Сладкий чай

Ерохин Г.А.


       Заслуженный  на Военно-морском флоте человек Дмитрий Павлович Войнов, вице-адмирал. Последняя его должность – начальник штаба Балтийского флота. А до этого он у нас командиром эскадры был. Его все любили. Ну, вот  так просто – всеобщая любовь.


      Любили за знание,  прфессионализм, любили за спокойный характер, любили  за красивую стать, любили за человечность. На флоте это было редкостью. Таких по пальцам пересчитать можно, например, скажу контр-адмирал Евгений Александрович Скворцов, Валентин Павлович Чиров, Владимир Николаевич Пыков, Виктор Степанович Ярыгин, Игорь Григорьевич Цвик,  Владимир Васильевич Комаров, Сабаев Сергей Николаевич, Киман Виктор Васильевич, Анатолий Кузьмич Жахалов и еще много .


       А этого,  сам Владимир Николаевич Пыков уважал. Он знающий человек, талантливый администратор. Этот зря говорить не станет. Конечно, нельзя не сказать про Вадима Александровича Колмогорова и Александра Борисовича Трескунова или Бражника Александра Ивановича. Но ты, мой дорогой читатель, поправишь меня.

       Я еще много собираюсь написать и постараюсь обо всех военморах хороших вспомнить. Кстати, двое из хороших военморов еще служат. Это Киман Виктор Вацлавович, про него можно целую книгу написать, и Юрий Николаевич Чумаков.

      Мне повезло, служить выпало на артиллерийском крейсере «Мурманск». Этот корабль недаром называли кузницой офицерских кадров. Там почти все были уникумы, хоть Сабаев Сергей Николаевич, хоть Ахмет Абдулаевич Исмалагилов.

     Где они? Раскидала их жизнь по стране, а перестройка разделила страну на части. И в каждой ее части остался кто-то. Ахмет в Таллинне, сын Трескунова в его бронированной квартире в Лиепае, Гена Букин на Дальнем Востоке, а действующий адмирал Слава Фетисов – в Москве., а я – в городе-герое Мурманске.


       Сейчас, после сауны, хотел чаю попить, да сахар кончился, вот я и вспомнил про Дмитрия Павловича Войнова. На эскадре его  ласково называли «Димой». Сначала он командовал бпк «Маршал Тимошенко». Там Серега Филимошкин начхимом был.  Дима любил Серегу. К моменту описываемых событий, Дмитрий Павлович был командиром 120 бригады ракетных кораблей 7 атлантической оперативной эскадры Северного флота.


       –По правому борту встать к борту! – скомандовал сверху вахтенный офицер на ходу.
       –Ну-ка, бойцы, быстро привести форму одежды в смотровой порядок. Вахте на место! – строго скомандовал дежуривший по кораблю дядько Нечипуренко. – А ты, товарЫщь лЭйтенант, как только начальник штаба "брЫгады" на борт поднимется, сразу сдавай оружие арсенальщику и на ходовой  мостик, дублером «вахтенного офицера на ходу» беги…, распорядился дежурный по кораблю вахтенному офицеру на якоре.


        –Та-а-а-а-та-та-та! Та-а-а-а! Та-а-а-а-та-та-та. Та-а-а-а! – пропела морской сигнал "Захождение" труба  горниста.
        Командирский катер вздыбился и замер у трапа, и по нему легко вошел-вбежал красивый и статный капитан второго ранга Воинов.
Командир корабля, как положено скомандовал:
        -Смирно! и отрапортовал. Комбриг выслушал доклад командира, и они удалились по правому шкафуту в нос, а вахтенный офицер лихорадочно стал сворачивать свои дела. Крейсер задымил, выбросив шапку копоти, задрожал в развороте, как тяжелораненый зверь, и лёг курсом на выход из Кольского залива.


      «Нужно все дела внизу сделать, а то потом некогда будет, не отпустят с ходового», – подумал  сменившийся с вахты лейтенант, и по шкафуту двинулся к своей каюте. То ли соляркой от поднятого командирского катера, то ли запахом, не до конца сгоревшего мазута, молодого офицера обдало с ног до головы.


       Не любил он качку и неприятное предощущение будущей болтанки, смешанное с гальюнными и камбузными запахами. Они(запахи) вызвали в его нутре легкое подташнивание. Он с оттягом помочился в офицерском гальюне, попил компоту в буфете кают-компании и, придя в каюту, нагло улегся в кровать поверх покрывала, не снимая ботинок. Офицер представил себе, что игра в войну для него на этом закончилась, и он весь выход будет балдеть в горизонтальном положении на койке в своей родной каюте.


«Нет такого норматива: «Сдача вахты на юте и прием вахты дублером на ходу», – думал лейтенант. 
     –«Полежу пять минут, отдохну. Сейчас как запашут, так часов на восемь.. Бессовестные люди, ни поспать, ни пожрать толком, а еще – «Устав», «Положено».

      А в корабельном Уставе написано: «Вахта – это особый вид дежурства, который требует непрерывной бдительности, и установлено, что продолжительность нормальной вахты – четыре часа, а в особых случаях продолжительность вахты может увеличиться до шести часов или уменьшиться до двух. Выход в море со стрельбами – это особый случай», –  защищал лейтенант себя в  душе  от бездушия начальников, искал им оправдание, успокаивался.


        – Командир, распорядитесь насчет чайку, – обратился начальник штаба к командиру крейсера.
Хоть оба и были  в равных званиях, но у них были разные должности: и один мог другого просить, а другой выполнял эти просьбы, как приказы.
         

     -Вахтенный офицер, распорядитесь вестовому насчет чая,- независимым голосом отдал команду подчиненному командир.-Есть, товарищ командир, -ответил вахтенный офицер и, сняв трубку телефона КАТС-160, скомандовал насчет чая вестовому.


        -Прошу разрешения на ходовой, – вышколенный красивый вестовой как будто ждал за дверями указания насчет чая.
Дмитрий Павлович был удовлетворен белоснежной одеждой и опрятной прической вестового, а надетые на края тонких стаканов в мельхиоровых подстаканниках полу- разрезанные дольки лимонов навеяли ему воспоминания о родном бпк «Маршале Тимошенко».


      -Вот ведь как бывает,-начал комбриг издалека. Пока я служил командиром  на "маршале",  все в кают-компании было отработано до автоматизма. Вестовые мастерски исполняли свои обязанности. Ритуал приема-встречи гостей был на высоте. Казалось, немного времени прошло, всего три года. Поддерживай достигнутое, и порядок . Ан нет.

 
     -Пришел я после академии, уже начальником штаба на «Тимошенко» на выход в море и поразился тому, как быстро можно загубить хорошее.
         – Командир! Чайку сладкого можно на ходовой, – попросил я сменщика.-Это мы сейчас организуем, – бодро отозвался новый командир и кому-то что-то сказал.


      -Минут через пятнадцать пить захотелось сильнее, и я снова напомнил о чае командиру.
– Старпом! Распорядитесь насчет чая на ходовой, начальнику штаба,- позвонил старпому командир.


      -Есть! – ответил тот и опять на пятнадцать минут все затихло.
      - Командир! Может быть у вас пресной воды нет на камбузе?! – Недоумевал Дмитрий Павлович..
– Не волнуйтесь, товарищ капитан второго ранга, – убеждал он меня, – сейчас уже несут и, зыркнув на вахтенного офицера, мой преемник глазами устремил его в буфетную.
      

     -Можно на ходовой? –  раздался немного погодя голос заросшего, и не свежевыглядевшего, матроса с двумя гранеными стаканами чая в подстаканниках.
Корабль покачивало, и чтобы граненые стаканы не вылетели из подстаканников, неопрятный вестовой прижимал стаканы к подстаканникам большими пальцами, отчего при каждом покачивании чай омывал эти пальцы.

 
      -А чай-то сладкий? – Задал Воинов ему вопрос, на что вестовой без тени смущения сказал:-Нет! – И, при этом, он поставил оба стакана на столик вахтенного офицера, рядом с вахтенным журналом на глазах слегка онемевшего последнего, в ожидании того, что при очередном крене чай из стаканов зальёт вахтенный журнал. Вестовой  ловко  вытащил из обеих карманов шесть кусочков сахара и две чайные ложечки. И положил всё прямо на голый стол рядом со стаканами.


      -Хорошо быть начальником, – подумал лейтенант, – хочешь чая  принесут с лимоном, хочешь – сладкого....Много времени утекло с тех пор.Теперь уже и адмирал постарел, а флотское гостепреимство чайное, наверное хорошо помнит....


 P.S. Хотя  в тот раз Дмитрий Павлович, наверное, не стал пить чай, а может быть ему другой стакан принесли. Много времени утекло с той поры, и теперь уже не вспомнить, как тогда всё было на самом деле.Только я чай с тех пор заказываю не сладкий. А то и вовсе прошу просто стакан воды.



г.Мурманск                26 августа 2004 г.