Когда румыны станут русскими

Меня слегка задели слова Юрия Рошки о том, что настоящий интеллигент, живущий в Молдове, может жить в полной гармонии с восточной и западной цивилизациями и дышать полной грудью, когда одно лёгкое вдыхает румынскую культуру, а другое – русскую. Услышав эту фразу, кинорежиссёр Никита Михалков, как рассказывают, зааплодировал.  Российскому «богу кино» якобы очень понравилась совершенно точная формулировка мысли о том, как можно жить разными культурами, в том месте и времени, где встречаются цивилизации. Говорят, от высокой дозы изящности Михалков может и прослезиться. Но не в случае Рошки.

Мне, молдаванину, хорошо известно как можно дышать русским лёгким. Чтобы не слишком загружать текст эстетическими метками и остаться верным первому обозначенному ориентиру, скажу, немного утрируя, что фильмы Михалкова и всё то, качественное, что снималось в России, особенно до распада Страны Советов, было главной духовной пищей молдаван. Фильмы Шукшина, Тарковского, Климова и Рязанова, как яркое явление и сконцентрированное  выражение русской культуры, стало для молдаван  отражением того времени, в котором они жили, а также поводом для сомнения. Я остановился на кино, а не на литературе, музыке или театре, не потому, что это для меня более веский довод, как можно предположить, а потому, что оно по определению является синтезом вышеперечисленных искусств. Кино представляет собой творческую память в процессе всего художественного развития. Одна из отличительных особенностей русской культуры заключается в максимальной, может быть, даже чрезмерной открытости и распахнутости. Мы, как и новые поколения молдаван, продолжаем оперировать в своей обыденной жизни для более яркого выражения своих мыслей анекдотическими сценами Петьки и Василия Ивановича,  Штирлица, Шурика, Афони и Доцента, а также крылатыми выражениями из  кинолент «Калина красная», «Ирония судьбы», «Москва слезам не верит» или «Покровские ворота».

Теперь я попробую подышать румынским лёгким. Попробуйте и вы! Что чувствуете? Я думаю, если бы вы пробовали вдохнуть искусственным органом, то у вас бы были ощущения куда полнее и ярче.  Дело в том, что мир пока не знает, что такое румынское кино. Есть кино американское, есть английское и французское, есть советское кино и индийское. Но нет  румынского, и это факт. Это не грех и даже не недостаток, а черта молодой нации, молодого неокрепшего румынского киноискусства и неокрепшей румынской культуры. Это, конечно, не значит, что у румын вообще нет кино.  Наоборот, неплохие румынские фильмы были удостоены премий на разных зарубежных кинофестивалях. Но дело не в том, плохие или хорошие румынские фильмы. Дело в том, что мир вряд ли уже будет жить румынскими фильмами. И вряд ли жизнь молдаван будет в них отражена,  так как поезд массовой культуры уже далеко ушёл. И тем, кто ведёт этот поезд, уже неинтересны маргинальные явления, им глубоко плевать на то,  какие цветы цветут далеко от магистрали, пусть даже эти рельсы ведут в абсурдное  будущее.

Это правда, что из-за частого навязывания нам чужих правил культурного поведения, судя о наших соседях, румынах, я очень субъективен. Но  вместе с тем, мне кажется, я говорю понятным языком о вещах, не таких уж далёких по времени и для понимания. Ведь такая приманка для молдаван, как «шенгенская виза», - это не бухарестское культурное изобретение. Я выскажу мысль, которой вряд ли зааплодирует кто-то из великих россиян или румын.  Нам, конечно, не хватает для выживания своего неразвитого молдавского культурного лёгкого, хотя оно более чем на половину русское, чем молдавское. Что касается второго, боюсь, что ни россиянам, ни тем более румынам не подоспеть со своим донорским легким. Теперь за такие операции по пересадке платят богатые, т. е. европейцы и американцы.  Символы новой культурной революции не обязательно искать в недрах Интернета. Когда я писал этот текст, я как раз пользовался самыми простыми инструментами новой культуры. И она, может быть, к сожалению, не русская и не румынская. Получается, что для второго культурного легкого идентификация предопределена: на его контейнере будет красоваться этикетка космополитизма или глобализации. А трёх легких будет многовато для нашей не очень зрелой молдавской нации. Говоря современным языком, мы такие «кредиты» не освоим. 

Примитивный спор между молдаванами и румынами о том, кому принадлежит тот или иной поэт, тривиален. Творческий человек создаёт  в первую очередь для себя и уже потом для всего мира, а не для какой-то отдельной нации. А стало быть,  никто не мешает нам считать древнего поэта Овидия своим, и не только потому, что он был сослан, как и Пушкин, в наши края.

Люди всегда стремятся к новым культурным достижениям, и им абсолютно безразлично,  чья печать будет стоять на сертификате происхождения: румынская или русская.