А-гыть! Глава 7

Давид Донович явился на берег в конце мая. В тот самый день, когда курсанты с трепетом ждали самого волнующего в их жизни события. Поэтому  появление Фейгина и стало не очень заметным. Ну подумаешь, старичок-преподаватель. Мало ли, всякие учителя бывают.

А главным в тот день было то, что произошло часа в три дня. Кто первым закричал «Везут!», никто потом и не вспомнил.

Тут же все курсанты и двое взрослых столпились у кромки воды. Буксир, появившийся в зоне видимости, минут через пятнадцать уже швартовался у старой водонапорной башни. На платформе находилось то, что почти месяц добиралось до них из Севастополя. Десять четырёхвесельных ялов. И к ним сорок вальковых вёсел.

Команда буксира быстро и весело сгрузила шлюпки на воду. А там уже пришла очередь мальчишек. Они прыгали в ещё прохладную речку и цеплялись за своё сокровище, вытаскивая его на берег.

Шлюпки тут же дали течь. Старые, рассохшиеся, давно списанные с кораблей и по нескольку лет валявшиеся где-то на складах.

Данилыч ходил вдоль берега, поглаживая ялы, морщась от ностальгических воспоминаний и вздыхая.

– Ничего, ребятки, – шептал он. – Были бы кости. Впрочем, я это недавно говорил. (Помещение базы ещё тоже находилось в стадии ремонта).

Давид Донович не терял времени даром. Он достал из кармана плаща блокнот и карандаш. Тогда-то курсанты и услышали от него впервые такие слова, как пакля и шпатлёвка. Фейгин прикинул в уме, составил табличку, сосчитал в столбик и записал, чего и сколько понадобится им для восстановления прибывших шлюпок.

***

Школьная программа за шестой класс была исчерпана. Лёва и Паша, получив годовые табели, на три месяца покинули школу. Без сожаления и даже с облегчением. Времени для клубных дел теперь было навалом.

Через неделю предстоял заезд в лагерь.

Впрочем, заездом называть данное мероприятие можно было с большой натяжкой, потому что находился этот объект детского отдыха в здании одной из городских школ. И, соответственно, на прилегающей к ней территории.

Казалось бы, что хорошего. Но мудрая и предусмотрительная Нелли Григорьевна хлопотала не зря. Эта школа располагалась минутах в пятнадцати ходом от новой базы клуба юных моряков.

Не красота ли?

Сорок курсантов, два преподавателя и Нелли с сыном с началом лета собрались вместе. И ночевали, так сказать, в непосредственной близости друг от друга.  И питались из одного котла. И занимались любимым морским делом. Хоть и на пресноводной реке.

В лагере их так и назвали. Наряду с первым, вторым и другими детскими коллективами, появился и отряд «Бригантина». Что полностью соответствовало истине, которая, как оказалось, не только в вине, а и, в первую очередь, в душевном настрое.

После подъёма и завтрака курсанты строились и до обеда уходили на свою базу. С песнями и радостными, с каждым днём всё более загорелыми
лицами.

*** 

Что касается ялов, то это теперь была обязанность Давида Доновича.

Преподаватели разделили курсантов на восемь шлюпочных команд. По четыре гребца и рулевому в каждой.

Думаю, вы догадались, что Паша, Лёва, Вовчик и Юрка-капитан записались в одну команду. Они так и назывались теперь: экипаж номер два.

Оставалось только найти рулевого. Обычно это были спортсмены, обладающие самым главным качеством – маленьким весом. И только на следующих местах находились зычный голос, хорошая координация движений и умение плавать.

Всех подходящих рулевых расхватали в одно мгновение. Пришлось выбирать из оставшихся. Не разобрали лишь толстяка Мишку Карасюка по прозвищу Пончик, который мало того, что весил девяносто килограмм, так ещё и боялся воды. Потом выяснилось, что его укачивало даже в трамвае. Хотя и только на сытый желудок. Впрочем, на пустой он из дому не выходил, а как только чувствовал лёгкий голод, покупал встречавшиеся на каждом шагу пирожки с ливером или горохом. А на десерт – с повидлом. Поэтому укачивало его всегда.

Альтернативой Пончику был лишь высокий, очень худой парень по имени Антоша и по кличке Шнобель. У него и вправду был большой нос, не просто длинный, а такой, треугольный.

Весил он мало. Об этом можно было легко догадаться. Когда их отряд шёл строем, Антошу постоянно ветром выносило в сторону. Приходилось кому-нибудь держать его за руку. Обычно это был Пончик.

Выбирать не приходилось. Тем более что Шнобель и плавать умел неплохо. Его как-то для проверки столкнули с мостков, и он самостоятельно выбрался на берег.

Так Антоша стал рулевым экипажа номер два. А Юрка – капитаном. Не зря же он столько лет носил это прозвище.

За каждой командой закрепили по четырёхвесельному ялу.

*** 

Но до первого выхода на реку ещё было так же далеко, как и до коммунизма. Хотя этот общественный строй  до сих пор не наступил, но так говорить в то время было принято.

А курсанты только тем и занимались, что приближали светлое будущее. Хотя и не в масштабах всей страны. Наверное, это более верно. Всех же за собой не вытянешь. А в одиночку, подтаскивая членов семьи, это более реально.

Отвлёкся.

Руки мальчишек, в большинстве своём не приспособленные к физическому труду, запротестовали первыми. Порезы, волдыри, занозы и йодно-зелёночная раскраска отличали курсантов от всех остальных воспитанников пионерского лагеря «Звёздочка».

Но ни Данилыч, ни Давид Доныч не обращали на эти пустяки никакого внимания. Или делали вид.

– Хлюпикам и слабакам на море делать нечего! – заявил Фейгин.

Ему-то откуда знать, нервно думали пацаны. Тоже раскомандовался. Башмак сухопутный! Но вслух никто не возмущался. Всё же старик наравне с ними отдраивал старую краску, затыкал щели, шпатлевал их, красил заново ялы.

А Данилыч с улыбкой добавил:

– Потерпите, ребятки.

Ну это же другое дело. Раз Николенко просит, можно и потерпеть.

Каждый экипаж, что разумно, занимался своей шлюпкой. Это было невероятное ощущение, сравнимое лишь со строительством кооперативной квартиры.


(продолжение следует)