двести 71

Наконец-то, спустя долгие годы и незаметные десятилетия жизни в коммунальной квартире - по соседству с двумя молчаливыми бабушками, одной крохотной мышкой и тремя (а, может, и четырьмя) привидениями – Иван Вельяминович решил себе построить дом. Сия грандиозная и значимая идея требовала незамедлительной огласки, а посему, созвав на кухне всех жителей квартиры – разумеется, из тех, кто готов был откликнуться, - Иван Вельяминович приступил к изложению своего плана. Как было сказано выше, бабушки разговорчивостью не отличались, мышка собрание проигнорировала, привидения же, если и присутствовали, то вели себя тихо и незаметно.
- Ну, и?.. – Ивану Вельяминовичу хотелось услышать явно большее, чем два-три невыразительных шороха.
Бабушки, как обычно, сделали всё бесшумно и одновременно – молча ушли в свою комнату, должно быть, идею строительства дома решительно не одобрив, а, может, и просто что-то не расслышав, – от всех же прочих жителей квартиры каких-либо слов ожидать и не приходилось.
- Чёрт подери! – не принимающий ругань как таковую, Иван Вельяминович на сей раз сдержаться не мог – закрывая дверь в свою небольшую комнатушку, он готов был разрешить себе произнести самые грязные слова. – Чтоб всё это!..
Без сил опустившись на старый диван, Иван Вельяминович закрыл лицо руками.
- Бедная моя Настенька!.. – он на несколько мгновений убрал руки, взглянул куда-то пред собой - должно быть, на окаймлённый чёрной рамкой женский портрет, что стоял на письменном столе. Вновь упрятал в руки лицо. – Зачем ты... Ушла... Зачем ты... Какой может быть дом?.. Какой может быть дом - даже дворец... Без тебя... Ведь ты... Ты была моим домом...
Иван Вельяминович ещё раз бросил взгляд на портрет. Вспомнившиеся слова Насти – те, что она проговорила незадолго до своей смерти, – и вовсе сделали его глаза предательски влажными.
«Ну, что ты... Не расстраивайся. Твоя маленькая мышка станет вскоре привидением. Может, даже и не одним. Будет рядом с тобой... Зато ей никогда не стать глупой немощной бабкой. Ну, и слава богу...»