Клоун

Она была клоуном. Она была вещью. Она была гордячкой и одиночкой, которая развлекала напыщенных, уродливых аристократов, продавших душу дьяволу за несколько сотен золотых монет, несмотря на то, что была выше их всех. Но они жили в роскошных поместьях, а она в тесной комнатке за кухней, которая раньше была кладовой, куда складывали никому не нужные вещи. Кроватью ей служил холодный пол, по которому бегали крупные, раскормленные, наглые крысы, они стали ей друзьями, стали ее зрителями и слушателями. Черные крысы с лоснящейся шерстью и маленькими злобными глазками прибегали к ней по ночам и слушали ее сказки, принюхиваясь к мерзким запахам, доносившимся из кухни — вонь, исходившая от подгоревшей свинины и сгнивших овощей, смешивалась с изысканными ароматами вин и свежих, только что сорванных в саду, алых роз. Иногда крысы рассказывали ей свои истории – о том, как они жили и как ненавидели. Она понимала их. Потому, что сама была никем для тех, кто стоял выше нее. Потому, что для Короля и его приспешников она была крысой, над которой можно вдоволь поиздеваться, если уж других жертв не найдется.
 Она любила закаты и музыку. Иногда придворный скрипач играл для нее баллады, восхваляющие Его Величество, но они были фальшивыми. Поддельная любовь и преклонение перед тем, кто сильнее, лицемерное, никому не нужное воспевание достижений глупого, жирного старика, который только и делает, что спит, ест и развлекается на балах или же издевается над придворными. Она ненавидела фальшь и власть. Она ненавидела все, что связанно с монархией, потому что именно Король лишил ее семьи и чести, растоптал веру в лучшее, превратив в марионетку, которая вынуждена была плясать под чужую дудочку. Точнее скрипку, ведь ее выступления сопровождались пиликаньем бездарного мальчишки-скрипача, который только и делал, что льстил и лгал, надеясь, что когда-нибудь Его Величество, заметит подобострастную любовь и верность и сделает его герцогом, или же лордом, позволит сидеть по правую руку от него на пышных пирах. Глупец…глупец, который никогда не знал дружбы крыс. Который никогда не испытывал боли.
 Она гордилась своим происхождением — дочь разорившегося графа-революционера, которого повесили на Главной площади. Она гордилась своим положением в обществе, потому что только ей было позволено говорить горькую правду в лицо Короля, оскорблять его и осуждать его действия, потому что побои уже не были страшны, а более страшной пытки кухарки, да служанки, которым Его Величество позволял вершить правосудие над «игрушкой», как он называл ее, придумать не могли. Она плевала в лицо министрам и лордам, рассказывала женам герцогов о похождениях их мужей, ведь об этом знала вся чернь. Ощущение безнаказанности и ограниченной вседозволенности тешило ее самолюбие, превращая в распущенную, вульгарную девицу, которая думала, что на нее никогда не найдется управы, и она всегда будет делать то, что заблагорассудится.
 Она была умна и пользовалась этим, плетя интриги и заговоры, против фрейлин Королевы, потому что эти высокомерные выскочки не могли отправить ее на виселицу.
 Она была красива и поэтому пользовалась успехом среди сыновей придворных, которые часто бывали на приемах и балах, устраиваемых Их Величествами. Она знала это и без зазрения совести подталкивала юных кавалеров к безрассудным поступкам, один, кажется, даже пробовал украсть корону с головы Короля. После его казнили. Ах, как она смеялась, когда Его Величество с недоумением смотрел на неудавшегося вора, который чуть ли не плакал от унижения и страха.
 Она была клоуном. Но она же была королевой.