишнюю дозу пойти  на преступление. Нет, он был не таким. Он не употреблял дешевых наркотиков, а к дорогим, как он считал, привыкание не наступает. Так обманывая себя, Саша все глубже и глубже погружался в болото чужой воли.
Первые сцены снимали в Москве. Рауф приходил усталым, но довольным и счастливым. Он хорошо помнил то время, когда валился  с ног, возвращаясь со стройки домой. Сейчас эта была другая усталость. Она приятно щекотала нервы, давала возможность гордиться собой. Дома его ждали его любимые люди, и он отдыхал среди них, забывая о только что отснятых и сыгранных сценах.
Все с нетерпением ждали лета. Дина шила новые наряды, Антон оценивающе смотрел на жену, когда она появлялась перед ним то в новом платьице, то в купальнике.
Таня решила уехать на все лето, написала заявление об отпуске и  ждала поездки как манны небесной. Когда-то ей уже представлялась такая возможность, но тогда все внезапно оборвалось из-за болезни отца, потом они переживали трудные времена и вместе ехали отдыхать впервые. Тане казалось, что на юге они будут чаще находиться рядом, что их семья станет еще крепче и дружней и с восторгом ожидала дня отъезда.
Выехали они в самом начале лета, когда московская погода еще не досаждала изнуряющей жарой, а только посылала легкие намеки на то, что предстоит пережить  в большом пыльном городе. Сутки в дороге пролетели незаметно, потом все устраивались в каком-то санатории, специально снятом для всех участников съемок, а вечером уже бродили в окрестностях городка, наслаждаясь чистым морским воздухом, пряным запахом цветов и изобилием солнца.
Жили дружно. Молодежь вечерами устраивала танцы, люди постарше – вечерние посиделки, отдыхая от южного солнца, намечали планы на завтра. Таня с тревогой стала замечать, что Саша часто был излишне активен и весел. Работал он как и все с утра до вечера, но особой усталости в нем не чувствовалось, как будто у него постоянно срабатывало второе дыхание. Она поделилась этим с Рауфом, но тот считал это издержками молодости, вспоминая, как он сам когда-то мог работать часами.
Вначале Тане показалось, что Саша выпивает, но запаха от него она никогда не чувствовала, поэтому решила не говорить с ним на эту тему, а его излишнюю активность списала на молодость.
Этим утром съемки решили перенести в горы, все выехали туда. Добираться приходилось на трех автобусах: помимо актеров везли оборудование, и хотя лишних зрителей никто не приглашал, но Таня с семьей все-таки отправилась пешком в горы, чтобы увидеть продолжение съемок. В горах буйно разрослась зелень, наверное, потому, что была ближе к солнцу, а может просто горы сами принарядились, готовясь к встречи с прекрасным.
Съемки шил во всю, когда усталые Татьяна, Антон и Дина с Егоркой поднялись к ним. Сцена почему-то не получалась, режиссер нервничал. Его настораживало усталое лицо Саши, его излишняя нервозность, и он боялся, что съемочный день пройдет впустую
-Саша, соберись, - сердито кричал он. – заставляешь всю группу заниматься только тобой.
Саша злился, но голова раскалывалась и плохо соображала. Он попросил перерыв и, когда режиссер рассерженно махнул рукой, юркнул в палатку. Появился он минут через двадцать. К нему вдруг вернулась уверенность, невесть откуда появились силы. Съемки пошли удачные. Мама Саши, Ольга Федоровна, постоянно находилась около сына. Она переживала за него, ей казалось, что режиссер излишне придирается к Саше. Ее пугала быстрая смена настроения сына, его постоянная раздражительность, необъяснимая усталость. Ни она, никто из съемочной группы даже не догадывались, что все дело в наркотиках, без которых Саша уже просто не мог обходиться.
Вниз спустились поздним вечером. Уставшая молодежь пошла на танцы, а более взрослая часть группы  - на берег моря, вода в котором за жаркий день успела нагреться и приятно освежала уставшие тела.
Поздно вечером вдруг выяснилось, что Саша не пришел ночевать. Вначале все списали на молодость и наличие какой-нибудь местной красавицы, но когда он не появился и утром, отправились на его поиски.
Саша лежал на берегу моря, вдалеке от назойливых глаз. Сначала всем показалось, что он уснул, но когда поняли, что разбудить его невозможно, на руках доставили в местную больницу. Врачи целый день боролись за его жизнь, а ближе к вечеру, когда поняли, что у смерти его не отбить, сказали причину – передозировка наркотиками. Все пришли в ужас. Никто даже не догадывался, что Саша употребляет их. Его смерть казалось нелепой, необъяснимой, а в вердикт врачей все верили с трудом. Таня все это время ни на шаг не отходила от замкнувшейся в своем горе Ольги Федоровны и когда поняла, что помочь ей ничем не сможет, тихо, беспомощно заплакала. 
Рауфу приходилось тяжелее всех. Ему казалось, что в смерти Саши виноват он. Ведь не остановил он отца, не смог убедить ни его, ни Давлата и не добился от них ни слова раскаяния.  Никто не мог понять состояние Рауфа, который во всем винил только себя,  списывали все на его привязанность к семье Саши. И только Рауф понимал, что отец сумел выстроить империю зла, которая проглотила Сашу и проглотит еще ни одного молодого человека. Строя империю зла, мы никогда не знаем, чей труп ляжет в ее основание.


9
Давлата арестовали в Москве, когда он, ничего не подозревая, передавал товар уже ни на один раз проверенным людям. Сначала он даже не понял, что произошло, но когда на его руках защелкнули наручники, беспомощно заплакал. Его больно толкнули в спину, грубо запихнули в машину и повезли. Всю дорогу он тихонько скулил, представляя себе широко распахнутые от ужаса глаза жены, которая скоро узнает об его аресте.
Но раньше жены об этом узнал Рауф. Вечером он случайно включил телевизор, по которому показывали новости дня. Там и была передача о том, как наши доблестные наркополицейские пресекли доставку большой партии наркотиков из Таджикистана.
Рауф видел глаза Давлата, его растерянность, страх. Жалость и боль сдавили его сердце. Он выключил телевизор, чтобы, не дай Бог, Таня случайно не узнала об этом и не стала переживать. Но она все равно узнала на следующий день в тех же самых новостях, которые просматривала перед уходом на работу.
Таня присела на краешек стула и заплакала. Далекий любимый Чокрух  исчезал в мечтах о прекрасном прошлом, а на смену ему приходило горькое настоящее.
-Боже, хорошо, что Ольга Моисеевна не дожила до этих дней, когда ее любимые ученики стали попадать в тюрьму, - с горечью подумала она.
Ей вспомнился Саша, так внезапно ушедший из жизни. Она понимала, что его смерть ложится непростительной виной на совесть Давлата, но верила в случившееся с трудом. Ей так не хотелось связывать воедино судьбу этих двух дорогих для нее людей. Она не понимала, кто из них жертва, а кто палач. Этот вопрос оставался для нее без ответа.
Рауф на следующий день через влиятельных знакомых добился свидания с Давлатом. Когда он увидел его, невысокого, ставшего от свалившейся на него беды еще незаметнее, то на место решительного обвинения  в его душе родилась жалость, и вместо  упрека, готового сорваться с  его губ, он произнес:
-Давлат, я найму тебе лучших адвокатов.  За семью не беспокойся, я помогу ей. Держись, друг!
 Он сидел  с другой стороны стола и не мог обнять друга, пожалеть его. Кроме них в комнате находился еще человек, который своим присутствием мешал им. Давлат тяжело вздохнул.
-Я знал, на что шел. Помоги жене и детям.  Не оставляй их. Прости меня за все, прости. Я всегда доставлял тебе массу хлопот, вот и сейчас ты опять протягиваешь мне руку помощи. Когда же я смогу отблагодарить тебя?!
-Дружба не требует благодарности. Друзей просто не предают. Их принимают такими, какие они есть и помогают им в трудную минуту, поэтому я здесь.
Давлат опустил голову.
-Я просто хотел помочь своей семье.
Мы часто сетуем на свою неудавшуюся жизнь и при этом прилагаем массу усилий, чтобы сделать ее таковой. Никто не виноват в ошибках другого, кроме того, кто совершает их. За любым поступком стоит человек. И добро, и зло творят люди.
Рауф, как и обещал, нанял для Давлата лучших адвокатов. Через три месяца состоялся суд, на котором адвокаты, работая за хороший гонорар, нашли массу смягчающих обстоятельств в действиях Давлата, но суд рассудил по-своему, и Давлат получил семь лет колонии строгого режима. Мир сузился для него до размеров тюремного окошка, за которым чистое вольное небо больно напоминало ему о доме,  семье, которую ему не суждено будет увидеть долгих семь лет.
 Рауф рассказал обо всем Татьяне, с нетерпением ожидавшей его. Она заплакала. И тот, кто приносил горе, и тот, кто пострадал от него – были одинаково наказаны.
-Рауф, почему это случилось, - спрашивала рыдающая Татьяна.- Не сам же Давлат начал заниматься сбытом наркотиков? Есть кто-то, кто заставляет таких как он, делать это? И этот человек сейчас на свободе. Давлат просто оказался стрелочником во всей этой истории. Ведь ничего не изменится, несмотря на то, что он в тюрьме. На его место придет другой. Нужда гонит людей, заставляет совершать преступление. Это несправедливо.
Что мог ей сказать в ответ Рауф? Что жизнь Давлата и Саши роковым образом переплелась и лежит на совести его отца. И не только жизнь этих двоих. Что деньги становятся дорогим искушением на дороге  борьбы добра и зла.
-Низкое часто одерживает в человеке верх, если он готов принять это низкое. А насчет стрелочника, так это неправда. Я же не пошел торговать наркотиками, когда нам было трудно. Проклятая стройка измотала меня, но не заставила поступиться своими принципами. Поверь, добро побеждает не только в сказках. Просто мы не научились еще в это верить и впускаем в свое сердце ложь, измену, предательство, - тихо заговорил Рауф. – Для них в душе жадного, корыстолюбивого человека – благодатная почва. Нужно уметь закрывать свое сердце для подлости, чтобы она не смогла чернить его.
-Ну, как это сделать? Как?
-Уметь любить! Мне почему-то кажется, что  мы разучились любить. К миру, людям относимся как потребители. Нам все мало. Разоряем не только окружающую нас жизнь, но и обкрадывает себя, свои чувства, а потом ищем виновных, чтобы было на кого списать свои неудачи.
Больше всего сейчас ему было жалко Давлата и  стыдно за отца, об участии которого во всей этой истории Татьяна так и не узнала.
10
Ринат Маратович с размахом наладил свое дела, но со временем у него стали появляться конкуренты. Более молодые, более решительные, более сильные. Они сражались за первенство и жестоко подавляли тех, кто им мешал.
Вскоре на рынке сбыта началась война за место. Несмотря на то, что Ринат Маратович одним из первых выстроил свою империю, его стали теснить, и он понял, что защищать свое дело придется не за столом переговоров, а с оружием в руках. Ему пришлось нанять и вооружить бандитов, которые обеспечивали переправу товара и его личную безопасность. Многим из них было все равно, на чьей стороне сражаться. Вперед их вело  одурманенное наркотиками сознание и неплохая плата за их грязную работу. Однако конкуренты тоже создавали свои вооруженные отряды, и вскоре в горах началась настоящая война.
Шло время, и конкуренты поняли, что военные действия в горах не решат проблемы борьбы за рынки сбыта и решили устранять друг друга. Ринат Маратович догадался об этом раньше всех. Просто большой жизненный опыт давал ему фору. Борьба ожесточила его. Он решил идти до конца и победить. Его соперники, почувствовав его силу, пошли на соглашение между собой и объединились. Теперь уже стало туго ему.
Он отгородился от внешнего мира высоким забором и нанял телохранителей. Его жизнь превратилась в постоянный страх, и когда ему стало невмоготу от этого навязчивого состояния, он бросил все и уехал в Москву к сыну, надеясь там спрятаться от врагов.
Татьяна встретила его настороженно. В ее памяти была свежа поездка к нему с маленьким Егоркой, но увидев, как Рауф обрадовался отцу, сдалась. А Ринат Маратович не обращал на нее внимание. Он приехал к сыну и внуку и эмоциональное состояние «какой-то женщины» им просто в расчет не принималось.
Дед занялся Егором, а вечерами за чашкой душистого чая беседовал  с сыном. Говорил как всегда тихо, не повышая голос, но острота спора от этого не исчезала.
-Когда-то ты гордился количеством друзей, - начал осторожно Рауф, – теперь прячешься от не меньшего числа врагов. Оставь все, живи спокойно. Если ты боишься вернуться назад, оставайся у меня, занимайся внуком. Не гневи Аллаха, отец.
-Так ты ничего и не понял в этой жизни. Я все положил на то, чтобы наладить свое дело, а ты предлагаешь бросить. Никогда. Враг страшен невидимый, а я всех своих знаю в лицо.
-Но он от этого не перестает оставаться врагом. Сейчас ты прячешься у меня. Мне стыдно говорить об этом, но ты стал напоминать трусливого шакала. Ты перестал думать обо мне, задумайся хотя бы о внуке. Какое дело и какую славу ты оставишь ему в наследство?!
- Я прежде всего и думаю о внуке, - сухо заговорил Ринат Маратович.-Ты не можешь себе даже представить, какое наследство вы получите, когда меня не будет на этом свете. Тебе ни в чем не придется упрекнуть отца.
-Живи долго, отец! Только пойми – ни мне, ни твоему внуку не нужны деньги, политые кровью близких мне людей.
-Это слова, одни слова. Материальное благополучие сильнее слов.
-Кого оно сделало счастливым? Тебя, отец?
Они переставали понимать друг друга, каждый оставался при своем мнении.
 Устав сидеть дома, Ринат Маратович решил прогуляться по старым московским улочкам, вспомнить свою студенческую юность. Он дошел до института, который когда-то закончил, а ноги, как будто не слушаясь, привели его в глухой переулок, где на втором этаже старого пятиэтажного дома жила когда-то женщина, отвергнутая им по прихоти его родителей. Он поднялся к ее квартире и, не надеясь ни на что, позвонил. За дверью раздались шаги, и она распахнулась.
Несмотря на то, что прошило более тридцати лет, он узнал ее. Любимые не стареют. Мы смотрим на них глазами того времени, когда были влюблены.
-Зоя, ты не узнала меня? – прерывающимся от волнения голосом спросил Ринат Маратович.
Она какое-то время вглядывалась в него, потом неожиданно отошла в сторону, приглашая войти.
-Сейчас узнала. Проходи Ринат. Я почему-то верила, что мы обязательно встретимся.
Они зашли  в небольшую комнатку и сели напротив друг друга. Зоя в первую минуту растерялась. Рината она не видела давно, думать о нем перестала, обиды, которые он ей причинил, отошли на второй план. У нее была хорошая семья, взрослые, вполне самостоятельные дети. Ринат же, лишенный в жизни настоящей любви,  мучился от сознания того, что им было потеряно и тайно завидовал сыну, который свои чувства не растратил и сумел их сохранить на всю жизнь.
Они посидели некоторое время, и Ринат Маратович засобирался домой. Зоя проводила его и через несколько минут уже забыла о его визите. Он же, напротив, думал только о ней, о своих нерастраченных чувствах и не видел ничего вокруг. Он не заметил, как со стороны переулка за ним следили двое, как потом они сели в машину и поехали в его сторону.
Он уже подходил к дому, когда с конца  немноголюдной улицы на большой скорости вырулила машина и двинулась к нему. Но Ринат Маратович, занятый своими мыслями, даже не повернул головы. Он не видел ни машины, ни растерянных прохожих. Все это видел другой человек. Рауф, возвращавшийся с очередной репетиции, заметил на той стороне улицы отца, машину и бросился к нему навстречу. Он успел оттолкнуть его в сторону, но сильный удар сбил его с ног. Ни отчаянно визжащих тормозов, ни криков прохожих он уже не слышал.
Татьяна узнала о случившемся через час после происшествия. Она прибежала в больницу, ее пропустили к Рауфу. Она ничего не видела вокруг себя и не понимала, а главное не принимала того, что случилось. Таня стояла на коленях перед кроватью любимого, вцепившись руками в его безжизненную ладонь, и с надеждой смотрела на него. Когда Рауф открыл глаза, она принялась целовать его руку.
-Миленький, только не оставляй меня! Ты мне нужен, ты моя надежда. Я люблю тебя, хороший мой, - шептала она, заглядывая ему в лицо.
-Только будь счастлива, любимая, только будь счастлива, - прошептал Рауф.
Умер он утром.
-Зачем нужен мир, в котором нет его? Зачем мне жизнь без него? Я готова отдать ее только за то, чтобы успеть сказать ему, как я его люблю, - шептала Татьяна, прижавшись к Антону и Егорке.
Но слова любви нужно говорить при жизни. Пусть они лучше набьют оскомину, чем мы потом будем жалеть, что что-то недодали своим любимым.
Гроб с телом Рауфа  установили на сцене в театре, чтобы все желающие могли попрощаться с ним. Татьяна сидела около него, почерневшая, осунувшаяся. Она не видела никого. Кто-то что-то говорил ей, пожимал руку Антону и ревущему Егорке, участливо хлопал по плечу разом постаревшего Рината Маратовича. Она смотрела на такое родное лицо Рауфа и не верила, что больше не увидит его никогда. Слезы без остановки текли по ее щекам, она не вытирала их. Мир, который был прекрасен только потому, что на свете был он, стал для нее темным и ненужным. От нее уходил человек, дороже которого  для нее в этом мире не было.
Когда гроб с телом Рауфа вынесли на улицу, собравшиеся дружно зааплодировали, провожая знаменитого и любимого всеми артиста в последний путь.

11
Светлане так и не удалось до конца наладить отношения с дочерью. Лена жила неплохо, мужа любила, но к матери относилась по-прежнему холодно. Это тяготило Светлану. Да и дома долгожданного счастья не предвиделось. Вечером они с Сергеем возвращались с работы, он садился смотреть телевизор, а она шла готовить нехитрый ужин для двоих. Вскоре они вообще перестали разговаривать. Сергей все еще находил утешение на стороне, а она довольствовалась его присутствием. Конечно, не о такой жизни она мечтала, но та вносила свои коррективы в их отношения. Счастливых детских голосов в их квартире не было слышно, заняться было нечем. Правда Сергей, которого пугала надвигающаяся старость, купил себе велосипед, уезжал на нем за город, стараясь подольше задерживаться там, на природе, и не спешил в скуку безлюдного дома.
Через полгода такой жизни Светлана стала чувствовать недомогание, но Сергея меньше всего интересовали ее болячки, он считал, что это просто бабское нытье с ее стороны и не обращал ни на что внимание.
О смерти Рауфа они узнали из новостей. Сергей видел плачущую Татьяну, Антона, и ему было очень жалко их, а еще больше себя. Он вдруг понял, что, несмотря на потерю, Татьяна не одинока, а он, не потеряв никого, остался совершенно один.
-Что-то не везет Тане, - тихо произнесла Светлана. Сергей вздрогнул от неожиданности. Он не слышал, как она подошла.
-Ты что говоришь, дура, - грубо ответил он.- Вот потеряешь близкого человека, тогда поймешь ее состояние.
Ее покоробили его слова. Сергей никогда так не разговаривал с ней.
-Я ничего плохого не имела в виду, просто пожалела подругу.
-Какая она тебе подруга. Сдала ее по всем пунктам, а теперь называешь подругой.
-Да, что с тобой? Слова нельзя сказать.
-Пойду пройдусь.
Сергей поднялся и вышел из комнаты. Ему захотелось побыть одному. Света последнее время раздражала его, и он, как не старался, не мог избавиться от этого  неприятного чувства. Светлана осталась одна. Страха за их совместную жизнь у нее уже давно не было, как и совместной жизни. То, что она когда-то принимала за любовь, оказалось просто привязанностью двух одиноких людей, не более. Еще она понимала, что теряет дочь, что было значительно страшнее, чем потеря мужа.
Оставшись одна, Светлана вздохнула и стала по привычке накрывать на стол. Она вдруг поняла, что Татьяна намного счастливее ее. Ее любили. Свою первую настоящую любовь Сергей подарил не ей – Татьяне, Рауф сделал ее счастливой во второй раз, а она только подбирала крошки, оставшиеся от пиршества чужой любви. От таких грустных мыслей Светлана присела на стул и горько заплакала.
 Сергей вернулся поздно, не разговаривая разделся и лег в кровать. Когда же она по привычке попыталась обнять его, он демонстративно отвернулся.
Вскоре в школе, где работала Светлана, начала работу медкомиссия и врач, осматривающий ее, с тревогой сказала:
- А вам, милочка, срочно к специалисту надо. Я вам выпишу направление к маммологу, и не тяните с визитом к нему.
-Что все так серьезно? – поинтересовалась Светлана.
-Да, серьезнее не бывает!
Светлана взяла направление, но визит отложила в долгий ящик. У нее был выпускной класс, и начиналась подготовка к экзаменам. Вспомнила она о нем в конце лета и отправилась в больницу.
Врач, молодой мужчина, долго осматривал ее, делал неприятные анализы и в конце концов отправил ее в онкологию, где ей был поставлен неутешительный диагноз: рак молочной железы.
Светлана испугалась. Нет, не сама болезнь и даже не страшный  диагноз вызвали ее волнение. Она испугалась того уродства, которое, по ее мнению, принесет ей операция. Сергей в последнее время стал невнимателен к ней. Что же будет с их отношениями, если она вдруг лишится груди? Это заботило ее значительно больше других проблем, и чтобы избавить себя от недуга, она, вместо посещения больницы, занялась самолечением, подключив к этому всевозможные народные средства.
-Света, срочно в больницу! Бросай заниматься ерундой, - торопила ее подруга Лена.
-Боюсь, Ленок. Сергей и так уже практически не обращает на меня внимание. Бросит он меня.
-Тебе не о Сергее нужно думать, а о своем здоровье. Да и куда он денется? Запомни – мужчина не уходит в никуда, только к женщине, а у него, кроме тебя, нет никого, - успокаивала Светлану Лена.
-Мой денется. Вон теплое местечко около его первой освободилось, да и сынок его там. А я что? Старость одна куковать буду! Ни дочери, ни мужа, - злилась в ответ Светлана.
-Света, дочь никогда не оставит тебя одну. Даже не думай о ней плохо. А Сергея навряд ли кто-нибудь ждет в его первой семье. Так что не переживай!
Светлана прислушивалась к Лене, чувствовала ее правоту, но на операцию все еще не решалась. Страх – плохой советчик. В своих цепких руках он крепко держит слабых, неуверенных людей, а потом жестоко мстит за это.
В октябре ей в школе стало плохо, и ее увезли на скорой помощи в больницу, где после обследования настояли на операции. И хотя прошла она удачно, ей назначили еще и химиотерапию, от которой она невыносимо страдала.
Сергей навещал ее в больнице, приносил фрукты, и она с тревогой замечала растущее безразличие в его глазах. Светлана похудела, осунулась, стала остро чувствовать свою непривлекательность. Вскоре к ней приехала дочь, которая часами просиживала у кровати больной матери. Света жалела ее. Лена была беременна, и ей было тяжело ухаживать за Светланой и обихаживать отчима. Но она никогда ни на что не жаловалась, а старательно выполняла все, за что бралась.
Вскоре Свету выписали. На прощание врач ей сказал:
-Мы сделали все, что могли, но вы слишком поздно обратились к нам, и я боюсь рецидивов.
Она поняла, что ей произнесли приговор и расплакалась. Светлана не боялась смерти, она панически боялась оставить Сергея одного, который, в чем  она была уверенна, непременно уйдет к другой женщине. Ревность душила ее, мешая жить. Говорят, что ревнуют неуверенные в себе люди. Очевидно, это так. Ведь Светлана никогда полностью не доверяла ни себе, ни окружающим ее. Она цеплялась за чужую жизнь, не оставив своей надежды на спасение.
Светлана прожила еще один мучительный год и просто, изможденная болезнью и глупыми мыслями, однажды не проснулась.
 На Сергея свалилось горе. Неудобство в жизни он всегда воспринимал, как большую личную беду. Сергей растерялся. Вместе со Светой из жизни ушел комфорт. Его ему не хватало больше, чем ее. Лена, похоронив мать, уехала, и он остался совсем один.
12
Время то ускоряет, то замедляет свой бег, но движется независимо от нашего желания. Таня училась жить без Рауфа. Когда ей было особенно трудно, она подходила к его портрету на стене и рассказывала о своих проблемах. Он смотрел на нее с улыбкой, и проблемы начинали казаться незначительными, а жизнь наполнялась уверенностью, что все преодолимо.
Ринат Маратович не надолго пережил сына. Она съездила в уже чужой и далекий Чокрух, попрощалась с ним. Его похоронили рядом с женой, и только сын лежал далеко от них и теперь навсегда принадлежал Татьяне.
 Молодая жена Рината Маратовича протянула ей завещание, по которому все отходило Егорке, но Таня не взяла его. Она успокоила женщину, сказала, что ей здесь ничего не надо. Татьяна не могла воспользоваться деньгами и имуществом человека, на котором лежала вина в смерти ее мужа. Там же она встретила Давлата, недавно вышедшего из колонии. Его освободили досрочно за хорошее поведение. Они всплакнули, вспомнив Рауфа. Давлат устроился работать на недавно открытую шахту и прошлое вспоминал, как страшный сон.
Большую радость в дом принес Антон. У него родился сын, которого он, несмотря на Танино нежелание, назвал Сергеем. Оставшись старшим мужчиной в их семье, он незаметно взял на себя все бразды правления в свои руки. Жили они по давно заведенному порядку и когда вечером садились дружной семьей ужинать, Татьяна по привычке ставила около себя еще один лишний прибор для Рауфа. Из ее жизни он так и не смог уйти. Все делали вид, что не замечали этого, и Татьяне казалось, что вот-вот откроется дверь и в комнату забежит радостный Рауф, наговорит всем комплиментов и сядет рядом с ней. Таня так и не смогла смириться с его смертью. Она часто думала, что Рауф ушел не случайно. Очевидно там, в потустороннем мире оставалась острая нужда в хороших людях.
Несмотря на то, что Рауфа не было, она никогда не чувствовала себя одинокой. Рядом были любимые дети, маленький внук, ради которых стоило жить.
Сергея же одиночество угнетало. Лена, дочь Светланы, не писала ему, не приезжала. Она просто вычеркнула его из своей жизни, как когда-то с легкостью близких вычеркивал он. Из жизни Сергея ушел привычный комфорт, а вместе с ним ушло раздражение на прошлую жизнь. Щемящая тоска  стала разъедать его душу. Теперь, когда его ничего не занимало, он ясно осознал, что когда-то у него была настоящая семья. Там остались любимая жена и сын. Сейчас он уже не боялся признаться себе, что прошлое было его единственным счастливым временем. Он все чаще и чаще вспоминал Танины глаза, улыбающегося Антона. Сердце сжималось, и, промучившись так почти полгода,  он решился на встречу с бывшей семьей.
Сергей приехал в Москву ранним утром и отправился по адресу, который узнал уже давно, но тщательно скрывал от Светланы. В большом дворе было пустынно. Только на детской площадке  виднелась одинокая фигура невысокой женщины в очках с детской коляской. Он нерешительно подошел к ней.
-Здравствуйте, простите, вы не подскажите, в каком подъезде живут Южаковы? Если вы, конечно, знаете таких.
-Знаю, - приветливо улыбнувшись, ответила та. – Вот в этой коляске лежит маленький Южаков. Сергей Антонович Южаков.
Сергей вздрогнул от неожиданности. Перед ним находился его внук. От волнения ему перехватило горло.
-Сергей? Вы его назвали Сергей? – прошептал он.
-А что вас так удивило? Это наш папа решил его так назвать в честь родного отца.
Сергею вдруг невыносимо захотелось заплакать. Значит,  Антон помнит его.
-А если не забыл, то, разумеется, найдет в себе силы и желание поговорить со мной, -  подумал Сергей.
-Да, что с вами? – испугалась Дина, увидев, как побледнел незнакомец. – Не волнуйтесь. Присядьте. А вон и Татьяна Константиновна идет. Вы ее хотели видеть?
Сергей повернулся в ту сторону, куда кивнула молодая женщина, и увидел Татьяну.  Казалось, время не коснулось ее. На него смотрели все те же искрящиеся глаза, все та же улыбка с грустинкой.
-Вы искали нас? – поинтересовалась она. – Я вас слушаю. Вы что хотели?
-Видеть тебя и сына! – дрогнувшим от волнения голосом произнес Сергей.
-Сергей! – удивилась Татьяна. – Ты что здесь делаешь? Проездом?
-Вот, решил навестить вас.
Она не приглашала его к себе, просто стояла и с удивлением смотрела на него, постаревшего и полысевшего мужчину, которого когда-то боготворила.
Сергей разволновался еще сильней. Все слова, которые он готовил для встречи куда - то потерялись, в груди ныло, воздуха не хватало.
-Я пойду домой, - прошептала Дина, почувствовав себя лишней здесь.
Таня утвердительно кивнула ей головой и подошла к скамейке, жестом приглашая Сергея присесть рядом.
-Зачем ты приехал? Зачем?
-Мне плохо без вас.
-И как долго тебе было плохо?
-Всю жизнь.
-И под конец такой тяжелой и скучной жизни ты вспомнил о нас и решил приехать? Что же тебе мешало это сделать раньше?
-Гордость, амбиции. Да мало ли чего плохого гнетет и давит нас, заставляет не принимать решение, а бежать от него. Я боялся быть лишним, боялся унижения от встречи с тобой. Ты быстро нашла мне замену, и я чувствовал себя лишним.
Увы, - улыбнулась Татьяна, -  я вышла замуж значительно позже, чем ты женился.
-Но я не знал об этом!
-Значит, надо было знать, а не жить своими обидами и амбициями. Ты прости меня, но мне кажется, что нам больше не о чем разговаривать.
Ей не хотелось продолжать разговор, и она старалась как можно раньше закончить его. Ее не трогали его признания, а, наоборот, раздражали. Когда-то с легкостью он сломал ее жизнь, а теперь всем своим жалким видом напоминал об этом. Она сделала несколько шагов в сторону дома, но уйти не успела - из подъезда в надетой наспех и распахнутой куртке выскочил Антон.
-Ма, а где отец? Дина сказала, что он приехал. Где он?
Сергей болезненно осознал, что сын все еще помнил его, но не узнал. Таня кивнула в сторону Сергея и решительно, не приглашая никого последовать за собой, пошла в сторону дома.
Антон и Сергей растерянно смотрели друг на друга. Сергей в этом высоком красивом юноше с трудом узнавал того маленького мальчика, которого когда-то визжащего от радости подбрасывал под потолок, а Антон не мог узнать в лысеющем старике своего отца. Он помнил его молодым, а тот человек, который стоял перед ним, выглядел старым, каким-то потерянным и потрепанным жизнью.
-Давайте поднимемся в квартиру. На улице слишком свежо, - пригласил он Сергея. – Вы где остановились?
Он перешел на «вы» с этим совершенно незнакомым ему человеком, который, несмотря ни на что, все еще оставался его родным отцом. Жалость к растерянному человеку взяла в Антоне верх.
-Идемте домой. Да и разговор за чашкой горячего чая будет более продуктивным, - проговорил Антон, приглашая Сергея.
Они вместе поднялись по лестнице и вошли в квартиру. Сергей тут же отметил, что жили они хорошо, да и места для всех было достаточно.
-Садись! - Антон перешел на «ты», приглашая его к столу. – Ты голоден?
Нет! Нет! - отрицательно покачал головой Сергей.- Я позавтракал в поезде.
-Хорошо, тогда выпьем чая за встречу.
Сергей отметил, что Татьяна не вышла к ним, не присела рядом. А ему больше всего хотелось сейчас видеть именно ее. Годы не стерли из памяти ничего, что касалась их совместной жизни: ни хорошего, ни плохого. Только распорядились они этим материалом по-разному.
Татьяна сидела в своей комнате. Ей было больно от того, что когда-то сильный и уверенный в себе человек с легкостью отказался от ребенка, а сейчас, когда фактически остался один на обочине жизни, вспомнил о сыне и нашел в себе силы приехать к нему. Где же были его извинения и слова любви, когда они так нуждались в этом?
Сергей понимал состояние Татьяны, но не принимал его. Он в глубине души все еще считал себя жертвой в их неудавшейся семейной жизни. Слабый всегда перекладывает вину на других, сильный - берет на себя.
-Как вы жили без меня, Антон?- осторожно поинтересовался Сергей.
-По-разному. Сначала было очень тяжело. Мать вынуждена была мыть полы в аптеке, чтобы прокормить семью. Потом, когда появился Рауф, все наладилось. А ты как жил все это время?
-Вроде бы нормально и вроде бы и не жил.
Что мог сказать Сергей? Что никогда не интересовался хватает ли сыну  денег? Или страдал от того, что лишил его внимания и заботы. Мальчику всегда нужен отец. А может быть просто откупался от него, выплачивая мзду за детство без отца.
-Я скучал без вас, - признался он.
-Почему же не появился раньше?
-Боялся.
-Чего?
Сергей не мог признаться, что боялся за себя, что его извращенное чувство собственного достоинства было выше чувства любви и сострадания. В чем угодно может признаться проигравший, только не в этом.
Разговор на какое-то время сошел на нет. Антон понял, что не знает, о чем говорить с этим в общем-то незнакомым ему человеком, который вызывал в нем только жалость. Он слишком долго ждал отца, придумывая себе безупречного героя своего детства, а перед ним был просто человек, потерявший себя в этом мире, потерявший давно и пытающийся найти сейчас.
-Тебе плохо одному? – догадался Антон.- Тебе нужна помощь. Можешь на меня рассчитывать.
Сергею захотелось плакать.
Плохо, - искренне признался он. – Мне всегда было плохо без вас. Только я прятался от этих мыслей за иллюзией семейного благополучия, которого у меня не было. Жил вами и боялся себе в этом признаться.
Они не заметили, как в комнату вошла Татьяна и, прислонившись к косяку, слушала их разговор. Обида захлестнула ее. Он неплохо встроился в «иллюзии этого семейного счастья», пока она пыталась спасти сына, растила его. Неужели она когда-то любила этого человека? Неужели мир для нее когда-то с его уходом перестал существовать. Она повернулась и ушла к себе. Там на стене комнаты висела фотография Рауфа.
-Милый,- обратилась она к нему, - помоги мне разобраться.
Ночью ей приснился Рауф. Он стоял около нее на берегу моря и казался счастливым. Потом присел на песок. Она опустилась рядом с ним, он обнял ее за плечи и тихо сказал: «Никогда не впускай ненависть в свое сердце. Ненависть - плохой советчик. Она убивает, разрушает нас изнутри. Созидает только любовь. Как бы существовал наш мир, если бы в нем не было всепобеждающей любви. А где есть она, там есть и прощение. Ты у меня умеешь любить, значит, должна научиться прощать всем. Ведь прощаешь же ты своих детей, потому что любишь. Никто из нас не застрахован от ошибок. Дай возможность человеку осознать их и постарайся забыть. Будь счастлива, любимая. Только будь счастлива!»
Утром Татьяна проснулась с лицом мокрым от слез и решительно вышла к завтраку, где уже собралась вся семья. Сергей сидел рядом с Антоном, он испуганно взглянул на нее, когда она подошла к ним, и опустил глаза.
-Всем доброе утро! Давайте завтракать, а потом поговорим, -  как всегда чуть нараспев произнесла она.
В новом месте Сергей чувствовал себя хорошо. Здесь, в дружной семье Татьяны, он внутренне успокоился,  ощущал востребованность в себе, чего не хватало раньше. Это стало для него большой радостью. Он начал оживать. По-настоящему родные для нас люди возрождают нас к жизни.
Антон принял отца, Дина спокойно оставляла с ним маленького Сергуню, не боясь, что дед недосмотрит  за внуком. Егорка с интересом слушал его рассказы о службе и о современной военной технике. Татьяна спокойно относилась к его пребыванию здесь, хотя практически с ним не общалась. Через две недели он решился на разговор с ней.
-Я помню все, - осторожно начал он. – Самые лучшие, самые мои счастливые годы – это время, проведенное в Чокрухе. Там я любил и был любимым. Теперь я понял, что самая моя большая ошибка в жизни – это потеря моей семьи, потеря вас.
-Ты винишь меня?
-Сейчас поздно кого-либо винить или оправдывать. Но я хочу попросить у тебя прощение за ту боль, которую тебе когда-то причинил. И хочу поблагодарить за сына, прекрасного сына, которого ты вырастила.
Татьяна растерялась. То, что Сергей нашел  в себе силы попросить прощение, удивило и насторожило ее. Она внимательно посмотрела на него и увидела того юношу, который нес ее когда-то на руках до их крохотной квартирке в Чокрухе, который крикнул во весь голос: «Мир прекрасен только потому, что на свете есть ты». Но это был еще и тот человек, из-за которого мир когда-то стал для нее равнодушным и пустым.
Раны заживают быстро, а вот рубцы от них остаются на всю жизнь. Таня давно погасила в себе огонь обиды на Сергея, но возврату не подлежат растраченные чувства. Она даже в мыслях не могла воедино соединить две судьбы – свою и Сергея. Там, в ее прошлой настоящей жизни, остался человек, который вернул ей радость, подарил любовь. Он никогда не говорил ей высокопарных и красивых фраз, но его чувства от этого не становились меньше.
-Сергей, - помолчав, заговорила Татьяна, - тебе, действительно, тяжело одному. Я понимаю это как никто. Оставайся здесь. Конечно, у нас жить ты не сможешь. Ни мне, ни тебе не нужны лишние разговоры, но рядом с сыном можешь находиться, когда и сколько захочешь. Я помогу тебе с жильем. Это не проблема. Ты так долго отсутствовал, что может быть сейчас успеешь дать внуку то, чего лишил собственного ребенка. Пусть у него будут и дедушка и бабушка.
-А ты не будешь со мной? Не сможешь? – униженно прошептал Сергей. Ему хотелось услышать в ответ согласие, почувствовать, что он нужен здесь, что его ждали.
Но слова, сказанные слишком поздно, никогда не становятся действием.
-Не смогу! Прости! Если бы эти слова ты произнес раньше, я бы бросила все и побежала к тебе, а сейчас слишком поздно что-либо менять.  Поздно хотя бы потому, что предать память - для меня невыполнимая задача. Человек, который так долго был рядом со мной, научил меня нехитрым правилам: нельзя обижать слабых, бросать детей и предавать друзей. Помогать буду всегда во всем. А рядом – нет! Рядом со мной теперь место занято навсегда.
Она ушла в свою комнату,  подошла к портрету Рауфа и долго всматривалась в такое дорогое для нее лицо.   Он, как всегда, смотрел на нее с улыбкой, словно просил прощение за то, что ему неожиданно пришлось огорчить ее своим внезапным отсутствием. Он никогда ни с кем не делил ее, никогда не оставлял детей и никогда не предавал друзей. Она улыбнулась, погладила портрет рукой и присела на диван.
Татьяна была уверена, что там, в холодной тишине мироздания, ее дожидался тот единственный, для которого даже в звездной пыли мир был прекрасен только потому, что на свете была она. Ей хотелось эти же слова крикнуть ему в ответ, но она только прошептала их, потому что была уверена, что так он лучше услышит их. Каждый достоин тех слов, которые слышит и тех, которые говорит. И мир от красивых слов любви действительно становится прекрасен.