Стерва поневоле

На фото Екатерина Крылова, 25 лет.

___________________________________________


- Зойка, привет! Поедем сегодня к Юльке, у нее свадьба в общежитии.
- Нет, не могу, я ее не знаю, да и что там делать. К тому же я еду в Кубинку, когда вернусь, неизвестно.
- Ну, все равно жду.

Беру билет на электричку. До Кубинки ехать полтора часа. Читать неохота, смотреть в окно – тоже. Смотрю на входящих. Военный присаживается рядом, достает портсигар с тоненькими сигаретами, предлагает. Я молча киваю в отказ. Приехали в Кубинку, он тоже оказался гостем санатория, вместе шли до автобуса, почти не говорили.
Странно, но Николай Иванович, лечащий врач Батыра Закирова, меня не встретил. Около главного здания стоял его автомобиль с разбитыми стеклами, и какое-то уныние было во всем. Я вошла в дверь. Ко мне бросилась нянька:
- Надо же, вчера ночью Таня Самойлова (знаменитая актриса – прим. авт.) разделась догола, бегала по территории санатория, и никому не удавалось ее поймать. Николай Иванович только приехал, двигатель его машины еще работал, это и услышала Татьяна. Она откупорила бутылку шампанского, размахивая ею, отпивая из нее, Николай Иванович хотел Таню успокоить, а она начала бутылкой шарахать по чем попало, стекла в машине все повыбила. Охранник и санитары ее, наконец, поймали, накрыли простыней, увели в номер. Вот почему у нас сегодня не радостно. А Батыр сегодня в четыре утра улетел в Ташкент.
Ну вот, зря приехала. Без звонка, оно и понятно. Пойду к Светке, пусть ведет меня, куда хочет. Светка перед походом в общагу меня строго проинструктировала: ни с кем не общаться, сидеть тихо и молчать. Ладно меня лечить, хватит!
Когда в комнате общежития я сняла пальто, воцарилась гробовая тишина. У подруги моей Валентины тетка бывала в Германии, привозила оттуда разные красивые вещи. Я взяла у Валентины трехцветное платье, расклешенное, с узким лифом и неглубоким вырезом. На вырезе красовался крупный золотой жук с рубином, на руке – широкая золотая цепь со стразами, она закрывала мою худую руку наполовину. Кольцо в большим аквамарином дополняло мой совсем не скромный по тем временам наряд.
Светкин запрет был сразу нарушен. На меня, как безумные, набросились эти не видевшие ничего хорошего в жизни мужики и затараторили: «Танец со мной… Танец со мной…» Я танцевала под щипки Светки и проклятия невесты, а я ведь не знала, который тут ее жених, а он просто прилип ко мне и не отходил ни на шаг.
Я сказала, что мне надо позвонить и отправилась на улицу в телефонную будку, стоявшую у подъезда. Я вошла внутрь, а вся ватага мужиков окружила будку кольцом. Кто стоял рядом, кто был по крыше, в трубке ничего было не разобрать. Когда я вернулась в комнату, чтобы забрать свою сумочку и перчатки, Светка зашипела на меня гюрзой и сказала, что Юля наложит на себя руки. Мне было все равно, и я откланялась. Удивительно, но со мною вместе ушла добрая половина присутствовавших на свадьбе. Один парень шел около меня, другие поодаль. Они проделали со мной весь полуторачасовой путь до моего дома, было далеко за полночь. Парень, который шел рядом со мной, стал умолять с ним встретиться.

Встретились вечером на Белорусском вокзале – я оттуда после лекций в институте ехала домой. Пока шли сквером мимо гостиницы «Советская», я поняла, что это и есть Юлин жених. Моралей я ему не читала, просто сказала, что у меня уже есть ляля, с которой вожусь не первый год, и все остальное вижу через нее, замужество меня не интересует, в своих поступках не каюсь.
Он меня назвал ломаной мямлей. Поехали электричкой в Кунцево. Двери тогда открывались и закрывались вручную. Я, держась за поручни с внешней стороны электропоезда, сделала стойку на руках (я была в брюках, и я была гимнастка) и так доехала до самых Филей. Мой спутник был белее мела. В Кунцево мы распрощались. Он никогда не стал мужем Юли, но и встреч со мной больше не искал.

Светка сначала была на меня очень зла, но потом сказала:
- Без тебя скучно. Не с кем выпендриваться, а так не интересно. – и мир был восстановлен.
Решили в субботу отметить встречу в шашлычной на Герцена, там раньше было здорово и вкусно. Собралась вся наша «олимпийская сборная»: Светка, я, Валя и Рита, все разные и все яркие. Съели шашлык, выпили вино. Вдруг Светка делает страшные круги руками, а я смотрю на то, что рядом со мной. Сидит на полу у моих ног довольно-таки старый мужчина и повторяет: «Ты моя Богема! Ты моя Земфира!» Я ему говорю, шли бы вы домой, к вашим детям, посторонитесь и пропустите меня. А он: «Не покидай меня, дитя!» Я встала и ушла, но не успела сделать несколько шагов, как этот седовласый муж снова оказался рядом.
- Я написал роман «За солью», меня все знают. Я немного пьян, ну и что?
У Белорусского вокзала он снова распростерся у моих ног. Подошел милиционер, спросил, что происходит. Я не успела рта открыть, как мой попутчик затараторил, что я его жена, но мы уже год не виделись, он молит меня о пощаде в надежде, что я пожалею его. Я не на шутку разозлилась, пыталась объяснить менту, что на самом деле происходит, но мент сказал: «Я в семейные дела не вмешиваюсь». И тут сзади послышался веселый хохот, и мои подружки появились из-за колонны. Они взяли моего ухажера под руки, расхороводили его и сказали, что шутки закончены. Мы успели на последнюю электричку.

Прихожу в институт на экзамен по радиолокации, а профессор вместо «берите билет», широко осклабившись, поет:
- Девушки красавицы, душеньки подруженьки! – и спрашивает, весело прищурившись. – Откуда это?
- Опера «Евгений Онегин», - отвечаю я, - хор девушек.
- Молодец, красавица! Пять баллов.
У дверей кабинета встречаю хмурых однокурсников с зачетками в потных от волнения ладонях. Они все слышали. Им ненавистен сам факт моего существования.


Я прекрасно понимала, почему ко мне мужики так и липнут. На фоне серой советской действительности я выглядела как попугай арарауна среди галок. И в чем моя вина? Не родись красивой?

Ноябрь 2011