Этот чопорный бауэр Вольф

ЭТОТ ЧОПОРНЫЙ БАУЭР ВОЛЬФ

Через три года человечество отметит 100-ю
годовщину с начала Первой мировой
войны. Я давно занимаюсь этой тематикой и
собрал уже обширный материал. Он, даст Бог,
составит книжку "Брала русская бригада",
которую я думаю издать к печальному юбилею.
Предлагаю вам один из рассказов этой книги

* * *

Нелепая случайность оборвала жизнь замечательного русского человека. Того, кто хочет знать имя лица, его предавшего, я отсылаю к книге полковника немецкого генерального штаба А. К-Н. Зернандорфа «На острие трехгранного штыка» или к газете «Нойес Кенигсберг цайтунг» за 13—18 декабря 1914 года. Я же условно назову его Василием, ибо вполне возможно, что и сегодня в селах Калиново или Ливенка живут его внуки. Итак...
1
Начальник контрразведки кайзеровской Германии Вальтер Николаи, моложавый подтянутый майор, читал уже третью шифровку, перехваченную его людьми, на имя одного и того же человека. Теперь это выглядело так: «Бауэру. Мозаика сложилась полотно. Ветер переменился на южный. Отец.» Кто такой «Отец», Николаи знал преотлично: за этим псевдонимом скрывался начальник русской разведки, полковник генштаба Батюшов. Само же руководство царской разведкой находилось в Варшаве.
Но кто такой этот «Бауэр»? — в очередной раз воесрошал майор у подчиненных, собравшихся в кабинете шефа.
—Осмелюсь предположить, что за псевдонимом «Бауэр» скрывается перевод этого слова, как шахматная пешка. У русских ведь редко встретишь правильную немецкую речь, поэтому все надо понимать дословно.
-Но если «Бауэр» — всего лишь пешка, то где же король? - резонно уточнял шеф и подвел итог: — Все-таки будем исходить из того, что в данном случае в шифровке словно «Бауэр» следует переводить как «крестьянин». Поэтому перелопатьте мне всю Пруссию, но резидента русского найдите. Не будем ждать, пока эта пешка пройдет в ферзи.
2
Деревня Цаннендорф под городом Лабиау была типичной прусской провинцией. Древняя готическая кирха со свежевыкрашенными стенамн и периметр четырех ровных улочек вокруг нее. Аккуратные домики бюргеров и бауэров с геранями на окнах, таверна «Рев прибоя» и устойчивый запах йода с вечно пасмурной Балтики. Здесь каждый человек на виду, каждый при деле. Теперь, в преддверии войны, почти все мужчины призывного возраста заняты на работах в Лабиау. Лишь четыре семейства бауэров трудятся на собственных фермах.
А вечерами в «Реве прибоя» собирались все мужчины. 3а высокими кружками со свежайшим баварским пивом вели сте пенные разговоры. О погоде. О ценах на овес. О скорой войне
— Господин Вольф, — обращались они к трактирщику, не торопливо вытирая огромными клетчатыми платками пену с усов, — вот вы часто бываете в Германии. Так скажите — будем воевать с Россией? Помнится, земляк наш Бисмарк и очень-то советовал кайзеру ходить на Восток...
- И Мольтке предупреждал! — добавляли из глубины зал,: -И Мольтке тоже, — согласно повторял говоривший. - Неужели рискнем, а, господин Вольф?
Трактирщик Иоганн Вольф в Цаннендорфе обосновался лет десять назад. Приехал из Берлина и перенял по наследству покойного дядюшки небольшой участок земли и таверну. Теперь, сполоснув руки после комбикорма (он имел еще и роскошную голубятню и только что покормил птиц), господин Вольф попыхивал трубкойю.
-Наш кайзер не даст втянуть себя в глупую войну. Я так думаю. Хотя в Берлине и началась скрытая мобилизация.
Бюргеры согласно, но без энтузиазма кивали головами вновь обмокали усы в пиво. И расходились еще засветло. Потому что наутро их ждал город со станками своих заводов военного назначения.
А степенный и чопорный господин Вольф надевал черный кожаный передник и поднимался на голубятню. И там, при свете коптилки, он почти всю ночь прилаживал к горячим пуль сирующим тельцам птиц мизерные английские фотоаппараты Работа тонкая, ведь все надо сделать так, чтобы в момент срабатывания часового механизма объективы не закрывались крыльями голубей. А утром...
3
Оглушительный свист всколыхнул воздух над Цаннендорфом и полсотни почтарей стремительно ушли в небо. Иоган Вольф посмотрел на карманный бамбер. Через час птицы буд далеко на юге, над Инстенбургом. Тогда сработают затвор фотоаппаратов, и почтари сделают пятьдесят снимков. Спустя время голуби пройдут над Гумбиненом, и Повторно сработают часовые механизмы. А ближе к вечеру, измученные долгим перелетом почтари опустятся на крышу варшавского голубятника Симона Гурвича. Портной аккуратно переберет в руках каждую птичку и опустит в большую клетку, которая по-немецки .тоже называется «бауэр».
И уже этим вечером к портному заглянет обворожительная жена ротмистра Иванова. Как раз к этому времени будет го¬това заказанная ею шубка из шеншиллы. Еврей Гурвич пере¬даст ей пушистый сверток с поклоном и скажет:
— Пани может обнову не разворачивать. Пани может при¬мерить ее дома. Фирма Гурвича гарантирует качество.
Но панн Иванова поведет себя странно. Коробку с шеншиллой она поставит в пролетке у ног и забудет при выходе у вокзала. И тут же на извозчика прыгнет молодой человек с офицерской выправкой и велит вознице:
— Гоните к «Отцу», корнет.
И понятно, что к утру у полковника Батюшкова на столе уже будет разложена «мозаика» из снимков укрепленных районов прусских городов Инстенбурга и Гумбиннена. «Южный ветер» делал свое дело.
4
А раздосадованный майор Вальтер Николаи читал очередную дешифровку. «Бауэру. Мозаика сложилась в полотно. Ветер переменился на западный. Отец».
— Дьявольщина! — выругался контразведчик. — Роза ветров полковника Батюшкова сведет меня с ума. Кто-нибудь в нашей конторе способен найти этого неуловимого «крестьянина»?
Искали все. Но тщетно. Майор сквозь стрельчатое окно своей резиденции смотрел на островерхние крыши Берлина и чер- ыхался. Из города доносились бравурные марши, знойное лето тяжелыми тучами ворочалось на горизонте. Над недалекой голубятней кружили почтари, и какой-то бюргер в коротких клетчатых штанах призывал их своим свистом. А там, дальше, на остоке, лежала Пруссия с ее Кенигсбергом, Лабиау и Цаннендорфом... Назавтра ей предстояло вступить В войну.
5
Полицейский комиссар из патруля недоверчиво вертел и руках медицнское свидетельство Иоганна Вольфа:
— А по виду и не скажешь, что вы инвалид. Где глаз-то потеряли?
Трактирщик извлек из глазницы протез в знак доказательства своей негодности к воинской службе:
— В кайзеровском флоте, господин комиссар. Вот еще свидетельство.
Чиновник начал читать. И тут, всколыхнув воздух сотней крыльев, над домом закружились голуби.
— Ваши?
— Так точно, господин комиссар! Если позволите — я от¬лучусь, их посадить надо.
Один жандарм за спиной комиссара приставил к плечу приклад и повел ствол по кругу за крупным сизым голубем.
— Перестаньте, капрал! — Велел чиновник и вернул Вольфу бумаги. — А правда, я слышал, — продолжил он, — что птиц этих можно натаскать летать вдоль рек и железных дорог?
— Никак нет, — Вольф вернул свой глаз на место, — мои дальше Цаннендорфа не летают. Да и к чему обучать? Улетят еще, а жаль птичек.
Комиссар с жандармами двинулись вдоль по улице дальше. Вольф же запасся в подсобке кормом и поднялся к своим любимцам. После дальнего перелета из Берлина они сильно измучились. «Западный ветер» тоже дул не напрасно.
6
Август 1914... Оставляя к северу от правого фланга Мазурские болота, Вторая русская армия Александра Васильевича Самсонова вторглась в Пруссию. Петербург ликовал.

И поистине светло и свято
Дело величавое войны.
Серафимы, ясны и крылаты,
За плечами воинов видны.

В порыве патриотизма царские дочери шили солдатское белье. Гимназисты и студенты сотнями записывались в Русскую армию вольноопределяющимися. Государственая Дума перед этим вселенским испытанием (за исключением фракции социал демократов) забыла о партийных распрях. Империя с грохотом перекатывала по своей спине составы с техникой, новобранцами лошадьми, фуражом, провизией... В губернских городах и и курортах срочно разворачивались стационарные госпитали.
Вторая русская армия генерала Самсонова успешно наступала. От стен обреченного к тому времени Парижа из-за натиска кайзер Вильгельм II вынужден срочно снять отборные германские дивизии и перебросить на восток.
Париж облегченно вздохнул.
Впереди наступавших русских частей, виртуозно работая шпыкамн, шли двухметровые богатыри-преображенцы. Это была часть, которой в мирное время командовал сам государь, Он не хотел бросать в бой элитное воинство. Но преображенцы сами определили свою судьбу. Пустив кивер по кругу, они тянули жребий. Трое из каждых четвертых гвардейцев оказались на передовой.
Самсонов наступал. Используя «мозаику» полковника Батюшкова, он наголову разбил германцев у Гумбиннена. Но...
До Кенигсберга Самсонов не дошел. Его подвел генерал Ран- енкампф. Командуя Первой русской армией, он пальцем не пошевелил, чтобы облегчить участь войск Самсонова. (Надо от- етить, что это было уже повторное предательство Ранненкампфа по отношению к Самсонову. Еще в русско-японскую войну он со своими частями отсиделся в гаоляне и обрек конницу Самсонова почти на полное истребление у Мукдена. Тогда Александр Васильевич принародно высек труса нагайкой.
А кайзер бросал на Вторую армию все новые войска. И скоро
Самсонов оказался полностью окруженным у селения Сольдау. Причем по периметру его войск тянулись железные дороги и немцы беспрепятственно уничтожали оставшиеся без боеприпасов и продовольствия войска бронированными поездами.
Генерал Самсонов погиб. Десятки тысяч пленных печальными вереницами потянулись вглубь Пруссии и Германии. Многие из них застревали в концлагерях, других, с рабочими профессиями, отправляли на оборонительные заводы, третьих офицеры продавали бауэрам, и пленным приходилось потом горбатиться в поле и ночевать со свиньями.
7
И в Цаннендорф попали пленные. Щеголеватый гаутман с личиком «а ля кайзер» вел их вдоль но улицам и кричал:
— Дармовая сила, господа! Всего сотня марок за каждого дорового и сильного русского. Не стесняйтесь, господа, всего сотня марок!
Тот самый комиссар полиции тут же оформлял продажу и соответствующий документ выдавал покупателю.
— Герр Вольф, да спуститесь же вы наконец со своей голубятни! — позвал он трактирщика. — Посмотрите, какого я молодца для вас отобрал. Гвардеец!
Трактирщик спустился по узкой лесенке, снял фартук. И пока шел по усыпанной песком дорожке к пленным, тот самый пленный гвардеец вдруг переменился в лице и истошно закричал, пока¬зывая пальцем на Вольфа:
—Так это же Иван Волков, шельма!.. Он у меня невесту увел!
На руках гвардейца повисли двое жандармов. Вольф в недоумении остановился. А преображенец все кричал и рвался из рук жандармов.
Гауптман некоторое время послушал выкрики пленного и поманил Вольфа пальцем:
— Знаете его, герр бауэр?
— Никак нет, господин офицер. В первый раз вижу.
Тогда немец на хорошем русском языке спросил гвардейца:
— Знаешь этого человека?
— Еще бы! — все порывался освободиться пленный. — Это же наш злыдневский барин! Сам-то я ливенский скорняк буду, сосед злыдневский , так он у меня прямо со свадьбы невесту увел, Катерину!
— Чем докажешь?
Гвардеец еще раз оглядел Вольфа и будто в стенку уперся:
— Черт возьми! Дык я тому глаз выбил, а этот с обоими гляделками... Неужели ошибся?
Гауптман перевел эти слова комиссару. И тот протянул Вольфу ладонь:
— Извольте ваш глаз, господин... Волкофф!
...Четко отпечатав шаг, за спиной русского разведчика стали
два жандарма с обнаженными штыками.
8
— Вот и работай с вами, бездарями! — возмущался подчи¬ненными Вальтер Николаи. — «Бауэр, «бауэр»!.. А оказалось- то, что искать надо было и не крестьянина, и не пешку шахматную, а клетку с птицами! А роза ветров — это направление полета голубей, полученное резидентом от полковника Батюшкова. Теперь ясно, что в русском генштабе есть фотографии укреп-
айонов и Кенигсберга, и самого Берлина!.. А что русский гвардеец?
— Сокрушается, господин майор.До него только дошло, что он наделал. Но за услугу надо включить его в группу пленных, которые пойдут на обмен. Рука у его прострелена, вояка он все равно теперь никакой.
— Обменяйте, — разрешил шеф. — А «Бауэра» — под суд.
* * *
...И все. В метрической записи злыдневского прихода за 1880 год, которая хранится в Воронежском государственном архиве, есть строки о рождении у сенатского регистратора Алексея Алексеевича Волкова и его жены Ирины Матвеевны, урожденной Кирилихиной, второго ребенка, «младенца мужеска пола, нареченного при крещении Иваном». О том, что «господин Иоганн Вольф — дворянин Воронежской губернии Иван Алекеевич Волков», говорится и в названных мною вначале источниках.
I
А что касается «гвардейца Василия», то глубокие старики в Ливенке ещё недавно рассказывали, как в 1915 году он пешком пришел из германского плена (причем, почему-то — с винтовкой). А потом до самых сороковых ездил по стране, искал овдовевшую, по его мнению, Катерину. И умер совсем дряхлым, вряд ли осознав до конца свой «подвиг» в тот далекий и жаркий август.